Отсыпь мне, бро!

Глава 1, где мы находим повод для веселья.

- Так, погнали, погнали! - шеф даже за круглым столом умудряется сидеть во главе. Его глаза похожи на две Луны в перигее, они светятся радостью и приближающимся алкогольным опьянением. Мы празднуем День банковского работника России. Для остолопов, изучавших в школе географию по пачке «Беломора», арифметику -  по портвейну «777», а историю – по рассказам дедушки-алкоголика из Воронежа, поясню, что праздник это отмечается 12 ноября. День, весёлый как обострение геморроя, обещает стать незапоминающимся. Наверное, ханжи (если такие унылые личности есть среди моих читателей) скажут: почему незапоминающийся? Ведь праздники положено помнить долго. Сегодня я снисходителен, поэтому объясню вам, туповатые улиточки, что вы не умеете праздновать. Настоящий праздник не помнится никогда. Предвижу ещё один вопрос от недогадливых зануд: а причём тут банковского работника? Если вы не хотите, чтобы мой кулак расставил вам остатки мозгов по местам, лучше молчите. Банковский работник – священное существо, и то, что вы сейчас лупите зенки в монитор купленного в кредит ноутбука – его заслуга. Оставьте недоумение для разглядывания квитанций из ЖЭУ, сейчас лучше послушать меня.
Шеф уже вгрызся золотыми зубами в ножку курицы-гриль. И почти тут же раздался вопль испытавшего оргазм носорога:
- ААААААА! – шеф плюётся, будто нечаянно поцеловал старую проститутку на вокзале. – Что это за хрень?
На столе в слюнях виден рассыпанный песок. Благородное лицо шефа хмурится как лоб Путина на саммите Большой восьмёрке. Начальник пристально разглядывает  радужно переливающиеся слюни, потом тычет благородным пальцем в следы своего плевательного беспредела.  Несколько крупинок песка прилипает к его мизинцу (которого все мы, конечно же, не стоим).  Шеф внимательно изучает слюнявый трофей.
- Что это?
Мы сидим молча. Разглядывать слюни шефа никому не хочется. Шеф осторожно засовывает палец в рот. Мы с интересом наблюдаем за процессом. Лицо начальника изображает перегруженный работой процессор старого «пенька».
- Это не песок. – Сделав важное геологическое открытие, шеф замолкает. Видимо, в ожидании Нобелевской премии. Осознав, что в этот раз премии не будет, шеф продолжает. – Это похоже на… золото.
Мы не удивляемся. Человек его ранга способен какать платиной, так что золото в слюнях – это нормально. Самый жадный и наименее брезгливый из нас  Коля встаёт и не спеша топает к начальнику.  Он внимательно сканирует глазами мизинец и оплёванный стол. Потом берёт салфетку и осторожно тычет ею в приготовленную начальником смесь. Салфетка уходит в его карман, пьянка продолжается.
На следующий день в редакции царит оживление, как в лунном море Спокойствия.  Ставлю раритетный винил «Beatles» против всех альбомов Тимоти, банковские работники сегодня чувствуют себя лучше. Тем не менее, мы собираемся на оперативку.
Лицо шефа выразительно, как внезапно перегоревшая плазменная панель. Он собирает мысли в кучу и пытается раздавать задания. Задания нехотя расползаются по нашим блокнотам.  Большинство из нас думает, что Тантал не испытывал настоящих мук. Откуда грекам было знать, что происходит в России после праздника. Половина из них – пидорасы, вторая – философы. И все в простынях. Если бы водку придумали греки, то, учитывая простыни, философов среди них не было бы вообще. Но мы об этом размышлять не можем. В мозгу маячит образ банки кофе и дивана. Оперативка заканчивается вяло, как эякуляция хронического алкоголика. Мы собираемся расходиться по кабинетам, но вдруг подаёт голос Коля. Наш флегматичный товарищ заявляет:
- А вчера… Это золото.
Он рожает слова медленно, выдерживая паузы так же строго, как стабильно установившиеся месячные у гимназистки царских времён. Мы пялимся на него. Коля шокирует остатки наших мозгов.
- Я по дороге зашёл в ломбард и проверил. Ради интереса. Это не песок, а золото.
В кабинете тишина. Слышно, как чуть потрескивают электрические импульсы в голове редактора.
- Откуда оно там?
Похмелье покидает меня быстро, как уклонист военкомат. Я чувствую, что скоро начну интересную работу. Даю палец на отсечение, полицию впутывать никто не собирается: сначала -эксклюзив, потом - менты.  Иначе не выжить. Я нетерпеливо ёрзаю. Чувствую привычное шевеление волос на ногах. Заметили, дорогие мои фетишисты, что шевеление волос на моих ногах – верный признак приближающейся Пулитцеровской премии? Если нет, то я вам соболезную. С вашей невнимательностью опасно даже переходить улицу в городе с населением менее 50 тысяч. Предчувствие обмануло меня лишь раз, но всё удалось исправить курсом сильных антибиотиков. С тех пор осечек не было.
Шеф обводит нас взглядом приговорённого к повешиванию Геббельса. Его взор останавливается на мне. Я твёрдо встречаю выстрел его зрачков. Оперативка заканчивается, я остаюсь в кабинете редактора.
- Где покупали курицу?
- Тут, в ларьке. Этот, как его… «Куроед».
Я знаю этот ларёк. Там спихивают доверчивому населению всё, на что способна курица, как при жизни, так и посмертно. 
- Чек остался?
Шеф достаёт лопатник и ковыряется в нём. На свет появляется нужная бумажка. Я забираю её и изучаю записи.  Время покупки – 13.15. Шеф покупал её сам, а он – исключительно честный человек, ходил в обеденный перерыв. С редактором такой честности газета обречена.  Тяжело вздохнув, я выхожу из кабинета. Вы думаете, что я побегу в ларёк? Как бы ни так, наивные мои енотики, сначала я звоню Рустаму.
- Привет. Есть дело. Приедешь?
- Через полтора часа буду.
Рустам – большой начальник. А чем начальник больше, тем проще ему плюнуть на свою работу ради интересного занятия. Тем временем  я иду в кабинет Николая.
- Коль, у тебя золото осталось?
Коля хмурится. Я вижу, что золото осталось, но сейчас на моём коллеге ночует большая жаба, которая почти не даёт ему дышать. Он делает вид, что думает. В его глазах мысли не больше, чем в дизайне «Лады Гранты». Я нетерпеливо тереблю его по плечу.
- Ко-ля!
- Ну, есть.
- Давай сюда.
Коля роется в карманах пиджака. Наконец, он достаёт  тщательно отмытый пакетик, в котором в лапше быстрого приготовления обычно находится масло. Я замечаю в нём несколько крупинок благородного металла.
- Больше в слюне не было, - сообщает Коля. Я ему верю. И остаюсь пить с ним кофе, ибо до приезда Рустама ещё есть время.
Рустам, как обычно, великолепен. Пальто, наводящее на мысль  о «мерседесе» С-класса, галстук, строгая причёска. Больше о нём сказать нечего, нет такого пера (или клавиатуры), способного описать его великолепие.  Я кратко излагаю ему ситуацию.  Рустам кивает величественно, как нефтяная качалка.
- В ларёк?
- Да.
Мы выходим на улицу. До ларька – два шага. Уже издали мы видим толпу, собравшуюся около «Куроеда». Замечаем полицейский УАЗик и карету скорой помощи. А это всё – верный признак, что две пары ботинок сорок пятого размера топают в нужном направлении. Мы почти подбегаем к ларьку, и среди полицейских я замечаю своего знакомого. На ходу размахивая служебным удостоверением,  я прокладываю дорогу к цели. Фаниль (так зовут моего друга из полиции) узнаёт меня и машет рукой. Мы подходим.
- Что тут у вас?
- Смотри.
Я заглядываю в ларёк. На полу растеклась лужа крови, в которой лежит труп в синей униформе с белым изображением куриной головы.
- Зарезали. Среди бела дня. – Фаниль растерян. Рустам брезгливо смотрит на труп.
- Давно?
- Нет, не больше часа назад. И никто не видел: ларёк был закрыт.
Мы на верном направлении. Как бы сейчас не тошнило от вида крови, мы чувствуем себя великолепно.




Глава 2, где всё закручено ещё жёстче

Фаниль рассказывает, что первыми убитую продавщицу увидели покупатели, которые стояли в ожидании, когда перед ними распахнётся дверь ларька, украшенная табличкой «Тихнический перирыв пол часа». Некоторые граждане нашего общества отстают от жизни как вставная челюсть моей бабушки от десны. В наши благословенные времена тухлятину-гриль можно купить везде, но несколько упрямых человек стояли перед закрытой дверью, не желая пройти пятьдесят метров до ближайшего магазина с такими же дважды умершими продуктами.  Возможно, они готовы стоять и час, но табличка настаивала на том, что перерыв всего «пол часа». Когда они начались, никто не знает, в этом заключается вся суровость подобных табличек. Они непредсказуемы, как творчество Нострадамуса, и так же, как и его пророчества, становятся ясными по истечении определённого времени.  Покупатели видели, что дверь открылась, и наружу выбежал человек. Он сел в припаркованную тут же старую «Ниву» и смылся со скоростью полового акта 15-летнего подростка. Свидетелей в это время ещё опрашивали. Некоторые из них стояли зелёные, готовые ещё раз проблеваться   при воспоминании об увиденном перерезанном горле. Спорю на парик моего шефа, они не захотят готовить говядину и свинину ещё несколько недель.
- Убийца ничего не забирал? – спросил я у Фаниля.
- Свидетели говорят, что он выбежал с пустыми руками.
- А деньги из кассы? Ом мог засунуть их в карманы.
Фаниль чешет репу.
- Касса была открыта, но деньги в ней есть.
Тут лицо копа приобретает твёрдость чугунной сковороды:
- Я тебе сообщу о результатах следствия. А сейчас вам лучше отсюда уйти.
Как бы ни так, мои юные докторы Ватсоны. Скорее, это мы сообщим ему о результатах следствия. Уж можете мне поверить, я просто так слов на ветер не бросаю.
Мы с Рустамом отходим в сторону и закуриваем. Рустам подходит к огромному окну ларька, достаёт телефон и что-то фотографирует. Сделав несколько снимков, он возвращается ко мне. На его лице написано недоумение Наполеона при виде пустой Москвы. Он показывает мне снимки. Есть о чём задуматься, впечатлительные мои неженки. На экране его кирпича ясно видны следы преступления, о которых промолчал полицейский. С минуту я разглядываю фотографии истерзанных, разрезанных на мелкие кусочки куриных тушек. Все они свалены за прилавком, и со стороны входа их не видно. Мои мысли несутся, как миллионы сперматозоидов к яйцеклетке. Как и положено, вперёд вырывается самая лучшая.  Убийца потрошил кур, потому что знал, что там должно быть золото. Это очевидно, как метеоризм после горохового супа. В задумчивости я листаю фотографии дальше. На одной из них  вижу заснятую надпись: «ИП Косицкая А.Ю.» Я хлопаю Рустаму по плечу. Его величество самодовольно улыбается:
- Навестим Косицкую А.Ю.?
- Я удивлюсь, если её тут ещё нет.
Мы проходим мимо полицейских. Я делаю вид, что хочу попрощаться с Фанилем и пожелать ему удачи. Фаниль самоуверенно улыбается.
- Кстати, хозяин ларька не приезжал? – мимоходом бью в лоб полицейского.
- Нет. Дозвониться не можем. Сейчас тут всё оформим, потом к хозяину заглянем. Сам знаешь, рук не хватает.
- ОК.
У полиции есть преимущество: узнать адрес ипэшника им как два пальца об асфальт. Наши корочки имеют пределы. Тем не менее, мы попытаемся вытащить всю информацию из сотрудников налоговой инспекции.
Здание налоговой всем своим видом утверждает, что налоги в городе платят исправно. Оно прекрасно, как новый автомобиль, купленный на наследство. Мы входим внутрь и подходим к барьеру. Барьеры, ненаглядные мои сограждане, это бич современного общества. Там, где нельзя поставить металлический, мы ставим социальный, а упрочняем всю конструкцию материальным шлагбаумом, отделяющим людей друг от друга максимально эффективно. Кто со мной не согласен, пусть идёт лесом и считает себя отделённым от меня по идеологическим принципам. Барьер охраняет человек с лицом бульдога. Без таких людей не способно работать ни одно более менее государственное учреждение. Они призваны защищать  служащих от граждан, а граждан – от служащих. Заодно наблюдают, чтобы в здание не принесли мешок гексогена.
- К кому? – выгавкивает бульдог.
Рустам молча показывает ему корочку. Я не знаю, что это за ксива, но действует она безупречно. Зелёная стрелочка указывает нам путь к миру капитала. Рустам со знанием дела топает по коридорам, и мы подходим к двери с табличкой «Отдел учета и работы с налогоплательщиками». Я уверенно толкаю дверь. В кабинете – два стола, один пустой, за вторым сидит девушка. Даю вам слово, что если её задница от постоянного сидения не стала плоской как капот  «семёрки», то она совершенна во всех смыслах. Лицо Рустама сигнализирует, что его мозг расплавился и стёк по позвоночнику ему в брюки. Я слышу, как его слюнные железы качают жидкость с продуктивностью аварийных помп «Титаника». Зрелище достаточно забавное, но я не расслабляюсь. Мгновенно оценив ситуацию, я включаю «обаяние №3». Обычно оно действует мгновенно, но его эффект сохраняется ненадолго. Советую его применять для получения моментальной выгоды. Хотя, никто из вас всё равно не сравнится со мной в использовании фирменного «обаяния №3». Даже не пытайтесь. Я зажигаю в глазах доброту ангелочка, моё лицо принимает придурковатое  выражение молодого Бреда Питта.
- Я вас слушаю, - щебечет девочка.
- Добрый день, - в моём голосе резко подсочило содержание мёда, - мне нужна справка о предпринимателе.
- Вы из полиции?
- Нет, журналистское расследование.
- В этом случае вы должны сделать официальный запрос на имя начальника, и в течение семи дней мы дадим вам ответ, - серьёзное выражение начинает проступать на личике хранительницы данных.
- Поверьте, это очень срочно. Вы спасёте мне жизнь, - мёд закончился, потекла патока. Ещё немного, и мои голосовые связки слипнутся окончательно.
- Я бы с удовольствием вам помогла, но мне не положено…
Девочка готова помочь всем, чем может. Но пока в ней идёт борьба между чувством долга и внезапно вспыхнувшей ко мне страстью. Надо ей помочь. Я надеваю «обаяние №2». Оно не так мгновенно, но пронимает гораздо глубже. Доброта ангелочка в моих глазах начинает грустить. Я выразительно смотрю на сетчатку её глаз. Она не выдерживает и отводит взгляд в сторону. Ей бы стоило сделать это на пару секунд раньше, потому что теперь мои глаза ей будут сниться не меньше недели. Девочку жалко, но чего только не сделаешь ради работы.
- Косицкая.  А.Ю... – бархат моего голоса окончательно окутывает её и она, смущаясь уже в открытую, начинает стучать по клавиатуре своего компьютера.
- Ангелина Юрьевна. Да, есть такая.
Из стоящего рядом принтера выползают распечатанные страницы. Меня интересует только одна – с адресом. Девочка протягивает мне листы бумаги. Мои пальцы касаются её пальчиков и немного задерживаются на них. Ровно настолько, чтобы выразить признательность. К сожалению, нам придётся оставить её в этом состоянии, чтобы бежать дальше. Вы же ещё помните, что первым делом – работа? Сидя в машине Рустама, мы смотрим адрес: село Задницево, улица Центральная, дом 16. Что ж, мы едем туда!
До села около 20 километров пути. Наши здоровые желудки настойчиво требуют жиров, белков и углеводов. Мы останавливаемся в кафе сразу за городом. В ожидании жратвы я потягиваю коньяк. Как ни странно, он тут неплохой. За окном хмурится небо, налегая тучами на опустевшие поля. Природа отходит ко сну, зябко поёживаясь при мысли о предстоящих холодах. Как вы заметили, последние два предложения я написал, чтобы вы поняли, что в детстве я читал Пришвина и в душе остаюсь романтиком. За окном проезжает УАЗик с надписью «полиция» на борту. Слог «пол» выполнен другим шрифтом и чуть светлее, чем продолжение слова. Мы не спеша обедаем, допиваем кофе и едем в  Задницево.
Без труда найдя нужную улицу,  подъезжаем к дому. Мы издали замечаем, что возле него стоит знакомый УАЗик. Совпадение, как в романах Чейзи. В жизни так не бывает. Нехорошее предчувствие берёт меня за основание пищевода.  Мы видим, как к дому подваливает «скорая». Это уже совсем плохо. Мы паркуемся и выходим из машины. Первым, кого мы видим, оказывается вездесущий Фаниль. Он курит. Его пальцы дрожат, лицо потеряло всякое выражение. Увидев нас, он даже не удивился. Чуете, чем это пахнет? Если нет, то срочно бегите выбивать сопли из сопатки. Фаниль невыразительно смотрит на нас.
- Всё. Теперь есть ещё один жмур. Теперь – с пулей во лбу. Чёрт!
Я тоже так думаю. Тут есть, о чём задуматься.




Глава 3, по сравнению с которой первые две – детский сад.

Фаниль сверлит нас взглядом.
- А вы что тут забыли? Я же сказал: всё, что вас интересует, я сообщу позже. Тут сейчас не до вас.
Чувствуете, друзья, как напряглась моя нервная система?  Терпеть не могу хамов. Но мне надо ещё кое-что выяснить. Поэтому чудовищным напряжением сфинктера я загоняю пар обратно.
- Всё, всё, мы уходим. Больше-то никто не пострадал?
- Нет. Она жила одна. Дети разъехались, муж ушёл лет двадцать назад.
- Хорошо. Удачи, Фаниль.
Рустам тоже делает неопределённый жест рукой. Может, прощается с полицейским, а может, посылает. Рустам умеет делать такие жесты.
Мой котелок кипит, как старый самогонный аппарат моего деда. Если вы до сих пор не поняли, что сам Будда мог бы попросить у меня до получки немного мудрости и проницательности, то открою вам глаза: это действительно так. И я не могу не заметить один факт, который привлёк меня, как дайвер акулу. Объясните мне, будет ли женщина вести бизнес ради самой себя? Как бы ни так. Поверьте, я кое-что понимаю в их психологии. В каждой из них живёт мамочка. Женщина готова впахивать ради детей, иногда – мужа-алкоголика. Есть ещё один вариант, редкий, но, как мне кажется, именно он является нашим. Содержать молодого упыря. Альфонса. Смотрите сами: дети выросли и разъехались, муж давно слинял. Самое время подкармливать молодого поросёнка, не слишком брезгливого, но с хорошей потенцией. Я минуту размышляю. Хорошая версия постепенно разваливается, как зуб с кариесом.  Я систематизирую возникающие вопросы и противоречия.
1.В деревне тяжело найти альфонса достаточного масштаба.
2.Если бы он был, он был бы здесь. Даже если бы он захотел светиться перед полицией, его бы сдали соседи. Для них нет ничего приятнее перетереть старые косточки бабёнке с молодым трахальщиком. И сейчас им бы уже занималась полиция.
3.Он мог бы здесь не светиться, если был бы автором аккуратной дырочки в лбешнике своей дамочки. Но! Фаниль сказал, что женщина жила одна. В Задницево никогда бы так не сказали про жительницу, возившуюся с молодым сосунком.
Как видите, тупик становился безвыходным, как кредит в банке «Русский стандарт». Ко всему прочему, я не уверен, что убийца продавщицы и Косицкой – один и тот же человек. Не слишком ли всё запутано?
Рустам вытягивает меня из бездны размышлений:
- Что будем делать?
Каждый из вас на моём месте плюнул бы на всё и завалился на диван с бутылкой пива, оправдывая свою неудачу недостаточной мотивацией. Но я не такой слабак, как вы. Поэтому принимаю неожиданное решение.
- Ждать.
Рустам смотрит на меня, как страдающий маразмом слон-пенсионер из Московского зоопарка. Приходится пускаться в объяснения.
- Нам нужно попасть в дом. Полицейские отсюда уберутся,  мы останемся следить за домом. Если до двух часов ночи сюда никто не заявится, мы войдём внутрь.
- ОК, - флегматично отвечает мой невозмутимый кореш. Мой верный Санчо Панса не переживает по мелочам. Предстоящее незаконное проникновение со взломом его не пугает. Подозреваю, что ему не привыкать делать подобные вещи. Мы раскрываем моргалки пошире и пялимся на улицу. Чтобы не расходовать впустую ресурс клавиатуры скажу сразу: до двух ночи ни черта не происходит. Мы выходим из машины и крадёмся к двери. Я дёргаю за ручку. Заперто. Интересно, кто её запирал, и где ключи? Наверное, в полиции. Ломать дверь нельзя: никто не должен догадаться, что здесь кто-то был. Рустам смотрит на мои жалкие потуги, потом решительно отодвигает меня в сторону. Достав что-то из кармана пальто, он несколько секунд ковыряется в замке. Дверь открывается. Интересно, где он всему этому научился? Мы входим в дом. Нам нельзя привлекать внимание, поэтому свет мы не включаем. Но нам повезло: прямо в окна светит уличный фонарь, а Луна в эту ночь ставит рекорды яркости. Видно всё достаточно неплохо. Дамочка жила на широкую ногу. Я никак не мог ожидать, что в этом доме собрано столько дорогой техники и хорошей мебели. На кухне мы замечем, что пол чем-то испачкан. Я наклоняюсь рассмотреть, что там, и по моей мужественной спине бегут предательские мурашки – это кровь. Я не из тех сопляков, которые грохаются в обморок, сдавая кровь из пальца на общий анализ. Однако зрелище не из приятных.  Мы выходим из кухни продолжаем обход. Рустам уходит в боковую комнату, я крадусь дальше. Открываю ещё одну дверь и попадаю в спальню. Стоящая в неё кровать не предназначена для любовных утех, и мой опытный взгляд это сразу замечает. Я открываю шкаф и внимательно разглядываю висящую в нём одежду. Внизу вижу несколько пар обуви, которая меня немного удивляет. Я присаживаюсь и рассматриваю коллекцию обувки. В этот момент я слышу осторожные шаги.
- Рустам, смотри, - обращаюсь я к нему, ибо никого другого тут нет. И тут в моей голове разрываются тысячи ракет, и я теряю сознание.
Вы никогда не приходили в себя после удара по голове? Неприятное занятие, скажу я вам.  Меня тошнит, будто бы я только сожрал хот-дог в Булгаково. Чувства возвращаются ко мне по очереди. Сначала я начинаю слышать какое-то сопение. Чуть позже я различаю силуэт сидящего ко мне боком человека.  Он выше среднего роста, худощавый. В руках он держит  пистолет. Я лежу на полу. Пока силы ко мне не вернулись, я не спешу открывать глаза. Знал ли он, что мы вошли в дом? Вряд ли. Увидев, что нас двое, он не решился бы на такой шаг. Значит, можно предполагать, что присутствие Рустама станет для него сюрпризом. Или его присутствие станет сюрпризом для Рустама, что может окончиться плачевно для моего друга. Значит, настало время действовать. В паре сантиметров от пальцев моей правой руки темнеет ножка стула. Я оцениваю расстояние до человека. Шансы неплохие, чуточку везения, и я смогу выбить стулом пушку из его руки. Или хотя бы выиграть мгновение, чтобы подняться с пола. Я шевелю пальцами. Они работают без скрипа, как у хорошо смазанного терминатора. Осторожно дотрагиваюсь до ножки стула. Через пару секунд она уже крепко охвачена всей рукой. Я готовлюсь к резкому рывку. Следующая секунда решит мою судьбу. Одно неверное движение, и через пять минут сквозь меня можно будет рассматривать небо. Я напрягаю мышцы, но в это мгновение человек вскакивает с места. Он распахивает окно и выпрыгивает на улицу. В комнате появляется Рустам.
- Что ты там ищешь? – спрашивает Внезапный. Я вскакиваю с пола.
- Убийца! Он только что выпрыгнул в окно!
Мы бежим к окну выглядываем на улицу. В свете фонаря успеваем заметить старую «Ниву», которая, вышвыривая гравий всеми четырьмя колёсами,  стартует от дома. Я успеваю заметить номер: 749. Букв в темноте не видно. Мы с сообщником выходим на улицу.
- Мы здорово вляпались, - говорит Рустам.
- Почему?
Рустам смотрит на меня, как на полоумного.
- Как это – почему? Потому, что мы незаконно проникли в дом, всё тут облазили, встретились с убийцей… Тебе этого недостаточно?
- Нет. Для этого надо, чтобы полиция об этом узнала.
- Она узнает. Наследили мы тут здорово.
- Для этого они должны сюда приехать. – Моя мысль проста, как схема отката в государственном тендере. – Они сюда не вернутся.
Рустам думает. Я слышу, как шуршат электрические импульсы в его сером веществе. Через секунду его рот расплывается в улыбке молодого козлёнка, нашедшего вымя матери.
- Действительно. Что им тут делать ещё раз?
- Вот и я о чём. Но не стоит забывать о том, что мы можем что-то упустить из виду. Нам стоит действовать быстрее, чем полиция. Тогда у нас есть шанс выпутаться из этого целенькими, как все мои одноклассницы до седьмого класса.
Мы садимся в машину Рустама и возвращаемся в город. Ночка выдалась увлекательнее концерта Сида Вишеса, поэтому у нас у обоих только одно желание – надавить харей на подушку. С утра есть одно важное дело: потихонечку потянуть за единственную нить этого запутанного клубка: 749. Помните эти цифры? Советую запомнить. Хозяин старой «Нивы» должен получить сполна за те минуты, когда я изображал на полу дохлого питона Каа. Кроме того, готовь поставить свою печень против старого носка Димы Билана, он может рассказать многое о перерезанном горле продавщицы и о лишней дырке в организме женщины-предпринимателя. 
И ещё, чуть не забыл. Звёзды жемчужной россыпью сияли в темноте ноябрьского неба. Одно из чудес природы состоит в том, что она готова делать нам подарки всегда. Сегодня ночью природа очистила небо от набегавших днём туч, чтобы дать возможность оценить контраст черноты неба поздней осенью и безупречной белизны звёзд.  Что может быть прекрасней этого зрелища!
Заметили, что ничего не говорю просто так? Так вот, сорванцы, этот абзац должен вас уверить, что я ценю красоту окружающего мира независимо от того, какое дерьмо в нём происходит. Учитесь.



Глава 4, в которой кому-то приходит конец.

Если внутри вас живёт сурок, то работа в газете – не для вас. Выходной для журналиста – пустая трата красной краски при печати календаря, а иногда (даже чаще) – дополнительная пахота. И чем выше статус праздника, тем большее к вечеру рубашка воняет потом. Фотоаппарат плавится в руках, несчастный писака чувствует отвращение к любому виду народного гуляния. Его единственное желание - на пару деньков очутиться в деревне Задрищенка Пензенской области, потому что, судя по слухам, за последние десять лет там ни хера не произошло. Если вы думаете, что у работника массового воображения есть возможность схалтурить в другой день, то можете смело выносить свои мозги на улицу для хорошей сушки, видно, что они у вас совсем отсырели. Работа журналиста всегда на виду.  Короче, если ваш образ жизни похож на тление незаплёванного окурка, то даже не пытайтесь стать журналистом. Тут надо гореть, и чем больше воняет дым от твоего горения, тем лучше. Так к чему же это я? К тому, что журналист спит мало, но качественно. И если он в жизни что-нибудь ненавидит искренне (имею в виду - бесплатно), так это звук будильника. Его он слышат обычно сразу после отбоя.
После практически бессонной ночи я поехал на работу. Работа начинается с обычного мероприятия, на котором, как я уже когда-то говорил, можно немного всхрапнуть – с оперативки.  Я сижу и втихомолку поглядываю сон, в котором выиграл миллион долларов. Оперативка заканчивается, я делаю вид, что не спал. Шеф всех отпускает, но мою задницу просит задержаться.
- Рассказывай.
В трёх словах и двух междометиях я излагаю ему всю историю. Шеф кивает редакторской головой, набитой отменными мозгами.
- Хочу тебя предупредить. В полиции недовольны, что ты суёшь нос в их работу.
Я делаю жалкую попытку возмутиться. Шеф прерывает меня нетактично, как подростка, которого родители застукали голышом с первой девочкой (левой или правой, сейчас это неважно). 
- Я не имею ничего против твоей работы. Но учти: ты должен быть первым. На моё прикрытие можешь рассчитывать, но  только до тех пор, пока я буду видеть, что есть какой-то результат, и ты обгоняешь полицию. Усвоил?
- Ясно, шеф.
Шеф отпускает меня, я топаю в кабинет. Сон проходит, пора, ненаглядные мои тунеядцы, приниматься за работу.
Отношения с начальником ГАИ у меня такие же тёплые, как у молодого зятя, который второй раз за год подарил тёще букет цветов. Меня там почти любят. Я набираю его номер.
- Привет. Как жизнь?
- Нормально, работаем. У тебя как?
- Тоже всё по плану. Слушай, нужна справочка.
- Давай, валяй.
- ВАЗ-2121, «Нива», цифра номера – 749. Пробьёшь?
- Повиси минутку.
Я вишу, задержав дыхание.  Я уже почти задыхаюсь, когда с той стороны слышу:
- Есть такая. Вернее, почти такая.  ВАЗ-21212.
Мне эти цифры ни о чём не говорят.
- Это – очень редкая «Нива». Она праворульная. Были такие машины, их продавали в Великобританию и маленькую партию – в Японию. Говорят, посмотрев на неё, японцы сделали первую «Витару». В отличие от других экспортных машин, эти на родину потом практически не возвращались. Так что, это почти уникальная машина.
- На кого она зарегистрирована?
- Вульвач Ксения Алексеевна, 1981 года рождения.
В моей голове взрывается шаровая молния.
- Адрес?
- Село Несранское, дом 37.
Я благодарю друга и кладу трубку. Если вы думаете, что я считаю дело почти раскрытым, то вы так же правы, как Наполеон, когда погнал свои войска через Неман. Давайте-ка отставим свой кофе (который вы сейчас глушите в офисе, вместо того, чтобы работать) в сторону и пораскинем серым веществом. Итак, мы знаем, на кого зарегистрирована машина. Это плюс. Но за рулём ездил мужчина – это минус. Машина могла быть продана по доверенности, в конце концов – угнана. Как никогда в жизни мне захотелось посетить Несранское. Я звоню Рустаму, и через полчаса мы выезжаем.
Мы проехали почти половину пути, когда у меня запел мобильник. На проводе – начальник ГАИ.
- Слушай, есть новая инфа о твоей «Ниве». Её только что подняли из озера. Со жмуриком.
- Что за жмур?
- При нём нет документов, даже нет бумажек на машину. Мы не знаем, кто он такой. Высокий, худой. Одет в джинсы и свитер. Во лбу – дырка.
Нет, вы это слышали? Третий труп за два дня! И все они нанизаны на одно дело, как кусочки шашлыка на шампур. Я почти уверен, что именно этот тип отправил меня в отдых в пустом доме. Я съезжаю на обочину и останавливаюсь. Рустам дырявит мне ухо взглядом старого сенбернара.
- Ну и о чём задумался? Нам в любом случае надо ехать в Несранское. Там мы хотя бы сможем кое-что выяснить о «Ниве».
Рустам гениален своей простотой. У него есть одна общая черта со Сталиным. Говорят, этот деятель тоже считал своим талантом делать сложное простым. Мне остаётся только согласиться с ним. Мы продолжаем путь. В Несранском мы находим нужный дом. Домом назвать это тяжело. Если бы у меня был такой дом, то мне для счастья не хватало бы только десятка крепостных и краснощёкой бабы-ключницы. Скорее всего, это не дом, а ферма со всеми атрибутами крепкого хозяйства. Готов поспорить, что курочки в город идут именно отсюда. Так же считают и волосы на моих ногах, которые, как вы уже знаете, меня никогда не обманывают. Не выходя из машины, я разглядываю дом. Мысли в моей голове беснуются, как электроны в высоковольтной линии. Они так же быстры и упорядочены. Я вижу только одну возможность всё здесь осмотреть. Я делюсь своим дьявольским планом с Рустамом, который его одобряет, как Саркози любое решение американского правительства. Мы выходим из машины и решительно направляемся к дому.
Фасад дома украшает вывеска ООО «Курочка».  Если ваш папаша перед заделкой ребёнка не пил слишком много, то вы уже поняли, что в жилом доме располагается и офис птицефермы. Именно сюда сейчас заходят два товарища, желающие стать партнёрами по бизнесу. Хитро? Именно это и есть наш план.
Мы открываем дверь и попадаем в приёмную. В скромном помещении есть всего один стол. За ним сидит красотка, да такая, что шерсть дыбом встаёт на наших загривках, а кровь отливает со всего организма и собирается в одной его части. Дамочка, скажу я вам, что надо. Она находится в том возрасте, когда сиськи ещё не приходится сворачивать перед сном рулончиком, но формы уже достигли своего совершенства и растим им больше уже некуда. Нас встречает взгляд голубых глаз, который может свести с ума кого угодно. Разрез её рта и влажные губы заставили бы трещать по швам ширинку коматозного импотента. На секунду я забываю, зачем пришёл. Затем быстро беру себя в руки.
- Здравствуйте. Мы – представители нового супермаркета, и мы ищем поставщика птицы для нашей сети магазинов.
- Вы попали по адресу, - щебечет лапочка. От её ангельского голоска Рустам начинает парить, как не выключенный утюг. У меня начинает кружиться голова. Я уже уверен, что перед нами – лучшая птичка этой фермы.
- Меня зовут Ксения Алексеевна. Вы можете все вопросы обсудить со мной.
Пора браться за дело. «Обаяние №3» с такими барышнями не проходит, даю на отсечение руку (своего товарища), она слишком опытна, чтобы клюнуть на эту удочку. Я осторожно включаю «обаяние №2». Главное – плавно отпустить педаль сцепления.
- Я – Михаил, это – Рустам. Мы хотели бы узнать кое-что о вашем производстве. Вы понимаете, нам нужны только лучшие куры.
Я воркочу, как дизель Ланд Крузера. Тембр голоса должен проникнуть ей в такие недра, где не бывал ещё никто. Я наблюдаю за реакцией. О да, она непроста! Я чувствую, что «обаяния №2» может оказаться недостаточно. Пора бить тяжёлой артиллерией – «обаянием №1». В моих глазах прокручиваются кадры всех известных мелодрам, жесты становятся вальяжными и строгими одновременно, как правительственный «Мерседес». Я дистанционно запускаю в её светлой головке психофизический механизм определения во мне самца-защитника с духовным миром Льва Толстого. Слышу щелчок в её внутреннем мире. Попалась. Поверьте мне, я это чувствую, как вы чувствуете кнопку на стуле у себя под задницей.  Ксения Алексеевна встаёт (а это ещё то зрелище, мои маленькие извращенцы) и предлагает:
- Я могу вам показать ферму. Не желаете пройти за мной?
За такой попой мы готовы идти куда угодно. Тем более, что наконец-то что-то складывается так, как того хотим мы.
Глава 5, которую, наверное, уже никто не прочитает
Через коридор мы проходим через весь дом и попадаем во двор. Тут, друзья мои, правят куры. Их много, они все одинаковые и все кудахчут. Наша дамочка интересуется:
- Каковы ваши потребности в птице?
- Они просто огромны.
Ксения Алексеевна изображает лицом скорбь 14-летней девочки, которой сказали, что погиб Игорь Сорин.
- Боюсь, мы не сможем удовлетворить всю вашу потребность. У нас не слишком большие объёмы производства, наш козырь – качество продукции.
Ласточка моя, поверь, с такими объёмами и их качеством ты сможешь удовлетворить все наши потребности!  Конечно, речь сейчас не о курах. Мы осматриваем птичник. Меня удивляют две вещи: отсутствие рабочих и ещё хотя бы каких-нибудь птиц. Уток, гусей, индюшек – любых. Тут только куры.
- Вы не держите других птиц?
- Нет. У нас нет водоёма для содержания водоплавающих. Поэтому – только куры.
- А кто здесь работает?
-  Здесь только один рабочий, Денис. Сейчас я вас познакомлю.
Мы следуем за нижней половиной Ксении в один из сараев.
- Денис! – зовёт царица кур.
Из глубины постройки на свет выходит детина лет тридцати пяти. Его взгляд добр, как гул старого трансформатора. Природа не стала мучиться, когда комбинировала белки с углеродами при создании его портрета. Она взяла куб, к нему приделал куб поменьше. Так получились голова и нос. Ковырнула сверлом пару глаз, долотом – рот. Вот чего она не пожалела, так это растительности. Чёрная рассада прижилась везде. Самые жирные, великолепные пучки растут из ушей и носа. Денис смотрит на нас, как попа дристуна на горшок. Боюсь, он нас раздавит взглядом.
- Здравствуйте! – делаю приветственный жест  рукой.
Детина что-то бурчит в ответ, берёт мешок с комбикормом, легко закидывает себе на спину и возвращается в сарай. Он грациозен, как карьерный самосвал.
Если вы думаете, что я хожу здесь просто так, то вы – тупиковая ветвь цивилизации. Позже, когда будет время, я поделюсь с вами мыслями, которые предпочли зародиться в моей голове, выбрав её как самую свежую. Сейчас мне надо стать максимально неотразимым, потому что экскурсия подходит к завершению, а у меня есть куча весёлых планов на Ксению и все её хозяйства. Тут тупыми комплиментами не обойдёшься, ей нужен настоящий мужик.  Сегодня этой детке повезло, ибо ваш покорный слуга по всем статьям – эталон мужчины.  Небольшим усилием воли я заставляю организм вырабатывать необходимые феромоны.  Сегодня тот день, когда небольшая страховка не повредит. Всё идёт отлично, теперь надо добавить немного экспрессии. Сегодня я применяю тактику под кодовым словом «охота на куропатку». Сначала я подбираюсь, потом вспугиваю и бью налету. Последний штрих – подобрать добычу. Итак, запоминайте, несмышлёныши, как надо действовать в этом мире, чтобы не умереть от спермотоксикоза в присутствии симпатичной лапочки. Поехали!
Я зажигаю в глазах умеренную наглость. Девочка это видит, но ещё не стесняется. Отлично, я так и думал. Она поворачивается к столу, чтобы занять своё место. В этот момент моя рука повторяет экспедицию Белинсгаузена и Лазарева, наощупь открывая прелести южный частей мироздания. Ксения резко оборачивается, её глаза мечут молнии, впрочем, фальшивые, как улыбка пожарного инспектора. Она смотрит на Рустама, который, обалдев от моей наглости, застыл с дурацкой улыбкой на лице и не отводит своего взгляда от возмущённого личика облапанной дамочки. Пора, друзья мои, вмешаться.
- Ты что делаешь, хам?! – я с негодованием смотрю на друга. Тот с удивлением поворачивается ко мне. – Не знаешь, куда деть свои руки, я тебе их поломаю об забор! – в моём голосе звенит металл эмалированного ночного горшка.
- Я не…
- Пошёл вон отсюда!
Рустам начинает кипеть от возмущения. Я хватаю его за ворот и тащу из комнаты. На крыльце отпускаю и быстро шепчу:
- Объясню позже. Уезжай.
- Да ты совсем охерел! – взрывается мой (я ещё надеюсь на это) друг.
- Рустам, извини, так надо…
- Да пошёл ты!..
Рустам разворачивается и уходит к машине. Надеюсь, я смогу с ним объясниться. Пока мне надо вернуться в офис к моей курочке. В дверях я успеваю надеть маску негодования.
- Нет, Вы только посмотрите на этого типа! – продолжаю я бесноваться перед куроводкой. Табличка с надписью «ярость» в моих глазах последовательно меняется табличками «искренняя забота», «сочувствие» и «сожаление».
- Я искренне прошу у Вас прощения за этот возмутительный инцидент, - тарахчу я голосом Клинтона, которого только что застукали в Овальным кабинете за работой с практиканткой. – Надеюсь, Вы сможете меня за это простить.
- Да вы ни в чём и не виноваты, - пожимает плечами девушка, - это же сделали не Вы.
- Да, это так, но всё равно неприятно. Я же был в обществе этот типа. Кстати, он уехал один. Надеюсь, у вас тут где-нибудь есть гостиница? Мне придётся здесь переночевать.
- Честно говоря, гостиницы нет… Но я могу предложить Вам комнату в этом доме. Если, конечно, Вы не против.
Я против? Да я всеми конечностями «за»! Я изображаю лицом благодарность, отчего становлюсь похожим на скорбящего начальника военкомата, когда он несёт венок к Вечному огню в День победы.
- Я даже с удовольствием предложу вам поужинать вместе, - скромно предлагает дама. От её скромности веет подделкой, как от моих швейцарских часов Girard-Perregaux с надписью China. Однако мне этого и надо. Можете вставить свои выпавшие глаза и читать дальше.
Мне предоставили замечательную комнатку. Меня удивляет, что в своих апартаментах я нахожу удивительную библиотеку. Я проглядываю корешки книг. Вдруг я вздрагиваю. Беру одну, листаю. Следующую, следующую… Чёрт, я попал по адресу! Напряглись? Я испытываю то же чувство, которое посетило меня во время разглядывания необычной коллекции обуви в доме убитой предпринимательницы. Если завтра я не сдам полиции банду, можете скормить меня курам. Однако пора на ужин.
Мы сидим вдвоём. Ксения, забыв о стеснительности, рассказывает, что живёт одна, так как муж давно её бросил, а детей у неё никогда не было. За вечер мы приканчиваем бутылку вина, что заставляет задуматься о том, что ночью мы не будем разглядывать её старые фотоальбомы. А я бы, честно говоря, посмотрел. В пазле истории не хватает ещё пары элементов. Может быть, они уже и не так важны, но я привык владеть ситуацией от и до. В один прекрасный момент мне надоедает слушать её болтовню, и я затыкаю её именно таким способом, который вы от меня и ждали.
Да, ей давно пора получить мастера спорта по этому виду искусства! Больше я ничего не скажу, потому что где-то глубоко внутри меня живёт джентльмен, который настойчиво предлагает мне быть скромнее.
Она тихонечко сопит на моём плече. Засыпая, я слышу сигнал СМС. Кому взбрело в голову писать мне среди ночи? Я осторожно встаю с постели и беру телефон. Сообщение от Рустама. «Как с тобой вообще люди общаются, интересно?» - гласит оно. Ясно, он меня так и не простил. Но настораживает другое: мой друг не из той породы, что шлёт ночами СМСки. Очень странно. В это время раздаётся грохот: кто-то барабанит во входную дверь. Ксюша встаёт, надевает халатик и идёт к двери. Я её сопровождаю. Она открывает дверь. Никого. На пороге лежит прижатый кирпичём лист бумаги. Я его поднимаю и читаю: «Если хотите увидеть своего друга живым, возвращайтесь в город, ждём вас в парке Гагарина у фонтана». Честно говоря, я даже в падающем лифте смогу спокойно проверять обновления Вконтакте. Но тут даже мои стальные нервы свернулись в клубок. Я оделся и вызвал такси.
- Ксюша, прости, мне надо ехать.
- Конечно. Но ведь мы ещё увидимся?
- Увидимся, - отвечаю я. Хотя знаю, что в следующий раз наша встреча не принесёт ей такого удовольствия.
В парке безлюдно. Я иду в темноте к выключенному в это время года фонтану. У его подножия я замечаю что-то тёмное. Я подбегаю и вижу лежащего Рустама. Щупаю его руку, потом шею. Пульс есть. В это время Рустам начинает шевелиться, затем поворачивается ко мне и приглядывается.
- Аааа, сучонок, пришёл? – пьяно бормочет он.




Глава 6, из которой всё становится ясно.

Рустам окончательно очухивается у меня дома.
- Моя голова… - стонет он, - чем меня накачали?
Рустам похож на крокодила, которого месяц кормили морской капустой. Он почти не шевелится и тихонько поскуливает. Из его рассказа выясняется, что, огорчившись моему хамству, он решил компенсировать упадок настроения качественным алкоголем и девочками. Вполне разумный поступок, на мой взгляд. Вот только к выбору девок стоит относиться внимательнее. Рустам говорит, что они подошли к нему первыми и сами предложили своё общество. Отказывать им он не имел никакого желания, поэтому с удовольствием погряз в грехе разврата. Естественно, ничего не помнит.
Картина становится очевидной, как счёт футбольного матча между Россией и Испанией. Пора, друзья мои, действовать. Я звоню Фанилю.
- Привет. Узнал? Есть дело.
- Какое на хер дело? Пять утра…
- Фаниль, не хочешь больше жмуриков, собирайся и подъезжай ко мне. Считай, за новой звёздочкой на погоны.
Отлично, он будет здесь через 20 минут. Я знаю, где у мента чувствительное место. Рустам тоже начинает двигаться. Таким образом он симулирует полное здоровье. Я понимаю, что отлёживаться тут он не станет, и мне не остаётся ничего другого, как взять его остатки с собой. Мы выходим на улицу и видим, как подъезжает знакомы УАЗик. В окне маячит Фаниль.  Мы рассаживаемся по машинам и едем в Несранское.
Знаете, что стало жирной точкой в моих логичных умозаключениях? Записка явиться за Рустамом. Никакая опасность ему не угрожала, никто не собирался его убивать. Не насилуйте впустую свои мозги, ребята, сейчас я всё объясню доступно. Злоумышленникам не надо было, чтобы я вернулся в город. Они хотели отвлечь меня от того места, которое я занимал в тот момент – куриный дом. Ставлю бутылку Хеннеси против стакана «Клинского», вы сами до этого вывода не допёрли бы, даже если бы ваше серое вещество задымилось от перенапряжения. Не расстраивайтесь, у многих из вас ещё есть шанс научиться думать. Я в вас верю.
Мы подъезжаем к избе на курьих тушках и видим открытую дверь. Это очень странно. Потихоньку мы заходим внутрь. В этот момент мы слышим истеричный женский визг и шум в дальней комнате. Вперёд пробегает Фаниль, доставая на ходу свою пушку. Через мгновение мы слышим выстрел и ещё один вопль. Финита ля комедия, как говорил мой школьный друг, слезая с очередной бабёнки. Мы забегаем в комнату и видим следующую картину.
На кровати сидит Ксения. Она перепугана и старательно запахивает на себе коротенький халатик. На полу сидит Денис, ухватившись за руку, из которой на пол сочится кровь. Над ними возвышается ангел правосудия в капитанской форме с пушкой в руках. Дополняет картину лежащий на полу нож.
Фаниль достаёт свои фирменные браслеты и нерешительно подходит к раненому.
- Не торопись, - говорю ему я. – Сначала займись настоящим преступником.
Фаниль с удивлением оборачивается ко мне. Я с горечью смотрю на Ксюшу.
- Всё, девочка, допрыгалась.
Мне, ребята, её и правда жаль. Был бы кем-нибудь из вас, я бы тут же разревелся, заламывая себе руки. Но я сдержался. Тем более, что на меня смотрели Рустам и Фаниль. Пришло время раскрыть им карты. Заодно слушайте и вы.
- Золото в кур не попадает просто так. Я не Дроздов, но уверен, что золотые яйца куры несут только в сказках. Догоняете? Его туда кто-то клал. Впрочем, подробности процесса мы заслушаем после, сейчас пойдём по порядку.
В магазине кур потрошили, потому что потеряли ту курицу, которая не дошла до адресата. По непредвиденной ошибке она попала к нам в редакцию. Приехал человек на «Ниве», устроил дебош, убил продавщицу. Он действовал импульсивно, орудовал ножом. Он заподозрил, что куры могли уйти налево по вине предпринимателя, который и был (по большому счёту) ответственным за правильное распределение фаршированной золотом птицы. На этот раз он поехал на дело с пистолетом. Он готовился. Ему было сложно. Даже ради золота тяжело убить… собственную мать. Кстати, и твою, Ксюша, тоже. Вы – брат и сестра, а убитая Ангелина Юрьевна – ваша мать.
Ксюша опускает голову. Рустам с Фанилем пока молчат. Я продолжаю на их глазах ковыряться в грязном бельишке весёлой семейки.
- Согласитесь, одинокая женщина не будет хранить дома мужские и женские вещи, которые ей явно не подходят. А самое главное – обувь. Женская и мужская, качественная обувь  Loake с рантовым видом шва Goodyear, названным по имени изобретателя станка для такого шва. Такую обувь в России купить почти невозможно, в основном встречается подделка. Тем более, в таком городе, как наш. Но именно такие шмотки лежали в доме убитой. Мне что-то подсказывает, что они привезены из-за границы, оттуда, где их производят. Из Великобритании.
- «Нива»! – орёт Фаниль. – Праворульная «Нива»!
- Да, - поворачиваюсь я к нему, - эта машина пришла оттуда же, из Туманного Альбиона. Согласитесь, странное совпадение. И мужчина не будет хранить свою обувь у посторонней женщины, намного её старше. Наличие современной женской одежды и обуви в шкафу сказало мне, что должна быть ещё и женщина.  Действительно, она нашлась по фамилии, на которую оформлена праворукая «Нива». Вульвач, как я думаю, фамилия сбежавшего мужа?
- Да…, – сквозь слёзы выдавливает Ксения.
- Так, хорошо, пошли дальше. В комнате, куда меня поселили, моё внимание привлекла библиотека. Точнее, несколько книг. Они на английском языке. В этой деревне! Представляете? Немного пораскинем мозгами. Муж ушёл, книги остались дома, обувь – в доме матери. Значит, и первое, и второе принадлежит не мужу, а, скорее, брату. Именно тому, кто ездил на этой «Ниве». Тому, кто убил собственную мать. Жажда золото, друзья мои, до добра не наводит. Наша Ксюша поняла, что следующей жертвой станет она. И предупредила эту вероятность, убрав брата.
Миленькая стервочка рыдает, не скрывая слёз. Значит, пока я всё говорю верно.
- Ну а причём здесь я? – спрашивает Рустам.
- Твоя история стала для меня вообще загадкой, друг. Пока я не выяснил одну вещь. Денис просто влюблён в этого демона в юбке, и поэтому стал ревновать Ксению ко мне. Он хотел, чтобы я отсюда свалил. Он не желал тебе зла, однако был ослеплён ревностью. Вот и всё. По сравнению с остальными,  Денис  просто ангел. Теперь, думаю, Ксении пора пришла ответить на несколько вопросов. Как всё-таки вы подкладывали золото в кур?
- Это была идея брата. В детстве он подавал большие надежды. На последнем курсе института уехал в Ливерпуль, хотел выучить язык, посмотреть Англию. Но там он связался с местными ребятами из докеров. Ему рассказали сказку, что один из их знакомых, американец, похожим образом воровал золотой песок с приисков. Он загорелся этой идеей, вернулся на Родину и с одним из товарищей с карьера в соседнем городе организовал бизнес. Золота здесь очень мало, оно плохого качества. Но и за него неплохо платили, пока не вышла эта промашка с одной курицей. Брат чуть не сошёл с ума от ярости. Утром он уехал в город, и вскоре я узнала, что он убил продавщицу и мать. Я думаю, у него помутился рассудок. Мне стало страшно и я… сделала то, что вы видели.
Отлично, друзья мои, просто отлично. Мы выводим из дома всю компанию и запихиваем её в УАЗик.
- Ну, что дальше, Фаниль?
- Сейчас всё только начинается. Осталось ещё много работы. Надо выяснить, насколько зашёл этот бизнес на карьере. Выносить золотой песок – задача сложная, и я сомневаюсь, что у них был только один сообщник. Цепочка показала только первые звенья.
*  *  *
- Коллеги! Предлагаю выпить за окончание расследования! – шеф опять стоял во главе круглого стола. Как скипетр и державу, в руках он держал рюмку и вилку, символы  власти в нашей редакции. Его великолепный лоб блестел в свете электрических ламп. Все дружно встали и по цепочке стали передаваться цзынь-цзынь рюмок и бокалов. Все выпили, шеф закинул в рот ломтик ветчины.
- Чёрт! – заорал он, плюясь. – Что тут за хреновина?
Он внимательно смотрел на извергнутый не пережёванный кусок мяса.  Нерешительно потыкал в него вилкой, поднёс к глазам.
- А, хрящик попался, - протянул он.  Я облегчённо вздохнул.
Через пару минут ко мне подсел Николай.
- Я вот одного понять не могу. Ну, ладно, воровали золотой песок. Допустим, запихивали в кур. Но как он в ноге-то оказался? Шеф же тогда жевал ножку…
- Не знаю, Коля, не знаю… Я об этом не думал. Но вот, что я тебе скажу: на детали обращать внимание стоит. Но никогда не забывай про главное, которого обычно не видно за всякой мелочью. Пока будешь ковыряться в ней, у тебя не хватит жизни на самое важное. Экономь себя, Коля, экономь!..