Быть может. Часть 3

     Семейный обед был назначен на ближайшее воскресенье. Светлана не хотела ударить в грязь лицом перед какой-то там «фифочкой», поэтому с утра отправилась в салон красоты, поручив заботы о праздничном столе Геннадию.
— Я что, для твоей любовницы еще и готовить должна? — сказала она, уходя и чтобы не слышать возражений, быстро захлопнула дверь.
     Мужчине ничего не оставалось, как отправиться на кухню и одеть фартук. Готовил он редко, но если уж за что-то брался, то делал это до тех пор, пока сам не оставался доволен.

     Когда Светлана возвратилась из салона, помолодевшая лет на пять, стол был практически накрыт. Надежду ждали к трем, и она приехала, с пятиминутным опозданием. К этому визиту девушка особенно не готовилась. Оделась, как обычно: короткая юбочка, кофта, на шее простенькие бусики-стекляшки и, несмотря на это, Светлана рядом с ней в своих золотых украшениях смотрелась как молодая ухоженная мама.

     Геннадий помог дочери раздеться, представил жене:
— Познакомься, Свет,— это Надя, моя дочь.
     Девушка открыто улыбнулась, чего нельзя было сказать о Светлане — та, лишь показала зубы и сразу пошла в комнату сына, сообщить, что в доме гости, и что он, хотя бы из вежливости, должен выйти и поздороваться.
«Да отвалите вы все от меня, — послышался недовольный голос парня, — я сказал, что обедать не буду».

     Надежда переглянулась с отцом и беззвучно засмеялась.
— Ну вот, — сказал Геннадий громко, чтобы не слушать перебранку матери и сына, — Здесь я живу. Пойдем, буду показывать тебе свои палаты…
    Девушка покрутила головой. Ей еще никогда не приходилось бывать в таких больших квартирах.
     Еще лет пять назад, устав менять съемные квартиры, Геннадий собрал все, что сумел накопить, взял кредит в своём же банке и приобрел собственные  четырехкомнатные апартаменты, за которые расплачивался и по сей день.

      Надя растерянно остановилась в центре огромного холла, заглянула в просторную гостиную, где уже был накрыт стол и удивленно протянула:
— Да, с нашей пятиэтажкой не сравнишь. Папа Ген, здесь можно на велосипеде кататься.
— Ты еще кухни не видела, — улыбнулся Геннадий, — пойдем!
     Он проводил ее на кухню, потом показал ванну джакузи, гардеробную, две лоджии, балкон, свою комнату, комнату жены. К Максиму идти не отважился — оттуда все еще слышался поучающий голос Светланы.
— Переходный возраст, — пояснил Геннадий.

     Дверь комнаты открылась. Светлана вышла одна. Парень продолжал играть в какие-то компьютерные стрелялки.
— Ну, что, — обратилась она к Геннадию, — у тебя все готово?
— Можно садиться.
— Надя, — повернулась Светлана к девушке, — может быть, ты хочешь вымыть руки перед обедом? — и, не дожидаясь ответа, добавила — пойдем, я тебя провожу.

     Она зашагала по коридору, увлекая за собой Надежду, вошла в ванную комнату, повернулась.
— Вот мыло, вот полотенце, а если хочешь причесаться, вот… — Женщина достала из шкафчика красивую массажную щетку. — Это абсолютно новая, ей еще никто не пользовался. — Щетка легла на полочку прямо перед глазами девушки.
Надя улыбнулась.
— Спасибо.
— Ждем тебя в гостиной.

     Светлана вышла, загадочно улыбаясь. Еще бы — ее план чудесным образом воплощался в жизнь. А задумала она всего-то — заполучить хотя бы пару волосков из пышной прически новоявленной доченьки. Зачем? Чтобы потом провести сравнительный анализ ДНК, и доказать этому своему «дурачку», что его просто «водят за нос».

      Как только Надежда вошла в гостиную, и Геннадий предложил всем присесть к столу, Светлана, словно что-то вспомнив, воскликнула:
— Ой, извините, я сейчас. Вы садитесь, садитесь.

     Она побежала в ванную, внимательно осмотрела щетку, и губы ее растянулись в довольной ухмылке. Собрав несколько волосков с помощью пинцета, она убрала их в прозрачный пакетик, после чего возвратилась в гостиную.

     Обед проходил в обычной обстановке. Светлана время от времени задавала девушке вопросы, пытаясь нащупать в ее ответах какое-нибудь несоответствие, но у нее ничего не получалось. Надежда отвечала честно и открыто, постоянно хвалила хозяйку за вкусные закуски, тем самым, вгоняя ее в краску, ведь все, что стояло на столе, приготовил ее папа Гена. Когда же Геннадий принес своё фирменное блюдо — мясо с грибами, запеченное под майонезом, — на запах, из своей комнаты «выполз» Максим.

     Заглянув в гостиную и заметив за столом милую девушку, его вечно недовольная гримаса на лице куда-то исчезла.
— О, сынок, —  воскликнула Светлана, — иди сюда, познакомься.
— Сейчас, — буркнул парень и исчез, но через пару минут появился опять, уже в новой футболке, расписанной английскими словами.

     Глупо улыбаясь, он присел к столу, положил себе салата. Геннадий сказал:
— Познакомься,  — это моя дочь Надежда.
— Макс, — коротко ответил парень.
— А я — Надя,  — произнесла девушка.
     Ей было очень смешно наблюдать, как паренек изо всех сил старается казаться взрослым. Он бросал на девушку изучающие взгляды, видимо решая, стоит ли за ней приударить или она для него уже старовата…

     Узнать Макса просто было невозможно. Парня словно подменили. После обеда он даже помог отнести посуду на кухню. Мыть, правда, ничего не стал, но пока этим занимались женщины, крутился рядом, шутил, вспоминал какие-то истории, а когда порядок был наведён, парнишка пригласил Надежду к себе.

     Судя по звукам, доносящимся из комнаты, молодые люди играли в  компьютерные игры и провели вместе не менее часа. Расставаясь, Максим с спросил:
— Надеюсь, теперь ты часто будешь к нам заезжать?
— Не знаю, как получится, — ответила Надя.
     Максим предпринял робкую попытку поцеловать ее в щечку, и  Геннадий, глядя на это, испытал что-то похожее на ревность. «Что этому оболтусу надо? — подумал он. — Что он лезет к моей дочери?»

       Для ревности Геннадию вполне хватало и Костика. Тот постоянно крутился рядом с Надеждой: провожал ее, когда счастливый папа забирал дочь по воскресеньям, а вечером обязательно встречал, помогая нести пакеты с подарками. Вот только общаться с Геннадием он почему-то отказывался категорически. Всегда отводил взгляд, и к машине без особой необходимости старался не подходить. Все попытки мужчины наладить с ним хоть какие-то отношения, натыкались на глухую стену.
— Не пойму, — размышлял вслух Геннадий, — почему твой Костик такой нелюдимый. Такое впечатление, что я взял у него в долг сто долларов и не отдаю.
— Нет-нет. Костик очень хороший, просто он…
— Может он меня ревнует к тебе?
— Если честно… — есть немного…
— Хм. Глупо. Ревновать дочь к отцу. Другой бы на его месте только радовался, а он? В боулинг не пойду, в аквапарк не хочу, в театр — времени нет…
— Просто Костик очень скромный…, не то, что я….
— А что… ты?
— Не знаю… Вы на меня так много тратите, а я все принимаю и принимаю…
— Ты моя дочь. И сколько бы я не тратил, это  будет лишь маленькая толика того, что я мог бы дать тебе, если бы был рядом с тобой с самого рождения.
— Спасибо вам папа Гена… и в первую очередь за вашу любовь ко мне.
— А как же иначе.  Разве я могу не любить свою дочь?
     Он поцеловал ее в щечку и вновь помчался туда, где мог бы побаловать Надежду дорогими подарками.

***

           В ноябре праздничные дни именуемые днями единства и согласия пришлись на среду и  четверг. К ним присоединили пятницу, и у страны появилась возможность устроить себе маленькие пятидневные каникулы. Мужчины сразу рванули за алкоголем, чтобы не остаться на праздники без «горючего», женщины в ужасе схватились за головы, Геннадий же задумался над тем, как бы провести эти дни с максимальной пользой, конечно же, вместе с дочерью.
— Хочешь, съездим куда-нибудь, — предложил он ей, — в Петербург, или в Европу…, В Прагу, например, или в Париж?
      Надежда немного помялась, потом решила признаться:
— Знаете, папа Ген, я никогда не бывала на море, ни разу в жизни не выезжала за границу, и не летала на самолетах.
— И это говорит девушка, живущая в двадцать первом веке! Срочно делай заграничный паспорт!

     Геннадий посетил туристическое агентство и приобрел две путевки в пятизвездочный египетский отель. Только там в это время года еще можно было погреться на солнышке.
     Узнав об этом, Надежда буквально завизжала от радости.
— Слушайте, папа Ген, — спросила она осторожно, — а может, возьмем с собой и Костика.
— Костика? Не знаю. А он согласится?
— Вряд ли, но предложить-то можно.
— Хорошо. Ты ему предложи, а там видно будет…
    Геннадий поймал себя на мысли, что совершенно не хочет брать с собой  какого-то там Костика. И дело даже не в деньгах. Надежда — его дочь и он не желает делить ее ни с кем.

     Как и предполагалось, парень от поездки отказался наотрез, а на свою девушку не на шутку обиделся. Он-то надеялся провести эти дни с ней, а она бросает его, ради какого-то папы Гены.
— Что ж, его можно понять, — успокаивал дочь Геннадий, — у парня амбиции. Он сам бы хотел возить тебя по курортам и делать подарки, но у него все это еще впереди. Ты, кстати, с бабушкой говорила, она тебя отпустит?
— Да, я сказала, что поеду к подруге на дачу.
— Хорошо. А то хочешь, я с ней поговорю.
— Нет, папа Ген, не надо. Ведь я про вас никому из близких пока не рассказывала.

     Как ни странно, но проводить Надежду в аэропорт Костик все-таки приехал. Он отозвал ее в сторону, долго о чем-то шептался, потом обнял на прощанье, поцеловал её и, когда встретился глазами с Геннадием, издали махнул ему рукой. Мужчина сразу же помахал парню в ответ. Это уже было похоже на начало каких-то отношений. Наконец-то, Костик начал понимать, что рядом с его девушкой, не просто мужчина, а отец, который желает своей дочери только добра.

      В самолете место Надежды оказалось возле иллюминатора, поэтому первые два часа полета она буквально не отрывала взгляда от причудливых облаков за бортом и только после обеда, уставшая от долгих переездов и утомительных ожиданий, решила немного вздремнуть. Ее головка постепенно легла на плечо Геннадия, а когда стюардесса принесла им подушку, девушка устроилась на коленях папы Гены и проспала до самой посадки.

     Египет встретил их ярким солнцем и горячим ветром. Не верилось, что где-то сейчас может идти холодный дождь со снегом, а именно такой погодой и провожала их столица. Надежда сняла куртку, шарф, расстегнула кофточку и пока они проходили паспортный контроль, а потом мчались в автобусе среди пальм, к своему отелю, с ее лица не сходила восторженная улыбка.
   
    В холле гостиницы, не успела Надежда опуститься в мягкое удобное кресло, услужливый бармен сразу предложил ей прохладительные напитки. Девушка взяла апельсиновый сок, и, когда Геннадий заполнил карточки гостя и получил два ключа от номеров — синглов, расположенных рядом, Надежда виновато призналась.
— Папа Ген, извините, я тут уже сок успела выпить…
— И что?
— Надо расплатиться с барменом.
    Она посмотрела в сторону паренька за стойкой, и тот сразу напрягся, испугавшись, что сделал что-то не так.
— Вот глупая, — засмеялся Геннадий, — я за все заплатил заранее. Можешь брать в баре все что пожелаешь…

    Надежда убедилась в том, что Геннадий не шутит, когда они зашли в свои номера, переоделись и отправились в ресторан на обед. От бесконечных витрин с самыми разнообразными блюдами, названий которых девушка никогда и не слышала,  буквально кружилась голова. Хотелось попробовать все, но Геннадий советовал дочери не торопиться — взять из каждой тарелки по одной ложке и, несмотря на это, еды набралось столько, что осилить ее Надежда не смогла. А ей так хотелось отведать еще и десерта.
— Ничего, — смеялся Геннадий, — десерт попробуешь вечером.

    Они отправились побродить по территории отеля, и в первом же магазинчике Геннадий заставил девушку выбрать себе три купальника, очки от солнца и красивую шляпку.
— Вот теперь ты больше похожа на отдыхающую, — говорил он, любуясь дочерью.
     Держась за руки, они подошли к морю. Надежда сняла босоножки, зашла в воду по колено и долго рассматривала причудливых рыбок, удивляясь как ребёнок.

     Потом они гуляли до самого ужина и наслаждались прекрасным вечерним представлением, которое устраивалось здесь каждый день. На ночную дискотеку у них уже не хватило сил. Но зато с утра, сразу после завтрака они отправились загорать к морю. Надежда с удовольствием купалась, хотя вода была уже достаточно прохладной, а когда выходила на берег, стройная, ослепительно молодая,  Геннадий, не в силах скрыть своего восхищения, не отрываясь, смотрел на нее во все глаза.
— Папа Ген, вы так откровенно на меня смотрите, что мне даже неудобно.
— Интересно. А как еще должен смотреть отец на свою дочь?
— Да, но люди-то, наверное, думают, что вы мой босс, а я ваша секретарша.    
— Правда, — смеялся Геннадий, глядя по сторонам. — Вот и хорошо, пусть так и думают. А мне до них нет никакого дела…
     Он удобнее устраивался в шезлонге, поправлял солнцезащитные очки и закрывал глаза.

     Они отдыхали и у крытого бассейна с подогретой водой. Там Геннадий купался с удовольствием, красиво ныряя с высокого бортика, так, что многие женщины незаметно наблюдали за ним. Даже Надежда посматривала на своего папу Гену с гордостью: высокий, широкоплечий, с накаченными руками — результат походов в тренажерный зал, — он так грациозно плавал и нырял, что Костику до него было еще очень далеко…

     Стараясь выжать из короткого отдыха всё, что только возможно, Геннадий и Надежда успели многое посмотреть: они катались на верблюдах, летали на парашютах, опускались с аквалангами на дно морское, отдыхали на роскошной яхте. Они гуляли по городу, не забывая заглядывать во все местные магазинчики и покупать все, что им только не предлагали.

     А на пятый день отдыха случилось то, чего Геннадий опасался больше всего.
Разбирая подарки, Надежда решила примерить костюм восточной танцовщицы, который отец подарил ей накануне, и он так ей понравился, что девушке захотелось  похвалиться красивым нарядом перед Геннадием. Она сильно подвела глаза, надела браслеты, и, звеня сотнями блестящих железных брелоков, постучала в соседний номер.
— Как я вам, папа Ген, — спросила она, как только дверь распахнулась.

     Пытаясь повторять движения бедрами, так, как ее совсем еще недавно обучали местные аниматоры, она вошла и продолжила извиваться, словно змея.
     Могла ли она догадываться, что своим танцем живота вызвала в мужчине целую бурю необузданной страсти, которую он пытался гасить в себе почти каждую ночь, начиная с самого первого дня их отдыха. Он смотрел на ее молодое загорелое тело, на открытый маленький животик, на прозрачную юбку, держащуюся на бёдрах, и ему казалось, что он видит перед собой Веру.
— Молодец, молодец, — хвалил он девушку, стараясь за улыбкой скрыть своё состояние.

      Однако Надежда ничего не замечала. Закончив танцевать, она подошла к Геннадию, сказала: «Спасибо, папа Ген», —  хотела поцеловать его в щечку, что уже делала не раз, и тут мужчина не выдержал. Перед глазами у него все поплыло. Он обхватил ее, прижал к себе, начал страстно целовать прямо в губы, такие нежные, такие желанные… Легкий толчок и девушка уже лежала спиной на кровати. Геннадий, не встречая никакого отпора, стал терять над собой контроль. Он целовал ее глаза, щеки, переключался на шею, плечи, руки и вновь начинал все с начала…

     Надежда не сопротивлялась. Она знала, что нечто подобное может произойти. Геннадий давно нравился ей. Такое случается иногда — молодые девочки влюбляются во взрослых мужчин, красивых, серьёзных и очень добрых. А когда она увидела, какой интерес вызывает Геннадий у окружающих женщин на пляже, ей самой очень захотелось оказаться в его объятьях.

     Геннадий уже начал целовать ее живот и одновременно стягивать юбку, когда в номер постучали. Официант, развозящий по номерам напитки, попросил разрешения войти, чтобы пополнить бар.
     Надежда поднялась, отошла сначала к окну, поправила костюм, потом низко опустила голову и, не обращая внимания на удивленные взгляды бармена, прошла в свой номер.

     Только через час, Геннадий отважился постучать к ней. Надежда открыла. Она уже успела переодеться и прийти в себя.
— Слушай, Надя, что это с нами произошло, — спросил он, смеясь, — ты мне можешь объяснить?
— Я думала — это вы мне объясните…
— Знаешь, если ты — моя дочь, то по всем законам природы я не должен влюбляться в тебя как в женщину, это же ненормально!
— А вы влюбились, папа Ген?
— Сам не понимаю…
     Девушка немного помолчала, потом высказала свою версию:
— Мне кажется, это все из-за того, что вы не воспитывали меня с детства, не катали в коляске, не меняли пеленки и не баюкали по ночам. И потом — у вас, видимо, давно не было женщины, а я повела себя слишком вызывающе. Вы меня извините, папа Ген, ладно?
— Ты меня тоже извини. Обещаю, такого больше не повторится.

     Геннадий ушел к себе и долго размышлял над тем, что случилось. В какой-то момент ему даже стало смешно: если бы бармен вовремя не постучал, и между ними все произошло, интересно, кем бы ему доводился ребенок, которого Надежда потом бы родила – сыном, или сразу внуком?
     Он решил как-нибудь потом спросить об этом у дочери, так, чтобы посмеяться, но они к этой теме больше не возвращались.

     Наутро  автобус отвёз их в аэропорт. Чудесный отдых закончился. А в столице Геннадия ждал новый сюрприз. Пока он загорал под жарким восточным солнцем, Светлана собрала все свои вещи и переехала вместе с сыном к родителям. В записке, которую она оставила, было всего несколько слов: «Когда муж улетает на курорт с молодой любовницей, жена обычно уходит».
«Этого и следовало ожидать», — подумал Геннадий.
Странно — жена ушла, а он почему-то не расстроился.

     В большой квартире стало непривычно тихо, и первое, о чем подумал ее хозяин, — а не пригласить ли к себе дочь. Пусть поживет в нормальных условиях, похозяйничает, комната Максима свободна. Он уже собрался позвонить и обсудить этот вопрос с Надеждой, но вспомнив о последних событиях в Египте, решил не торопиться. Все-таки находиться в одной квартире с молодой девушкой… Мало ли что может случиться, вдруг он опять сорвется, и потом, что подумают соседи?
 
     Геннадий ушел с головой в работу, дома появлялся только чтобы переночевать.  Выходные он, как и прежде, проводил с дочерью, а в середине декабря ему вдруг позвонила Светлана. Она, наконец-то, получила результаты анализов, в которых говорилось, что генетический материал «А» и «Б»  — волосы с расчески Геннадия и со щетки, которой причесывалась Надежда, совпадают на девяносто девять и девять десятых процента. Позвонив, и сообщив об этом Геннадию, Светлана извинилась.
— Прости меня, Ген. Эта девочка, действительно, — твоя дочь. Слушай, а может, начнем все сначала? Вспомни, как Надя положительно повлияла на Макса. Он же на глазах стал меняться.
— А как сейчас?
— Ой, не спрашивай: опять хамит, не слушается…
     Сказать Светлане «нет», у Геннадия не повернулся язык. Он ответил неопределённо:
— Давай немного подождем, а там видно будет…
     Что мог означать подобный ответ, женщина хорошо знала, поэтому попрощалась со своим бывшим мужчиной без всякой надежды.

Часть 4, заключительная: http://proza.ru/2013/04/18/1654