Обнова

    Весна была в самом разгаре. Больших луж во дворе уже не было. Появились проталины, и кое-где зазеленели маленькие росточки травы. От дома до калитки была протоптана тропинка, и я засобиралась гулять во двор. Долго прилаживала на валенки галоши, другой обуви, подходившей по сезону, у меня не было. Галоши были на несколько размеров больше валенок и поэтому постоянно сваливались. Ну, что это за прогулка? Одно разочарование. С каждым днём становилось всё теплее.
       Наступило воскресенье. Утром дед вошёл в горницу с картонной коробкой в руках, которая была перевязана красным шнурком. На конце шнурка болтался маленький бубенчик. Мне это показалось странным и я смотрела на деда широко открытыми глазами, пытаясь догадаться, что на этот раз он придумал. Дед, лукаво улыбаясь, потряхивал коробку, бубенчик звенел, будто подзывал к себе. Я подошла поближе. Дед наклонился ко мне и, громко посчитав до трёх, открыл коробку.
   Каково было моё изумление, когда я увидела маленькие ботиночки красного цвета. Они так блестели, что было больно глазам. Дед улыбнулся и сказал:-"Это тебе обнова!" Сердце моё колотилось, как пойманная птичка. Попятившись, я так и села на кошку, которая вертелась под ногами. Кошка испуганно фыркнула и бросилась под кровать. Дед хохотал до слёз,а я ревела, то-ли от досады, а то-ли от счастья, и кулачком размазывала слёзы по щекам.
     А спустя несколько минут, успокоившись,я торжественно вышагивала рядом с дедом по двору, намеренно выставляя ногу, как можно дальше, вперёд, чтобы все видели мои новые красные ботинки. Такой обновы не было ни у кого: ни у соседки Настёны, ни у её сына Васьки, ни у бабушки, ни у самого деда.Счастливее меня не было никого на свете, по крайней мере так мне казалось.Но,взглянув на деда, я поняла, что он тоже очень счастлив, и, возможно, даже больше чем я. Дед широко улыбался, а глаза его сияли, как огоньки. Только бабушка почему-то тайком вздыхала и передником вытирала глаза.
        Спустя много лет я узнала, что на то были причины. Ведь дед, чтобы купить мне обнову, продал на базаре свои кирзовые сапоги, а картуз отдал в придачу. Шёл пятый послевоенный год.