Чистого неба тебе Разгромов

Мой  приятель  Аркаша Разгромов был старше меня на три года, но почему-то мы подружились, и не могли быть  долго  в разлуке и он мне говорил, что я у него  закодычный друг, хотя слово "закадычный" точно обьяснить ни он, ни я, не мог. С войны по ранению  вернулся  мой  отец, его тяжело ранило, когда наши войска гнали  немцев за Днепр. На  участке  этого фронта  воевал и отец  Аркадия  Разгромова. Отец был лётчиком летал на  Амереканском  истребителе и тот самолёт был  не  хуже хвалённых "Мейсеров"!
Аркаша гордился своим отцом, в военных газетах о нем  писали, как о герое!  Я в глубине души белой завистью завидывал Аркаше, что у него такой боевой отец, а мой был рядовым пехоты, с карабином, ходил в рукопашную и когда я спрашивал, а много он убил немцев, он отвечал, что при таком бое ничего не помнишь,  человек воин, он знает что каждый бой может быть последним в его жизни. Не  хотел он рассказывать о войне.  Заканчивался ещё один год войны. У моего отца не заживали раны, он попросил меня снять бинты с ран, чтобы простирать их. И когда я их снимал, я видел, как боль была вероятно такой, что отец прикусив губу терпел, а слёзы катились по его щекам. Очень жалко было отца, а он и раненый не  сидел, вечно что-то делал в огороде, в своей  мастерской, а потом заходил в хату и падал на кровать.  Я спросил его: "Зачем ты так до упаду работаешь"?  А он отвечал:
"А за тем, чтобы вы были одеты и обуты и неголодные"! Аркаша забежал ко мне во двор и принёс  радостную весть, что наши войска освободили Краков.  Война возвращалась туда, откуда она началась.Отец увидел Аркадия и сказал, что ему  надо с ним по мужски поговорить, я ещё не знал о чём они будут говорить , но мне было  интересно о чём они  по мужски будут говорить?  Вчера я видел почтальона, которы что-то давал отцу, Отец  у Аркадия  спросил, что делает его мать? на  этот вопрос он  ответил одним словом "Убирается"! "Скажи своей маме, что дядя Павлик её хочет видеть" Я подумал: -Это и есть мужской разговор? Вечером я увидел, как моя мать утирает плотком свои слёзы, я не понимал, что произошло. Мать сказала отцу, что она не может об этом сказать Матери Аркаши, если почтальон не смог отдать ей бумагу с этой вестью, то я тем более не смогу!  Ты мужик и сажи ты ей. Отец склонил голову и сакзал матери: "Если бы ты знала, как тяжело это говорить родним"!  Я стоял в сенях и слышал разговор родителей и не выдержал их тайных разговоров, спросил: "Что случилось, что вы такие взволнованные, что нашим пришлось отступить от Берлина?  На что отец ответил: -Наши уже в Берлине! -Так радоваться   надо! Да этому радоваться надо, но кому радость, а нам с твоей мамой не до радости, так как у твоего  Аркаши погиб отец.  Похоронку его матери не смогла отдать
Глаша - наш  почтальон, а попросила меня это сделать, а я  сынок боюсь убить её этой бумажкой! И не только её, но и Аркашку, который мне, как сын! Убить сынок можно не только пулей, бомбой, но и словом, а я думаю, как об этом сказать, чтоб рана была не на столько болючей, чтоб не отнять последнюю надежду у ждущей, а где найти такие слова сынок, я не знаю? В три часа дня на пруд опустились гуи, которых Аркаша выгонял на стерню, где была убранная пшеница, там  их гуси паслись, а он оберегал их от лис, которые иногда делали набеги и наносил ущерб хозяйству. Я знал, что скоро появится
мой товарищ и я сказал отцу: "Давай мне бумагу, я сам отдам её Аркаши, он эту  страшную
весть от меня примет не с такой болью, как от кого-то, зная, что его горе, это и моё горе, ведь мы больше чем друзья, ведь отец назвал его сыном, теперь мы братья"! Я взял у отца
похоронку, и побежал к пруду, где стоял Аркадий и смотрел в небо. Он увидел меня
бегущего к ниму, раскинул широко руки для обьятья, а я бежал сдерживаясь из последних  сил, чтоб не зарыветь! Но, когда добежал и он обнял меня, я уже не мог сдерживаться и так расплакался, что он стал успокаивать меня, а я не мог, я понимал, что произойдёт в эту минуту с Аркашей и когда я сказал, что нет теперь его отца, он стал оседать, и я не мог его держать, и мы повалились на землю. Наш плач заглушал ветер своим воем, словно вместе с нами оплакивал отца Аркадия. Первым на ноги встал Аркаша, он
протянул мне руку и сказал:"Вставай друг с этой вестью пойдём вместе к моей маме,
нам на двоих это горе слишком тяжкое". А потом сказал: "А ты знаешь, я не верю бумажкам, отец мой жив"!  -Он непременно вернётся из войны  живым!
Закончилась война нашей Победой, с фронта возврашались воины победители.
А мы сидеи рядом с мамой Аркаши и вместе плакали и от горя и от радости! Прошла неделя, другая, ко  мне постучал в окно Аркаша и сказал, что он идёт на станцию, может там встретит отца, а вместе не желаешь пойти? Я спроился родителей, они были не против,но отец сказал,: "Дай бог чтоб это было чудом и он остался живым"!
До станции было около трёх  километров и разговаривая о разном, я мысленно представлял, что на  станции Аркаша встетит своего отца и побежит ему навстречу радостный, и отец поднимет своего сынишку над собои и скажет:  "Сынок, я вернулся"! Почти до вечера мы просидели на станции, но отца Аркаши не было, только какой-то воин подошёл к нам и протянул Аркаше крылатую эмблему и сказа : Это тебе на память о небе, которое мы оставили вам голубым"!  Как радостно и бережно принял  мой товарищ  крылья, словно ему это передал с войны отец. И тут он мне сказал: "Как вырасту, то стану лётчиком, как мой отец, и потом я буду  следить, чтоб наше небо оставалось голубым"!  Годы прошли, свою заветную мечту Аркадий осуществил, теперь летает на самых лучших истребителях, Это он был в строю наших "Витязей" над Москвой и было так радостно за друга что я тихо прошептал: Чистого неба  тебе Разгромов! Зная, что скоро его сменит  его сын Василий, который окончил лётное училище с отличной оценокой и теперь Аркаша гордится им и свято верит, что такое больше не должно повториться, а если надо будет, то за Родину и он не пожалеет жизни, как его отец!