Продолжение рассказов о детстве

КУЧА-МАЛА К СЕБЕ ЗВАЛА!
Зимушка-зима, зима-волшебница, зима-художница, зима-забавушка стучится в дверь и зовёт на улицу – туда, где полно снега и где веселье, где смех и игры. А мороз и обжигающий ветер не помеха.
Уже готовы большие самодельные санки, лыжи и коньки-снегурки. Уже надеты тёплые валенки, варежки и носки из собачьей шерсти. Уже ласкается и весело лает в предвкушении прогулки верный пёс Разбой, которого надо запрячь в санки, и вперёд, вперёд вдоль по улице!  Мелькают в окнах удивлённые лица людей. Скрипит под полозьями санок снег… На душе – праздник!
Быстрее на горку, где самая радость: много ребятни, разгорячённые морозом знакомые лица друзей, визг, смех и куча из детей и санок внизу горки и на ней.
Летишь на санках с горки, сердце замирает от скорости и от упругого встречного потока морозного воздуха, и кажется, что будешь катиться бесконечно… Но вот уж где санки, где ты сама, где друзья? Все в разных позах – кто на спине, кто на боку, кто головой в сугробе. И всем радостно, хотя снег и в валенках, и за шиворотом, и даже во рту.
А какое удовольствие столкнуться с другими санками?!
– Эх, ты! Ух, ты! – слышатся радостные крики.
- Куча-мала к себе звала! – звучит призыв, и бегут со всех сторон ребятишки, и падают на эту кучу.
- Давай езжай быстрее! – требуют самые нетерпеливые на горке.
- Дорогу! – несётся с санок, когда они катятся вниз со своими «седоками».
А неподалёку мальчишки сделали снежную крепость и  обстреливают из неё всех снежками. Надо вовремя увидеть летящий снежок и увернуться от него, а ещё лучше – на ходу слепить снежок и запустить в них.
Обессиленные, все в снегу, разгорячённые и одновременно замёрзшие, тащим мы домой свои обледеневшие санки и себя. Валенки и варежки превратились в замёрзшую снежную массу. Разбой тоже устал и плетётся за мной – весь в снегу и инее.
Расставание с ним во дворе дома вызывает у меня сожаление, ведь он остаётся один на морозе. Он чувствует мою печаль, облизывает мне руки, заглядывает в глаза и скулит… Я глажу его пушистую шубу, и он вертится волчком... Неохотно расстаюсь с ним и иду домой.
А дома мама, иногда ругаясь, иногда смеясь, кормит меня вкусной горячей картошкой с солёными огурцами и отпаивает горячим чаем, растирает мои ноги и спину какой-то вонючей мазью… А я думаю о том, чем накормить друга, оставшегося во дворе на морозе. Прошу маму накормить его.
Полностью отогреться удаётся только на печке, там всегда тепло и уютно. Засыпаю мгновенно и во сне опять мчусь на санках с горы, посадив Разбоя себе на колени, падаю в сугроб, играю в снежки с друзьями...
Эх, как жаль моего задорного детства с его весёлыми играми и забавами, с детскими радостями и первыми огорчениями! Но как здорово, что оно было таким счастливым!

ПЯТАЧОК
Погожими летними вечерами молодёжь в нашем селе собиралась на «пятачок» - так называлось место, где девушки и парни танцевали. Мы, ребятишки помладше – маленькие, но удаленькие - тоже всегда ходили туда, чтобы поиграть в разные игры, повеселиться, а заодно и «приглядеть» за своими старшими сёстрами и братьями. Ведь они уже начинали женихаться, а это было для нас очень интересно. Девушки и парни танцевали под гармошку, играли в ручеёк, выбирая друг друга, пели песни и частушки. Мы тоже организовывали свой ручеёк, танцевали, мешая молодёжи, за что часто получали по шее. Иногда мы приходили на «пятачок» на ходулях, которые сами мастерили каждый для себя, и расхаживали около танцующих, возвышаясь над ними. Глядеть сверху и всё подмечать, кто с кем танцует, кто с кем уходит гулять, – это было очень занимательно. А ещё иногда приходили с длинными шестами и прыгали через большую лужу неподалёку от «пятачка», которая даже летом не высыхала. Нужно было разбежаться и, оперевшись на шест, высоко взлететь над землёй, перелететь через лужу, а потом оказаться на другой стороне - прямо перед носом танцующих. Это считалось «высшим пилотажем». Может, таким образом мы пытались привлечь к себе внимание?

ГРИБНОЙ ПРАЗДНИК
В середине лета нас ждал очередной праздник – поход за грибами-опятами, причём не в лес, а на аэродромное поле. Дело в том, что раз в неделю на нём приземлялся самолёт-«кукурузник». На поле был домик, где находился начальник аэродрома, он же сторож и билетёр. Над домиком на высоком шесте всегда развевался необычный флаг – конусовидный, с чёрно-белыми полосками.
Поле было большое, и цепочки опят тянулись и вдоль, и поперёк, и наискосок. Бывало, найдёшь один гриб, а дальше идёшь от одного гриба к другому, и находишь ещё штук двадцать. Только успевай кланяться! И это надо сделать много-много раз – вот цена вкусной жареной картошки с грибами и грибного супа!
Но не только за грибами ходили мы на поле аэродрома. Однажды мы придумали весёлую и рисковую игру. Когда самолёт пошёл на посадку, мы быстро подбежали к полосе и со страхом стали ждать его пролёта над нашими головами, чтобы испытать волю, ощутив волну горячего воздуха. Начальник аэродрома, увидев такое безобразие, побежал в нашу сторону, смешно размахивая руками, и закричал: «Ах вы окаянные!» Он думал, что мы испугаемся. Но куда там! Мы уже неслись с поля к дороге так быстро, что только сверкали наши загорелые ноги да весёлые крики и смех слышались ему в ответ.
Никакие сторожа не могли помешать нам! Потом мы долго гордились собой: вот какие мы молодцы!
Как жаль мне городских ребятишек, живущих в каменных джунглях городов! Они не знают такого чуда, как спрятавшийся в траве гриб, пение петухов на заре, они не знают, как жжётся крапива, не знают таких игр, как городки, чиж, лапта, штандеры... Что они будут вспоминать в конце жизни и о чем расскажут детям и внукам?

ПАНИК-РОДНИК
Свою маму я помню всегда очень грустной… Отец, отвоевав на войне, пришёл контуженный и через шесть лет утонул в реке Мокше на самой мели, когда пошёл на рыбалку: там и случился с ним очередной приступ, во время которого он терял сознание. Мама одна растила меня и сестру в нелёгкое послевоенное время. Да ещё она взялась строить новый дом, потому что старый разваливался и зимой в нём было холодно. Сколько раз потом я слышала от людей, что это строительство её и убило. Она умерла в 45 лет неизвестно от чего.
Мы помогали чем могли: носили землю из-под фундамента, убирали стружку, засыпали костру в завалинку, конопатили стыки между брёвнами паклей… А ведь мы были ещё такие маленькие – мне 8 лет, сестре – 11 лет.
Однажды ранним-ранним летним утром мама разбудила нас и сонных быстро одела. Мы шли сначала по селу, потом длинной дорогой к Мокше. Мама сказала, что сегодня мы будем купаться в святом источнике на Панике-роднике около бывшего монастыря. А ещё она рассказала о том, что неподалёку от источника есть большая гора, покрытая лесом. Внутри неё находятся пещёры, где жили монахи-отшельники, и возможно, живут до сих пор: люди будто бы слышали пение, доносящееся из-под земли, и приглушённые голоса.
Вот и лес, в нём по-утреннему прохладно и сыро, капли росы на листьях деревьев и кустов  отражают первые лучи солнца, весёлые голоса птиц наполняют всё вокруг радостью и счастьем – всё это делает дорогу недолгой и радостной. Мама молчит, а мы думаем о том, что же будет там, на Панике-роднике?
А вот и сам родник. Вокруг него много взрослых и детей. Одни раздеваются, другие пьют святую воду, третьи несут вёдра с водой, четвёртые обливаются в кустах... Мы тоже попили святой водицы, а потом стали готовиться к купанию. Страха я не чувствовала, ведь это было для меня в первый раз.
Вот мама подняла ведро с водой высоко над моей головой и вылила её на меня. От холодного «душа» я окаменела, всё тело как будто свела судорога, дыхание остановилось, сердце тоже как будто замерло… И ещё два раза облила меня мама, я только успевала по разу вздохнуть в промежутках. Зато потом – буквально через несколько минут – моё тело наполнилось необыкновенным теплом, оно разливается по каждой клеточке. Какая благодать! Как будто крылья за спиной выросли. Хотелось взлететь, взлететь туда, в небо, к облакам и солнцу… На этих-то крыльях и летела назад домой, и долго потом чувство нереальности произошедшего не покидало меня.

КАЗАКИ-РАЗБОЙНИКИ
Тёплые летние деньки радовали и звали быстрей на улицу… Мы собирались по нескольку человек и бежали за село - в бугры, где было просторно и вольно и где не было взрослых, только мы, ребятишки. «Давайте играть в казаки-разбойники», - предлагал кто-нибудь, и вот уже выбраны казаки и их «враги» - разбойники. Казаками хотели быть все, поэтому только считалка помогала распределить всех «по справедливости».
Вот закончен выбор – и все врассыпную. Одни прятаться, другие их искать. А уж когда поймают первого разбойника, начинается самое страшное – пытка крапивой. Это было испытание воли, нужно было выдержать боль и не назвать место, где прячутся остальные. Не выдержавший «пытки» слыл слабаком. Если не было крапивы, делали крапивницу – на руке пойманного путём выкручивания кожи добивалось покраснение. Это было очень больно и оставляло след, который потом прятался от домашних 2-4 дня. Прошедшего через «пытку» разбойника сажали в яму, ставили охранника и начинали поиск других. Когда находили всех, команды менялись ролями, и тогда уже разбойники «пытали» казаков.
Домой после игры мы шли уже затемно, гордо показывая друг другу «раны». Иногда эта игра переходила в игру «Фашисты и разведчики». Это сказывалось послевоенное время.

ЛАНДЫШИ
Однажды тёплым майским днём наш 4-й класс собрался в лес за ландышами, чтобы сдать их в нашу аптеку для изготовления сердечного лекарства. Идти нужно было далеко, поэтому вышли на заре. Шли через поля, где рос дикий чеснок и щавель. Мы ели и тот, и другой, заедая заранее заготовленным хлебом с солью. Как это было вкусно! Чтобы дорога была нескучной, пели песни – весёлые и маршевые.
А вот и лес. Мы сложили мешки для сбора ландышей на большой поляне и, выслушав наставление учительницы, разбрелись по лесу. В лесу прохладно и сыро. Птицы распевают свои песни так красиво, что заслушаешься, но нам некогда наслаждаться их искусством: нас ждёт ответственная работа. Ландышей кругом видимо-невидимо! От их  нежного, но сильного запаха кружится голова. Бело-зелёный ковёр из цветов покрывает землю. Цветы ландышей похожи на миниатюрные колокольчики, а широкие кожистые листья, прижатые к стеблю, как будто прячут их от любопытных глаз. Ландыши вызывают восхищение и очаровывают своей красотой.
Мы собираем их в букеты, потом складываем в сумки. И так букет за букетом. Вот уже и сумка полна, и в руках целая охапка. Нужно возвращаться на поляну. А вот уже и горн зовёт нас собираться. Как быстро прошло время! Пора идти домой. На поляне мы с сожалением складываем ландыши в большие холщёвые мешки, ведь от этого они помнутся.
Учительница хвалит нас за хорошую работу, и мы отправляемся домой. Мальчишки несут мешки с «уловом» до самой аптеки, где ландыши с благодарностью принимает аптекарша и даёт всем по кусочку гематогена – тогда это было редкое лакомство для нас.
Когда потом я слышала песню: «Ландыши, ландыши, светлого мая привет!..», я всегда вспоминала этот поход и своих одноклассников, свою первую учительницу и то восхищение, которое я испытывала, собирая ландыши.
 
ОТОМСТИЛИ!
Зима… Снегу намело видимо-невидимо. Белый и пушистый, он лежал на земле  покрывалом и слепил своим блеском. Слово «снег» всегда ассоциировалось у меня со словом «белый». Только позже я узнала, что снег может быть ещё и серым, и даже чёрным, например в городе.
Я училась с 5-го по 8-й класс в лесной школе-интернате санаторного типа под Пензой, куда меня устроила мама в связи с моим неважнецким здоровьем. Однажды после обеда мы – четыре девчонки – сидели во дворе школы за большим сугробом снега. Нам надо было подкараулить одного мальчишку-мордвинёнка из нашего пятого класса, который извёл нас прозвищами и обидными частушками типа: «Пошла курица в аптеку и сказала: «Кукареку! Дайте пудры и духов для приманки женихов». Это обо мне и о моей подружке. Нас он почему-то донимал больше всех. Самым обидным словом для нас тогда почему-то было слово «жених».
Ну и дали мы ему за всё: и за женихов, и за прозвища, и за подножки, и за смешки... Затолкали в сугроб, насыпали снега за шиворот, натёрли щёки снегом, приговаривая: «Будешь дразниться? Будешь?» Но он молчал и только пытался вырваться.
Всё произошло очень быстро. Мы торжествовали… Только преждевременно, потому что из окна учительской за нашей кучей-малой наблюдал директор. Расплата наступила быстро – тем же вечером. Директор собрал в кинозале всех учеников – а это порядка ста человек – и ласковым голосом пригласил нас, участников кучи, на сцену. Не ожидая ничего хорошего, мы уныло побрели «на ковёр» . Директор озвучил наше «преступление» и, не добившись от нас объяснения причины и раскаяния, огласил «приговор»: меня «разжаловать» из председателя совета отряда в звеньевую, другим – работа на кухне вне графика.
Я нисколько не расстроилась, ведь мы добились своего – зловредный мальчишка больше никогда не донимал нас.

ИГРА В ТЕАТР
Каникулы… Яркое, весёлое, озорное лето звенит струной… Вокруг разноцветье трав и душистый аромат цветов, трели птиц… Мне уже лет десять. «Что бы такого придумать интересного?» - мучилась я вопросом, потому что детские игры уже надоели, и мне хотелось чего-то взрослого, настоящего. И, удивив не только друзей-товарищей, но и взрослых, придумала игру в театр.
Вот уже собраны друзья во дворе нашего дома, и началось самое главное действо – распределение ролей в спектакле Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Распределяю я:
- Ты будешь сценаристом, потому что у вас дома много всяких вещей. Давай неси их сюда! - И подружка уже бежит домой исполнять приказание.
- А ты будешь костюмером, твоя бабушка ведёт школьный театр, у неё есть костюмы и грим. Ты должна уговорить её дать всё это нам на один день, - это уже другой подружке.
- А кем ты будешь? – звучит закономерный вопрос.
- Режиссёром, потому что это я придумала игру. И буду Вакулой в спектакле.
Остальные роли распределились очень быстро, никто только не соглашался быть Чёртом. Целую неделю уговаривали мы самого вредного мальчишку, с которым я иногда дралась, потому что он казался мне очень уж заносчивым. Он не подозревал, почему именно ему нужно быть Чёртом. Об этом знала только я.
Репетиции проходили втайне от взрослых на заднем дворе нашего дома. Все были настроены очень серьёзно, никто не опаздывал и не отлынивал, потому что были предупреждены мной, что тотчас «исключатся» из спектакля.
Накануне представления были изготовлены билеты, разнесены по домам и проданы каждый за несколько копеек. Продажа прошла успешно – все билеты были раскуплены.
Спектакль должен был состояться вечером следующего дня. Утром была сооружена сцена перед старым сараем во дворе дома, где я жила, собраны стулья и лавки, сшит занавес из простыней. Ну чем не настоящая сцена?! Ну и здорово это было - наряжаться в костюмы перед спектаклем, гримироваться и смеяться до упада друг над другом!
Но вот и вечер… Мы со страхом ждём, придут ли зрители. Пришли… Значит, нас восприняли всерьёз. Пришли не только наши мама и бабушки, но и ребятня с соседних улиц. От радости некоторые «артисты» забыли текст, пришлось срочно найти суфлёра. И вот спектакль начался… Действие идет как по маслу. Видно, что зрители, как и мы, тоже волнуются… По ходу действия в «зале» иногда смеются: над сопливыми казаками в шапках и кушаках до самого пола, отдалённо напоминающих казацкие, над самым толстым мальчишкой Юркой, который чуть не подавился «самопальными» галушками, над Вакулой (то есть надо мной), который не сразу смог залезть на Чёрта, один раз свалился с его спины, но, с криком: «Вперёд, в столицу за черевичками!» и размахивая плёткой, всё же вскарабкался на Чёрта, который довёз его до конца сцены, и там они оба упали…
Вот как я отплатила своему обидчику! Чувство свершившейся справедливости душило меня сильнее радости от успеха спектакля и от слова «молодцы!».
Долго потом я слышала вслед: «Вон артистка пошла!»

ЛАПТА
Слово «лапта» до сих пор вызывает во мне радостную дрожь. Ведь это игра моего далёкого детства. Узнали мы о ней, когда в наше село приехала новая семья. Мальчишки из этой семьи и научили нас играть в эту азартную игру.
Как ждали мы, когда синица запоёт свою весеннюю песню и подсохнет земля на пригорке, где было ровное место и был фонарь! К этому времени уже были приготовлены биты и мячи, которые мы делали сами, все были распределены на команды – у каждой улицы своя.
И вот наконец-то первая игра! Считалкой выбирается команда, которая будет первой бить мяч. Одни встают в центр поля – они будут ловить мяч и бить им бегущих на другой край поля соперников. Другие – бить мяч как можно дальше, чтобы иметь время для бега туда и обратно. А если не успеют и попадут под мяч, то считалось, что команда проиграла, и теперь будет бить мяч другая команда.
Игра так увлекала нас, что забывалось всё – и уроки, и приказания родителей… Играли мы до полного изнеможения, до самой темноты, уже под светом фонаря – пока был виден мяч. И так продолжалось почти ежедневно всё лето до первых осенних дождей. Только размокшая земля и непогода могли усмирить наш спортивный пыл!