Кактус стоял в самом углу, чертыхнувшись, я перелезла через книги, споткнулась, и перекувырнулась через диван. Ударилась боком о тумбочку, и рассерженно подумала, что пора лично навести порядок в доме подруги.
Беата – моя приятельница, в некотором роде подруга, мы с ней познакомились при довольно странных обстоятельствах.
Я тогда была ещё замужем за Димой, и мы пошли на вечеринку. Это было что-то вроде закрытой тусовки, Дмитрий собирался заключить контракт, но ему сразу стало ясно, когда мы переступили порог ресторана, что это шарашкина контора. Вечеринку организовало какое-то левое агентство, и всё было на самом низшем уровне. Шампанское самое дешёвое, ресторан тоже. Вдобавок ко всему одна из организаторов вылила мне на белое платье красное вино.
Без конца извиняясь, она затащила меня в туалет, и принялась отмывать моё роскошное платье астрономической стоимости, приговаривая.
- Простите, простите, - бормотала она, - я не хотела! Я такая косорукая! Я такая идиотка! Матвеев велел мне произвести хорошее впечатление, но я скажу вам по секрету, я ненавижу, когда обманывают людей. Он жуткий скряга, даже попытался на вечеринке сэкономить, но здесь, в Москве, этот номер не пройдёт. Всё равно в круглую сумму вылилось, хотя он велел шампанское, не дороже ста рублей покупать.
- Я даже боюсь представить, где он мог закуски достать, - передёрнуло меня, - а вы не боитесь, что он вам после такой откровенности не заплатит?
- Он уже заплатил, - пожала она плечами, - более невыгодного заказа у нас ещё не было. Сначала мне было всё равно, хоть я услышала, что вашего мужа хотят нагреть, подумала, что не слишком его это заденет, ведь ваш супруг олигарх. Но после общения с вами передумала. Вы такая милая.
- Спасибо, - улыбнулась я, - меня Эвива зовут, можно просто Вика.
- А я Беата, - представилась девушка.
- Полячка? – спросила я.
- Да, - вздохнула она, - думала, что с высшим французским образованием устроюсь тут на хорошую работу, да куда там. Начальник сволочь, сотрудники уроды.
- Так оно и бывает, - вздохнула я, - а в Польше что, работы совсем нет?
- Я архитектор, - пояснила она, - дизайнерские курсы заканчивала и художественное училище, а приятельница меня сюда заманила. Ничего, я через полгода уеду в Данию, там как раз место для меня освободилось. Родственники постарались. Язык старательно учу, ведь придётся вливаться в работу. Хотелось, конечно, в Париже остаться, но не вышло. В Польше не хочу сидеть в проэкторском бюро, а для фирм я не имела опыта работы. Со всех сторон клин. А потом мой парень, Тадеуш, уехал в Данию, устроился там, и теперь меня зовёт. Там к тому же родня живёт, мне со всех сторон стали помогать, - и она вдруг расхохоталась.
- Что такое? – удивилась я.
- Да я совсем сдурела, - улыбнулась она, - первой встречной всё вываливаю. Наболело просто, а вы мне такой располагающей показались. Не похожи вы на тех заносчивых, гламурных дур, которые за спиной мужа-олигарха спрятались, и живут припеваючи. У вас и взгляд-то другой.
- Да, - не сдержала я улыбки, - мужа я терпеть не могу, отношения хуже некуда, и мне на этот гламур глубоко плевать. Я всегда такая, какая я есть.
И так уж у меня получается, я всегда нахожу настоящих друзей, и возникает мгновенная симпатия. А потом этот друг становится близким и родным.
Так Беата стала мне близкой подругой, а тот контракт Димка не заключил.
Мы общались пресловутые полгода, а потом Беатка уехала в Копенгаген, и теперь мы общаемся только по Скайпу.
Она в курсе, что после Димки я ещё три раза сбегала в ЗАГС, и с последним мужем живу вполне нормально.
Она искренне порадовалась за меня, когда я сказала, что родила детей, и исправно шлёт открытки, как виртуальные, так и реальные.
Началось всё в начале марта.
В декабре я заняла первое место в конкурсе писателей, выиграла золотое перо, и теперь мне предстояло сразиться с самыми маститыми писателями всего мира. Сказать по правде, меня это изрядно напрягало.
Чем дальше, тем сильнее я нервничала, и злилась на Генриха, своего начальника, ведь именно он всё это замутил.
Он отправил мои рассказы в Москве, а о том, что я была номинирована, я узнала, когда меня награждали.
А что будет теперь?
У меня было ощущение, что я полезла туда, где мне не место, и, что я обязательно провалюсь.
Больше всего я боялась, что не смогу после провала переступить порог своего спортивного издательства, ведь там только и ждут, чтобы я провалилась.
Особенно я укрепилась в этом мнение после подслушанного разговора сотрудников в туалете.
- И всё-таки она та ещё выскочка! – услышала я женский голос, и затаилась в кабинке, - я её терпеть не могу!
- Думаешь, мне она нравится? – вторил ей другой голос, - она Никиту с места спихнула, пришла, свои порядки наводит. Мало ей того, что она в « График Интертеймент » рулит, который теперь стал « График Интертеймент Продакшн Плюс » и вышел на мировой уровень. Целый Медиахолдинг на этой выскочке, по телевизору светит физиономией, передача в самое рейтинговое время идёт. Зачем она сюда припёрлась? Почему Модест Львович её взял? Ты не знаешь?
- Я только предполагаю. Никита пытался ей палки в колёса вставить, и по ходу дела выяснил, что у её мужа длинные и ветвистые рожки намечаются.
- Серьёзно? – протянула хорошо знакомая мне Рената, - она совсем чокнутая? У неё же муж следователь! Он же может посадить любовника!
- Да пока не посадил, - ответила ей Кристина, - ладно, скажу, Никита мне рассказал, что её любовник какой-то крутой. Думаешь, на чьи бабки она особняк отгрохала? А джип кто ей купил? Она то на джипе ездит, то на « Мазератти », то на
« Понтиаке », а муж на « Мицубиси Паджеро » катается. Она цацки постоянно меняет, чувствуется, у неё их полно.
- Везёт же всяким, - досадливо воскликнул Рената, - муж с любовником, домина, машины, а я свою личную жизнь никак не устрою, и кредит на квартиру висит. А ты видела, какая сумма у неё стоит в ведомости? Охренеть!
- И не говори! Мы на сдельной сидим, по этим матчам
идиотским приходится мотаться, а получаешь мизер. Конечно, на жизнь хватает, но хорошей жизни всё равно не вкусишь. Наверное, она по Канарам мотается, Тенерифе, и всё такое.
- Слушай, а кто её любовник-то?
- А я откуда знаю? Никита вообще-то говорит, будто какой-то воротила. Он его видел, амбал, два на два, с совершенно бандитской рожей, один шрам на лице чего стоит.
- Бывают же такие стервы, которым в жизни всё легко достаётся. Я бы вот не смогла за деньги спать, это ведь та же проститутка, только вроде как элитная. Наверное, он ей и
« Золотое Перо » купил. Интересно, а в Дании она тоже выиграет?
- Если её любовничек раскошелится, выиграет.
И в этот момент моё терпение лопнуло, и я решительно толкнула дверцу кабинки. Не планировала я подслушивать в туалете, но невольно замерла в кабинке, и сейчас рассердилась.
- Удачного вам дня, девушки, - я вынула помаду, и с невинным выражением лица стала « подмалёвывать » губки, - кстати, мой любовник не такой уж и урод. Никита же мужчина, и реально оценить другого мужчину не в состоянии, а я сплю с настоящим мачо, к тому же он уже десять лет любит меня, а последние пять просит повторно выйти за него замуж. Может, я когда-нибудь и соглашусь, - я послала им воздушный поцелуй кроваво-алыми губами, и покинула уборную.
И в тот момент мне стало абсолютно всё равно, удастся ли мне честно выиграть, или нет. И сразу же позвонила Диме, моему бывшему, первому мужу, а потом приехала к нему в офис.
- Помоги мне! – я ветром вбежала к нему в кабинет, - сделай что-нибудь! Я должна выиграть! Я должна, если не первое место, то какую-нибудь награду получить! Я так не могу! Купи мне это бриллиантовое перо! – и я зарыдала.
- Ева, милая моя, - Дима сначала ошеломлённо взирал на меня, а потом заключил в объятья, - что происходит? – и я с воем поведала ему разговор в туалете.
- Мне плевать, как заработать это перо, - рыдала я, - я не перенесу, если эти смазливые блондинки будут меня травить! Они и так меня за розы того адвоката ненавидят, а за твои особенно! Миллион роз на площади выставить! Додумался!
Зачем Генрих всё это устроил?!!! Зачем?!!!
- Успокойся! – воскликнул Дима, - я сделаю так, чтобы в составе жюри был мой человек, и, если тебя не выберут, то новым именем назовут. Это будет твой шанс. Не нервничай!
- Тебе легко говорить! – взвизгнула я, - как тут не нервничать, когда эти блондинки с розовыми мозгами достают!
- А, знаешь, дорогая, они ведь этого и ждут, - с улыбкой сказал Дима, и, слегка коснувшись губами мочки моего уха, прошептал, - джентельмены предпочитают брюнеток. А эти курицы понимают, что соревноваться им с тобой без шансов, и пытаются выбить из седла. Лишить уверенности в себе.
Я опять разрыдалась, и кинулась Диме на шею.
В результате мы провели четыре умопомрачительных часа на его широченном диване, а потом я уехала домой.
Макс, мой муж, теперь майор МВД, взял отпуск за свой счёт, и тоже собрался со мной в Данию.
Я застала его в гостиной, где он пытался упаковать чемодан, при чём громадный и несуразный.
- Ну, и что ты делаешь? – сурово спросила я, остановившись в дверях, - зачем тебе этот монстр?
- Он большой и вместительный, - сказал мой супруг, - а то постоянно что-то приходится покупать там.
- Ты дурак? – прищурилась я, - подарки всё равно покупать придётся. Нет уж, милый, поскольку мы едем на машине, я не буду перегружаться.
- Что за блажь тебе вообще стукнула – ехать на машине? – вскинулся Максим, - самолёта нет? Я поезд с трудом терплю, а тут машина. Ты ярмо себе на шею вешаешь!
- Ничего, - отмахнулась я, - зато у нас за границей будет машина.
- Нагруженная всякой дребеденью, - буркнул Макс, - и учти, если выкинешь мои удочки, я куплю спиннинг там, и усядусь на берегу озера.
- Вот дурак, - засмеялась я, - а второй спиннинг тебе зачем?
- Так для папы, - ответил Макс, и я вздохнула.
Ну, зачем я пригласила в поездку Ивана Николаевича?
Они, мой муж и свёкр, меня замотают в Дании. Ладно, Макс, а Иван Николаевич вообще не даст ничего купить.
Будет сидеть на берегу озера, и меня потащит, чего доброго,
рыбку половить. Об этом меня предупредила Анфиса
Сергеевна.
- Ох, Викуль, не завидую я тебе, - сказала она вечером, когда мы пили кофе, - Ваня страстный любитель рыбной ловли, и они тебя замучают.
- Я-то тут при чём? – удивилась я, - пусть ловят на здоровье, а я с Беаткой пойду по музеям.
- Ага, - по-детски воскликнула Анфиса Сергеевна, - Ваня любит, когда рядом с ним кто-то сидит, который не ловит рыбу. Просто для общения.
- Зачем? – не поняла я.
- Причуда у него такая, - вздохнула моя свекровь, - и у Макса тоже.
- Ничего, - улыбнулась я, - меня не так-то просто заставить сидеть у озера. Начну с искусства эпохи возрождения, и закончу поэзией серебряного века. Они меня сами прогонят.
- И как я не додумалась! – засмеялась Анфиса Сергеевна, - а то они меня замотали просто этой рыбалкой. Буду иметь в виду.
- Я куплю вам планшет, и будете им стихи читать, - улыбнулась я, - а лучше два, на случай, если первый разрядится.
- Ну, ты и стервочка, - засмеялась свекровь, - но я всё равно люблю тебя.
И этим утром мы двинулись в путь.
Погода была чудесная, светило солнышко, и мы, довольные сверх всякой меры, погрузились в мой джип.
Макс сел за руль, а я безмятежным видом сидела рядом, читая книги по планшету, а Иван Николаевич смотрел по другому планшету матч, заткнув уши наушниками.
- Хорошо вам, - вздохнул Максим, - а мне скучай.
- Наслаждайся красотами природы, - улыбнулась я, переходя на другую страницу, - скоро я тебя сменю, и отдам планшет.
До Турку мы доехали без происшествий, но в Эстонии Макс стал путаться, и я пересела на место водителя. Мой супруг не был знаком с нюансами пересечения границы на машине, а я легко со всем справилась. Прошла регистрацию, показав наши паспорта, и, получив несколько картонных карточек с магнитной полосой, произвела оплату по терминалу, и въехала на паром.
Оставив машину, мы разместились по каютам.
Я бросила вещи, огляделась в помещении, и улыбнулась.
- Ну, как тебе? – и Макс пожал плечами.
- К чему нужны были такие сложности? – вздохнул он, - где у нас конечная будет? С парома.
- В Стокгольм прибудем в шесть утра. Давай перекусим, и ляжем спать, - зевнула я, - а там через Швецию в Данию.
- Офигеть, - вздохнул Макс, - ладно, пошли, перекусим.
Иван Николаевич всё время с интересом оглядывался, ему всё было в новинку. Мы быстро перекусили в ресторанчике, и разошлись по каютам.
И уже утром оказались на шоссе. Теперь за рулём сидела я, и я искренне радовалась, что установила в машине навигатор, а то мы чёрте куда заехали бы в кромешной тьме.
В невесть какое захолустье Швеции попали бы по утру.
А дальше пошла такая дорога, что и Макс, и Иван Николаевич пришли в лёгкий шок.
Совершенно ровный автобан, ни единой колдобины, или ямы.
Словно мы не ехали, а плыли.
- Я такого никогда не видел, - проговорил поражённый Иван Николаевич, - просто что-то нереальное.
- Да уж, - вторил ему Макс, - не то, что наши канавы! Ямы через метр! В столице, на главных магистралях ничего, а по окраинам сущий ужас! А уж в провинции!
- И не говори! – подхватил его отец, - я тут случайно попал в один провинциальный городишко по службе, так там дороги раз в году, ко дню города, щебнем засыпают. И гудроном вокруг обливают, как каймой, - а я чуть в металлическое ограждение не въехала, расхохотавшись.
Всё здесь было какое-то картинное, красивое. Больше ста десяти километров в час я старалась не превышать, зная, что в Швеции такое ограничение.
Любопытно, отчего я, особа шалая, любительница скорости и экстрима, вдруг стала такой законопослушной?
Во-первых, рядом со мной муж и свёкр, а они оба следователи, и у меня нет ни малейшего желания нервировать их, и выяснять отношения. А, во-вторых, шведские гаишники не возьмут взятку, как наши, скандинавцы на редкость законопослушны, и придётся мне штраф платить государству.
А это, скажу я вам, удовольствие ниже среднего.
Особенно, учитывая тот факт, что я иностранка, весь отпуск буду отношения выяснять с местными стражами порядка.
Застряну в Швеции, и не попаду в Копенгаген.
Да, любого нормального человека подобная ситуация не обрадует, а тут ещё за рулём сиди, на пароме переплывай.
Но только не меня! Когда я просто путешествую на машине по Европе, мне, честно говоря, плевать на все условности, но сейчас мне нужно быть точно в срок в Дании.
Там и буду скорость превышать!
Минуя сорок километров, я переехала на другую трассу, левее. Обычно мой путь лежит в объезд шведского городка Малмо, но в этот раз, следуя навигатору, я изрядно срезала путь.
И угодила прямо в город Хельсингборг, откуда через пролив Орезунд мы перебрались прямо в Данию.
Время пути на пароме составило всего полчаса, и вот, мы уже в городе Хельсингёр, в Дании, и я с картой на коленях пытаюсь понять, куда нас занесло.
- Пусти козу в огород! – бурчал раздражённо Максим, тыкая пальцами по сенсорному дисплею планшета, - вот, где мы сейчас? Если бы не твоя глупость, сидели бы мы сейчас, и рыбку удили. А вынуждены торчать где-то на трассе!
- Уймись! – буркнула я, поправляя слишком узкую юбку, которая во время езды у меня постоянно вздиралась, - сейчас выедем, и скоро будем в Тострупе.
- Где? – закашлялся Иван Николаевич.
- Город неподалёку от Копенгагена, - пояснила я, - там Беатка живёт, моя подруга.
- Я уже начинаю переживать, - буркнул Макс.
А я тронулась в путь, бросив все попытки разобраться в карте, предоставив это навигатору.
А Макс тем временем нашёл место, где мы застряли, и был вынужден признать, что мы действительно срезали путь, оказались сразу в Дании, и теперь нам стало проще передвигаться.
От того, что мы срезали путь, мы оказались в Дании раньше, чем планировалось, и, соответственно, в Тоструп приехали раньше.
Дом моей подруги был освещён огнями, а по участку
носились толпы разряженных детей, и подвыпивших гостей.
В полном недоумении я потёрла глаза, но фантом не испарился. Напротив, стал ещё более явным, когда из дома вывалился очередной пьяный, и упал мне на капот.
- О, я до белочки напился! – протянул пьяный, глядя на меня мутными глазами, - вернее, до Викочки, - и заорал дурниной, - Беатка, мне твоя шизанутая подруга мерещится!
- Хорошего люди о тебе мнения! – фыркнул Макс, а я прищурила глаза.
- Казик! – услышала я голос Беаты, - во-первых, моя подруга не шизанутая, а неординарная. А, во-вторых, она ещё не скоро приедет. Им через пролив надо перебираться рядом с Мальмо.
- Ну, тогда у меня глюки! – выдал пьяный Казик, и стёк по моему капоту на землю.
- Казик! – вскричала Беата, и выскочила из-за кустов, - ой, Вика! Ты откуда?
- Привет, - весело воскликнула я, выходя из джипа, - просто мы ехали быстрее, чем планировалось, из Хельсинборга в Хельсингёр на пароме переплыли.
- Викулечка, как я по тебе соскучилась! – вскричала Беатка, обнимая меня, - а вы Макс и Иван Николаевич? Я вас сразу узнала, Вика мне фото присылала. Проходите, проходите в дом. Казик, пьяный дурак, вставай.
- Давайте, поможем, - вызвался Макс, и они с Иваном Николаевичем взяли парня под руки, и заволокли в дом.
А Беатка тем временем представила меня гостям, которых я совершенно не знала, зато они знали меня.
Потом Беата утащила меня на веранду, где я с наслаждением опустилась в кресло-качалку, и вытянула ноги в алых туфлях на тонкой, высокой шпильке. А сама растворилась в толпе.
- Не понял я, - сказал Макс, входя на веранду, и устраиваясь с отцом на таких же креслах, - у них что, Хеллуин весной празднуется? Пока тащили этого парня, мимо нас несколько детей в костюмах бесенят и привидений пробежало.
- Понятия не имею, - вздохнула я, - но сейчас выясню.
- Вот, - вбежала на веранду Беатка, держа в руках несколько банок пива, бутылку мартини, и два конусообразных бокала. Мужчины тут же схватились за пиво, я тоже хлебнула из банки, а потом из фужера. И взяла ягоду клубники с тарелки.
- Это капец! – выдохнула Беата, устроившись рядом с бокалом.
- Что так? – поинтересовалась я.
- Не знаю теперь, куда вас девать, - вздохнула она, хлебнув мартини, - и как размещать. Просто Эльжбетка на стажировку уезжает, в Париж, и мы отмечаем это. Повезло девчонке, хотя одним только везением тут не обошлось. Она так зубрила кодекс, что её впору сразу в адвокатскую контору отправлять. Просто корпела над учебниками.
И тут же на нас вылилась лавина самой разной информации, Беатка молотила языком, не останавливаясь.
Эльжбета – троюродная племянница Беаты, завтра должна вылететь в Париж на стажировку, она юрист, и хочет стать адвокатом. По этому поводу закатили грандиозную вечеринку, дети захотели шуток и карнавала, и теперь носятся по дому в маскарадных костюмах, пугая из-за угла подвыпивших родичей.
Сама Беатка развелась с мужем, который изменил ей, и женился вскоре на богатой. Сына и дочку он забрал с собой.
- И ты отдала? – поразилась я.
- Кароль и Юстина сами захотели быть с отцом, - вздохнула Беата, - они его очень любят, Таудеш хороший, но меня не любил. Нет, влюблённость была, поначалу, а потом мы стали раздражаться друг в друге. Я опять замуж вышла, за датчанина, за Эрика Расмуссена, художника. Может, слышала? Он очень рано обрёл популярность, был обласкан властями, писал портреты для богатых людей, как у нас, так и за границей. А потом он умер, сердце болело. Наш сын, тоже Эрик, сейчас учится в школе искусств. Это закрытая школа, там развивают творческие наклонности с ранних лет, а Агнета, сестра покойного Эрика, очень любит племянника, и оплатила ему обучение. Агнета богата, но замуж не вышла и детей не имеет, а племянника обожает, даёт ему всё, и, по сути, заменяет ему меня, - в голосе подруги послышалась горечь, и я её чисто по-женски понимала.
- Ребёнку в пять лет нужна не школа искусств, а мать, - возразила я, а Беатка махнула рукой.
- Они все меня легкомысленной считают, - вздохнула она, - вот и забрали малыша. Но, с другой стороны, я постоянно в командировках, сейчас вот немного осела дома, делаю переводы и редактирую тексты. Наш главный редактор жуткий
зверь, а я его правая рука, постоянно куда-то мотаюсь, не
живётся спокойно.
- И как это тебя из архитектуры в редакторы и переводчики качнуло? – улыбнулась я.
- А тебя как туда же из театра? – хмыкнула Беатка, - Эрик умер, все счета его были заморожены, нужно было время, чтобы вступить в права наследства, а у меня маленький Эрик на руках. И что было делать? Нести дитя в мастерскую? Уволилась из проектировщиков, и набрала переводов с английского. Потом и с французского. Эти языки я знаю идеально, датский выучила, и пошло дело. Меня заметили, из рядовых переводчиков пригласили в редакцию. Когда я им японские и китайские документы перевела, вообще обрадовались. И, честно говоря, отсутствию рядом детей я не очень горюю. Я вольная птица, а ребёнок связывал по рукам и ногам. Дом в полном моём распоряжении, он только мне завещан, я тут хозяйка, а деньги делятся между мной и сыном. Сыну я отдельный счёт завела, и, как вырастет, пусть пользуется, а свои я храню, чтобы был запас. Дом огромный, на жизнь хватает с лихвой. А для радостей жизни друг есть, соотечественник, Збигнев. И что ещё надо?
Я не знала, что ей на это ответить.
Но то, что здание очень дорогое, определила сразу. Такой дом стоит около полумиллиона евро.
Два этажа, огромный сад, в котором не видать ни зги. Сильно подозреваю, что там дикие заросли, потому что моя подруга обожает флору. Она терпеть не может сажать на участке всякие вкусности, зато цветы горазда.
Да здесь и нет такого правила, разводить огород на участке, как, впрочем, и в остальных странах Европы, кроме России.
Я выпила ещё мартини, и потянулась.
- Пойдём, - потянула меня Беатка, - попробуем разобрать комнату, что я для тебя приготовила.
- Что значит – разобрать? – нахмурилась я.
- Ну, знаешь... – замялась Беата, - у меня все комнаты завалены всякой ерундой, на случай, вдруг когда-нибудь пригодится.
Мы оставили мужчин пить пиво, а сами отправились вглубь дома. Я, оглядываясь, с ужасом отметила, что дом невероятно захламлен. Всюду коробки и папки, правда, в основном, по углам. Но, когда мы поднялись в спальню, я тихо ахнула, и попятилась.
Вся комната была завалена коробками, и тюками.
- Что это за ужас?! – пролепетала я.
- Просто я сваливала всё, что мне нужно, по комнатам, - ответила подруга, - ничего, сейчас всё раздвинем, и вы разместитесь. Слушай, переночуйте ночку с Янкой и Эвелиной, а то мне гостей девать негде. Я сейчас им диван разложу, а Эльжбетка утром уедет. Обещала приехать Малга, давно хочет с тобой познакомиться.
- Похоже, ты тут всем про меня растрепала, - проворчала я, - что за Яна и Эвелина?
- Мои родные племянницы, - пояснила Беата, - они завтра уедут, а сейчас им спать негде, я ведь ждала вас утром.
Вздохнув, я вошла в комнату, прыгая через коробки и тюки. Взяла с кровати доску, на которой лежала бумаги, и хотела переставить её, но Беата вскрикнула:
- Стой! Не шевелись! Не трогай это! – и я замерла в неестественной позе, подняв ногу.
- Если подо мной обломятся тонкие каблуки, будешь покупать мне новые туфли, - слабым голосом простонала я.
- Какая красивая лодыжка, - услышала я сзади, - а икры и вовсе умопомрачительные.
- Знаю, - язвительно отозвалась я, поворачиваясь, и увидела молодого человека со светлыми волосами и карими глазами.
- И носик хорош, - отметил он.
- Не надо меня расчленять, господин маньяк, - фыркнула я, - поищите себе другую жертву.
- Януш, - представился он, ощупывая меня взглядом.
- Эвива, - ответила я, и, увидев, что Беатки нет, закричала, - Беата! Сколько мне ещё с этим стоять?
- Бегу, - вбежала подруга, - давай, - и отобрала у меня доску.
Но, не суждено, видимо, было этим бумагам быть в порядке, потому что Беата за что-то зацепилась ногой, и упала на какие-то ящики.
Под ней что-то хрустнуло, а бумаги накрыли её с головой.
- Мракобесие! – высказалась Беата, и я подала подруге руку, - это была вёрстка, и я её всю рассортировала. Теперь опять надо всё собирать.
- Я завтра тебе помогу, - пообещала я, - английский знаю.
- При чём тут английский? – вздохнула Беата, - датского и
китайского ты всё равно не разберёшь.
И мы стали разгребать завал. В какой-то момент я просто обозлилась на подругу, которая дом в чёрте что превратила.
В коробке, которую раздавила Беата, оказались старые чернила, и бежевая юбка моей подруги превратилась в одно сплошное пятно. Я быстренько сунула коробку Янушу, чтобы он унёс её в сад, а сама полезла к злополучному кактусу.
Приземлившись на пол за диваном, я встала на колени, и повалилась обратно, на пятую точку.
- Что это?! – простонала я, и, взвизгнув, пошарила, извините, под задницей, и по полу покатились белые шарики.
- Всего лишь жемчуг, - ответила Беатка, выныривая из-под каких-то коробок, а я подковырнула ногтём с колен припечатавшиеся жемчужины.
- Я же постоянно в Китай езжу, - пояснила Беата, - а там речной жемчуг можно задёшево купить. Красота неописуемая. Я делаю из жемчуга и янтаря поделки, и украшения, и раздаю друзьям. Но из Эфиопии, куда я постоянно езжу отдыхать, я привезла контрабанду.
- Чего? – округлила я глаза.
- Да ладно тебе, - улыбнулась она, - вывезла из страны уйму морского жемчуга разных цветов, золотишко, и алмазы. Вот, держи, - она вынула из коробки ожерелье, и протянула мне.
- Насколько я знаю, - ошарашено вымолвила я, разглядывания украшение, - оттуда нельзя ничего вывозить.
- Вот именно! – воскликнула Беатка, - я тебе о чём и толкую! Я накупила жемчуга и алмазов задёшево у аборигенов, а вывезти его не могла. Вот и решилась на контрабанду. Кстати, тебе тоже придётся везти его контрабандой в Россию.
- Это мне? – поразилась я, глядя на роскошь в золотой оправе, усыпанную алмазами, и с жемчужинками – капельками, свисающие окаймлением вокруг камней.
- Я тебе целый гарнитур сделала на день рожденья, да только он затерялся в этом барахле, а я уж Кайтуся уговорила, чтобы он это в Москву отвёз. Вот теперь нашла. Держи, - протянула он мне коробку.
В полном шоке я обнаружила ещё серьги, кольцо, два
браслета, браслет на ногу, булавку, брошку, брошку-булавку, и заколки на волосы. А так же диадему, и тиару. Всё это было
очень красивое и искусно сделанное.
- Ты спятила! – выдавила я, - как ты только умудрилась?
- Что? – засмеялась Беатка, - вывезти? Уметь надо! Потом расскажу, как через границу перевезти.
- Лучше я налог заплачу, - жалобно проговорила я, по-прежнему сидя на полу.
- С каких это пор ты идёшь по линии наименьшего сопротивления? – фыркнула Беата, а я, встав, скинула с ног шпильки, а потом подняла их, и бросила на кровать.
- А то в твоём хаосе не найдёшь, - буркнула я, прокомментировав свой поступок, - да у тебя здесь, дорогуша, просто рай для ворюг! Жемчуг и бриллианты валяются, где ни попадя.
- Да кто тут их украдёт? – засмеялась Беата, - Дания – одна из самых законопослушных стран! Датчане ни за что чужого не возьмут! У меня двери всегда открыты, заходи, кто хочет.
- Сумасшедшая, - вздохнула я, и остаток вечера мы вытаскивали коробки и разбирали завал в комнате.
Но, разобрав завал в нашей комнате, Беатка расчистила кровать и в соседней, и её племянницы улеглись там.
Спать мы легли поздно, буквально свалились, и Макс, еле живой, ему пришлось двигать старинный рояль, пробормотал:
- Твоя подруга такая же психопатка, как и ты. Зачем ей рояль?
- Ей он действительно не за чем, - ответила я, - она его мне отдаёт, - и мой милый супруг ошалел.
- Пресвятая Богородица! – простонал Максим, - зачем? У нас есть рояль!
- Наш современный, а это антиквариат, - пояснила я, - красивый, старинный, хорошо настроенный. И потом, тот рояль для Василинки, а этот я возьму себе. Давненько я не играла.
- В куклы? – сердито отозвался Максим, и я пнула его в бок.
- На себя посмотри, - огрызнулась я, - как дитя малое, твои железяки для тебя, как развлечение.
- Карбюратор – не железяки! – возмутился Макс.
- Ты хоть знаешь, куда он вставляется? – ироническим тоном осведомилась я.
- Представь себе, знаю, - прошипел Макс, - и очень злюсь, когда
приходится отвозить джип в салон. Я бы сам в нём с удовольствием покопался.
- Вот! – победоносно воскликнула я, - а мы, женщины, терпеть не можем копаться в грязи. У нас свои забавы. Дурак же ты, милый. Понять любимую женщину не можешь.
- Могу! – тут же завёлся Макс, - я тебя понимаю.
- Уверен? – зевнула я, - помнишь, что ты обещал, когда делал мне предложение?
- Что?
- Забыл? Молодец! Что ты не будешь меня ревновать. И отношения у нас тогда были совершенно другие. Ты понимал меня, спокойно ходил со мной в театр, а я смотрела с тобой футбол. Мы были половинками, а теперь грызёмся, как кошка с собакой.
- Ты во всём виновата, - огрызнулся Макс.
- Да? – вздохнула я, - просто мы притёрлись друг к другу, потому что пожара страсти между нами нет, - и отвернулась от него на бок.
- Хорошо, тогда, давай, устроим этот пожар, - засмеялся Макс, и его руки скользнули мне под ночнушку.
- Отстань, - буркнула я, - супружеский секс – это не пожар.
- Малыш, не злись. Чего ты от меня хочешь?
Действительно, чего я от него хочу? Если разобраться, то я просто срываю на нём зло. Сердце рвётся от любви и страсти к Диме, а Макс стал крайним.
Когда я его встретила, мне хотелось любви, да и с Димой был полный напряг. Но напряг и сейчас остался, а вот страсть и дикая любовь полыхает в моей душе.
Макс хороший, добрый, переживает из-за меня...
- Ладно, милый, - повернулась я к нему, и обвила его шею руками, - будем делать малыша.
- Двух мальчиков, - воодушевился Макс, стиснув меня в объятьях.
- Вдохновился предыдущим опытом? – хмыкнула я, - а, может, девочек? Руфину и Злату!
- Как? – оторопел Максим.
- Девочек я называю! – рявкнула я, - и не спорь! – и мы стали целоваться.
Утром я первая бросилась в ванную, и, наскоро приняв душ,
переоделась. Надо было ехать в Копенгаген, и я надела короткую, красную, кожаную юбку, жакет, тоже красный,
вчерашние туфли, и спустилась вниз.
- Слушай, - начала Беата, - придётся тебе после своих мероприятий заехать в магазин. Каши у меня нет.
- Без проблем, - ответила я, взяв с тарелки бутерброд, - заодно куплю что-нибудь к обеду и ужину.
- А твои где?
- Макс в душе, а Иван Николаевич ещё спит, - сказала я.
- Слушай, вы это, - покраснела Беатка, - с Максом, не очень ночную тишину нарушайте, а то девчонки слышали из своей спальни.
- Ой! – вскрикнула я, - про твоих племянниц мы совершенно забыли.
- Немудрено, - хихикнула Беата, а я покраснела.
- Кстати, - вспомнила я, - где тут у вас магазины? Вернее, какие получше? Мне сувениры нужны.
- Я покажу, - кивнула Беата, - русалок купи и пива. Чисто датские сувениры будут.
- А что-нибудь покрепче? – нахмурилась я.
- Найдём и покрепче, - согласилась подруга, и ахнула, посмотрев на часы, - мне же нужно перевод отвезти! Пока! – и она убежала, а в кухню пришли Макс с отцом.
- Я впервые за границей, - сказал Иван Николаевич, - и хочу посмотреть достопримечательности.
- Сейчас поедем, - сказала я с набитым ртом, и они тоже сели есть.
- Где тут пруды? – спросил Макс.
- У Беаты надо спрашивать, - отмахнулась я, - а она в данный момент укатила. У нас на повестке дня музей и русалка.
- Что за русалка? – удивился Иван Николаевич.
- Памятник, - пояснила я, - в виде русалки.
- Слышал что-то такое, - кивнул Макс, - будто там вандалы орудуют.
- Есть такое дело, - согласилась я, - постоянно над бедной водоплавающей надругательства совершают. Надеюсь, мы её в нормальном состоянии застанем.
И, позавтракав, мы отправились в Копенгаген.
На наше счастье, русалка была в нормальном облике, и даже с
головой, которую у неё вандалы как-то оторвали.
Мы сфотографировались рядом с ней, а потом я купила статуэток.
Сувениров пришлось покупать уйму, мне нужно было своим
коллегам, Максу и Ивану Николаевичу своим.
Помимо русалок мы взяли ещё стеклянные шары с содержимым – видами Дании – а потом заехали в здание, где должен проходить конкурс.
Я сдала документы, вернее, ксерокопии, подписала какие-то бланки, и мы покинули помещение.
День прошёл весьма плодотворно. Мы погуляли по городу, сходили в музей, а, точнее, по музеям.
Для начала я затащила их в Государственный музей, полюбоваться живописью, скульптурой, и прикладным искусством. А потом в музей к восковым фигурам, музей Луи Тюссо.
Уж не знаю, каким боком этот Луи к мадам Тюссо в Лондоне, потому что я не стала брать экскурсию, и выяснять нюансы.
Почему? Во-первых, экскурсии на датском и английском. Датский из нас не знает никто, и я бы замучилась переводить акцент горячего, скандинавского экскурсовода.
Сама я в экскурсоводы не записывалась.
Иван Николаевич молчал всю дорогу, только, когда мы вышли из музея французских импрессионистов, музея Ордрупгард, он сдавленно проговорил:
- Может, на рыбалку? – и в его голосе мелькнули жалобные нотки.
- Потом, - отмахнулась я, - у нас на повестке дня ещё один музей, и он вам понравится.
Да, в Национальном музее, кроме предметов старины, выставлено ещё и старинное оружие, и мужчины просто прилипли к этому отделу.
- Ну, что? – ехидно осведомилась я, когда мы оказались на улице, - и кто тут помешан на музеях?
- Отдел соответствующий, - усмехнулся Макс.
- Вы, как дети малые! – фыркнула я, и облокотилась о перила моста, - красота. Люблю Скандинавию.
- Ты была здесь? – спросил Макс.
- С Димой, - вздохнула я, - а родители меня каждое лето в
Эстонию возили. Там в море холодно даже летом, а мне
нравилось купаться.
- В ледяной воде? – заморгал Иван Николаевич.
- Ага, - по-детски воскликнула я, - старые автоматы, куда бросают монетки, розовая сирень, махровая-махровая, как пенная подушка. А какие там сладости! Марципаны, булочки с кремом, белый шоколад с черникой. Колорит, шпили, готика. Узкие улочки, порой между домами щель с полметра, мощёные, и витые, ведущие в гору. Красотища!
- Ты так рассказываешь, - протянул Макс.
- Вдохновенно, - хихикнула я, и добавила, - что-то мне скучно стало.
- Нет! – в панике выкрикнул Максим, - не говори больше ни слова!
- Почему? – удивился Иван Николаевич.
- Всякий раз, когда она говорит, что ей скучно, на неё трупы падают, как из рога изобилия. Я хочу отдыхать, и ловить лосося, а не бандитов.
И на этой оптимистичной ноте мы пошли по магазинам, а потом зашли перекусить в кафе.
Вот еда, похоже, их больше всего обрадовала.
Огромные бутерброды, высотой с секвойю, оригинальные салаты, и свинина. Бекон вообще был выше всяких похвал.
- Надо в магазин зайти, - простонала я, окончательно объевшись, причём до невозможности дышать, - в супермаркет. Купить чего-нибудь на ужин. А то неудобно.
- Неудобно штаны через голову надевать! – фыркнул Макс, - я вчера рояль антикварный таскал.
- Отстань со своим роялем, - буркнула я, - я обещала Беате купить еды, это раз, и мне нужна овсянка, это два. Я без каши не человек.
- Твоя жена – извращенка, - буркнул Иван Николаевич, и добавил с набитым ртом, - определённо, мне нравится датская кухня, вкуснейшие бутерброды.
- Дания вообще славится своими бутербродами, - улыбнулась я, с наслаждением принимаясь за новый бутерброд, - они тут порой огромные.
Нагулявшись, мы сели в мою машину, и поехали обратно в
Тоструп.
Я со своей громадной машиной здесь была, как бельмо на
глазу. В Дании вообще не принято так выделятся, и большинство ездят на велосипедах. Здесь вообще развита велосипедная трасса.
Но мне, честно говоря, плевать на привычки датчан, и пусть думают, что хотят, глядя на мой « Хаммер » ослепительно-алого цвета. Я люблю свою машину, и пересаживаться на малолитражку не намерена.
По пути мы заехали в супермаркет, и я наполнила до краёв две тележки, а потом мы вышли с горой пакетов, которые я погрузила в багажник, и мы тронулись.
Беата всегда держит двери открытыми, даже, когда уезжает.
На мой взгляд, невероятная беспечность. Но здесь минимум криминала, и потом, если грабитель и заберётся к ней, то, увидев бардак, он быстренько ретируется.
Найти что-либо здесь не представляется возможным, Беата мастер по прятанью вещей в самых неожиданных местах.
Но сегодня, затормозив около дома, и, войдя с пакетами в прихожею, я замерла.
На кухне, спиной ко мне, стоял молодой человек, и шарил в полке, около щитка.
Я недолго раздумывала, схватила мешок с чем-то, и огрела воришку по голове. Теперь с чистой совестью заставлю Беату запирать все двери на десять замков!
Парень повалился на паркет, а я застыла с остатками мешка в руках, который разорвался, и по всей кухне разлилось нечто, нещадно смердящее.
- Воняет, как из унитаза, - простонал Макс, появляясь сзади, и зажимая рот и нос рукой, - что тут произошло? Кто это?
- Это я тоже очень хотела бы знать, - пробормотала я, - шарил на полке, а я его огрела.
- Чем? – появился на кухне Иван Николаевич, - свежим содержимым деревенского туалета?
- Понятия не имею, что было в этом мешке, - вздохнула я, - но запах ужасный. Слушайте, поднимите его, и привяжите к стулу. А я полицию вызову.
Кое-как объяснив на английском, где произошло проникновении на частную территорию, я вернулась на кухню.
- Очнулся, - констатировал Макс, когда я переступила через порог.
- Что со мной? – пробормотал парень на английском, выдал
несколько других слов, явно на каком-то, неизвестном мне языке.
Потом его взгляд сфокусировался на моей скромной персоне.
- Вика! – сказал он, - давно хотел с тобой познакомиться.
- Вы знакомы? – удивился Макс, глядя на меня, - зачем ты тогда его огрела?
- И полицию вызвала? – воззрился на меня Иван Николаевич.
- Не надо полиции! – заморгал парень, - я не преступник.
- Да не знаю я его! – воскликнула я, и схватила скалку, - а ну говори, кто ты такой, и откуда знаешь моё имя?
- Так Беата рассказывала, - пожал плечами парень, - я её друг, Збигнев.
- Ах, Збигнев, - протянула я, опуская скалку, - действительно, Беатка говорила. Минуточку, - повернулась я к нему, - а чего ты у неё шаришься?
- Я не шарюсь, - ответил Збышек, - у неё всегда двери нараспашку. А Беата позвонила мне, и попросила навоза привезти, хочет садик удобрить. Я на ферме, где свиней разводят, менеджером работаю. Я привёз ей мешок, и решил кофе попить. Беата попросила меня подождать её, и найти что-нибудь съестное в холодильнике. Сварил кофе, ищу сахар, и вдруг, бац, и темнота.
- Понятно теперь, чем воняет, - протянула я, - боюсь, тебе придётся ей ещё навоз везти, я этот на твою голову вывалила.
- О Езус – Мария! – услышала я возглас Беаты, - чем так смердит? Збигнев! Ты где?
- Он тут, - крикнула я, и подруга вошла на кухню.
- А что тут происходит? Что за вакханалия? Ну и вонища! Меня сейчас вырвет! Збышек, ты дурак? Я собиралась навоз по клумбам раскладывать, а ты его по полу раскидал.
- Не вини его, - вздохнула я, - это я сделала.
- Навоз по кухне раскидала? – тонкие, выщипанные брови Беаты изогнулись дугой.
- Увидела твоего хахаля, роющегося в ящике, приняла за вора, и огрела мешком с навозом, некстати попавшим мне под руку. Ой, сейчас же полиция приедет!
- Замечательно! – грустно констатировала Беата, - мало мне
навоза на паркете, смрада на весь дом, так ещё и полиция
должна пожаловать. Сейчас отменю вызов, - она взяла трубку,
и в этот момент по входной двери постучали.
Это оказалась полиция, и Беата стала деловито объяснять им недоразумение, а я, пока Макс с отцом отвязывали Збигнева, пошла за веником, шваброй и ведром.
В кладовке беспорядок был ещё более хаотичным, чем в основных помещениях.
Да оно и не удивительно, сюда-то гости не заглядывают, а Беатке абсолютно всё равно, где что лежит.
Окно в кладовке было открыто, отчего я ещё пуще обозлилась.
Ну, сейчас я ей всё выскажу, что думаю о её безалаберности! Только сначала раму закрою.
Злая, как стая сиамских кошек, я попыталась закрыть окно, но потерпела неудачу. Что-то держало раму. Я усилила напор, но рама предательски затрещала, и я поняла, что что-то её держит снаружи.
Окно было довольно широкое, и я, раскрыв обе створки, вылезла ногами на улицу, и увидела, что рама просто привязана к дому.
Не успела я удивиться этому факту, и в тот же миг поехала в кожаной юбке по подоконнику, и с воплем свалилась вниз, в какие-то голые кусты.
Миг, и прямо передо мной возникло женское лицо, перекошенное от ужаса. На секунду я оторопела, но, дёрнувшись, рванула назад, и застонала от боли.
Злосчастные кусты оказались шиповником, и я изранила ноги и руки, и, обретя вертикальное положение, споткнулась.
Один каблук был сломан, а длинный, острый носок туфли погнут, и по туфле прошла трещина.
Да, теперь туфли можно с чистой совестью выбрасывать, хорошо, что костюм не пострадал. А запасные туфли лежат у меня в сумке. Я особа консервативная, и остроносые лодочки на тонкой, острой шпильке – моя любимая обувь.
Когда я вышла замуж за Диму, я купила себе таких лодочек всех цветов и модификаций. Но красные у меня всегда в паре, потому что я люблю этот цвет. Тем более, платье для завтрашней презентации у меня красное.
Я осторожно заглянула за кусты, и содрогнулась. Женщина со светлыми волосами, и глазами, я успела разглядеть, водянисто-
голубого цвета, лежала, неестественно вывернув шею.
Прислонившись к стене, я откинула со лба мокрые волосы, неожиданно пошёл дождь, и вся дрожала от холода.
На вид девушке лет двадцать, из одежды на ней розовая кофточка и светло-голубые джинсы. Пальто или куртки нет, значит, она была в гостях у Беаты. Сейчас прохладно, и вряд ли она вышла на улицу в таком виде.
Мой взгляд скользнул по её рукам. На пальце я увидела изящный перстенёк с голубым камнем, в ушах серьги, а на шее цепочка с образком.
Значит, не ограбление. Вероятно, убили её вчера, сомневаюсь, что Беата не заметила труп в своём саду. Впрочем, с её-то талантами...
Я ещё раз внимательно всё осмотрела, и услышала голос Беаты:
- Вика, ты где?
- Тут! – крикнула я, - в окно вывалилась!
- Ой! – выглянула в окно кладовки Беата, - с тобой всё в порядке?
- Со мной да, а с твоей знакомой не очень, - ответила я, - раму кто-то привязал к окну, я хотела закрыть, села на подоконник, и упала прямо на труп.
- Какой ещё труп? – зелёные глаза Беаты стали круглее некуда.
- Мёртвый! – ухмыльнулась я, - смотри, - и она, перегнувшись через подоконник, ахнула.
Подруга странно взмахнула руками, взвизгнула, и повторила удавшийся мне фокус, вывалилась в окно, и спланировала на труп.
- Жива? – я помогла ей подняться.
- Чего не скажешь о ней! – простонала Беата, глядя на распластанное тело, - бедная Зося! Кто это сделал?
- Мне бы тоже хотелось знать, - вздохнула я, - Зося? Полное имя – Зофья?
- Ага, - по-детски сказала Беатка, - Зося Павляковская, сестра Эльжбеты, которая улетела сегодня в Париж. Как же так?
- Спокойно, - воскликнула я, - не раскисай. Полиция уехала?
- Нет ещё, - выдохнула Беата, - им ты нужна. Я тебя искала.
- Зачем? – удивилась я.
- Чтобы вписать твои паспортные данные в протокол, и снять показания. Ведь это же ты вызов сделала.
- Отлично, - я подхватила подругу под руку, - они нам сейчас понадобятся, - и мы, обогнув дом, вошли в коридор.
Полицейских было двое. Одному лет сорок на вид, а второй совсем молодой, но двадцать лет ему наверняка уже точно есть.
Молодой что-то воскликнул на датском, глядя на меня с откровенным восхищением, а я сняла злосчастные туфли, и бросила их в урну. А сама села на диван.
- У нас за домом труп, - сказала я на английском, и полицейские уронили челюсти.
- Какой труп? – осторожно спросил старший, а я принялась живописать события последнего времени, в то время, когда Беата передавала мои слова, но уже на русском, моему мужу и свёкру.
Я с интересом наблюдала, как у них вытягиваются лица, а Иван Николаевич схватил со столика глянцевый журнал, и стал им нервно обмахиваться.
У Макса же просто дёргалась щека.
- Это что-то невозможное, - процедил он, злобно косясь на меня, - сглазила.
- Молчи уж! – огрызнулась я, и мило улыбнулась полицейским.
Те сорвались с места, и бросились на улицу.
- Я с тобой спячу, - прошипел Макс мне на ухо.
- Скажи это убийце, - фыркнула я, сбегала за другими туфлями, ярко-синими, и, уже под зонтом, вышла на улицу.
Полицейские что-то говорили между собой на датском, мы ничего не понимали, а Беата и Збигнев напряжённо вслушивались.
- Предположительно, - тихо переводила нам Беата, - смерть наступила уже сегодня, часа в три ночи. Её задушили, - и она судорожно зарыдала, уткнувшись мне в плечо.
- Ну, ну, успокойся, - прошептала я.
- Кому она помешала? – всхлипывала Беата, - Зося совершенный ангел, добрая и милая. Слова грубого никому за всю жизнь не сказала, в институте выучилась.
- Люди умеют хорошо притворяться, - вздохнула я, - как
правило, те, кто для всех близких и знакомых херувим без крылышек, по жизни интриган.
- Зося не такая! – мотнула головой Беата, - вот Эльжбетка, та фурия, а Зося нет.
- Уравнение со всеми неизвестными, - процедила я, - пошли в дом, а то промокнешь. Сейчас я сварю кофе, и мы хлебнём коньячку. С шоколадом.
Я усадила рыдающую подругу на диван, сварила кофе, и плеснула в ароматный напиток коньяка. Нашла фужеры, разлила коньяк, и подала Беате.
Та махнула, не глядя, как водку, и чуть на месте скончалась.
Пока она пыталась отдышаться, я подсунула ей кофе, конфеты, и сама с удовольствием хлебнула хмельного кофейку.
- Нет, ты подумай, - рыдала Беата, - как же так? Кто это её? За что? Она никому ничего плохого не сделала!
И за пятнадцать минут моя опьяневшая подруга вылила на мою голову ушат сведений, а я только головой качала, как китайский болванчик, внимая ей.
У Беаты огромная семья.
Её отец, по профессии архитектор, очень любвеобильный человек. Жён у него было аж десять, и останавливаться на достигнутом успехе он явно не собирается, и в данный момент в одиннадцатый раз сбегал в ЗАГС.
Молодая жена младше его вдвое, но это пару не смущает, они влюблены и счастливы.
Но, помимо всего прочего, все пресловутые жёны, кроме последней, подарили пану Янушу наследника. И у Беаты имеются пятнадцать братьев и сестёр, некоторые по двое нарожали.
С матерью у Беатки отношения никакие, та актриса, постоянно на экранах светит, и дочь была ей просто в тягость.
Пани Кристина постоянно бегала по тусовкам, пока маленькая Беата плакала в детской, скучая по маме, а потом девочку забрала бабушка, и с тех пор Беата жила с ней.
На самом деле Эльжбета и Зося не родственницы Беаты, они старшие дочери одной из бывших жён её отца. Но, поскольку разобраться в этих семейных хитросплетениях без литра горячительного трудно, Беата говорит всем, что девушки – её троюродные племянницы.
Девушки они спокойные, вернее, спокойная-то только Зося. В
своё время девушки учились в художественной школе, с отличием закончили её, а потом Беата уехала в Россию.
А вот Эльжбета... По рассказам сестры, это совершенно неуправляемая особа.
Нет, в школе она училась хорошо, даже отлично, всё схватывала на лету. Но, едва переступив порог школы, она прыгала к своему дружку – байкеру на заднее сиденье мотоцикла, и ночами гоняла с ним.
Она регулярно попадала в переделки, в тюрьму за хулиганство, да и в школе от неё выли. Не выгоняли только потому, что она великолепно училась, и участвовала в олимпиадах.
Эльжбета с блеском закончила юридический факультет здесь, в Копенгагене, но и здесь она умудрилась натворить дел.
Очень странные уживаются в человеке качества, идеальная учёба, и бесшабашный характер.
А Зося была у Беаты подругой детства, и я, на секунду представив, если бы с моей Зойкой, с которой я дружу с песочницы, что-нибудь случилось, искренне пожалела Беату.
У меня голова закружилась от избытка информации, а Беата, просто, как сидела, так и упала на диван.
Моя непьющая подружка после крепкой дозы коньяка улетела в страну морфея.
- Что это с ней? – вошёл в комнату Макс.
- Упилась со стресса, - вздохнула я, и хлебнула кофе.
- Я так понимаю, показания ты за неё давать будешь? – прищурился мой супруг, - зачем напоила? Чтобы первой снять показания? Чтобы полицию дезорганизовать? Себе время дать?
- Милый, - пропела я ангельским голоском, - я не вливала ей коньяк в глотку, и вообще, я пошла спать, - и я, прихватив тарелку с приготовленными бутербродами, юркнула в спальню.
Завтра у меня тяжёлый день, и нужно выспаться.
Проглотив еду, я забралась под одеяло, и открыла ноутбук. Мне стало любопытно, как будет проходить церемония, и я пришла в шок, когда увидела одежду присутствующих.
Женщины, все, до одной, были в чёрном, а мужчины в белых смокингах. Интересно, откуда писатели берут смокинги? Хотя...
Это не наши графоманы, а успешные люди, которые зарабатывают большие деньги.
Знаю одного французского прозаика, у которого на счетах
миллионы, и я с Нового года безуспешно пытаюсь его к нам переманить. Его книги уходят влёт, и за каждую он получает сумму с пятью нулями, а издательство получает, наверное, и того больше. Если бы я его переманила, Генрих бы меня на руках носил. Но, увы, его агент и слушать ничего не хочет, а с ним самим, писателем, пообщаться невозможно.
Он живёт в охраняемом особняке в лучшем пригороде Парижа, а у ворот охрана, которая никого не пропускает.
Его коммерческими делами занимается только агент, сухопарая женщина в возрасте, и она отшивает всех других издателей.
Я помотала головой, и перевела взгляд на экран ноутбука.
Платье! В панике я чуть с кровати не упала. Как мне достать до завтрашнего вечера вечернее платье в рекордно короткие сроки?!
Так, быстренько соображаем. Поехать завтра в бутик? Успею ли? И что они мне там предложат? У меня же нет времени!
В сумке лежит роскошное, алое платье, но мне нужно чёрное!
И не менее роскошное!
И тут я вспомнила про Эдуарда Федоровича, генерального директора фабрики по производству дорогих и роскошных тканей.
Вообще-то, фабрика принадлежит Фриде, которая живёт со мной. Мирослава и Фрида мне не родственницы, и историю их появления в моём доме я уже рассказывала.
Обе девочки богаты, и между собой они не родственницы. Фриду я приютила прошлой весной, посадив её родного дядю, законченного негодяя, в тюрьму, а Мирославу летом.
Согласно завещанию, Фрида должна стать владелицей фабрики, но её покойная тётка оформила так, чтобы её фабрика продолжала функционировать.
Занимается управлением Эдуард Федорович, он открыл дом моды, и фабрика помимо того, что ткёт ткани, ещё и занимается шитьём.
Платья шьют портные с высшим, пятым разрядом, по всем правилам шитья, и недавно они выставили на продажу четыре платья. Полное отсутствие бретелей, обтягивающее чуть пониже бёдер, а до полу колоколом. Они сшиты из парчи самого высокого класса, и представлены в чёрном, красном,
голубом, и жёлтом, цветах.
И я сейчас, вдохновлённая своим прозрением, посмотрела, в сети ли Эдуард Федорович, и потрясла будильником в агенте.
Тот откликнулся, и я нажала на видеозвонок.
- Привет, - воскликнул он, появившись на экране ноутбука, - что случилось?
- Нужно чёрное платье, - сказала я, - срочно, и с ходу в Данию.
- Вика! – воскликнул он, - почему ты так любишь ставить меня в неловкое положение? Ты же сказала, что оно тебе не нужно!
Северский купил тебе три цвета, а чёрное ты не носишь.
- Не ношу, - согласилась я, - но ситуация форс-мажорная! О моём вечере в Дании ты в курсе, и там, я только что узнала, дресс-код. Женщины в чёрных, вечерних платьях, а мужчины в белых смокингах. Так что, давай, пришли мне утром платье, и два смокинга.
- Я его уже пообещал! – вскричал Эдуард.
- Так откажи, - отмахнулась я, - или ты хочешь, чтобы меня не пустили на церемонию?
- Ты меня в гроб загонишь! – вскричал Эдуард, - ты моей смерти хочешь? Ладно, будет тебе утром платье. Платит Северский, я так понимаю?
- Да, - ответила я, - а за смокинги я тебе сама деньги переведу.
- Окей, - и он отключился.
Я возликовала, отключила ноутбук, и легла спать.
- Вика, проснись! – тряс меня утром Максим, - открой глаза. Тебе какое-то платье привезли.
- Платье? – подскочила я, дёрнулась, и свалилась с кровати на пол.
Вскочила, выпутываясь из пододеяльника, и помчалась в гостиную.
- Здрасте, - воскликнула Леля, одна из сотрудниц дома моды, окидывая меня взглядом.
Сказать по правде, в этом доме моды меня не любят, да и есть, за что. Я успешна, шагаю вверх по карьерной лестнице, всегда покупаю у них дорогие платья.
Сотрудницы мне отчаянно завидуют, а особенно Леля.
Я не раз слышала, как она бухтит у меня за спиной, и, похоже, не я одна слышала это бухтение, потому что именно её прислал Эдуард с платьем.
Конечно, прокатиться в Данию круто, но дело в том, что путь
Лели состоит от аэропорта до моего местонахождения, и обратно в аэропорт. Одно только название, что за границу скаталась, и я уверена, что он не даст ей соврать перед коллегами, будто она классно отдохнула в Копенгагене.
И разглядывала она меня ревностно, но я-то знала, что выгляжу на все сто. Хоть и разбуженная внезапно, но на мне коротенькая ночнушка, волосы волнами ниспадают, красота.
И я явственно увидела, как в её глазах зажёгся недобрый огонёк.
- Привезла платье, - сказала она, - Эдуард Федорович послал.
- Давай, - я схватила пакет, и вынула платье оттуда.
Схватив его, я помчалась в ванную, переоделась, надев так же чёрные туфли на каблуках, которые я зачем-то взяла с собой, и осталась довольна своим внешним видом.
- Макс, - я вошла в гостиную, - как я тебе?
- Ты умопомрачительна, - сказал мой супруг.
- Только не хватает кое-какие деталей, - вошла Беата, сонно зевая.
- Каких? – удивилась я.
- Украшений, - ответила подруга, - нужны изящные украшения. Бриллианты не пойдут, нужен жемчуг. Я сейчас, - она метнулась к комоду, и вынула оттуда резную шкатулку.
- Какие красивые, - восхитилась я, взяв в руки золотые серёжки-подвески с жемчужиной на цепочке.
К серёжкам прилагалась цепочка с жемчужиной, и не менее изящный браслет, создавалось впечатление, что на цепочку вздеты жемчужины, и фиксированы на расстоянии пары сантиметров.
- У меня же кольцо с собой, - вспомнила я, и принесла перстень с жемчужиной в ракушке, подаренный мне Димой.
Зачем я его взяла, я не знаю, но теперь ансамбль моего наряда был окончательно завершённым, а Леля стояла, синяя от злости.
- Платье вам в пору? – спросила она свистящим голосом.
- Идеально, - ответила я, а она пошла на выход.
- Мы тебе на пряди волос жемчужинки взденем! – крикнула Беата в восторге, а Леля выскочила за дверь.
Мне было не до трупов и преступлений, сегодня у меня
важный вечер.
Утром я созванивалась с Генрихом, высказала ему всё, что
думаю, потом поругалась с Димой, дописала статью, и всё это
на нервах.
Потом сходила в салон красоты, где мне сделали массаж, маникюр, педикюр, и, вернувшись, переоделась в платье, сделала макияж и причёску, и замерла перед зеркалом.
Выглядела я сногсшибательно.
Когда мы ехали, меня колотило, по телу бежали мурашки, а сердце ухало.
- Держи, - протянула мне Беата флакончик, - выпей.
- Что это? – спросила я.
- Успокоительное, тебя же колотит, - и я махнула сразу пять таблеток.
Спустя какое-то время я совершенно успокоилась, и даже стала апатичной.
Мы приехали к зданию, где должна была проходить церемония, и вошли внутрь. У Макса и Ивана Николаевича чуть челюсти не упали, когда они увидели обстановку.
Конечно, при виде росписи и лепнины они в телячий восторг не пришли, мужчины, консерваторы, но это на них всё-таки впечатление произвело.
Люстры из венецианского стекла, отделка, и трибуна. Гости всё иностранные, разговаривали на самых разных языках, вплоть до японского, и я растерялась.
- Добрый день, госпожа Миленич, - материализовалась, словно из воздуха, рядом со мной женщина, одна из руководства устроителей конкурса.
- Добрый день, - ответила я.
- Пойдёмте, - сказала она, - все участники находятся в специальном помещении, - и она проводила меня в небольшую комнатку.
Там уже находились люди, несколько европейцев, азиаты, негры, вообщем, с каждой страны по отличившемуся.
Между собой никто не говорил, и я молча опустилась в свободное кресло. Но я не думала, что вызову отрицательную реакцию у иностранцев. Впрочем, тут нечему удивляться, все настроены друг против друга.
- Русская? – спросила кудрявая негритянка.
- Да, - спокойно ответила я.
- И что, надеешься выиграть? – прищурилась она.
- Победит сильнейший, - обтекаемо ответила я, - мы здесь все
сильные, раз победили в своей стране, и я смирюсь, если не выиграю. Просто буду оттачивать мастерство, ведь нет предела совершенству.
- Русская никогда не победит, - протянула эстонка, - просто по определению не может!
- Почему? – удивилась я, - отчего столь предвзятое отношение к русским?
- Потому, - буркнула она, и я ухмыльнулась.
Но в душе у меня поднялся ураган. Я должна победить!
Я должна утереть нос конкурсантам! Я должна поставить на место своих завравшихся коллег!
Все молчали, эстонка надула губы, и смотрела в сторону, изредка оценивающим взглядом ощупывая меня.
Из зала послышалась торжественная музыка, и к нам вошла женщина, которая нас сюда и отводила.
Мы шли один за другим, с двух сторон сцены, ведущий начал что-то говорить, потом посетители разошлись в стороны, и десять пар закружились в вальсе по помещению.
Красота это была неописуемая, я невольно залюбовалась зрелищем. А, когда музыка смолкла, ведущий объявил тишину, и далее следовали выступления конкурсантов.
Краткий рассказ о себе, чтение трёх произведений, желательно коротких, и, когда очередь дошла до меня, я прочитала своё стихотворение, коротенький рассказ, и статью.
А потом ведущему подали голубой конверт.
- А сейчас самый ответственный момент, - сказал он, - конкурсанты волнуются, думают, кто же из них стал победителем. Ведь это не просто победа, это слава, это престижная и дорогая премия, и это говорит о высоком статусе победившего, - он вскрыл конверт.
Я почувствовала, что ноги стали ватными, и я сейчас упаду.
- Итак, - голос ведущего эхом отозвался в моих ушах, - о, в этом году это неожиданность. Такого никто не ждал. Победителем стала Эвива Миленич, Россия, - и как я не упала в обморок, я не знаю.
Наверное, успокоительное сделало своё дело, и я шагнула к
ведущему.
Тот подал мне премию, бриллиантовое перо на золотом
постаменте, диплом победителя в стеклянной рамке, а девушка
из-за кулис вынесла громадный букет красных роз.
Господи! Кто же это спонсирует! Ведь это перо стоит огромных денег!
Я что-то говорила на английском, ведущий тоже что-то говорил, потом опять танцевали вальс. Мои презенты унесли запаковать, чтобы отдать в конце вечера, а мы отправились в банкетный зал.
Банкет состоял из шведского стола, Макс с Иваном Николаевичем кинулись на еду, а я взяла шампанского. Оно оказалось недурное.
- Честно говоря, - прошептала мне Беата, пригубив шампанского, - я не думала, что ты победишь.
- Почему? – улыбнулась я.
- Ты новичок, - ответила она, - у тебя даже собственных книг нет.
- Теперь будут, - улыбнулась я.
- Надеюсь, я стану первой, кто получит авторский экземпляр, - хмыкнула Беата.
- Конечно, - улыбнулась я, - тем более, две рукописи у меня есть. Только Генрих никак не просмотрит.
- О чём хоть книги? – спросила Беата.
- О жизни, - улыбнулась я, - долго пересказывать. Почитаешь. Ты вообще как?
- Нормально, - вздохнула подруга, - но в голове всё равно не укладывается. Мне Зося ближе, чем Эльжбета, была, а тут такое. Кто посмел?
- Мы обязательно это выясним, - жёстко сказала я, пригубив шампанского, - давай, рассказывай, кто такая твоя Зося. Чем она занимается? Где работает?
- Она переводчик, - вздохнула Беата, - только я по издательствам, а она по фирмам, синхронист. Мы вместе после художественной школы на языковые курсы ходили, потом в Россию уехали вместе, и она в Иньяз поступила. Красный диплом получила, а потом сюда уехала.
- Ладно, - я задумалась, - тут одними общими сведеньями не обойдёшься, нужны подробности. Кто был в твоём доме на проводах Эльжбеты. Я видела некоего Казика, вероятно,
Казимир, Януша, и твоих племянниц. Кто ещё?
- Ну, ты даёшь! – засмеялась Беата, - была уйма народу.
- А что такого? – дёрнула я плечом, - кого ты приглашала к себе?
- Знаешь, - странным голосом сказала Беата, сделав глоток шампанского, - у меня много знакомых.
- И чего? – не поняла я.
- И все они приходят ко мне без приглашения, - закончила Беата, - я рассылкой пустила по всем знакомым, что устраиваю вечер, а те могут привести знакомых, а те знакомые своих знакомых.
- Дело – труба, - подвела я печальный итог, - к тебе могут социопаты прийти, и ты и их кофеем напоишь. Ещё неизвестно, кто из нас более шизанутый, - и Беата хихикнула.
- Смейся, смейся, - пробурчала я, - мне не до смеха. Ты контрабанды из Эфиопии привозишь, в доме бардак, жемчуг с брильянтами в коробке из-под сапог валяются. Неудивительно, что теперь и труп.
Я посмотрела на подругу, и увидела, что её зелёные глаза стали медленно наливаться слезами.
- Ну, успокойся, - прошептала я, - мы найдём убийцу Зоси.
- Никак в себя прийти не могу, - ответила она, и вздохнула, - на прошлой недели она мне звонила, была такой счастливой, и вдруг умерла.
- Счастливой? – нахмурилась я, - а почему ты сделала акцент на этом?
- У неё драма случилась в личной жизни, - пояснила Беата, - она с Конрадом дружила со школы, любовь была сумасшедшая, а, когда им исполнилось по восемнадцать, Зося забеременела. Она мечтала выйти замуж за Конрада, а тот укатил в Италию, а потом смску прислал, что женился на итальянке.
- Прислал смс? – поразилась я, - беременной невесте?
- Да, - кивнула Беатка, - вот сволочь! Спустя полгода прикатил, итальянка красивая до невероятного. Светловолосая и голубоглазая Зося перед смуглянкой-молдаванкой просто померкла. Они пришли на вечеринку каких-то наших общих друзей, итальянка с животом, Зося с животом. Она, как увидела парочку, в обморок обвалилась. Мы их вытолкали, а
Зосю в больницу.
- А что стало с малышом? – с замиранием сердца спросила я.
- Малыш умер, - вздохнула Беата, - ей в больнице ультразвук сделали, увидели, что дело неладно, и быстро её в операционную.
- Ужасно, - протянула я, - этот ваш Конрад – мерзавец!
- И не говори, - кивнула Беата, - жизнь сломал девушке, та потом долго не смогла новых отношений завести. Только последнее время она стала счастливой, смеялась, забыла этого мерзавца, наверное.
Я задумалась, рассеянно глядя на однотонную толпу, но в голову не приходило ничего путного, была полная сумятица.
Ладно, доживём этот вечер, а с утра я подумаю, что тут можно сделать.
Остаток вечера я пила шампанское, улыбалась в тридцать два зуба, что-то говорила журналистам, которых на некоторое время пустили в зал, а потом выпроводили.
Домой мы вернулись поздно вечером, и я тут же, раздевшись, завалилась спать.
Сил не было совершенно.
Утро началось, как это у меня часто бывает, с головной боли. Впрочем, нечего было коньяк с шампанским мешать. С такого коктейля мне, как правило, головная боль обеспечена.
Потерев виски, я приняла холодный душ, переоделась в красную кофточку и чёрные джинсы, и вошла на кухню.
- Как ты? – спросила Беата, потягивая кофе.
- Нормально, - вяло ответила я, зевая, - голова трещит.
На кухне была только подруга, я опустилась рядом с ней, и налила себе кофе.
- Сейчас, когда время есть, вплотную займёмся Зосей, - сказала я, - меня вот интересует, чем она в последнее время занималась. Работала? Хобби какое-нибудь было?
- Хобби, - задумалась Беата, - да не было ничего такого, хотя, стоп, она футбол любила.
- Футбол? – поразилась я, - блондинка любила футбол?
- Такой вот казус, - хмыкнула Беата, - она с детства обожала разный спорт, а футбол больше всего. Ни одного матча не пропускала, мяч с мальчишками гоняла, и регулярно на «живые» матчи ходила. Конрад всегда смеялся, ему нравилось,
что у неё такие же, как и у мужчин, увлечения.
- Наверное, поэтому и бросил, - вздохнула я, - надоела ему
пацанка.
- Не надо так говорить, - вздохнула Беата, - да, Зося пила пиво под матч, и хрустела чипсами, но она была, прежде всего, девушкой. И девушкой романтичной.
- Сочетание несочетаемого, - протянула я, - мужчины этого не любят, и считают, что женщины должны знать своё место. Не раскисай. Надо проверить все её контакты. Звони по знакомым, порасспрашивай, а я пока кашу сварю.
Пока Беата висела на телефоне, я вынула из шкафчика коробку геркулеса, и поставила на огонь воду.
Когда она закипела, засыпала хлопья, кинула кусочек сливочного масла, и стала медленно помешивать варево.
Беатка выскочила за дверь, искать телефонную книгу, и прихватила с собой радиотелефон, а мобильный оставила на столе.
Я задумчиво помешивала кашу, и слегка вздрогнула, когда услышала звон. Это был Беатин мобильный, и я, отложив ложку, раскрыла телефон. Номер был засекречен.
- Слушаю, - сказала я на английском.
- Где деньги, дрянь!? – услышала я, и впервые в жизни усомнилась в своём знании английского языка.
- Что, простите? – удивилась я.
- Не прикидывайся, что ничего не понимаешь, я тебе дом спалю!
- Давай, - тоном старосты пионервожатых, то бишь, не приёмлющим возражений, отчеканила я, - отвечать будешь со всей строгостью закона!
- Оборзела, да? – мой собеседник несказанно обозлился, - думаешь, памятуя о твоих фокусах, я молчать буду? Тут же тебя сдам, и никакой адвокат тебе не поможет. Дом конфискуют, и за убийство Эрика посадят.
- Чего? – заорала я, - что ты сказал?
- Что слышала! Думаешь, вдовой стала, сына сбагрила, и теперь живёшь спокойно? Не дам я тебе спокойной жизни!
- Ладно, - согласилась я, - какие твои условия? Что ты от меня хочешь?
- Я хочу только своё! Ты меня нагрела, а теперь делись.
Кстати, накинуть придётся, я за тебя в тюрьме сидел.
- Ладно, - севшим голосом протянула я, - где встречаемся?
- В кафе «Викинг», через три часа.
- Хорошо, - прохрипела я, а собеседник насторожился.
- Что у тебя с голосом?
- Мороженого наелась, - буркнула я, и демонстративно закашлялась.
- Тогда до встречи, - и он отключился, а я обрушилась на стул. Не верю, что Беатка могла убить супруга! Она его любила!
И что теперь делать? Идти в кафе? Если не пойти, то, чего доброго, этот мерзавец и впрямь дом сожжёт. Вместе с его обитателями.
Придавленная лавиной негативной информации, я сидела на стуле, как пришибленная, пока не вернулась Беата.
- Я кое-что узнала, - сказала она, держа в руках книгу.
- Беат, - сдавленно проговорила я, - а ты Эрика любила?
- Конечно, - ответила она, - Тадеуш был моей первой любовью, юношеская страсть, а потом костёр любви потух. Когда я встретила Эрика, я уже была готова к настоящей, когда два человека заботятся друг о друге, любви. Никого я так не любила, как Эрика, и вряд ли уже полюблю. Збышек не в счёт. Он соотечественник, милый парень, я питаю к нему симпатию, мне хорошо с ним, но настоящие чувства я испытала только раз в жизни. А почему ты спросила? – спохватилась она, и я, с минуту поколебавшись, пересказала ей телефонный разговор.
- Ты это серьёз? – ошалела Беата, - ты поверила глупостям?
- Я не поверила, - вздохнула я, но, поймав её грустный взгляд, добавила, - в глубине души не поверила, а разум твердил: неужели я её совершенно не знаю? Но я доверилась своему чутью, и решила тебе всё рассказать.
- Правильно сделала, - Беатка рухнула на стул, - ничего не понимаю! У него просто было слабое сердце! И оно остановилось! Мы идём в кафе! Хочу выяснить, кто тут дебильными шутками занимается и дам ему в нос для острастки, чтобы неповадно было.
- Ты знаешь, где это кафе? – спросила я.
- Недалеко, - ответила Беата, - слушай, осторожнее, так ведь и
дом спалить можно, - и она выключила убегающую кашу.
Макс с Иваном Николаевичем проснулись, когда мы уже
накрыли на стол, и мы вчетвером сели завтракать.
- Сегодня дождя нет, - сказала вдруг Беата, - поэтому мы с Викой на выставку, а вы чешите рыбу ловить. А потом устроим себе шопинг.
- Ладно, - кивнул Макс, и по их довольным лицам я поняла, что они довольны таким положением вещей.
Потом мы переоделись. Я в ярко-синее платье в обтяжку, затянув талию широким, красным ремнём, надела красный плащ и красные шпильки. Шею замотала синим шарфом, я взяла синюю сумочку, и вышла из комнаты.
Беатка не стала выпендриваться, она была в джинсах, кроссовках, зелёном свитерке и бежевой курточке.
Пока мужчины не видят, мы выскочили на улицу, и поехали в кафе.
- Не понимаю! – кипела Беатка всю дорогу, - кому понадобилось глупости придумывать? Ну, сейчас я выскажу ему всё, что думаю!
Но в кафе мы столкнулись с новой проблемой. Мы не знаем звонившего в лицо.
- Ничего, - сказала Беата, - он-то меня в лицо знает!
- Точно! – обрадовалась я, - мысль простая, как валенок. Закажи что-нибудь, кофе например.
- Тебе покрепче?
- Конечно, - и она затараторила на датском.
Время подошло к назначенному часу, миновало пять минут, и мы стали оглядываться по сторонам.
Посетителей в кафе было немного. Молодая парочка пила кофе, хихикая. За другим столиком сидел полноватый мужчина в строгом костюм, а на тарелке у него возвышался огромный бутерброд. Пара старичков о чём-то степенно беседовали, попивая кофе с булочками, и два приятных молодых человека потягивали кофе, о чём-то общаясь между собой.
- Может, они? – кивнула Беата на парней, - кто-нибудь из них?
- Чего тогда не подошли? – задала я резонный вопрос.
- Действительно, - и подруга глотнула кофе.
Как раз в этот момент дверь распахнулась, и в помещение вошёл молодой человек лет тридцати. Он был одет в джинсы, свитер и куртку, а голова была лысой. Неприятный колючий
взгляд равнодушно скользнул по нам, он огляделся по
сторонам, и сел за столик.
Официант принёс ему пиво, и парень, постоянно оглядываясь, вынимая мобильный, чтобы взглянуть на дисплей, просидел полчаса.
- Не идёт, - констатировала Беата, когда официант поставил перед нами уже четвёртую чашку кофе, булочки с кремом и фруктами, - интересно и непонятно.
- И номера не высветилось, - вздохнула я, продолжая наблюдать за парнем.
- Чего ты на него пялишься? – спросила Беатка, перехватив мой взгляд.
- Да появилась одна мыслишка, - ответила я, и в этот момент парень вынул телефон, приложил его к уху, а у Беатки в кармане зазвучала мелодия.
- Номер неизвестен, - сказала она, а я взяла у неё из рук телефон.
- Слушаю, - ответила я.
- Слушай, ты, что это за фокусы? – гаркнули в трубку, - сколько можно ждать? Я тут уже полчаса сижу! Нагреть решила? Не пройдёт номер!
- Идиот! – припечатала я, - мы уже давно сидим в кафе, ждём, а тебя всё нет.
- Чего? – фыркнул он, а я перевела взгляд на парня.
Тот с телефоном в руке стал оглядываться по сторонам.
- Я здесь уже давно с пивом сижу, - сказал он, наши глаза с парнем встретились, и я махнула рукой.
- Иди сюда, - сказала я.
- Ты кто? – спросил он.
- Иди сюда, тебе говорят! Хватит деньги тратить! – и я отключилась.
Парень резко встал, прихватив своё пиво и миску с чипсами, пересёк кафе, и сел рядом с нами.
- Привет, красотки, - ухмыльнулся он, - а где Беата?
Мы с Беатой переглянулись, а парень продолжал разглядывать нас.
- Вообще-то, Беата – это я, - сказала моя подруга, - и я не понимаю, что происходит.
- Чего происходит? – нахмурился парень, - вы мне, девушки,
лапшу на уши не вешайте. Я прекрасно знаю, как выглядит
Беата Марцинкевич, и ты – не она.
Мы с Беатой опять переглянулись.
- Ну? – он не сводил с нас глаз, - чего переглядываетесь? Где Беата? Я её прекрасно знаю! Она вдова Расмуссена, художника, а кто вы, не знаю.
- Да это я Беата, - повторила моя подруга.
- Слушай, не пудри мне мозг, - прошипел он, - я прекрасно Беату знаю, лично помогал труп Расмуссена перетаскивать.
- Чего?! – вскричала Беата, вскочив, а я дёрнула её на место.
- Молчать! – рявкнул этот бандит, и я почувствовала, что мне в бок что-то упёрлось.
- Это что, пистолет? – пролепетала я, - убери немедленно!
- Ты тут не командуй! Где Беата? Опять она что-то замутила? Эта лярва никак не успокоится? Отравила мужа, подлила ему снотворного в кофе и вколола сердечных гликозидов, пока он спал, а из меня ещё дурака сделала! Мне нужны деньги от ограбления банка, и больше ничего. Иначе расскажу, как она мужа убила.
- Я не верю! – у Беаты по щекам потекли слёзы, - как же так? Я думала, это был обычный приступ. Никто не усомнился.
- Потом разберёмся, - вздохнула я, а Беата резко схватила сумку, висевшую на краю стула, вынула паспорт, и сунула под нос парню.
- Смотри, - сказала она, - я настоящая Беата Марцинкевич, а та, которая тебе так назвалась, самозванка.
- Документ настоящий, - констатировал незнакомец, - я имел дело с фальшивками. А кто та?
- Тебе лучше знать, - буркнула я, - и убери оружие, я не желаю потом мужу объяснять, откуда у меня синяк на боку. И так оснований для ревности хватает!
- А ты красотка! – отметил парень, - мне нравятся цыпочки в стиле латино, - и убрал оружие, - а кто же та? Мне мои бабки нужны! Я в тюрьму сел, не выдал её, чтобы доллары сохранить для лучшей жизни.
- Как хоть она выглядела? – устало спросила я.
- Натуральная блондинка, глаза голубые.
- Тебя как зовут? – вклинилась заплаканная Беата.
- Саша... э... Александр, - ответил он.
- Русский? – я перешла с английского на родной язык.
- Да, - он явно растерялся, - откуда ты знаешь?
- Догадалась, - вздохнула я, и пригубила кофе, - у иностранцев нет уменьшения Саша, они Александров и Алексеев Алексами зовут.
- Филолог, что ли? – фыркнул Саша.
- Лингвист-самоучка, - огрызнулась я, - языки знаю. Рассказывай, что натворил.
- Банк ограбил, - ответил Саша, - вместе с Беатой, ну, или как там её зовут. Она мне свой номер дала, когда меня посадили, и я позвонил, как вышел.
- Ты здесь в тюрьму угодил? – спросила я.
- Конечно, - усмехнулся он, - я ведь здесь банк ограбил.
- И много украли? – поинтересовалась я.
- Миллиард, - и мы с Беаткой синхронно выплюнули кофе на стол.
- Однако, красиво жить не запретишь, - пробормотала я, промокая матерчатую скатерть салфеткой, - и где же деньги?
- А фиг его знает! – Саша помрачнел, глянул на нас исподлобья, и, глотнув пива, вздохнул, - всё спрятала эта дрянь, она же мужа твоего убила, - посмотрел он на Беату.
- Но за что? – пролепетала она.
- Сказала, что он случайно узнал её тайну. Не хотела, чтобы всё провалилось. Я его знать не знал, и трупов не хотел, она мне просто позвонила, и велела приехать.
Саша уехал в Польшу, когда был ещё совсем мальчишкой; его мать второй раз вышла замуж за поляка, и забрала сына с собой. С детства он хулиганил, бил витрины, постоянно попадал за решётку, но по мелкой, а потом он решился на дело покрупнее.
Он думал, что всё так легко и просто, когда взламывал ювелирный магазин, но через неделю был взят, и получил срок.
Отсидел от звонка до звонка. Мать встречала его со слезами, а отчим был хмур, и дома начал с парнем разговор.
- Твоя мать пролила немало слёз из-за тебя, - сказал он пасынку, - и ты на нас клеймо повесил. Короче, мы решили, что уезжаем в Данию, ты там поступишь в институт.
- Это как же меня в институт примут с моей репутацией? –
прищурился Саша.
- Примут, - кивнул отчим.
- Понимаешь, сынок, - сказала мать, - мы сделаем тебе другие документы, будешь нам не сыном, а племянником, а по документам поляком.
В первый момент Саша возмутился, меньше всего он хотел отрекаться от родины, а потом понял, что это шанс начать жизнь с нуля.
Он согласился сменить имя, стал Мартином Бузинским, и жизнь в Копенгагене началось новая. Пока он не встретил Беату, высокую длинноногую блондинку с голубыми глазами и буйным темпераментом.
Она сразу сбила его с пути истинного. Когда тонкое девичье запястье легко скользнуло ему в карман в автобусе, он схватил её руку, но, увидев взгляд голубых глаз, оторопел.
- Почему ты не оттащил меня в полицию? – спросила она, когда они вышли из автобуса.
- Не знаю, почему, - честно ответил он, и девушка улыбнулась.
Она назвалась Беатой, и с тех пор они каждый день проводили вместе, катаясь на мотоцикле.
Его родителям девушка очень понравилась, она была умной, начитанной, культурной, образованной и просто милой.
Поэтому родители долго ничего не знали, а молодые люди в свободное время занялись кражами, и последним их делом стал банк.
Для родителей Саши это был, конечно, неописуемый шок.
Они чуть не лишились работы, ведь всплыла история с подделанными документами. С трудом удержались на местах, а сыну сказали, чтобы он больше в их жизни не появлялся.
Но самым жутким в этой истории был момент с убийством.
Это случилось за неделю до ареста.
Беата позвонила ему, её голос был возбуждённый, и попросила срочно приехать к ней на квартиру.
Не понимая, что произошло, Саша летел к ней на всех парах, и оторопел, когда увидел мужика у неё на кровати.
- Это кто? – спросил парень.
- Мой муж, - мрачно сказала Беата, - мы давно не живём вместе, собирались развестись, а тут он пришёл с заявлением, чтобы я шла сдаваться в полицию. Выследил нас зачем-то.
Сказал, когда я отказалась, что сам меня сдаст, мол,
доказательства имеет.
- Погоди, - стало доходить до Саши, - он что, мёртвый?
- А что мне оставалось делать? – вскричала Беата, - ждать, пока он нас сдаст? Ну и вколола ему сердечных гликозидов, сердце у него слабое было.
В тот день они крепко поругались, а потом запаковали труп, и отвезли по указанному Беатой адресу. Она сказала, что это её дом...
- Но это мой дом! – сказала моя подруга, когда Саша замолчал.
- Поганка, - прошипел он, - урыть мало. Когда я опять сел, я вдруг понял, что она меня крепко нагрела. Влюбился, как баран, и не замечал ничего.
- Как дошло-то? – спросила я.
- Как до барана, - буркнул он, - позвонил ей на квартиру, а мне ответили, что квартира продана. Ну не тварь ли?
- Да уж, - констатировала я, - подставила, и сбежала с миллиардом.
- Ничего, - процедил Саша, - я ей мозг вышибу, будет знать, как подставлять. Мне теперь всё равно обратной дороги нет.
- Минутку, - нахмурилась я, - Расмуссен умер три года назад. Тебе что, дали всего три года за ограбление банка?
- А ты умная, - хмыкнул он, - нет, милая, больше. Я же говорю, мне сейчас терять нечего. Прикончу шалаву, сделаю пластику, и смотаюсь в Латинскую Америку под другим именем.
- Мило, - протянула я, - значит, убил? Предполагаю, что охранника в тюрьме или свидетеля.
- Охранников, - кивнул Саша, а у меня волосы зашевелились, Беата же сидела бледная, как полотно.
- Не мог более гуманных способов для побега найти? – сурово поинтересовалась я.
- Некогда было раздумывать, - пробурчал он, - и вы должны мне помочь.
- С какой стати? – сурово осведомилась я, - ничего мы тебе не должны! Это, во-первых, а, во-вторых, что мы можем сделать? Воскресить охранников? Извини, но не получится, мы такими способностями не обладаем.
- Да плевать я хотел на охранников! – зашипел Саша, - мне нужен мой миллиард!
- Ни больше, ни меньше! – ухмыльнулась Беата.
- Помолчи, - зыркнул он на неё.
- А ты не командуй! – проворчала она, - нашёлся тоже!
- Я хочу только одного, свалить с бабками, и, чтоб меня никто не нашёл.
- Ну, извини, тут мы сделать ничего не можем, - развела я руками, - сам свои проблемы решай.
- Да мне без вашей помощи никуда, - как-то на этот раз жалобно протянул он.
- Знаешь, Вик, - промямлила Беата, - по-моему, нам придётся в это дело впрячься.
- С чего бы вдруг? – дёрнулась я.
- Я не усну спокойно, пока убийца Эрика будет ходить на свободе, - вздохнула она, и я обречённо кивнула.
Похоже, я в первых рядах побегу искать самозванку. Я-то Эрика не знала, но боль в душе моей подруги комом в горле у меня встанет. И, пока справедливость не восторжествует, покоя мне не будет.
В этот момент с улицы раздался вой сирен, мы подскочили, а около кафе затормозила полицейская машина.
- Твою, блин, - выругался Саша, выхватил пистолет, метнулся к барной стойке, и исчез со скоростью света.
- Оперативно, - присвистнула я, а полицейские, выхватив своё оружие, помчались за ним.
Вернувшись, несолоно хлебавши, они подошли к бармену, перекинулись с ним несколькими словами, и направились к нам.
Один из полицейских заговорил с нами, я не поняла ни слова, а Беата что-то им ответила.
- Инглиш, - сказала я, и стражи порядка перешли на английский.
- С вами сидел молодой человек, - сказал полицейский, - вы его знаете?
- Нет, что вы, - лучезарно улыбнулась я, - мы ему просто понравились, и он к нам подсел, но, когда он предложил нам секс втроём, мы стали безуспешно словесно отбиваться. Мы не извращенки, а я вообще замужем. А потом он убежал.
- Вам очень повезло, фрекен, - вежливо сказал страж порядка, - этот человек опасный преступник. Если вы ещё его увидите,
позвоните, - они оставили номер телефона, и поспешили
ретироваться.
- Фрекен! – воскликнула я, - ужасно звучит! Похоже на крекер! Не желаю, чтобы меня сравнивали с этим мерзким печеньем!
- Печенье, как печенье, - пожала плечами Беата.
- Ну не скажи, - возмутилась я, - я предпочту курабье, или песочное ванильное, которым жирные пятна повсюду сажаешь.
- Да уж, ты гурман, - согласилась Беата, - но давай вернёмся к основной теме разговора.
- Над этим даже и не переживай, - воскликнула я, - я Эрика, хоть и не знала, но ради памяти хорошего человека хочу справедливости.
- Почему ты решила, что он хороший? – улыбнулась Беата.
- Он погиб за справедливость, - пояснила я, - а мимо такого я пройти просто по определению не могу.
- Мы даже не спросили, как выглядела самозванка, - горестно протянула Беата.
- Блондинка с голубыми глазами, - сказала я, - много таких в твоём окружении?
- Достаточно. А почему именно в моём?
- Как – почему? Не тупи! К тебе в дом труп притащили, знали, где ты живёшь, что тебя в данный момент нет дома. Если бы просто украли ключи и документы из сумочки, то некоторых подробностей жизни не знали бы. Эта блондинка была твоей знакомой, и прекрасно ориентировалась в доме.
- Не радует меня это открытие, - насупилась Беата, - и кто, интересно, это мог быть? Блин! У нас же ещё и Зося на повестке дня! Что за день сегодня! Сначала подругу убили, а потом выяснилось, что и муж насильственной смертью умер. Это трендец! А этот проходимец?
- Меня он меньше всего волнует, - пробормотала я, - найдём миллиард, отдадим банку, а убийц закону. Мне больше ничего не надо. Поехали домой, думаю, он ещё свяжется с нами, тогда и будем расспрашивать.
И мы, расплатившись за кофе и пирожные, сели в мой «Хаммер» и поехали домой.
- Твоя машина выглядит здесь ужасно, - доложила мне подруга,
когда мы ехали, - мне соседка уже сказала по поводу твоего танка.
- И что сказала? – заинтересовалась я.
- Спросила, чья это ужасная громадная машина, а потом
заявила, что у русских совершенно нет чувства вкуса.
- Кто бы говорил! – резко воскликнула я, дёрнув руль в сторону, отчего меня слегка занесло.
- Осторожней! – взвизгнула Беата, - здесь нельзя лихачить!
- Нигде нельзя, только меня это мало останавливает, - буркнула я.
- Ага, - кивнула Беата, - только в России сунешь гаишнику сто рублей, и дело с концом, а тут тебя замучают.
- Ну, ста рублями у нас с гаишниками не разделаешься, - вздохнула я, - они теперь знают цену жизни, и просят в соответствии с видом машины. Сотней-другой отделается владелец «Жигулёнка», если на «Форде», то побольше, ну, и так далее. С меня однажды тысячу долларов попытались содрать за превышение скорости.
- Лихо, - пробормотала Беата, а я прибавила скорость.
До дома мы добрались без происшествий, по пути, правда, заехали в магазин, накупили еды, и домой завалились с полными сумками.
Макса и Ивана Николаевича пока не было, видимо, основательно на своей рыбалке встряли. А мы, пока суд да дело, занялись приготовлением ужина.
- И зачем было брать целые куски мяса? – недоумевала Беата, - те готовые котлетки были бы проще, бросил на сковородку, и никакой возни. От этого грохота у меня в ушах закладывает.
- Беатка, что с тобой? – изумилась я, - раньше ты готовила великолепные блюда... Флячки, колдуны, бигос. Не ленилась фаршировать рыбу и курицу, а сейчас изображаешь из себя тухлую амёбу! – и Беата согнулась пополам от смеха.
- Тухлая амёба! – фыркнула она, - вот это ты высказалась! Хоть стой, хоть падай.
- Так оно и есть! – буркнула я, - на меня раздражение накатывает, когда кто-то начинает говорить, что устала от мужа, обзывает его. За глаза, конечно. Не нравится жить? Не живи! Этим дурам нравится положение мученицы. Ничего не делаю, хочу лишь перед телевизором поваляться, по магазинам пошляться, скупая всё подряд. Убойная фраза – не хотела, а купила! Если пойдёшь в супермаркет, обязательно вывалишь
уйму бабла. Вот это меня больше всего убивает.
- Ты чего раздухарилась? – засмеялась Беата.
- Да есть повод, - буркнула я, - просто это идиотизм! Зачем покупать то, что не нужно? Если мне не нравится, я это не куплю, потому что знаю, что это будет у меня валяться. Глупости некоторых особ можно только позавидовать!
- Давай, рассказывай, - потребовала Беата, и я, скрипнув зубами, так сказать, для пущего устрашения, начала своё незатейливое повествование.
В моём доме редкие торжества проходят без происшествий, практически всякий раз, либо пробка от шампанского угодит в глаз кому-нибудь из гостей, либо кто-нибудь, зная мою любовь к сладкому, закажет огромный торт.
Торт, это ничего, но дело в том, что бабушка моего мужа, Анфиса Сергеевна, вдохновенный кулинар. В юности она мечтала стать поваром, окончила кулинарное училище, но потом встретила своего будущего мужа Максима Максимовича Лансерова.
Рано вышла замуж и поступила вслед за мужем в Первый медицинский институт, и, став, как и супруг, хирургом, встала рядом с ним около операционного стола.
Но Максим Максимович был гениальным хирургом, светилом, вытаскивал людей с того света, брался за любые операции и практически везде его ждал успех. При этом он был простым человеком, не страдал гордыней от своей талантливости и все для него были равны. Он никогда не делал акцента на богатых и бедных, и потому все его любили.
Анфиса Сергеевна, в отличие от любимого, гениальной не была, но врач очень неплохой, старательный. К больным относилась так же, как и супруг, и любила свою работу.
Но она успешно шагала вверх, писала диссертации, статьи, очень много времени посвящала бумажной работе.
Когда супруг умер, стала преподавать медицину в институте, а потом, когда мы с Максом поженились, она ушла с работы, посвятив себя хозяйству в моём доме.
- Рожайте мне правнуков, - заявила она нам и вскоре я родила двойню, Лизу и Лёню.
Внучат она обожает, просто души в них не чает, запихивает в них пюре из тыквы, морковный сок и салаты из сельдерея, не
реагируя на их истошные вопли.
И каждый праздник она готовит очень много вкусного, торты,
пирожные, даже конфеты. И зачем мне при таком раскладе торт? Но это ещё что, торт обязательно окажется с «сюрпризом» и «сюрприз» этот я потом расхлёбываю.
Либо внутри торта окажется мармеладное бёлье, которое заметит Василинка, наша с Димой дочка, либо непристойные скульптурные композиции. Народ выкаблучивается, как может, а мне потом объясняй дочери, что сей скульптор был несколько не в себе и не дать ей ЭТО подробно разглядеть.
Вообщем, редкие праздники у нас находятся без эксцессов, и в этот раз к нам пожаловали родственники Анфисы Сергеевны, а
Макс умудрился отличиться с подарком.
Я с ним потом полдня ругалась. А потом пошла в наступление на Димку. В тот день они оба у меня получили.
Неладное я почуяла ещё вечером седьмого.
Мы ужинали, детей, как всегда, пытались накормить кашей, но те наших уговоров не хотели слушать, а Василинка и вовсе жаждала солёной рыбы.
Младшие разорвали блины на лоскуты, раскидывая их по кухне, а кашей пытались перемазать друг друга.
- Я сейчас принесу банку варенья, - не выдержала Анфиса
Сергеевна, и отправилась в подвал, оставив нас с Максом одних.
Но в этот момент раздался звонок в дверь, и Макс выскочил из кухни, а я осталась с этими малолетниками разбойниками.
А дети, почуяв, что с ними тремя я не справлюсь одна, принялись шалить с утроенной силой.
Размышляя, куда подевался Максим, я выскочила из кухни, и увидела, что он о чём-то негромко разговаривает с Димой.
- Эй, братцы, о чём шепчетесь? – сурово спросила я, зная, что их разговоры обычно заканчиваются дракой из-за моей скромной персоны.
Но в этот раз всё обошлось гладко, Макс неожиданно резво рванул на кухню, а Дима за ним.
Мне было не до их странного поведения, тем более, я услышала, что дети что-то разбили, и поспешила на кухню.
На кухне царил хаос, дети по уши вымазались в каше,
Василинка вытащила из холодильника зефир в шоколаде, и
теперь объедалась сладким.
Её прелестное веснушчатое личико выражало полный восторг.
Лиза, увидев, что сестре досталось что-то вкусное, рванула за ней, а Лёня присоединился за компанию. Они носились по кухне, сшибая предметы, и Дима, мимо которого пробегали девочки, ловко подхватил обеих за талию на руки. А Макс схватил сына.
- Прекращаем возню, безобразницы, - сказал Дима, - шабаш закончен.
- Шабаш, - повторила Лиза, - а что такое шабаш?
- Слёт фурий в ступе, - засмеялся Дима, - в конической шляпе, с длинными носами и бородавками.
- Я не фурия, - обиженно протянула Лиза.
- Пока нет, - кивнул Дима, - но, если будешь хулиганить и косить под них, они обязательно тебя утащат. Приличные девочки кашей не кидаются.
Потом пришла Анфиса Сергеевна с вареньем, мы накормили детей и отправили их в постельки, а потом я стала помогать Анфисе Сергеевне готовить для праздничного банкета.
Но, проснувшись утром, я малость ошалела.
Вся комната была заставлена белыми розами, кровать засыпана красными лепестками, на столике стоял бумажный пакет и чашка кофе, пахнущего корицей. А рядом находилась вазочка с белым шоколадом.
- С праздником, любовь моя, - сказал сидящий рядом Максим.
- Что это? – оторопела я.
- Тебе не нравится? – удивился Макс.
- Нравится, - растерянно кивнула я, взяла пакет и обнаружила там книгу.
Роскошное издание Хемингуэя «Старик и море» и «Острова в океане» с золотым тиснением. Ещё в пакете лежала бархатная коробочка, а в ней браслет в виде золотых цветков.
Макс в этот раз превзошёл все ожидания, только мне стало от этого грустно. Я ждала розовых роз, украшение с камнем, массовку, а не узорчатый браслет. А вот уж кофе с корицей и шоколадом я меньше всего ждала.
- Ты словно расстроена, - пробормотал обескураженный Макс.
- Нет, что ты, - улыбнулась я, - я рада, что ты, наконец, запомнил мои пристрастия и показал себя любящим мужем.
- Я тебя люблю, - просиял Макс, поцеловал меня и убежал.
Но что-то мне мешало обрадоваться этому факту. Я задумчиво
сидела на кровати, глядя на это безобразие, и вдруг отчётливо поняла, что не хочу, чтобы Макс делал мне такие знаки внимания.
Их делал мне Дима, и для меня белые розы, кофе и лепестки означают любовь Димы, а в этот момент всё моё существо сжалось, словно натянутая пружина.
Но я спокойно спустила ноги с кровати, нашарила тапочки и пошла в ванную.
Утро началось хорошо, меня завалили цветами знакомые и незнакомые. Бывшие фанаты по театру, коллеги, вообщем, представители мужского пола просто озверели.
Я быстро попрятала конфеты, которые мне прислали, по ящикам, чтобы Василинка не видела, а вновь приносимые велела Ире, домработнице, сразу прятать.
А потом, во время завтрака, Ира крикнула меня, сказав, что ко мне пришли какие-то гости.
Я вышла и опешила, увидев пару неопределённого возраста и четверых детей.
Полноватый мужчина лет пятидесяти, с начинающей лысеть головой, и худощавая женщина того же возраста. А с ними молодая девушка лет семнадцати, две девочки-погодки лет десяти и семилетний мальчик.
Я растерянно оглядывала эту гоп-компанию. Старшая девица вульгарна до невозможного, а её мать с открытым ртом разглядывала мой особняк.
- Добрый день, - вежливо сказала я, - что вам угодно?
- Здрасте, - буркнула женщина, - а ты кто?
- Кто я? – мои брови поползли вверх, - интересное положение вещей. Я хозяйка этого дома.
- Чего? – округлила глаза женщина, - не, Фиска хозяйка.
- Кто? – не поняла я, - вы что, белены объелись? Я сейчас вызову охрану и вас выставят.
- Выставит она нас! – заорала женщина неожиданно визгливым голосом, - мы пёрли из деревни с сумками! Доченьку-умницу выучить хотим! А она нас выставлять собралась! Да кто ты
такая?
- Я хозяйка этого дома! – крикнула я, и с чувством топнула
ногой, - а вы кто, не знаю и хотела бы сейчас это выяснить!
- Что тут происходит? – выбежала из кухни Анфиса Сергеевна, -
что за крики?
- Фиса! – воскликнула женщина, - эта истеричка, - кивнула она на меня, - нам хамит.
- Кто – я истеричка? – ледяным тоном осведомилась я, - не меряйте всё по себе, сами тут орёте, как резаная. Анфиса Сергеевна, кто эти люди?
- Извини, Вик, я забыла тебе сказать, - вздохнула она, - это дочь моей сестры, Катя. Её муж Вадик, дочери Алиса, Аня, Агния и сын Алёша.
- Мило, - пробормотала я, - помешательство через главную букву в алфавите!
- Вика, - укоризненно произнесла Анфиса Сергеевна.
- Это твоя невестка? – тут же отреагировала Катя, - чего ты с ней цацкаешься? Поставь нахалку на место!
- Не собираюсь никого ставить на место, - огрызнулась всегда вежливая Анфиса Сергеевна, - я никогда не задеваю Вику. Очень рада вам, проходите, - и она посмотрела на меня, - надеюсь, ты не против?
- Вы бы хоть сказали, - вздохнула я, - поставили перед фактом.
- Извини, - улыбнулась она, - я совсем забыла.
- Ладно, - махнула я рукой, - пусть живут. Вы к нам надолго?
- Алиса в институт поступает, - процедила сквозь зубы Катя, - ей на курсы надо, а жить негде.
- Мило, - хмыкнула я, цокнула языком и пошла на кухню, доедать свой завтрак.
Но, не успела я переступить порог кухни, как услышала довольно громкий шёпот Макса.
- И хоть я тебя терпеть не могу, но всё равно, спасибо за подсказку, - сказал он, - я бы в жизни не догадался, что подарить Вике. Да, растерянной была, - и я, дёрнувшись, проскользнула в столовую, и сняла параллельную трубку.
- Мне плевать на тебя, - услышала я довольно резкий голос Димы, - но я догадываюсь, почему она растерялась. Лучше исправь ситуацию, принеси ей кольцо с бриллиантом и розовые розы.
- Она это терпеть не может, - воскликнул Макс, - да и ты сам сказал, что книга – лучший вариант, и оказался прав. Ей
понравилось.
- Понравилось... – хмыкнул Дима, - я её лучше знаю и уверен,
что она сейчас расстроена.
Дальше слушать я не стала, швырнула трубку, словно та была ядовитой змеёй. Мерзавцы! Сейчас выскажу мужу всё, что о нём думаю.
Я бросилась на кухню, и влетела туда, аккурат, когда входили наши гости.
- Тётя Катя! – воскликнул Макс, - рад вас видеть!
- И я рада, Максик, - заулыбалась Катя.
Они стали обниматься, а я стояла у двери, сложив руки на груди, и исподлобья за ними наблюдая.
- Крутой у вас особнячок, - вдруг сказала Алиса, - хирурги что, тут много получают?
- Нет, что ты, - улыбнулась Анфиса Сергеевна, - у нас в Москве квартиры, а особняк Викин, мы просто, когда она вышла за Макса, переселились сюда.
- Теперь понятно, почему она с нами, простыми людьми, так разговаривает. Если мы беднее, то на нас можно и наорать, - буркнула Катя.
- Эх, Максимка, - вздохнул Вадим, - мы ведь тебе такую невесту хорошую подобрали. Красивую, домовитую, блондиночку, а ты, раз, и женился. Марфа так расстроилась, когда узнала.
- Не баба, а фурия, - пробормотала Катя, - кажется, мы ей не по душе.
- Вика, что-то не так? – как-то жалобно спросила Анфиса Сергеевна, а я набрала в лёгкие побольше воздуха.
- Да, кое-что не так, - процедила я, - но дело не в ваших гостях, вы можете приглашать кого угодно, я слова не скажу. Макс, милый, а сколько дают за убийство в состоянии аффекта?
- Милая, ты опять что-то натворила? – заволновался Макс.
- Что значит – опять? – заблестели глаза у Кати.
- Макс, - ледяным тоном прошипела я, - что это был за фортель с розами и книгой?
- А тебе не понравилось? – захлопал глазами мой супруг, - так ты из-за подарка рассердилась?
- Да! – заорала я, теряя терпение, - я слышала твой разговор с Димой! Какого чёрта?! Макс, как тебе подобное в голову
пришло? Ты даже не знаешь, почему я люблю Хемингуэя!
- Потому что пишет интересно? – неуверенно протянул Макс.
- Потому что я акулу поймала! – рявкнула я.
- Чего? – вытаращил глаза мой супруг.
- Я ждала от тебя, чтобы ты был внимателен ко мне, - прошипела я, - Хемингуэй жил на Кубе, ловил акул и пил «Махито». Я туда летала, и даже здесь употребляю этот коктейль, а там я поймала акулу, и именно поэтому люблю Кубу и Хемингуэя. Это знает только Дима, он тогда был со мной, и одну книгу Хемингуэя он мне уже подарил в своё время. Правда, другой роман. Где твоя внимательность, милый?
- Да не знаю я, что тебе дарить! – вскричал он, - ты меня всё время пилишь, и я уже запутался! Нет во мне оригинальности! Я способен на духи и колечко! Ну, ещё цветы! Что ты от меня хочешь?
- А ты так и скажи, что не можешь! – закричала я, - ты сразу же, как мы поженились, задолбал меня свой идиотской ревностью! Прекрати копировать Димку! Если ты хотел проявить внимательность ко мне, то подарил бы кулон в виде лупы! Или в виде наручников!
- Наручников? – оторопел Макс, и примолк. Кажется, он понял.
- Извини, - развёл он руками, - я кретин.
- Что за шум, а драки нет? – раздался за моей спиной голос Димы.
Он материализовался рядом со мной с букетом синих роз и чмокнул меня в щёку.
- Привет, милый, - промурлыкала я, взяла из его рук букет и со всей силы заехала ему по физиономии, а потом стала с чувством колотить его этим веником.
- Ева, прекрати! За что? – отбивался он, как мог.
- За всё хорошее! – рявкнула я, для острастки треснула цветами и Максу, и выбежала из кухни.
Похватала свои вещи, уехала в свой ресторан «Орхидея», и просидела там полдня.
Обида быстро прошла, осталась только злость, да и та в итоге улеглась. Макс неоднократно звонил, Дима тоже звонил, но я сбрасывала звонок, а потом и вовсе сделала вызовы без звука.
Но потом позвонила Анфиса Сергеевна, и я, глянув на дисплей, ей ответила.
- Слушаю.
- Вика, солнышко, не сердись, пожалуйста, на Макса, - сказала
она, - он же любит тебя.
- Я уже давно остыла, - вздохнула я, - просто злю его, на звонки не отвечаю.
- Вик, будь добра, приезжай в магазин, - сказала Анфиса Сергеевна, - мы тут решили купить Алисе всякую мелочь для института.
- Что за магазин? – спросила я, и, получив чёткие указания, приехала в ЦУМ.
Пользуясь телефонной связью, я нашла Анфису Сергеевну и её родню около стендов с одеждой.
- Викуля, - обрадовалась свекровь, - а мы тут никак не решим, что купить.
- Насколько я вас поняла, вы просили вас только забрать, - протянула я.
- Мы не уложились, - развела руками Анфиса Сергеевна, - никак не можем костюмчик выбрать.
- Предки, вы спятили? – взвилась Алиса, - на кого я в этом буду похожа?
- Да уж, - пробормотала я, - цвет подкачал, - разглядывая довольно элегантный костюмчик цвета взбесившейся барби, - а фасон эффектный.
- Вы тут все идиоты! – высказалась Алиса, - я хочу розовые джинсы, а не идиотский, старпёрский костюм. Я на чукчу в этом буду похожа! Как училка!
- Так ведь ты и собираешься стать учительницей, - воскликнула
Катя, - не поймёшь вас, детей.
- Идиоты! – припечатала Алиса, - кретины! – и я рассердилась.
- Не смей кричать на родителей, хамка! – я топнула каблуком.
- Заткнись, старуха! – рявкнула девчонка, - покупайте мне джинсы! Живо!
- Кто? Я старуха? – мне кровь в голову ударила, - мне всего лишь около тридцати! А ты неотёсанная козявка! Слушай меня сюда, дрянь малолетняя! Никогда не смей повышать голос на мать! Слышишь? А то пойдёшь в институт в моём школьном костюме! Или вообще не пойдёшь! Хочешь джинсы?
Заработай!
- Она меня родила, пусть теперь и одевает ребёнка, - взвизгнула
Алиса, - не ори на меня! Дура!
- Мразь! – рявкнула я, и, размахнувшись, врезала нахалке
кулаком по переносице.
Алиса с визгом упала на вешалки с одеждой, Катя бросилась к ней, а к нам прибежала продавщица.
- Что вы тут устроили? Немедленно покиньте помещение!
- Придётся вашей доченьке в секонд-хенде приодеться, - язвительно буркнула я.
- Алисочка, как ты? - Катя помогла дочери подниматься.
- Я эту тварь засужу! – рявкнула Алиса.
- Ты кого судом пугаешь, милая? – прищурилась я, - я с тебя потом шкуру спущу! И четвертую! Поняла? Лучше заткнись! – и в этот момент весьма кстати из моей сумочки выпал... пистолет.
Алиса завизжала, Катя завизжала, а Анфиса Сергеевна покачала головой.
- Где ты его взяла? – воскликнула она, когда я спрятала оружие, - опять Дима принёс или это зажигалка?
- Настоящий, - буркнула я, покосившись на Алису, которая стояла, зажимая себе нос платком.
Она здорово испугалась, притихла, и я невольно ухмыльнулась. Кажется, девочка обрела разум, давно следовало её пугануть.
Зато теперь отрываться стала Катя, и пошла покупать на нижних этажах всякую ерунду.
- Не люблю эти магазины, - бубнела она, - один раз сходишь, и кучу денег на ветер.
- А вы не покупайте, если вам не нужно, - буркнула я.
- Да как не купить, если хочется? – она с удивлением посмотрела на меня, - зачем стоять у плиты, если тут всего полно?
Не желая выяснять отношения с этой дурой, я убежала в машину, а потом поспешила сбежать из дома, чтобы не видеть эту семейку.
Беата, когда я всё это пересказала, от хохота чуть не упала.
- Неужели Димка до сих пор за тобой бегает? – поразилась она.
- Ещё как, - грустно вздохнула я, - просто покоя не даёт. Правда, за то, что я его цветами отходила, надулся, и не пришёл на праздник, который мы устроили вечером, но подарок прислал с курьером. Макса чуть кондрашка не хватил.
- Почему?
- Потому что он мне кулон в виде лупы преподнёс, весьма
массивный. И белые тюльпаны. Они такие полярно разные, Макс на романтику совершенно не способен. Не буду больше от него ничего требовать, устала.
- Разлюбила? – вздохнула Беата.
- Да и не любила, - протянула я, - сердце любви хотело, но три раза появлялась влюблённость. Третьим Макс был, но сердце уже было измученным, а тут Дима, и я поняла, что только его всю жизнь любила. Мы оба таем от этой любви, жить друг без друга не можем, но из-за его характера в разлуке.
- А Макс, он хоть как-нибудь попытался исправить ситуацию?
- Попытался, - улыбнулась я, - принёс на следующий день кулон в виде наручников и алые розы. Ладно, хоть не розовые.
- Ну, ты даёшь! – засмеялась Беата, - ладно, я пока пойду, луковицы гладиолусов разберу.
Она убежала, а я убрала в духовку отбивные и яблочный пирог, и решила принять душ.
Подругу я увидела в оранжерее, она в этот момент пересыпала гладиолусы в другой ящик. И что это ей взбрело в голову заниматься сейчас гладиолусами? Апрель месяц на дворе, а их сажают в конце мая. Если она их сейчас расшелушит, к маю месяцу они у неё все прорастут!
Впрочем, это её проблемы и её тараканы в голове, не буду давать советы, тем более, это Дания, климат тут мягкий, рядом море и гольфстрим, и, вполне вероятно, луковицы можно посадить раньше. У нас вон к девятому мая вовсю тюльпаны и нарциссы цветут. А тут даже морозов не бывает, так, иногда снежок выпадет и становится лужами под ногами.
С этими мыслями я поднялась на второй этаж и, раздевшись, юркнула под душ. На полочке в ванной я обнаружила натуральное зелёное мыло, и, обрадовавшись, намылила голову. Недавно мы с Анфисой Сергеевной отправились на рынок, чтобы купить частного творога, парной телятины и свинины.
Дети попросили сырников, и мы решили заодно затариться продуктами. В процессе похода я случайно наткнулась на лавчонку, и, толкнув дверь, обомлела. Магазинчик походил на лавку аптекаря прошлых веков. Деревянные полки, тяжёлые драпировки на окнах и светильники в виде свечей.
Увидев меня, продавщица, одетая в старомодное платье, весьма оживилась и стала предлагать товар.
- Проходите, проходите, - кинулась она ко мне.
- Извините, - промямлила я, - я, вероятно, ошиблась дверью.
- Всегда так, - горестно вздохнула она, - все, увидав старомодный антураж, бегут, словно им пятки салом смазали, - и я смутилась.
- Я искала обувную мастерскую, - промямлила я и показала ей сапожок со сломанной шпилькой, - и случайно сюда попала.
- Мастерская соседняя, - вздохнула продавщица, а я ещё больше смутилась.
- Никогда не обращала внимания на эту дверь, - призналась я, - а что это такое? – кивнула я на ряды пузырьков.
- Мы торгуем косметикой и лекарствами, - пояснила продавщица, - но только вот хозяйка еле сводит концы с концами. Когда мы тут всё затевали, и сестра решила открыть лавку, она думала, что мы скоро станем модными. Да только сюда никто не спешит. Не хочет никто брать натуральное, им химию подавай, у которой только одно название – натуральное. А у нас всё без обмана. Вот, смотрите, помада, мы её в холодильнике держим, а то прогоркнет, - она вынула из-под прилавка коробочку и свинтила крышечку.
Я понюхала содержимое и пришла в восторг. Пахло розой, очень нежно и ненавязчиво. Это была алая помада. Помада тёмного оттенка пахла розой с горчинкой, а к розовой с блеском примешивался аромат жасмина.
Запахи были совершенно натуральные, и я, не раздумывая, накупила тут косметики, в том числе мыло для волос.
Всё насоветованное продавщицами оказалось выше всяких похвал, и теперь мы всей семьёй пользуемся только этим мылом.
Там только травы и какая-то вытяжка из мыльного корня, что полезно для волос.
И сейчас я обнаружила у Беаты баночку, точь-в-точь как моё мыло, да и на баночке было написано, что это мыло. И я намылила голову.
Вымывшись, и, для контраста приняв ледяной душ, я
завернулась в полотенце, и вышла из душа в коридор. Очень неудобно, когда нет двери из ванной в спальню.
Вдруг с посторонним столкнёшься! А у Беаты тут проходной двор!
Не успела я об этом подумать, как сзади меня раздался шум, и я, нервно дёрнувшись, обернулась.
- Вот это ножки! – это был... Саша.
- Какого чёрта?! – обрела я дар речи, - что ты тут делаешь?
- Ищу свои деньги, - буркнул он, с интересом разглядывая мои стройные, длинные ноги и оголённые плечи.
Я непроизвольно поёжилась, ведь была практически голой, в одном только банном полотенце, коротком до неприличия.
И я невольно попыталась растянуть банное полотенце вверх и вниз, но из этого, конечно же, ничего не получилось.
- Офигел?! – по-детски взвизгнула я, - взломщик хренов! Откуда тут твои деньги могут взяться? И вообще, как ты сюда попал?
- Через дверь, она была открыта, - пояснил он.
- Учти, если что-нибудь пропадёт, я тебя первая сдам, - зашипела я, - а то, что у нас двери нараспашку, вовсе не означает, что ты имеешь право заходить без разрешения!
- Вряд ли вы обрадовались бы, скажи я, что хочу поискать у вас свой сворованный миллиард.
- Откуда бы ему тут взяться! – проворчала я.
- Я знаю точно, что она его здесь спрятала, - парировал Саша, - а вот где, понятия не имею.
- Уж не означает ли это, что ты тут будешь шариться до Страшного суда? – прищурилась я.
- Не, так долго мне не надо, - улыбнулся наглец, - найду деньги, и улечу ближайшим рейсом в Австралию.
- Давай уж сразу на чёрный континент! – подбоченилась я, - а то у меня просто руки чешутся, чтобы сдать тебя полиции. Вор должен сидеть в тюрьме! А убийца тем более!
- Такая принципиальная? – засмеялся он, - бабам обычно на это плевать! Они домашним хозяйством любят заниматься, а не преступностью.
- Так то бабы, - ухмыльнулась я, - а меня быт и рутина тяготит, я люблю таких, как ты, сажать. И не зли меня! Вали отсюда, пока я полицию не вызвала!
Саша прищурился, открыл рот, и так и замер на полуслове.
- Это она, - сказал он, кивая куда-то, - кто она?
- Ты о ком? – не поняла я.
Саша подошёл к стене, и ткнул в девушку на фото рядом с Беатой.
- Это та, которая мне назвалась твоей подругой, - сказал он, и я пригляделась к снимку, - кто это?
- Понятия не имею, - протянула я, разглядывая фото, и, перегнувшись через перила, крикнула, - Беата, поднимись наверх. Скорее.
Через минуту раздался топот, и по лестнице вбежала Беата. Увидев Сашу, она слегка опешила, а потом заметила диссонанс в моём облике.
- А что тут происходит? – растерянно спросила она, глядя на меня совершенно круглыми глазами, - Вик, а почему ты голая?
- Из душа потому что, - буркнула я, и кивнула на фото, - кто эта девушка рядом с тобой?
- Эта? Эльжбета Павляковская. А что?
- Это Эльжбета? – воскликнула я, - та самая? Что в Париж улетела?
- Да, а что?
- Это та девушка, что назвалась тобой, - сказал Саша, - это и есть самозванка.
- Не может быть! – ахнула Беата, - этого просто не может быть! Ты что-то путаешь? И вообще, сам ты что тут делаешь?
- Он пришёл к нам свой миллиард искать, - язвительно пояснила я, - хорошо, что я успела принять душ и завернуться в полотенце, а он не сунулся в душевую.
- Не бойся, я к девушкам не пристаю, - засмеялся он.
- Спасибо, утешил, - буркнула я, - да если б ты ко мне пристал, я бы быстро привела в негодность твою половую принадлежность.
- Милая, против лома нет приёма, - заулыбался Саша, а я прищурила глаза.
- Милый, - процедила я, - если б ты пристал ко мне, я нажаловалась бы своему поклоннику, а он любитель решать проблемы методой девяностых. И никакая Мексика и Австралия тебе не помогла бы! Похлеще тебя бандит!
- Хватит бодаться! – вскричала Беата, - я не верю! Не верю! Быть такого не может! Эльжбета не может быть воровкой и
убийцей! Я её слишком хорошо знаю.
- Уверена? – прищурилась я.
- Абсолютно, - категорично заявила Беатка, а я облокотилась о перила.
- А кто мне тут недавно рассказывал, что Эльжбета та ещё профурсетка? – вкрадчиво осведомилась я, - что она хулиганка? У меня создалось впечатление, что ты её недолюбливаешь.
- Есть такое дело, - нехотя призналась Беата, - но записывать её в убийцы своего мужа я не хочу! Всё существо протестует против этого!
- Слушай, дорогуша, - обратился к ней Саша, - я не слепой и сразу узнал свою любовницу. Где сейчас эта ваша Эльжбета?
- В Париже! – хором крикнули мы с Беатой.
- Чертобесие! – проворчал Саша, - что мне теперь делать?
- Представления не имею, - язвительно отозвалась я, - твои проблемы! У нас свой труп на шее камнем висит! – и я повернулась к Беате, - во сколько она в Париж улетела?
- Утром, - ответила та, - а что?
- А то, что у неё было время для убийства сестры! – рявкнула я.
- С ума сошла!? – рассердилась Беата, - офигела? Не верю я в это!
- Не поймёшь тебя, - теперь и я рассердилась, - то веришь, то не веришь. Ему-то зачем врать? – кивнула я на Сашу.
- Действительно, - пробормотала она, бледная, как полотно, - но в то, что она убила Зосю, я не хочу верить. Но время у неё было. Она совсем, что ли, с ума спятила?
- Мы пришли! – раздался снизу голос Макса.
- Вали отсюда! – прошипела я Саше. Беата стала выталкивать его через окно, а я металась по коридору, как вспугнутая белка.
Голова Саши скрылась за окном, я сделала несколько шагов и поехала мокрой пяткой по полу. Плюхнулась на задницу, и поехала своей филейной частью прямо по ступенькам, и с визгом слетела вниз.
Во время полёта я зажмурилась, и, затормозив, стала судорожно себя ощупывать и прислушиваться к ощущениям. Вроде ничего не сломала. И я открыла глаза.
- Здрасте, - вырвалось у меня, когда я увидела глупое до
невозможности лицо свёкра, и опять машинально попыталась
растянуть полотенце.
- Викуля! – бросился ко мне Макс, а Иван Николаевич отвёл глаза, - что случилось?
- Не надо так кричать! – сурово сказала я, когда муж поставил меня на ноги, - я вышла из душа и от неожиданности поехала мокрыми ногами по паркету. Ой!
- Что? – испугался Макс.
- Ногу больно, - призналась я, а муж подхватил меня на руки и понёс в спальню.
Он аккуратно уложил меня на кровать, а потом ощупал мне щиколотку, и поставил диагноз – ушиб.
- Сейчас бинтом замотаю и порядок, - сказал Макс, и вынул из сумки эластичный бинт.
Он замотал мне ногу, потом я переоделась, спрятав забинтованную ногу под брюками, и, хромая, спустилась вниз.
- Мы лосося поймали, - радовался Иван Николаевич, - девчонки, пожарьте на ужин.
- Вообще-то, у нас уже в духовке отбивные, - усмехнулась я, - ладно, пожарим вашего лосося.
- Тем более, у меня «Рислинг» в холодильнике завалялся, - усмехнулась Беата.
- К мясу лучше красное, - напомнила я, а Беата отмахнулась.
- У меня «Мерло» и «Каберне» ещё имеется.
- Тогда ладно.
- Мы сопьёмся, - вздохнул Макс и в этот момент зазвонил телефон. Беата сняла трубку, поговорила на незнакомом языке, а потом посмотрела на нас.
- Завтра полиция приедет, хотят с нами пообщаться.
- Очень мило, - пробормотал Макс, вынимая из холодильника вино, а мы с Беатой переглянулись.
- Кому-то из вас придётся чистить рыбу, - решительно сказала я, и потрясла своими кроваво-красными ногтями, - я недавно маникюр сделала. Кстати, стоит он не одну тысячу, - и мой свёкр крякнул.
- Столько бабок на ерунду, - проворчал он, - ладно, сейчас сделаем.
- И порежем, - добавил Макс, и они унеслись чистить лосось, оставив нас наедине.
Сплавив мужчин, я предусмотрительно заглянула в духовку, потом мы взяли по огромной чашке горячего и крепкого кофе,
и забились на террасу.
- Что говорить будем? – зашептала Беата, прихлёбывая кофе, -
нужно тщательно всё обсудить, чтобы не сесть в лужу.
- Про Сашу молчим, а про Эрика, тем более. А то скандал потом от моего мужа и свёкра обеспечен.
- А мне пуля в лоб обеспечена от этого мерзавца, - фыркнула Беата, - если мы Сашу сдадим, он из нас потом гефилтер фиш сделает.
- Ну, мы его и так сдадим, - вздохнула я, - будь он простым воришкой, заблудшим, я бы ещё подумала. Такому можно мозг вправить, а вот отморозку-убийце вряд ли.
- Не похож он на отморозка, - вздохнула Беата, - у меня такое ощущение, что он даже и не осознаёт, что наделал.
- Дебил, - коротко, но ясно, высказалась я.
- И ещё, - задумалась она, - почему я не хочу всё рассказывать, я слишком хорошо знаю местных стражей порядка.
- И что с ними не так? – посмотрела я на неё.
- Они придурки! – высказалась Беата, а я засмеялась.
- А поподробнее.
- Они не возьмутся за это дело, не станут проверять, им нужны твёрдые факты, а не призрачные гипотезы. Это с русскими и даже с польскими следователями можно договориться, а с датскими ни под каким видом. Упрямые бараны. Они тут на чести человека помешаны, а показания уголовника-убийцы в расчёт не примут.
Я закатила глаза, потом нашарила на столике сигареты, и, закурив, сосредоточилась на конкретике.
- Значит, нужно им и предоставлять голые факты, раз они такие убогие, - протянула я, затягиваясь дымом, и закашлялась.
- Ты чего? – забеспокоилась Беата.
- Давно не курила, - вздохнула я, - у меня нет тяги. То смолю, как паровоз, то вообще не курю, и нет никакого желания курить.
- Офигеть! – воскликнула Беатка, - разве такое бывает?
- Пока я не курила, тоже так думала, - усмехнулась я, выпуская колечки дыма, - ладно, не дёргайся, выкрутимся, не впервой. Только о Саше и твоём Эрике ни слова! У меня и так мозг вот-вот взорвётся, а тут ещё и Саша на мою несчастную голову.
- Подумать только, Эльжбета, - уставилась в одну точку Беата, - поверить не могу!
- Давай-ка подумаем. Кто и за что мог убить Зосю?
- Не представляю, - вздохнула Беата, - она скромная, милая, добрая.
- Очень мило, - пробормотала я, - за это людей не душат! Звони Эльжбете!
- Зачем? – удивилась Беата.
- Буду её пугать, - я раздавила окурок в пепельнице, и пригубила кофе, - набирай номер.
- Я что-то не пойму... – пробормотала Беата, вынимая мобильник, и, нажав, протянула мне.
- Она на английском говорит? – спросила я.
- Она на русском говорит, - и я стала вслушиваться в длинные гудки.
Я услышала щелчок, потом мелодичный женский голос заговорил на незнакомом языке.
- Ты Эльжбета? – резко начала я.
- Да, а ты кто? – она перешла на родной мне язык.
- Эвива, подруга Беаты. И хочу предупредить тебя, дрянь, что тебе это с рук не сойдёт! Если ты думаешь, что смогла обмануть Беату, и спрятать миллиард у неё в доме, то я тебя уверяю, этих денег ты не увидишь! Я сама их найду и верну государству!
- Ты там что, белены объелась? – воскликнула Эльжбета, - рагу из мухоморов пожарила? Травки курнула?
- Ты, детка, полегче в выражениях! – процедила я, - не надейся, что спряталась в Париже и тебя теперь никто не найдёт! Я со своими связями и до Тимбукту доберусь! И за убийство сестры ответишь!
- Что? – вскрикнула девушка, - что ты мелешь? Какое убийство? Зося сейчас в Польше должна быть!
- Она сейчас в датском морге, - прошипела я, - благодаря твоим стараниям. Придушила сестру и в тот же день смоталась во Францию! Сучка!
- Не правда, - вдруг зарыдала с Эльжбета, - я не трогала сестру! Она хоть и дрянь порядочная, но это не повод для убийства! Кто ты такая? Как ты смеешь людям обвинения предъявлять, не имея фактов!
- Адвоката включила? – хмыкнула я, - только это не поможет!
- Хватит! – взвизгнула Эльжбета, - наслышана я о тебе!
Чокнутая! Мужиков меняешь, как перчатки, нимфоманка без тормозов! Экстремалка, авантюристка и психопатка!
- Тебе это кто сказал? – нехорошим тоном спросила я.
- Беата! – рявкнула Эльжбета, - она много чего о тебе рассказывала! Говорит, замужем была раз десять, детей нарожала и бросила на нянек! С ума сошла? Новую забаву придумала? Решила придумать очередной бредовый материал для своего бульварного листка? Накатаешь пасквиль, засужу! Паскуда!
- Решила идти по принципу, лучшая защита – нападение? – хмыкнула я, - ладно, но ты учти, я с тебя шкуру спущу. И, что бы ты там не говорила, я специально, чтобы оправдать твои инсинуации, напишу статью и отправлю в криминальный глянец. Слава тебе обеспечена! И учти, твой подельник ищет деньги в доме Беаты. Он зол, и хочет пристрелить тебя! – и я, не дожидаясь её хамства, нажала на кнопку отбоя.
- Ты жестокая, - прошептала Беата, и её зелёные глаза стали похожи на совиные, - зачем ты так? Ты хоть понимаешь, каково ей услышать о гибели сестры?
- Ты до сих пор не веришь, что это она? – прищурилась я, - Саша чётко сказал, что это она. Зачем ему врать? Он одержим жаждой мести, желанием поквитаться с бывшей любовницей, а заодно и деньги найти. Это лишено всякого смысла. У него нет тайн, он ясно сказал, чего хочет. Он отморозок, сбежал из тюрьмы, людей поубивал, а сейчас ему нужны деньги. А потом он пристрелит Эльжбету и отправится в Сидней.
- Надо ему помешать! – подскочила Беата, а я щёлкнула пальцами у неё перед носом.
- Ау, подруга, очнись! Она твоего мужа убила!
- Я не верю, - жалобно проговорила Беату, - не хочу даже думать об этом!
- Ты слишком близка с ней, - вздохнула я, - и это мешает тебе мыслить объективно. А я её знать не знаю, и потому мне легче рассуждать. И вообще, что ты наговорила своим знакомым про меня?
- Ничего особенного, - пожала плечами Беата, - рассказала, какая ты есть на самом деле.
- А какая я есть? – наседала я на подругу, - а то, я кого не
встречу из твоих знакомых, смотрят на меня, как на редкий
вид страуса.
- Почему страуса? – оторопела подруга.
- Вот такое же лицо делается у твоих знакомых, когда они меня видят, - хихикнула я, - страус тут точно у места. Давай, признавайся, что им наболтала.
- Да ничего особенного, - вздохнула Беата, - сказала, что у меня есть подруга, весьма эксцентричная. Очень яркая, очень красивая, неординарная. Сказала, что у тебя есть трое детей, что ты несколько раз была замужем, что занимаешься бизнесом, что постоянно что-то расследуешь, обладаешь неисчерпаемой энергией и буйным темпераментом.
- Понятно, - фыркнула я, - ты рассказала всё это, констатируя факт, а они восприняли в негативе. Женщины позавидовали, поспешили выкрутить, а мужчины испугались.
- Чего? – не поняла Беата.
- Моего характера, - вздохнула я, - большинство мужчин не любят деятельных женщин и боятся их. Они предпочитают выглядеть умными, упираются, даже когда не правы. Им легче с домохозяйкой, чем с яркой, умной, острой на язык женщины. С простой женщиной они выглядят умными при полном отсутствии ума, а с умной попадают впросак.
- Не легче ли самим быть умными? – наморщила лоб Беата.
- А зачем им это? – улыбнулась я, - им легче за «ЦСКа» с пивом болеть, чем книгу по искусству почитать.
- Понятно... – вздохнула Беата, - какая же я дура! Они теперь тебя за отпетую стерву держат! Но те мужчины, которые за тобой бегают, они-то разглядели твой потенциал.
- Они-то разглядели, - хмыкнула я, сунув в чашку соломинку, и потягивая через неё крепчайший кофе, - и их много. Но и других хватает.
- Эй, девушки, - крикнул Макс, - принимайте рыбу.
- Пошли, - встала Беата, мы забрали свои чашки, и отправились на кухню, жарить лосося.
Ужинать мы сели поздно. Пока я жарила розовое филе, Беата накрошила салат, вынула из холодильника сыр, вино, и задумалась, что бы нам съесть на десерт. Я вспомнила о купленном мороженом, и оно оказалось весьма кстати.
Но не успели мы расставить тарелки на столе, как хлопнула дверь, и на пороге возникла женщина средних лет.
- Знакомься, это Люцина, - представила её Беата, и кивнула на меня, - а это Эвива.
- Очень мило, - скривилась Люцина, и с разбегу кинулась на меня, - очень рада знакомству! Ты совсем страх потеряла? Нахалка! Эльжбету до истерики довела! Зараза!
Я со звоном поставила тарелку на стол, посмотрела на мужа и свёкра, которые ошеломлённо уставились на вновь прибывшую, и переглянулась с Беатой.
Та поняла меня без слов. Не сговариваясь, мы рванули к Люцине, подхватили под белы ручки, и, преодолевая её сопротивление, поволокли в подвал.
- Вы что делаете, идиотки? – орала она, - совсем чокнулись? Пустите!
- Не ори! – рявкнула Беата, мы ловко перепрыгнули через горы мусора в подвале, миновали ящики с сухими семенами, и попали в маленькую комнатку за ширмой.
Беата явно знала, куда шла. Если не знать, то и не заметишь этой ширмы. Там была ещё одна дверь, и, когда мы вошли туда, я увидела огромное количество фигурок.
Животные, олимпийцы, божки, и всё это в несчётном количестве.
- Да вы спятили! – Люцина, наконец, вырвалась, - зачем вы меня сюда затащили?
- Слушай, - воскликнула Беата, и стала излагать последние события, а я следила за дверью, чтобы не вошли Макс и Иван Николаевич.
- Ты шутишь? – осторожно спросила Люцина, когда Беата замолчала, - я не верю! Эльжбета не способна на убийство!
- Я тоже не верю, - зашептала Беата, - но этот уголовник ясно сказал, и не доверять ему нет никаких оснований. Он хочет только одного, денег и мести, и, если это в самом деле Эльжбета, то ей хана.
- Офигеть! – Люцина с размаху села на стул, - слушайте, а чего мы тут прячемся?
- У нас на кухне два следователя, - прошипела я, - мой супруг,
майор МВД, и мой свёкр, подполковник ФСБ. Они так орать
будут, если узнают, что мы тут развели...
- Но почему? – удивилась Люцина, - им-то что?
- Они терпеть не могут, когда я во что-то встреваю, - пояснила
я, - считают, что расследованиями должны заниматься правоохранительные органы. Это первый момент, а второй, я проблемы всегда решаю весьма оригинальным способом. Но, если в бизнесе я всегда попадаю в десятку, то после моих детективных изысканий они потом долго разгребают. Я в прошлый раз из больницы по бельевому канату в одной пижаме сбегала.
- Психиатрической? – прищурилась Люцина.
- Поосторожней с выражениями, - фыркнула я, - а то до травматологии недалеко.
- Тихо, тихо, уймитесь, - зашипела Беата, - потом колкостями обменяетесь!
- Эй, Вика, Беата, вы где? – раздался голос Макса.
- Тут, - крикнула Беата, ширма шелохнулась, и мужчины заглянули к нам.
- А что случилось? – спросил Макс, - вы что тут делаете? Ужин стынет.
- Мы сейчас придём, - пообещала я, но Макса мой ответ не устроил, и он шагнул к нам.
- Что вы делаете? – ледяным голосом спросил он, и я не знала, как спасать положение.
- Глину выбираем, - выдала Беата, а я от неожиданности закашлялась.
Что она несёт? Я в полном ужасе уставилась на подругу.
- Глину? – переспросил Макс с непередаваемым выражением лица.
- Да! – азартно сказала Беата, и дёрнула со шкафа какой-то мешок. Ни я, ни Люцина не успели отреагировать, на нас полетели комья глины, а потом присыпало побелкой.
Я споткнулась, и рухнула прямо на Люцину, стул под ней сломался, и на нас сверху свалился ещё один мешок, на этот раз с извёсткой.
- А, вот, где известь лежала, - обрадовалась Беата, - надо будет обязательно землю удобрить.
- Что это? – закашлялся Макс.
- Оглянись вокруг, - деловым тоном сказала Беата, - видишь статуэтки?
- Вижу, - кивнул мой супруг, - и что?
- Это я их налепила, - пояснила моя подруга, - и теперь Вика
тоже возжаждала научиться.
- Статуэтки лепить? – оторопел Макс, а Иван Николаевич почесал подбородок.
- Ты что-то имеешь против? – встала я с пола, - я хочу рождественскую композицию вылепить!
- А при чём тут Эльжбета? – не понял мой супруг.
- А она не хочет, чтобы я училась! Не хочет, чтобы у кого-то лучше неё получилось!
- Чушь какая-то! – воскликнул Иван Николаевич, - устроили бедлам из-за дурацких статуэток!
- Что вы в искусстве понимаете! – возмущённо воскликнула я, и, схватив с полки одну из статуэток, и положила её Максу на ладонь, - гляди, какая красота.
Ответить он ничего не успел, статуэтка вдруг взорвалась, забрызгав всех присутствующих ядовито-зелёной краской.
Я едва успела закрыть лицо руками, поэтому пострадала только моя одежда, а вот Макса окатило с головой. Иван Николаевич тоже успел отскочить.
- Что это, блин худой!? – заорал Макс, когда к нему вернулся дар речи, - вы спятили?
- Беата, - слабым голосом простонала я, - что это? Что с твоими статуэтками?
- Это Яна! – обморочным голосом проговорила Беата, - и Эвелина! Они постоянно так шутят! Мало того, что они гостей напугали, так ещё купили имитацию моей фигурки, заполненную краской, и на полку поставили.
- Охламонки! – я затряслась от хохота.
- Тебе смешно, как я погляжу, - вскричал Макс, - а вот мне как-то не до смеха! Это вообще отмывается?
- Насколько я знаю, держится месяца три, - сдавленно фыркала Беата.
- Офигеть! – завопил Максим, - вы вообще как это себе представляете? Как я покажусь на глаза генералу в таком виде? Я только получил внеочередное звание! Были бы волосы тёмные! А со светлыми я выгляжу, как ирокез! Волосы интенсивно-зелёного цвета! Я на идиота похож! Вы меня в гроб вгоните! – вскричал он, и выбежал вон.
Иван Николаевич выскочил за ним, а я хихикнула, и мы стали подниматься наверх.
- Ну, ты мне и удружила, - покосилась я на подругу, - на фиг мне эти статуэтки? Вот уж чего мне для полного счастья не хватало, так это заниматься лепкой.
- Слушайте, девушки, - вдруг ожила Люцина, - не люблю говорить неприятные вещи, но в этом подвале крыса сдохла. Сто процентов. У меня нюх, как у горной козы.
- Горная коза уместна в отношении меня, - хмыкнула я, - потому что подразумевает абсолютный слух.
- Но суть от этого не меняется, - облокотилась о перила Люцина, - я чувствую, что воняет разложением и гнилью.
- Это свиным навозом пахнет! – дошло вдруг до меня, - я его вывалила на голову Збигневу!
- Зачем? – оторопела Люцина.
- Приняла его за бандита, - хихикнула Беата, - увидела, как он шарился в ящиках в поисках кофе, и обездвижила предполагаемого вора, а потом стала разбираться.
- Я смотрю, вы тут оттягиваетесь по полной, - хмыкнула Люцина, - останусь я, пожалуй, у вас до завтра. Мне начальник выходной дал.
Ужин прошёл в нервозной обстановке. Беата и Люцина хихикали в кулак, Макс раздражённо ковырялся в тарелке, а
Иван Николаевич через каждую минуту сдавленно фыркал.
- Вам хаханьки, - проворчал Макс, - а мне как с таким лицом на работу являться?
- Извини, - покачал головой Иван Николаевич, - но смотреть на тебя без смеха невозможно. Хотя я представляю, что будет с генералом, кода ты явишься перед его очами.
- Я на гуманоида похож, - пробурчал Макс, - и генерал отправит меня летающие тарелки изучать, а не преступников ловить.
- Зато все преступники расколятся, а свидетели скажут правду, когда увидят тебя, - ухмыльнулась я.
- Очень остроумно, - бросил на меня взгляд Максим, - просто мисс язвительность. Хвала тебе и почёт!
И остаток вечера я возилась с глиной, усердно пытаясь вылепить из неё овцу. Овца же рождаться не хотела ни под каким видом, но в итоге получилась, и я, стряхнув с себя пыль, ошалело помотала головой.
- Для этого нужно ангельское терпение, - вздохнула я.
- Для этого нужна сноровка, - улыбнулась Беата, - ничего,
привыкнешь.
- Не хочу привыкать, - возмутилась я, - на фиг мне скульптура нужна?
- А что было делать? – пожала плечами Беатка, - говорить Максу правду? Чтобы он нас с потрохами съел? Сама говорила, что он ругается из-за этого.
- Вот фигня, - раздосадовано протянула я, кидая ком глины на стол, - не получается!
- Ты вроде бы художник, - улыбнулась Люцина, - умеешь создавать объёмные фигуры на бумаге, так в чём проблема со скульптурой? Может, ты просто злишься?
- Злюсь? – удивилась я.
- Тебе приходится делать то, что тебе не по душе, - пояснила она, - ты злишься, что ты должна это делать только потому, что это отмазка для твоего мужа. А как насчёт удовольствия от процесса?
- Удовольствие можно получить от процесса несколько иного характера! – хихикнула я, и Люцина покраснела, но тему предпочла не развивать.
- Так, давай подумаем, - задумалась она, - у тебя ведь есть дети, насколько я знаю. Слушай, а сделай дочери подарок, вылепи балерину. Она её со спокойной совестью разобьёт, а ты ей тут же новую.
- А это идея, - обрадовалась я, - и я ещё сделаю композицию на Рождество, волхвов, младенца... Идея блестящая. Кстати, игрушки Василиса не бьёт, они у неё все живы, и балерина, скорее всего, встанет на полку.
- И всё-таки я чувствую подозрительный запах, - упорствовала Люцина, - определённо, что-то стухло, и дело вовсе не в навозе.
- Слушай, уймись, - фыркнула Беата, - ничем тут не пахнет.
- Я тоже не чувствую ничего, - дёрнула я плечом, - хотя, мы обе курящие, можем и не ощущать. Отстань с глупостями.
Люцина ещё поворчала, а статуэтки у меня тем временем стали получаться, и, обрадовавшись сему факту, я просидела над ними довольно долго. Когда я вернулась в спальню, Макс уже спал, и я юркнула под одеяло рядом с мужем.
Утром я проснулась как от толчка, отодвинула занавеску, и увидела, как по стеклу стекают мелкие капли, а по откосу бьёт дождь. Этот звук стал меня убаюкивать, и я, прижавшись к Максу, задремала.
- Офигеть! – раздался вопль, и мы с Максом, резко проснувшись, грохнулись с кровати.
- Кто кричал? – спросил Максим в изумлении, а я помотала головой.
- Не знаю, - я вскочила с пола, накинула халат, сунула ноги в тапки, и выбежала в коридор.
- Что делать? – это была Люцина, - кошмар!
- Что тут происходит? – сбежала я по лестнице, - что тут за вопли?
И оторопела, подбежав к открытой двери, ведущей в подвал. Помещение было залито водой, думаю, если ступить туда, то будет по щиколотку.
- Это что такое? – уставилась я на Беату, - откуда потоп?
- Понятия не имею, - жалобно ответила подруга, - мы сами в шоке.
- Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления, - сказала я, оглядываясь по сторонам, - у тебя есть насос?
- Где-то был, - ответила Беата и тут же всполошилась, - зачем? Это незаконно!
- Сад поливать незаконно? – прищурилась я.
- Сейчас начало весны и за окном проливной дождь, - хмыкнула Люцина, но меня трудно сбить с толку.
- Скажете властям, когда их вызовут соседи, что я решила тюльпаны полить!
- В дождь? – изумилась Беата.
- Уймись, - нервно воскликнула я, - загадки великой русской души! Потом вскроют базу данных и с примочкой слягут! Сразу все вопросы ко мне испарятся, как призраки в полнолунье.
- С первыми петухами, - показала осведомлённость по вопросу привидений Люцина.
- Именно, - ажиотажированно воскликнула я, - давай насос, а, пока мы будем откачивать, срочно вызови мастера. Откуда
льётся?
- Не знаю, - развела руками подруга.
- А как мастер в это болото войдёт?
- Не знаю, - эхом ответила Беата, и я вздохнула, - ладно,
откачивайте.
Водная эпопея разгорелась не на шутку. Включились в неё и Макс с Иваном Николаевичем; я, переодевшись в брюки и кофту, носилась по дому, растаскивая шланги, а потом пришёл специалист по трубам.
Специалист сразу оценил размер катастрофы, поскольку вода не убывала, напротив, прибывала с чудовищной скоростью.
Мы, все взмокшие от дождя и от войны с трубами, уже находились на последнем издыхании.
В итоге мастер всё же нашёл причину поломки, прохудилась труба, и он, мастер, всё заделал и мы вздохнули облегчённо.
Но почти сразу столкнулись с новой проблемой.
Беата отправилась варить овсянку, а я пошла в сад, скручивать шланги. По дороге мне попался Збигнев, который мило улыбнулся мне, кивнул, и вошёл в дом.
А в полном шоке констатировала, что вся вода из нашего дома ушла в сад к соседям. То, что творилось на соседнем участке, не поддавалось здравому смыслу, и я от неожиданности сама чуть в лужу не села.
А соседка потоп узрела, и выскочила из дома с криками.
Я ни слова не поняла, что она сказала, но тон говорил сам за себя. Соседка орала, а я растерянно слушала её вопли на незнакомом мне языке.
- Кто кричит? – выскочила на крыльцо Беата, - что опять?
- Эвива опять на тропе войны, - хохотнул Збигнев, выходя на улицу, - пока, мой хороший, - он поцеловал Беату и уехал.
- К твоей соседке вся вода утекла, - сказала я, - под травой, куда я кинула шланг, оказалась канава.
- Матерь Божья! – простонала подруга, - это не канавы! Это ямы от выкопанных георгинов!
- Ты тут сажаешь георгины? – поразилась я.
- А почему нет? Мне нравятся эти цветы. И как тебя угораздило?
- Откуда я знала? – вздохнула я, - трава и трава. И что теперь будет? Что в этом страшного? Подумаешь, вода. Уйдёт в
почву и ладно.
- Одно слово – русская! – высказалась подруга, а во мне поднял
голову патриотизм.
- Что ты имеешь против русских? – сурово поинтересовалась я, просверливая её взглядом.
- У вас по Москве спокойно пройти невозможно! Подойдут
отморозки с битами и скажут – гони бабки, а то почки
отобьём!
- Я на этот случай сама держу при себе биту, а заодно и газовый пистолет, - ухмыльнулась я.
- У вас это запросто, - продолжала злиться Беата, - как нечего делать, и ничего за это не бывает, а у нас за административные нарушения кварту крови выпьют.
И в этот момент рядом с калиткой затормозила полицейская машина.
- Вот не было печали! – всплеснула руками Беата.
- Успокойся, - улыбнулась я, - они нас допрашивать приехали. Странная тут полиция. Человека надо допрашивать сразу, по горячим следам, а они через два дня приехали. Ещё бы через неделю прикатили!
Полицейские тем временем вышли из машины, соседка опрометью кинулась к ним, стала что-то говорить, а Беата, не раздумывая, побежала им на встречу.
Я осталась стоять на крыльце, наблюдая за ними, потом соседка, продолжая возмущаться, ушла на свою территорию, а мы с полицейскими вошли в дом.
Они стали разговаривать с Беатой, я не понимала ни слова, молча пила кофе, а подруга что-то отвечала, кивая головой.
- Они спрашивают, знала ли она погибшую, - шёпотом переводила нам Люцина, - говорят, что в её кармане обнаружили краденые банкноты.
- Краденые банкноты? – встрепенулась я.
- Да, они говорят, что у Зоси в кармане были банкноты, меченые.
Макс, внимательно прислушивающийся, насторожился, и посмотрел на меня. Даром, что ли, следователь? Сразу почувствовал неладное, и теперь следит в оба глаза за моей реакцией. Не дождётся!
- Меченые? – я вздёрнула брови, посмотрев на мужа, - она что,
банк ограбила? Метят купюры только в банках, насколько я знаю.
Меченые купюры стали для меня неожиданностью. Для Беаты, судя по её растерянному лицу, тоже. Выходит, Зося была убита из-за этих денег?
Значит, всё же Эльжбета... Я украдкой посмотрела на Люцину. Она устроила целый скандал, не веря, что это Эльжбета.
Полицейские много чего говорили, но Люцина передавала мне лишь то, что не выдало бы нас перед моими родными.
Макс явно чувствовал повисшую интригу, но молчал, а я видела, что он готов разорвать меня на части за мою самодеятельность.
Потом полицейские переключились на меня, непосредственно нашедшую труп, но я ничего путного поведать им не могла.
Допросив меня, они заинтересовались окном, вернее, тем, что оно было привязано, и пошли на улицу.
Пока они обозревали створку, мы толкались рядом. За забором опять появилась соседка, продолжая кричать, а я, расхаживая туда-сюда, увидела, что окно с другой стороны дома открыто, и, мысленно чертыхнувшись, пошла туда.
Рядом с окном была дверь, явно чёрный ход, но в данный момент дверь была нараспашку.
Я остановила раскачивающуюся дверь, заглянула внутрь, и тихо ахнула.
На полу, около двери, ведущей внутрь дома, лежал... Саша.
Он держался за живот, трясся, руки парня были измазаны кровью, и я, не думая ни о чём, бросилась к нему.
- Ошибся... – прохрипел Саша, схватив мои ладони, - я ошибся...
В состоянии, близкому к шоку, я прошептала:
- Что? Что случилось? Кто это тебя? За эти деньги?
- Провела... – шептал Саша, - ошибся... – и в его глазах вдруг заплескался ужас, - Эвива...
- Что? – машинально спросила я, и даже охнуть не успела, как он резко схватил меня за плечи, и из последних сил перекувырнулся на меня.
Перед глазами мелькнула тёмная фигура с ножом, но удар получил в спину Саша, и преступник, который был весь в чёрном, растерялся. Мне хватило этого замешательства, чтобы с силой ударить его по ноге каблуком.
Бандит взвыл, и, хромая, убежал.
Надеюсь, мои «кованые» набойки на тонких шпильках сломали ему кость.
Увидев меня, он хотел ударить и меня ножом, рванул в мою
сторону, но Саша успел очень быстро перевернуться на меня, и сам получил удар между лопаток.
А человек в чёрной маске метнулся к двери, ведущей в дом, и скрылся, а я попыталась выбраться из-под Саши.
- Надеюсь, зачтётся, - прошептал он мне на ухо.
Его взгляд остекленел, а у меня мурашки побежали по коже.
Выбравшись из-под него, я попыталась отдышаться, и в этот момент, как назло, в дверях появилась скандальная соседка.
Она завизжала на одной ноте, и помчалась, судя по всему, за полицейскими.
Я не стала ждать, пока она добежит до стражей порядка, вскочила, преодолевая дрожь в коленках, и бросилась за ней.
Успела вовремя, и, не дав ей и рта раскрыть, затараторила на английском.
Естественно, я не сказала, что знаю Сашу, да и Беата промолчала, когда увидела труп парня.
Полиция занялась делом, обыскала весь дом, но никого не нашла, преступник сумел ускользнуть незамеченным.
Макс отвёл меня в ванную, и я, взглянув на себя в зеркало, отшатнулась от отражения. Всё лицо было в крови, одежда тоже, а уж руки и подавно.
Умывшись, я сняла грязную одежду, переоделась в новую, принесённую Максом, и спустилась вниз, где меня ждала чашка горячего кофе с корицей.
- Вы разглядели нападавшего? – спросил инспектор.
- Весь в чёрном, - ответила я, - на лице маска. Чёрный чулок с прорезями для глаз. Всё произошло очень быстро, и преступник тут же убежал.
- Убитый успел вам что-нибудь сказать?
- Нет, он только хрипел, а потом перевернул меня под себя. Преступник и меня хотел зарезать, но этот парень спас мне жизнь.
Инспектор скрупулёзно записал всё к себе в блокнот, потом с помощником опять осмотрел место с происшествия, потом они стали обыскивать дом, а я слегка с примочкой.
Вернее, делала вид, что мне хреново, а на самом деле мне просто хотелось отдохнуть, собрать мысли в кучу.
Последние слова Саши удивили меня, и я никак не могла взять в толк, что он имел в виду, когда говорил, что ошибся. В чём он ошибся? В том, что встал на кривую дорожку? Увидел свет в конце туннеля и запаниковал? Вряд ли! Он не из тех, кто верит в загробную жизнь! Его на данном этапе интересовали лишь деньги, он их усердно искал, но к его поискам подключился ещё кто-то.
Кто? Этот кто-то хладнокровно убил его, потом хотел избавиться и от меня.
У меня закружилась голова, и, воспользовавшись всеобщим замешательством, я схватила свой мобильный, и закрылась в ванной. Дима ответил сразу, но тон его был сух, я бы даже сказала, ледяной. Антарктика отдыхает!
Но, учитывая то, что ледники подтаяли, я надеялась, что и ледники его души настигнет гольфстрим.
- Что тебе нужно? – холодно спросил он.
- Соскучилась, - промурлыкала я в трубку, - как дела?
- Отлично, - лаконично ответил Дима, - баррель нефти съехал.
- Прости? – ошалела я.
- Что ты ещё хочешь услышать? – фыркнул он, - могу рассказать про бухгалтерские отчёты своих виноградников.
- Ладно тебе, Дим, - промямлила я, - извини за розы. Но ты сам виноват!
На том конце провода повисло молчание. Я тоже молчала, ждала, что он скажет.
- С меня довольно, - ровным, безжизненным голосом проговорил он, - мне надоело за тобой бегать, как мальчишка на побегушках. А потом ещё ты меня и розами колотишь, и говоришь, что я в чём-то виноват.
- Не дури мне голову! – возмутилась я, - я прекрасно знаю, чего ты добивался.
- Да? – он вдруг оживился, - и чего же?
- Чтобы я разругалась с Максом! Чтобы я поняла, что больше не люблю его.
- А ты не любишь? – поинтересовался Дима.
- Ничего не чувствую, - призналась я, - когда увидела всё то, что делал для меня ты, от него, поняла, что всё, чувства иссякли.
- Лихо! – хохотнул он.
- Ты именно этого и добивался, - горько сказала я, - иначе зачем ты тогда рассказал ему про Хемингуэя?
Дима опять замолк, а я послушно ждала его реакции.
- Да, - раздражённо воскликнул он, - я действительно хотел
порушить ваши отношения завуалированным способом.
- И ты до сих пор не понял, что чувств больше нет? – язвительно осведомилась я, - вот дурак.
- Я-то понял, - вздохнул Дима, - давно понял, но я хотел, чтобы и ты поняла.
- Спасибо, - фыркнула я, - радости мне это не принесло.
- Подумай об этом на досуге, - медленно сказал Дима, - и извини меня, я повёл себя, как придурок.
- Хорошо, что признал, - хмыкнула я.
- Как Дания?
- Красиво, - вздохнула я, - люблю Данию. Мне тут очень нравится. Помоги мне.
- Ясно, - вздохнул Дима, - просто так ты мне не звонишь, всегда используешь.
- Я тебя люблю, - вырвалось у меня, и я замолчала.
Дима тоже примолк, потом закашлялся.
- Так в чём проблема? – спросил он, - моя квартира ждёт тебя, а на нашу итальянскую кровать я ни одну женщину не укладывал.
- Извини, - вздохнула я.
- За что, хотелось бы знать? – осведомился он.
- Давай пока не будем об этом говорить, - грустно сказала я.
- Понял, - в его голосе мелькнули обречённые нотки, - что там у тебя?
- Два трупа, - заявила я, - и нужно выяснить, пересекала ли одна девушка границу.
- Предполагаемая преступница? – догадался Дима.
- Зовут Эльжбета Павляковская, - сказала я, - адрес я попозже скину, выясню у Беаты.
- Жду, - ответил он, а я отключилась, сунула телефон в карман, и осторожно выглянула из ванной.
Поблизости никого не наблюдалось, и мне удалось незамеченной проскользнуть в свою комнату.
Я едва успела достать из сумки планшет, как вошла Беата, держа в руках поднос.
- Ты не хочешь чего-нибудь? – спросила она, - я тут бутербродов приготовила.
- Не откажусь, - я села на кровати, - а с чем?
- С индюшатиной, курятиной, и бараниной. Сказать по правде,
я с тобой поговорить хотела, сейчас Люцина придёт. Твои пока делом заняты, я их снарядила коробки перетащить, а полиция дом обыскивает.
- Короче говоря, ты всех запрягла, чтобы нам пообщаться, - улыбнулась я.
- Пиво будешь?
- Я молоко буду, - я вытянула ноги на кровати, - и апельсиновый сок, - я взяла стакан, налила себе сока, залпом выпила его, а потом плеснула молока.
- Саша успел что-нибудь сказать? – спросила Беата, протягивая мне бутерброд, когда к нам вошла Люцина.
Я откусила от бутерброда, и пришла в восторг. Баранина оказалась невероятно вкусной, нежной, в отличие от суховатой курицы.
С набитым ртом я пересказала всё, а потом спросила адрес Эльжбеты. Беата машинально назвала, а потом спохватилась.
- А зачем тебе? – спросила она.
- Выясню, покидала ли она Париж, - пояснила я, - мне нужно её алиби.
- Это что-то невозможное, - простонала подруга, пока я отправляла Диме сообщение, - я всё равно не верю, что она способна на преступление.
- А ты хоть строение тела разглядела? – спросила Люцина, - женщина или мужчина? Походка размашистая, или бёдра более округлые?
Я замерла, откусив от бутерброда, даже жевать перестала.
Закрыла глаза, пытаясь припомнить хотя бы что-нибудь, но безрезультатно. Внезапно что-то знакомое всплыло в памяти и тут же исчезло, а я открыла глаза, и растерянно посмотрела на подруг.
- Не могу ничего сказать, - вздохнула я, - совершенно не помню, - и взяла бутерброд с индюшатиной.
- У Зоси в кармане были краденые купюры, - протянула Беата, - думаю, те самые деньги, что искал Саша. Выходит, что и Зосю впутали.
- Выходит, что так, - кивнула я, - голова кругом идёт от происходящего. Слушайте, мне только сейчас в голову пришло! Ведь, если ограблен банк, то можно с другой стороны подойти. Допросить сотрудников банка, свидетелей. Не один он его грабил, а с подельниками. Если все эти убийства связаны с ограблением, значит, эту самую связь нужно искать. Так мы на его подельницу выйдем.
- И как мы раньше не додумались? – улыбнулась Люцина, - это же грандиозная идея! Только одно маленькое уточнение – как мы узнаем, кто там был свидетелем, и станут ли они с нами разговаривать? Те же сотрудники банка нас слушать не станут.
- Действительно, - поддержала её Беата, - здесь у нас руки связаны.
- У вас ведь частные сыщики есть, наверное, - ответила я.
- Есть, - кивнула Беата, - но ты никак не сойдёшь за частного сыщика здесь, нужно удостоверение.
- Можно купить фальшивку, - я не понимала причин их скептического настроя, - это что, проблема здесь? Насколько я слышала, здесь процветают фальшивки.
- Фальшивомонетчики, - уточнила Беата, - всякой дряни и здесь полно, молдаване и румыне стараются, да и наши, поляки, не дремлют. Но с правами тут полный абзац. Во всём идеальная страна. Криминал на самом низшем уровне, есть банды, конечно, но их ловят.
- А потом на выходные к родным из тюрьмы выпускают, - скривилась Люцина.
- Но они на правах человека помешаны, - вздохнула Беата, - порой до абсурда доходит. Здесь даже существует Ассоциация датских педофилов.
- Чего? – от неожиданности я подавилась бутербродом, а потом нехорошим тоном осведомилась, - что у них существует?
- Не кричи, - вздохнула Беата, - эта организация неоднократно проверялась, ни в чём криминальном замечена не была, а на свободу слова никто покуситься не имеет права.
- Что за чушь? – взвилась я, - как это так? Как смеют люди рассуждать о подобном? Это равносильно рассуждениям об убийстве! Это же дети! Ну, я им устрою! Наведу порядок! Лично кастрирую мерзавцев! Они ещё не знают русского темперамента, эти малахольные датчане!
- Вик, не дури, - испугалась Беата, - даже не придумывай ничего!
- Да что она может, - отмахнулась Люцина.
- Плохо ты её знаешь, - мрачно проговорила Беата, - она
способна на многое. Вика, я повторяю, не дури, а то хуже будет. Здесь ты получишь судебное разбирательство и срок за это.
- Срок вряд ли, - задумалась Люцина, - а штраф запросто.
Я переводила изумлённый взор с одной подруги на другую, растерянно хлопая ресницами.
- Да вы что тут, спятили? – протянула я, - совсем сдурели? Какая свобода слова? Какая демократия? Вы окончательно сбрендили? Офигеть можно! Как вы можете так спокойно об этом говорить? Беата, ты же мать! А если эти гады договорятся, а потом твою дочь в подворотне заловят? Обрадуешься? Кан-кан спляшешь? Такие психологические травмы не лечатся! Сама схватишься за винтовку и побежишь им отстреливать половые принадлежности!
- Хватит мне на мозг капать! – взорвалась Беата, - думаешь, я этого не понимаю? Но что мы можем сделать? В этой стране ты ничего не добьёшься, кроме скандала.
- Вот именно! – обрадовалась я, - скандал! Мы можем устроить крик на всю сеть! Знаю! Знаю, что надо делать! У меня есть знакомая, мы с ней частенько сталкиваемся на съёмках передачи, и она может помочь.
- Какой передачи? – не поняла Беата.
- Я не говорила? – улыбнулась я, - я веду передачу «Калейдоскоп спорта».
- Блин! – высказалась Люцина, - международный спорт! Ну, ты и сучка!
- Это в честь чего? – не поняла я.
- Да мой Йенс мне всё время говорит, что я могла бы похудеть, сравнивая меня с ведущей этой программы. Я тебя заочно просто возненавидела, и не я одна. Мужики просто от экранов оторваться не могут. Я не видела ведущую. Просто мой сказал, что предыдущую заменили, и теперь он не отрывается от экрана.
- Не обижайся, - улыбнулась я, - всё получилось спонтанно, я не планировала карьеру телеведущей.
- Ой, не пудри мне мозг, - поморщилась Люцина, - это самая крутая передача в спортивном болоте, и попасть туда в качестве ведущей простому смертному без шансов. Она транслируется по половине земного шара.
- Верно, - кивнула я, - но я главный редактор в журнале «Планета спорта», а, когда ведущую увезли за пятнадцать минут до эфира в роддом, мой начальник запаниковал. В
истерике позвонил мне, потребовал срочно приехать и впихнул в кресло ведущей, ничего не объясняя. Мне чуть плохо не стало, когда мне в ухо помощница сообщила, что прямой эфир.
- И что ты ляпнула? – заулыбалась Люцина.
- Ты будешь удивлена, но ни одного ляпа не было, - покачала я головой, - шеф был доволен. Риту перевели в редакторы по гостям.
- Представляю, как она тебя за это полюбила, - хмыкнула Беата, - девушка красовалась на экране, мужики любовались ею, получала огромную зарплату, имела имя, а стала простым редактором по гостям.
- А я в чём виновата? – вздохнула я, - в том, что сексапильная? Потому что у меня длинные ноги и роскошная внешность? Да, я не отрицаю, Модест Львович решил сделать на этом акцент, ему понравился рейтинг после моих эфиров. А Рита действительно обижена, и мне перед ней неудобно. А вот с Яной я могу договориться, она тоже ведёт международную передачу, и, если я ей позвоню, раздует костёр.
- Представляю последствия на пепелище, - хмыкнула Люцина, - огребём неприятностей – сто процентов. Мало никому не покажется.
- Плевать я хотела! – с этими словами я вынула мобильный и позвонила Яне.
- Привет, - весело воскликнула приятельница, - как дела? Как отдых?
- Всё отлично! Но нужно устроить скандал.
- Это мы можем, - хихикнула Яна, - шоу-то у меня скандальное.
- Главное, международное, - ухмыльнулась я, и объяснила ей суть дела.
- Да без проблем, - засмеялась Яна, - хорошую ты мне информацию к размышлению подкинула, я сейчас просмотрю интернет, а потом составлю концепцию передачи. Чао, - и она отключилась, а я победоносно посмотрела на подруг.
- Покажем этой стране угля, - ухмыльнулась я, - мелкого и много.
- А потом она тебе, - мрачно сказала Люцина, переводя взгляд
на Беату, - как думаешь, её сразу посадят или для начала штраф сдерут?
- А могут потом и в страну не пустить, - ответила та, - с такими-то убеждениями!
- Зато избавишься от этой идиотки раз и навсегда, - фыркнула Люцина, отворачиваясь, а я вдруг поняла, что она меня терпеть не может.
- Что тебя так заедает? – прищурилась я, - а ты знаешь, что я с врагами изощрённо расправляюсь? Со мной лучше дружить.
- Наслышана о твоих подвигах, - буркнула Люцина, - но я тебя не боюсь. Ты просто эксцентричная идиотка, которой в жизни повезло побольше некоторых. Мужчины, деньги, карьера, а, когда приедается, ты начинаешь борьбу с преступностью. Экрюля Пуаро из себя корчишь.
- Пытаешься уколоть, сравнив меня с толстым, усатым мужиком? – сощурилась я, - только ты мало обо мне знаешь, чтобы делать какие-либо выводы.
- Достаточно, чтобы понять, какая ты стерва, - фыркнула Люцина.
- Ну, ты и дура! Дурее не придумаешь! Только подумайте! – и я встала с места, - фиг с вами, я пошла осматривать квартиру, в которой жила эта аферистка, - и я выскочила из комнаты.
Если я иду на дело, я никогда не выделяюсь, поэтому я зашла в соседнюю комнату и открыла свой чемодан.
В спальне, которую нам выделала Беата, бардак, а на полу мои клечатые нессеры наберут на себя столько пыли, что я их потом замучаюсь оттирать. Поэтому я попросила Макса отнести всё в соседнюю комнату, что-то типа холла. Тут стоит телевизор, старый, неизвестной мне марки, подозреваю, что и не работающий. Конечно, и тут всё завалено выше крыши, но иногда Беата тут всё же наводит порядок.
Я раскрыла чемодан, вынула оттуда чёрные брюки, свитер, и пальто с сапожками. Я не люблю чёрный цвет, в отличие от Димы, но, если надо идти на дело, в запасе держу одежду такого колера.
Поэтому, переодевшись, я стянула волосы в пучок на затылке, водрузила чёрную шляпку, чёрные очки, взяла вместительную сумку со всем необходимым, и запасным ходом вышла из
дома.
Мне совсем не улыбалось попасться в таком виде на глаза мужу и свёкру.
Машиной я решила не пользоваться, чтобы не привлекать лишнего внимания, села в такси, а уже в Копенгагене взяла напрокат велосипед.
Велосипедистов тут великое множество, и я спокойно доехала до адреса, названного Сашей. Это оказалась спокойной, тихой, красивой улицей с домами с не менее красивой архитектурой.
Погода неожиданно наладилась, засветило солнышко, а небо стало ярко-голубым. Я невольно улыбнулась, и, оставив велосипед на тротуаре, вошла в подъезд и поднялась на нужный этаж.
На всякий случай позвонила в квартиру, но мне никто не ответил, потом в соседскую. И, убедившись, что никто не видит, открыла отмычкой дверь.
Юркнула в квартиру, осторожно прикрыв створку, и оторопела, едва прихожую озарил свет от включённой лампы.
Тут царил такой беспорядок, что жилище Беаты мне показалось идеально убранным местом. Всё было вверх дном, и я, уже подозревая, что увижу дальше, шагнула в комнату.
- Ищи лучше, - услышала я русскую речь, и две спины, - нужны зацепки.
Я даже отреагировать не успела, парни повернулись, и один выхватил оружие.
- Ты кто такая? – резко спросил он, я попятилась, но две сильные руки схватили меня за плечи и втолкнули в комнату.
- Присядь, - нервно сказал бандит, швырнув меня на стул, - тебе чего тут надо?
- Не твоего ума дело! – огрызнулась я.
- Вынюхивать пришла? – бандит наставил на меня пистолет, а я, ещё не решив, что предпринять в данной ситуации, стала выкручиваться.
- Это вы кто такие? – взвилась я, мастерски изображая праведный гнев, - что вы творите в моей квартире? Сначала та, которая у меня квартиру снимала, пропала, не заплатив, а теперь вы бардак разводите! Может, хватит вводных?
- Хозяйка квартиры? – нахмурился бандит, - русская?
- А ты подумал, что эскимоска? – фыркнула я.
- Где эта лярва?
- Если вы о той девице, то я тоже хотела бы знать, - буркнула я, - она мне денег должна. И что вы мне тут устроили?
Бандиты переглянулись, резко нахмурилась, и в этот момент в комнату влетели Беата с Люциной. Вот только их мне для полного счастья не хватает! Они что, за мной следили?
- Это ещё что такое? – бандит перевёл оружие на них, и мы замерли, - кто это? – буравил он меня взглядом.
- Понятия не имею, - ледяным тоном ответила я, а Беата удивлённо на меня посмотрела. Она явно не была ещё в подобной ситуации.
- Что значит – понятия не имеешь? – зашипела Люцина, а второй бандит схватил её за волосы и сжал шею ладонями.
- Быстро говори, что ты тут вынюхиваешь, - прорычал он, глядя на меня звериным взглядом, - а то подружке твоей шею сверну! И не держи нас за идиотов! В свою квартиру она пришла! А вырядилась, как форточница!
- Как хочу, так и одеваюсь! – отбила я выпад, бандит сжал шею Люцины, та стала дёргаться, они повернулись ко мне спиной, и я, не раздумывая, схватила лежащий на диване пояс от халата и накинула мерзавцу на шею.
Тот ослабил хватку, выпустив Люцину, она упала на пол, пытаясь отдышаться, а второй направил на меня пистолет.
Я едва успела увернуться, спрятавшись за того, которого душила, прогремел выстрел, и преступник стал оседать.
- Кретин! – выдавил он, а я отпустила удавку, теперь она не имела смысла, зато вынула спрятанный за поясом брюк пистолет.
- Ну, что, дружок? – прищурилась я, - давай, стреляй, а потом я.
- Не дури, - он стал медленно опускать оружие, - по-хорошему давай.
- Так вы сами не желаете по-хорошему, - ответствовала я, - выбрасывай оружие, - и тот кинул пистолет на пол, - а ты? – посмотрела я на другого.
- Только это, - швырнул он нож, пригляделся ко мне, и сделал шаг вперёд, - ах, ты сучка! Развести решила!? Оружие не настоящее!
- Хочешь проверить? – фыркнула я, нажимая на курок.
Столб пламени вырвался из дула, волосы бандита мигом воспламенились, он заметался по комнате, я схватила кувшин с водой, и стукнула им мерзавца по голове. Тот упал, не подавая признаков жизни, а я потушила огонь остатками воды.
- А ты? – посмотрела я на оставшегося «в живых» - хочешь проверить оружие на подлинность?
- Да кто ты, чёрт возьми? – зашипел он, а я подняла пистолет и нож с пола.
- Не важно, - я кивнула на диван, - садись и давай поговорим. Вы что тут искали?
- Не твоё дело! – огрызнулся нахал.
- Да? – я расставила ноги на ширину плеч и потрясла пистолетом, - уверен, что не моё дело?
- А ты уверена, что застрелишь? – хмыкнул он, - увечья нанесёшь, а вот убьёшь вряд ли.
- Откуда такая уверенность? – фыркнула я, - ты же меня не знаешь!
- По глазам вижу, - ответил он, - у убийц совсем другие глаза, совсем другой взгляд. А ты дикая кошка, сумасбродка, но не убийца.
- Интересно, - удивлённо протянула я, - бандит, который видит людей насквозь, это что-то новенькое.
- Я студент факультета психологии... был...
- И решил сломать себе жизнь? – ухмыльнулась я, - нашёл более перспективный заработок?
- Не твоё дело! – опять огрызнулся он, - отпусти! Или в ментовку хочешь сдать?
- Здесь полиция, - уточнила я.
- Один хрен, - отмахнулся бандит, - тоже легавые.
- Что вы тут искали? – повысила я голос, - говори, а то действительно нанесу тяжкие телесные, сам сказал, что я способна. Не буду разочаровывать. Деньги?
- Сама и ответила на свой вопрос.
- Тот миллиард? Краденый? – напирала я.
- Миллиард? – охнул бандит, - ну, Серый, - он посмотрел на подстреленного товарища, - давай поищем бабки, найдём, с нами поделятся. Штуку баксов обещал! Миллиард! С ума сойти!
- Ясно, - вздохнула я, - просто исполнитель. Ну, ладно, - я подошла к подстреленному бандиту и пощупала его пульс.
Он был жив, но без сознания и очень плох. Приводить человека в чувство и допрашивать его в таком состоянии я не стала, я не настолько чёрствая.
Хоть он и мразь, но тоже человек, и я посмотрела на подруг.
На минуту мы потеряли бдительность, бандит рванул к двери и скрылся, а мы остались стоять с открытыми ртами.
- Сбежал, гад! – воскликнула Беата, а я махнула рукой.
- Пусть бежит, он нам ничем больше не поможет. Конечно, стоило сдать его, но раз сбежал, фиг с ним.
Люцина сощурилась, явно намереваясь сказать какую-то резкость, но в этот момент в квартиру вбежали полицейские, и наставили на нас оружие.
Остаток дня мы провели в участке, выясняя отношения с местными стражами порядка. Я шёпотом велела Беате врать на чём свет стоит, и она такого натрепала полицейским, что мы еле выпутались из создавшейся ситуации.
Якобы, из окна квартиры мы услышали крик о помощи и бросились наверх. Сотрудники смотрели на нас, как на готовых для дурдома. Любой нормальный человек в подобной ситуации сначала вызовет полицию, а не полезет в пекло.
Ясное дело, нам не поверили, но, узнав от очнувшихся бандитов, что мы их вырубили, вломившись в квартиру, полицейские уставились на нас в ужасе.
В комнату, где мы сидели со следователем, постоянно заглядывали какие-то люди, по-видимому, сотрудники, минуту разглядывали нас, и быстренько ретировались.
Честно говоря, меня это уже нервировать стало. Мы им что, фламинго или павлины, чтобы нас разглядывать?
Но вскоре на место раздражению пришло хорошее настроение.
Представляю, в каком шоке пребывают эти малахольные датчане!
А они точно были в шоке, это я по их лицам определила. В Москве-то к моим фокусам уже привыкли, а эти с оторопью во взгляде смотрят на меня.
Потом прибыл знакомый нам инспектор, выслушал наш незатейливый рассказ, поговорил со своими коллегами, и нас отпустили на волю. Так сказать, на свободу с чистой совестью.
- И с тобой всегда так? – спросила вдруг Люцина нормальным голосом, без колкости и яда, - перестрелка, задержание?
- Это её нормальное состояние, - засмеялась Беата, - любит вводить людей в ступор своим поведением.
- Не придирайся, - отмахнулась я, - пойдёмте в кафе, мне после этой встряски что-то есть захотелось.
- Да, я бы тоже от кофе не отказалась, - кивнула Люцина, и мы зашли в ближайшее кафе.
Заказали по чашке кофе, виноград, бутерброды и запечённую курицу, и, слегка утолив голод, перешли к своей основной проблеме.
- Что мы имеем? – начала я, - два убийства, ограбленный банк, и пропавшие деньги. Но мне что-то мешает.
- В смысле? – не поняла Беата.
- У меня часто подобное чувство возникает, - вздохнула я, - потом всё уляжется, мозаика сложится, а пока я в задумчивости. Это мелкие кусочки фактов, несостыковок, когда их перевалит, я соберу свою преступную мозаику.
- Преступная мозаика, - восхитилась Люцина, - ты, я посмотрю, большой оригинал, - и она, помолчав, вздохнула, - спасибо, что спасла мне жизнь. Выходит, я в тебе ошиблась.
- И ещё как, - кивнула я, - но хорошо, что признала это. Беата, - повернулась я к подруге, - кто мать сестёр Павляковских?
- Она в Польше живёт, - осторожно ответила подруга, - работает в физико-ядерном институте.
- Она мне нужна, - деловым тоном сказала я, - не бойся, не буду пугать её, только осторожно допрошу. А ты выясни, знает ли она о смерти дочери. Не хочу преподносить ей эту новость, и разговор тогда буду строить соответственно.
- Позвоню ей вечером, - кивнула Беата, а Люцина, которая сидела лицом к дверям, вдруг окаменела.
- Что случилось? – испугалась Беата, а Люцина целиком заглотила гроздь винограда вместе с косточками и кисточками.
- Вот это мужчина! – выдохнула она, - настоящий мачо! Пират! Я умираю!
- Уймись! – фыркнула Беата, - ты замужем!
- Плевать! Я такого никогда не видела! Наверное, киноактёр! Ой, он идёт к нам!
Я машинально повернула голову, и передо мной тут же появилась синяя, полураспустившаяся роза, и Дима, а это был он, чмокнул меня в щёку.
- Привет, моя карамелька, - сказал он, а я взяла цветок и украдкой посмотрела на побледневшую Люцину.
- Что ты тут делаешь? – строго спросила я, - я тебя просила только узнать об алиби! Зачем приехал?
- В отличие от тебя, прилетел, - усмехнулся он, садясь рядом с нами, - думаешь, я упущу такой шанс: к тебе поприставать, а заодно и твоему мужу нервы потрепать своим присутствием.
- Да, злодей ты ещё тот, - кивнула я.
- Девушка, - окликнул Дима официантку и заказал чашку кофе и пару бутербродов, а потом посмотрел на нас, - ну, рассказывайте, могу помочь.
- Чем!? – сдавленно фыркала Беата, а Люцина в это время проглотила кусок курицы вместе с костью, а я искренне порадовалась, что кости не трубчатые. На её счастье мы заказали грудку, а не ножки.
- Связями, милая, связями, - елейным голосом проговорил Дима, с интересом поглядывая на Люцину, которая в это время усиленно хрустела костями, - я вам любую информацию достану, как нечего делать. Слушайте, а что с вашей подругой? Почему она кости грызёт?
- Она до сих пор под впечатлением после задержания, - улыбнулась я, а Люцина съела ещё порцию винограда с посторонними предметами.
Я всерьёз стала опасаться за её желудок, а Беата оказалась менее тактичной.
- Люца, уймись! Ты замужем! Хватит кости грызть! – рявкнула она, - а ты прекращай всех подряд в ступор вводить! – кивнула она Диме.
- Мило, - засмеялся мой любимый мачо, а Люцина выплюнула кость и свирепо посмотрела на подругу.
- Ты просто образец такта! – буркнула она, а Дима окинул её оценивающим взглядом.
- У них любовь, - кивнула на нас Беата, - перестань хлопать глазами.
- Офигела? – по-детски воскликнула я, - какая любовь?
- Страстная и горячая, - хмыкнула Дима, - а ничего, симпатичная, - выдал он, продолжая разглядывать Люцину, - особо впечатлительных могу поматросить.
- Дурак! – бросила я в пространство, - говори, что выяснил.
- Границу она не пересекала, - ответил он, - во всяком случае, ни на самолёте, ни на поезде.
- Блин! – расстроилась я, - такая версия лопнула! Хотя было бы слишком просто, если бы мы сейчас её за жабры взяли. А может она на автомобиле приехала?
- Всё может быть, - согласился Дима, и хмыкнул, улыбаясь, - только я и этот вопрос пробил, и отвечаю, в Данию она не приезжала.
- А в багажнике? – слабым голосом промямлила я.
- Очень смешно, - ухмыльнулся Дима.
- Значит, у неё есть сообщник, - подвела я итог, - или сообщница.
- А почему ты на ней так зациклилась? – спросил вдруг Дима, - давай, повествуй, что тут у вас происходит. Я реально могу помочь.
- Чем? – досадливо буркнула я.
- Малыш, ты же прекрасно осведомлена о диапазоне моих связей, - засмеялся Дима, - я вам всё из полицейского участка донесу. Начиная от выводов экспертов и заканчивая мыслями главного следователя.
Мы переглянулись, и я решила, что, если он всё узнает, хуже не будет, он действительно может помочь. И всё ему рассказала.
- Тогда я просто поеду в Париж, - заявил мой любимый мачо, - и припру вашу Эльжбету к стенке. Как отстрелю люстру на потолке, живо расколется.
- Спятил? – испугалась я.
- Да я шучу, - улыбнулся он, - просто вы топчетесь на месте, а тут нужно действовать, пока не поздно. Нужно найти деньги.
- Без тебя знаем, - огрызнулась я, - только знать бы, где их искать.
- У Беаты в доме, - ответил Дима, - где же ещё?
- Это глупость, - возмутилась Беата, - я бы давно их нашла, если бы они там были!
- В таком-то бедламе? – засмеялась я, - у тебя чёрт ногу сломит! Ящики с семенами вперемешку с садовым грунтом! Краски покойного мужа с твоей скульптурой!
- Бред нездоровой фантазии, - восхитился Дима, пригубив свой кофе, - видно, тот, кто прятал деньги, явно знал, где их прятать. Вы вообще пробовали их искать?
- Нет, - растерянно ответила я.
- А не задавались вопросом: почему именно тут? – прищурился он, - кто мог спрятать деньги?
- Понятия не имею, - выдала Беата, а я её перебила.
- Я задалась этим вопросом, и есть у меня одна идейка.
- Да? – приподнял бровь Дима, - случайно не та, которая посетила сейчас меня?
- Озвучь, - потребовала я.
- Эрик Расмуссен, - развёл руками Дима.
- При чём тут мой муж? – возмутилась Беата.
- При том, что только он мог спрятать эти деньги, - сказала я, - думаю, тут всё не так просто. Саша сказал, за это Эльжбета его и убила. Он забрал деньги, спрятал их, сказал, что отдаст их полиции, потребовал, чтобы они сами пошли сдаваться, за что и поплатился.
- Думаешь? – дрожащим голосом протянула Беата.
- Это пока только предположение, - сказал Дима, - на данном этапе нам надо поговорить с родителями Зоси и Эльжбеты, потом с друзьями. С кем, кроме тебя, она дружила? – обратился он к Беате.
- Не знаю, - растерялась она, - то есть, у нас было немало общих знакомых.
- Например? – наседал на неё Дима.
- Яцек Добрович, Марта Покровская.
- И кто есть кто?
- Яцек работает в Польше, бывает тут наездами, он на телевидении техническим оснащением занимается. Марта тоже, но она теперь здесь на телевидении, вырвалась из Варшавы, программный директор.
- Сильно, - пробормотала я, - а она русский знает?
- Польский, датский и английский.
- Ничего, - отмахнулась я, - английский я не хуже русского знаю, разберёмся. Звони.
Беата набрала номер на своём телефоне, а потом затараторила на польском. Положила телефон на стол, включила громкую связь, и кивнула мне:
- Говори.
- Марта, мне надо с вами поговорить, - начала я.
- Привет, - ответила та на английском, - а ты кто? Мне Беатка что-то невнятное сказала.
- Я Вика, - ответила я, - её русская подруга, и нам очень надо знать о Зосе Павляковской. Ты с ней хорошо была знакома?
- Достаточно, - буркнула Марта, - чтобы воспылать к ней неприязнью.
- С чего вдруг? – заинтересовалась я.
- Долгая история, - вздохнула Марта, - и не телефонная.
- Когда мы сможем поговорить? – наседала я.
- Я сейчас свободна, и могу приехать к Беате.
- Лучше в кафе, - возразила я, и объяснила ей, где мы находимся.
Марта приехала через пятнадцать минут. Димка всё это время пытался схватить меня за коленки, я отбивалась, а Люцина бросала на нас косые взгляды.
- Привет, - подбежала к нам девушка, стройная, голубоглазая блондинка.
- Мартусь, садись, - воскликнула Беата.
- Рассказывай, - потребовала я.
- Дайте мне хоть что-нибудь заказать, - возмутилась Марта, - есть хочу ужасно, - и она бросила несколько слов появившейся официантке, а потом перевела взгляд на меня, - ты Вика?
- Да, - кивнула я.
- Зося – гадина ещё та!
- Что ты такое говоришь? – возмутилась Беата, - она хороший человек, я её давно знаю, и с уверенностью могу сказать, что она добрый и несчастный человек.
- Вряд ли можно назвать добрым человека, который подсиживает другого в корыстных целях, - покачала головой Марта.
- В каком смысле? – опешила моя подруга.
- Помнишь, я какое-то время без работы сидела? Тогда меня уволили с телевидения, выгнали с позором. Это Зося постаралась. На моё место захотела, оклеветала меня и села на тёпленькое местечко.
- Не может быть! – упрямо покачала головой Беата.
- Ладно, сейчас расскажу подробности, - кивнула Марта, и пустилась в объяснения.
На телевидение она попала случайно. Пошёл сильный дождь, когда девушка возвращалась домой с работы, полил, как из ведра, и она, Марта, юркнула за ближайшую дверь.
Она не сразу поняла, где оказалась, и к ней тут же подбежала какая-то женщина и спросила, что ей надо.
Узнав, что та просто спряталась от дождя, женщина разрешила ей пройти внутрь, назвавшись Зузанной, и тут только Марта поняла, что оказалась на телевидении.
Зузанна оказалась директором канала, и, так уж получилось, они подружились, а потом она пригласила Марту к себе программным директором.
Коллектив у них сложился замечательный, работали все слаженно, никто никого не подсиживал, что вообще странно для медийных работников.
Пока Беата не попросила Марту устроить на работу Зосю.
- А что такого? – тут же вскинулась Беата, - она какое-то время сидела без работы, а перед тем, как уехать в Россию, попросила меня устроить её на канал.
- Да? – прищурилась Марта, - а ты знаешь, почему она резко уволилась и за тобой в Москву рванула?
- Конечно, знаю, - кивнула Беата, - мне не хотелось бы бросать тень на Зузанну, но твоя бывшая начальница преступница.
- Чего? – выплюнула кофе Марта, - кто тебе сказал подобную чушь?
- Подозреваю, кто, - буркнула я, слизывая с ложечки масляный крем.
- Зося сказала, - ответила наивная Беата, а я невольно усмехнулась. Эта Зося та ещё фруктоза!
Что бы там не говорила Беата, на проверку эта особа оказалась себе на уме. Хитрая и изворотливая.
- Ну-ка, ну-ка, - нехорошим тоном произнесла Марта, - что она тебе там сказала?
- Что начальница чуть не убила её, - вздохнула Беата, - что ей нужно в Россию убежать. Я ей помогла в короткие сроки всё оформить, а потом мы уехали.
- И правильно сделали, - процедила Марта, - а то Томаш её по стенке размазал бы.
- Да она ангел во плоти! И кто такой Томаш?
- Спонсор канала, очень влиятельный человек, - процедила Марта, глядя на подругу, - она его до белого коления довела.
- Да? – вскричала вдруг Беата, - к твоему сведенью, её побили! Я сама синяки видели!
- В смысле? – удивилась Марта.
- В прямом! – рявкнула Беата, - она прибежала ко мне в слезах. Сказала, что ей надо скрыться, показала синяки, вот поэтому мы и улетели в Россию с такой скоростью. Точно! Это ваш Томаш! Он ей синяков наставил!
- Не мели чушь! – рассердилась Марта, - вернее, он мог ей вмазать, но не успел. Носился по всей Варшаве, как оглашенный, да и за пределами тоже, пылая жаждой мести. Потом, правда, всё утряслось, и он успокоился, а я вынуждена была уволиться по собственному, а потом ещё и уехать. После всего случившегося не могла ни ему, ни Зузе в глаза смотреть. Из-за этой сучки я потеряла работу, а заодно и с хорошими людьми в напряжённых отношениях.
- Глупости! – возразила Беата.
- Уймитесь обе! – прикрикнула на них я, - Марта, сейчас ты спокойно, без излишней экспрессии, всё расскажешь, а потом мы все будем делать выводы.
- Ладно, - кивнула она.
Когда Беата позвонила ей, и попросила помочь с протекцией Зосе, она не усмотрела в этом ничего, о чём потом горько пожалела. Им как раз требовался новый сотрудник, и она, не раздумывая, отправилась к Зузанне. А та согласилась, обрадовавшись, что проблема так быстро решена.
Зося вышла на работу, поначалу была очень исполнительна, прилежна, а потом началась вакханалия.
У сотрудников стали пропадать дорогие вещи и деньги.
Конечно же, все заволновались, стали коситься на Зосю, но вслух никто ничего не говорил. Драма разыгралась, когда у одной из сотрудниц пропало обручальное кольцо.
У Аниты отношения с женихом складывались сложно, они постоянно ругались, мирились, пока были ещё просто парой, а потом Тадеуш всё-таки сделал ей предложение руки и сердца.
Она светилась от счастья, продемонстрировав коллегам перстень с бриллиантом. Все были рады за неё, а потом перстень пропал.
Анита влетела в столовую, как бешеная, а перепуганные коллеги тут же всполошились.
- Что случилось? – бросилась к ней начальница.
- Пропало кольцо, что мне подарил Тадеуш! Мне это надоело!
- Подожди, подожди, - пыталась прийти в себя Зузя, - как это, пропало? Может, ты его дома оставила? Или уронила?
- Я его не роняла! – взвилась Анита, - и оно было у меня весь день на пальце. Я оставила его в раздевалке, руки мыть стала, услышала скрип за дверью, вернулась, а кольца нет. Вы вообще чего молчите? Почему пан Томаш ничего не предпримет? Нужно взять воровку за жабры!
- Для начала надо выяснить, кто вор, - мягко сказала Зузанна, а Анита сжала кулаки, и двинулась на Зосю.
- Как только эта сюда заявилась, начались пропажи! У нас ничего подобного до сих пор не было! А ну, выворачивай карманы!
- Что?! – захлопала ресницами Зося, - как ты смеешь? Пани Зузанна, вызовите полицию! Пусть они разберутся, чтобы эта особа прекратила меня обвинять!
- Я тебе сейчас дам ЭТУ ОСОБУ! – заорала Анита, бросаясь к Зосе, но та ловко отскочила, а Аниту перехватила начальница.
- Никакой полиции! – зашипела Анита, - сами разберёмся! Вытрясем всё из тебя! Как ты тут появилась, тут же начались кражи! Это всё ты!
- Да ты мне мстишь! – заплакала Зося, - я к твоему Тадеушу и близко не приближалась! Он сам со мной заговорил! А я откуда знаю, что он твой жених? Что мне, если парень подкатывает, всегда посылать его подальше? Если бы я знала, что он твой друг сердца, я бы не стала с ним флиртовать.
- Мило, - прокомментировала ситуацию Марта, которая в тот момент готова была придушить Беату на месте.
- Анита! – строго сказала Зузанна, - ты прекрасно знаешь, что твой жених бабник, и в данной ситуации обвинять некого. Зося не знала, что он твой жених.
- Не в этом дело! – вскричала Анита, - я знаю, что он бабник, и, что Зося с ним незнакома. Я и не думаю на неё из-за этого злиться. Я злюсь только на самого Тадеуша! Но в данный момент речь идёт о кольце! Куда оно делось? Ответьте! Вы что, не видите, что, как только она появилась здесь, сразу начались эти кражи?
- Вызовите полицию! – вскричала Зося.
- Вытряхивай сумку! – рявкнула Анита.
- Полицию!
- Замолчите! – закричала Зузанна.
- А чего она полицию не хочет вызывать? – воскликнула Зося, - где твоя сумка? – с этими словами она выскочила из столовой, и вернулась, держа в руках сумочку Аниты.
- Положи на место! – завизжала последняя, а Зося рванула молнию на сумке, и вытряхнула на столик содержимое.
От неожиданности все замолчали, потому что из сумочки Аниты выпали все украденные вещи.
- Откуда это взялось? – заорала Анита, - это ты подкинула? Дрянь! – она вцепилась Зосе в волосы, и они покатились по полу.
Сотрудники на мгновенье онемели, потом, придя в себя, растащили девушек. Зося рыдала, Анита ругалась, на чём свет стоит, а Зузанна увела Аниту в свой кабинет.
О чём они говорили, остальные могли только гадать, но через час приехал Томаш, и тоже скрылся в кабинете.
Только ближе к вечеру, когда весь коллектив гудел, как потревоженный рой, Зузанна позвонила Марте на сотовый, и попросила зайти к ней.
Начальница стояла у окна, нервно курила сигарету, и, увидев Марту, вздохнула.
- Ты хорошо Зофью знаешь? – спросила она.
- Нет, совсем не знаю, - честно ответила Марта, - меня подруга просила помочь, она меня уверила, что Зося порядочна и исполнительна.
- Я заметила, - кивнула Зузя, - она действительно хороший работник. А Аните нужно нервы лечить! Приревновала парня и решила девушку подставить.
- Не знаю, - вздохнула Марта, - я эту Зосю не знаю, а вот с Анитой мы столько времени бок о бок проработали, и она не способна на подлость.
- Ревнивая женщина на всё способна, - улыбнулась Зузя, и разом посерьёзнела, - Томаш решил её уволить, сказал, что таким припадошным особам нечего делать на телевидении.
И вот тут у Аниты закралось подозрение.
Она не сказала ничего начальнице, решив всё выяснить самой.
Но, когда она узнала, что на место Аниты поставили Зосю, Марта только уверилась в своих догадках, и стала следить за Зосей.
Та какое-то время ничего подозрительного не делала, работа, магазины, дом, работа. Казалось, она и в самом деле тут не при чём, и Марта, было, ослабила хватку, пока в один прекрасный день Зося не зашла в ломбард.
Естественно, Марта обрадовалась, и зашла вслед за ней, купив на ходу парик, чтобы Зося её не опознала. И стала свидетелем разговора.
- Кольцо с бриллиантом, - сказала Зося, - надо сбыть, срочно. Да, иначе у меня могут быть неприятности. Она всё поняла, пришлось устранить. А как бы я к Томашу подобралась? Держи.
Разговор происходил за ширмой, и Марта тут же шарахнулась в сторону, а Зося пулей вылетела из помещения, даже не посмотрев в её сторону.
А Марта уже знала, что надо делать. Купив фальшивое удостоверение, она вернулась в ломбард и припёрла того продавца к стенке.
Тот сначала отпирался, но потом стал каяться, и рассказал, что с Зосей он знаком давно, и был в курсе, что она хочет занять место Аниты. Зачем ей это надо, он не знал, да и Марта озадачилась, а потом вспомнила, что Зося что-то про Томаша говорила. Можно было подумать, что ей эта работа нужна была из-за денег, но дело в том, что платили на этой должности не намного больше, а волокиты вдвое.
Но Марта записала разговор на диктофон, и, решив прояснить ситуацию от слов зачинщицы, она отправилась к Зузанне.
Кстати, кольца ведь в сумочке не обнаружили, и тогда все подумали, что кольцо у Аниты и осталось, но теперь стало ясно, что кольцо Зося всё-таки украла.
Зузанна, прослушав запись, впала в ступор, потом позвонила Томашу, и опять начался тарарам.
Он кричал на весь офис, что в порошок сотрёт Зосю.
Сама виновница немного опоздала, и ей по ходу дела успели рассказать, что Марта её выследила. Зося бросилась долой с канала, Томаш за ней, увидев её, убегающую, но не догнал.
Марта прибежала к Зузанне, и тут на неё вылился ушат сведений.
При этом присутствовал и Томаш, и орал он так, что стёкла дребезжали.
А ситуация была такой. Не было у Аниты никакого Тадеуша, тот парень, который её привозил на работу, являлся её двоюродным братом. А встречалась Анита с Томашем.
Именно он подарил ей кольцо с бриллиантом и сделал предложение, а до этого устроил на работу.
Они просто не хотели афишировать это, а, когда тут появилась Зося, Анита сразу поняла, кто ворует, о чём не замедлила сообщить любовнику.
Тот собрался принять меры, но получился скандал с кольцом, и Томаш, поняв, что той нужно было только убрать Аниту с дороги, решил не устраивать шума. Анита всё равно собиралась уходить, она ждала от него ребёнка, и поэтому он, не долго думая, быстренько расписался со своей суженой.
Зосю, чтобы не устраивала треволнений, он оставил.
И в итоге Марта же и осталась виноватой, что замутила воду в этом тихом омуте.
Ей пришлось уволиться и срочно уехать в Данию.
- Погоди-ка, - насторожилась я, когда она замолчала, - ты только что сказала, что этот ваш Томаш бегал по Варшаве, как оглашенный, в поисках Зоси.
- Вот именно! – воскликнула Марта, - я сама ничего не понимаю. Он так бесился, что я во всё это полезла, так орал. Что-то там ещё было, что они скрывают. А Зося та ещё фруктоза. Я теперь только одного хочу, поставить Томаша на место, потому и рассказала. Он устроил дикий скандал, на меня потом так косились, что мне пришлось уволиться.
- Погоди, - нахмурилась я, приняв сосредоточенный вид, - ты сказала, что слышала, как Зося говорила, будто она хочет до Томаша добраться. Зачем?
- Я этот момент из виду упустила, - промямлила Марта, - действительно, я во всём этом тарараме забыла про этот факт в разговоре. А он потом злился, хотел достать её, но она успела в Москву улететь.
- Значит, было ещё что-то, - задумалась я, - слушай, а у тебя нет номера телефона Аниты?
- Да нет, я давно номера эти все стёрла, только номер Зузанны есть, мы иногда созваниваемся.
- Отлично, давай, - кивнула я, вынимая свой мобильный, - диктуй.
- Ничего себе телефончик, - воскликнула Марта, увидев мой навороченный мобильник, и вынула свой.
Я записала номер, потом вбила его в телефон и нажала на вызов.
- Я не скажу, что это ты номер дала, - шепнула я, и Марта кивнула.
В трубке щёлкнуло, и женский голос что-то сказал на незнакомом языке.
- Здравствуйте, - сказала я на английском, - вы пани Зузанна?
- Да, я вас слушаю, - вежливо ответила она.
- Дело в том, - прокашлялась я, - что одну из ваших бывших работниц убили, и вы можете пролить свет на эту историю.
- Боже мой! – воскликнула Зузанна, - вы шутите?
- Отнюдь, - вздохнула я, - вы ведь знали Зофью Павляковскую? – и в трубке повисло молчание.
- Вы ещё тут? – спросила я.
- Тут, - глухо, словно из подземелья, ответила Зузанна, - да, я знала её, она была прилежной, хорошей работницей. Более я ничего сказать не могу.
- Вы уверены? – напирала я на неё, - а как насчёт Аниты и Томаша? Вы после той истории считаете Зофью прилежной и хорошей работницей?
В трубке послышался хрип.
- Откуда вы узнали? – промямлила она.
- Не важно, - ответила я, - важно то, что её кто-то избил, а потом Зофья уехала в Москву.
- А я тут при чём? – как-то жалобно спросила Зузанна.
- Я точно знаю, что вам что-то известно, но вы предпочитаете молчать, - сказала я, - не хотите пооткровенничать?
- Нет, - испуганно ответила она.
- Хорошо, - мягко согласилась я, - поговорим при других обстоятельствах, - и отключила телефон, - не идёт на контакт. Ничего, палку я в осиное гнездо сунула, теперь будем следить за развитием обстоятельств.
- Я даже боюсь представить, чем это всё может для нас обернуться, - вздохнула Беата.
- Всё, как всегда, - ухмыльнулся Дима, - драки, погони, перестрелки, интриги. Стандартный набор, после которого местная полиция вас долго не забудет.
- Да уж, - хихикнула я, вспомнив следователя из Анапы, которому мы с Димой явились перед светлые очи в набедренных повязках из рыболовных сетей и листьев.
Наверное, до сих пор вспоминает припадошную парочку, из-за которой весь курорт на ушах стоял. Дима потом ограждение вокруг парка отдыха ремонтировал за свой счёт, а местные власти были сами готовы приплатить, лишь бы нас там больше не видеть.
- Мне пора, - посмотрела на часы Анита, - надо на работе быть. Всем пока, - и она, расплатившись, убежала, а я потеребила соломинку в стакане с соком.
- Я устала, как собака, - вздохнула Беата, - и как вы всё это выдерживаете?
- Привыкшие, - усмехнулась я, - пойдёмте, погуляем.
Мы расплатились в кафе, надели верхнюю одежду и вышли на улицу, где в это время припустился небольшой дождь.
Какое-то время мы молчали, но я не могу жить спокойно, пока преступники на свободе, и мы вернулись к нашей криминальной теме.
- Первое, - говорил Дима Беате, - миллиард, я уверен, точно находится у тебя. Неспроста всё вокруг тебя крутится, и, если не Эльжбета, значит, замешан этот Томаш.
- Вполне может быть, - устало согласилась она.
- Ты не забудь позвонить матери Зоси, - встряла я, - но при чём тут вообще она? Ладно, она зачем-то хотела оказаться на месте Аниты. В этом есть резон при условии, если местечко сладкое, а место-то с прорвой волокиты. Выясняем, зачем Зося танком пёрла на эту должность. А сейчас просто гуляем! И вообще, я на оперу хочу! Здесь кода будут выступления?
- Надо выяснить, - растерялась Беата, - позвонить в театр.
- Не надо никуда звонить, - заявил Дима, - я купил билеты в Королевский театр на «Семирамиду» и «Мадам Баттерфляй». А на ту неделю «Набукко».
- «Набукко»! – восхитилась я, - что бы я без тебя делала! Стоп! Я так понимаю, что в театр я должна идти с тобой?
- Какая ты догадливая, - ухмыльнулся Дима, - да ладно тебе. Макс всё равно не пойдёт, а, если вдруг согласится, то ты весь вечер будешь не постановкой наслаждаться, а слушать его нытьё. В итоге он уснёт у тебя на плече и захрапит на весь
зал.
- Он не храпит! – возмутилась я.
- Но сопит-то точно, - ухмыльнулся Дима, - все сопят, дорогая моя.
- Хорошо, - отмахнулась я, - всё равно Макс в восторг не придёт от такой перспективы. Когда первая?
- Сегодня, а вторая послезавтра. Так как? Кстати, за платье я заплатил. Но почему чёрное?
- Дресс-код, - усмехнулась я, - ничего, платье красивое, оно мне даже нравится. И я устала, как собака.
- Держи, - он сунул мне в руку какую-то картонку, а сам остановил такси и был таков.
- Отель «Алехандро», - прочитала я, - если он надеется, что я прибегу к нему на свидание, то он глубоко ошибается.
- Дорогой отель, - отметила Люцина.
- Так и Димка не беден, - хмыкнула я.
- Да уж, - кивнула Беата, - он ещё в то время миллионами ворочал, а сейчас, наверное, миллиардами.
- Самое главное, что эти миллиарды в руках безбашенного человека, - вздохнула я, - он выдаёт порой такие фокусы, что просто диву даёшься.
- Например? – заинтересовалась Беата.
- У меня в прихожей стоит медуза Горгона в человеческий рост из чистого золота, - сказала я, - он так пошутил!
- Кто из вас оригинальнее, ещё надо разобраться, - протянула ошеломлённая Беата.
- Как дитя малое, - сокрушалась я, - он любую мою прихоть выполняет, сколько бы она не стоила. Купил мне старинный замок во Франции.
- Зачем? – оторопела Люцина.
- Допустим, замок – это мой личный прибамбас, - прояснила я ситуацию, - но он мне его купил. Как услышал про виноградники, из которых вино – настоящий нектар, тут же деньги перевёл. Винодел, блин. Испанские корни, что тут сделаешь.
- Он винодел? – заинтересовалась Люцина.
- Владелец виноградников на юге России, Италии, Испании и Латинской Америки. Соответственно, к самим виноградникам прилагается и завод по производству вина.
- Наверное, он поставляет вина тебе в ресторан? – спросила Беата.
- А как же без него! – усмехнулась я, - тем более, вина у него высококлассные. Коллекционные. Да и стоят соответственно.
- Красивый, богатый винодел! – закатила глаза Люцина.
- Прекрати! – оборвала её Беата, - нужна ты ему! Он за Викой бегает!
- И давно бегает? – тихо спросила Люцина.
- Поженились мы, когда мне было шестнадцать, - вздохнула я, - в двадцать я от него ушла, и с того момента он мне прохода не даёт.
- Семь лет бегает за тобой? – поразилась Люцина, - вот это любовь! Что-то нереальное!
- Точно, нереальное, - согласилась я, - двенадцать лет назад он влюбился в меня, и, похоже, не отстанет. Упрямый.
- Так вернись к нему, - усмехнулась Беата, - между вами сотни искр пролетают. Сынишку родите.
- Мы можем родить только громы и молнии! – фыркнула я, - а заодно и ураган с тайфуном! Сотни искр! У меня и так от этого субъекта скоро в голове короткое замыкание будет!
- Вот сама и призналась, - захихикала Беата, - что у тебя от него замыкание.
- Не в том смысле! – покраснела я.
- Другим байки рассказывай, - отмахнулась подруга, - ладно, поехали домой, возьмём такси.
Я всю дорогу задумчиво смотрела на проплывающий мимо пейзаж, а потом вспомнила про принца Датского.
- Слушайте, я хочу в вотчину Гамлета! – заявила я, - туда можно попасть?
- В Кронборг? – уточнила Беата, - запросто! Там морской музей есть. И я тебе уже купила экскурсию, она завтра.
- Отлично, - обрадовалась я, - раз уж я на родине сказок, буду оттягиваться. Может, принцу какому голову вскружу.
- Тебе мужиков мало? – захихикала Беата, - на принцев потянуло?
- А почему бы и нет? – я вынула зеркальце и стала разглядывать свои веснушки, - охмурю какого-нибудь принца, и будете меня называть «Ваше высочество»!
- Вперёд и песней! – ухмыльнулась подруга.
В моём кармане в этот момент ожил сотовый, я вынула трубку, и, взглянув на незнакомый номер, нажала на кнопку приёма вызова.
- Слушаю.
- Привет, - сказал незнакомый голос, - ты кто?
- В смысле? – удивилась я.
- В прямом! – рявкнул незнакомец, - ты кто? И чего хочешь? Денег?
- Сначала объясните вы, что происходит, - решительно потребовала я, - и что вам надо? Кто вы?
- Томаш Войцеховский, - представился мой собеседник, и как я каменное лицо сохранила, я не знаю.
- И? – холодно осведомилась я.
- Что вам угодно? – прошипел он, - зачем вы звонили Зузанне Клубович?
- А, она уже успела вам доложить, - усмехнулась я, - отлично, так давайте поговорим. Выкладывайте, что вам известно про Зофью Павляковскую.
- В честь чего? – прошипел Томаш, - кто вы вообще такая?
- Вам пани Клубович сообщила, что Зофья умерла?
- Сообщила, - нехотя ответил Томаш, - и что вы хотите?
- Я хочу справедливости, - ответила я, - мне нужно поговорить с вами. Расскажите о Павляковской. Это очень важно.
- Давайте договоримся, - вкрадчиво сказал Томаш.
- Давайте, - согласилась я.
- Сколько?
- Что – сколько? – насторожилась я.
- Сколько вы хотите, чтобы не лезть, куда вас не просят? – уточнил он, а я рассердилась.
- Что вы себе позволяете? – зашипела я, - имейте в виду, я, если что-то решила, никогда не отступаю. И тут дело не только в Зофье, убиты ещё и другие люди, и я собираюсь в этом разобраться. Я знаю, что вы можете пролить свет на ситуацию с Зосей, но только не хотите этого сделать? Почему?
- Это долгая история, - нехотя сказал Томаш.
- Я не спешу, - заверила я его.
- Ладно, - нехотя буркнул он, - но это не телефонный разговор. Давайте встретимся.
- Как? – хмыкнула я, - вы в Варшаве, я в Дании.
- В Дании? – переспросил Томаш, - вы сейчас в Дании? Зосю убили там?
- Да, точнее, в доме её подруги, которая в своё время попросила Марту Покровскую устроить её на канал.
- Ладно, - вздохнул он, - завтра я прилечу в Данию. Назначайте место встречи.
- Отель «Алехандро», - не задумываясь, ответила я, - в семнадцать ноль-ноль.
- Ничего себе! – присвистнул он, - тогда до завтра.
- Всего хорошего, - ответила я, и нажала на кнопку отбоя.
- И? – посмотрела на меня Беата.
- Завтра встреча с Томашем, - пояснила я, - а сейчас я хочу кофе и спать. С утра поеду на экскурсию в замок. Принцев охмурять.
- Надеюсь, охрана не оттащит тебя в полицейский участок! – выдала Люцина.
- За что? – не поняла я.
- За порчу художественных произведений! – ухмыльнулась Люцина, - если уж ты решила принцев охмурять, то будь готова к тому, что они спрыгнут с картин и побегут за тобой.
- Очень остроумно, - фыркнула я, понимая, что она банально ревнует. Дима не смазливый, конфетно-приторный блондин, а настоящий мачо, пират. Высокий, накачанный, мускулистый, эффектный брюнет и наполовину испанец.
Моё глупое сердечко постоянно трепещет из-за него, чего уж говорить об остальных представительницах женского пола.
- Не смей сказать вслух то, что сейчас думаешь! – зашипела Люцина.
- Договорились, - ухмыльнулась я, от части её понимая.
Когда мы вернулись, ни Макса, ни Ивана Николаевича дома не было, они ещё прохлаждались на рыбалке. Сей факт я установила, позвонив мужу на сотовый.
- Мы ещё посидим, - сказал мне Макс, - придём поздно.
- Ладно, - вздохнула я, - отдыхайте, а я пойду в театр.
- Одна? – удивился Макс.
- Да, - спокойно ответила я, - там сегодня «Семирамида», побалдею.
- Было б, отчего балдеть, - хмыкнул Макс, а я отключилась.
Рыбаки, блин! Я вынула из чемодана обтягивающее платье миди фиолетового цвета. Тупоносые лодочки на тонкой, высокой шпильке с тупым мыском на толстой платформе.
Недавно они вошли в моду, и я тут же приобрела себе такие, хотя моя душа всё равно лежит к остроносым лодочкам на шпильке. Некоторые туфли, у которых мысок на платформе, смотрятся ужасно, но есть и вполне симпатичные.
Накинув чёрное, длинное пальто, и прихватив сумочку, я втайне от Беаты сбежала из дома.
На улице хлестал проливной дождь, я раскрыла зонт, и дошла до конца улицы, как подъехал Дима, и я забралась к нему в джип.
- Напрокат взял? – поёжилась я, поудобнее устраиваясь в просторном внедорожнике.
- Конечно, - кивнул он, - здесь мало народа ездят на машинах, во всяком случае, меньше, чем в Москве. А внедорожники вообще не слишком любят.
Я кивнула и уставилась на дорогу. Дима искоса наблюдал за мной.
- Думаешь о своих трупах? Не переживай, скоро ты найдёшь убийцу, я знаю.
- Откуда знаешь? – улыбнулась я.
- Я знаю тебя, твой упрямый характер, и то, что ты всегда идёшь напролом.
За разговорами мы доехали до театра, и я с удовольствием погрузилась в представление. С Димой это всегда по-особенному, он тоже любит искусство, понимает его, и я провела чудесный вечер, наслаждаясь премьерой.
Потом мы выпили кофе с пирожными в кафе, и Дима отвёз меня домой.
Сил не было совсем, и я, прокравшись в дом, рухнула на кровать. Но Макс разбудил меня, плюхнувшись на кровать в двенадцатом часу ночи, и засопел.
До носа долетел запах тины, рыбы, и я вздрогнула. Нет, не от запаха рыбы, мне нравится запах тины и рыбы, в отличие от большинства людей. Мне на секунду, словно почудилось, что от преступника, который убил Сашу, пахло чем-то знакомым.
Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих
осязательных ощущениях, Макс опять засопел, заворочался, и я
сбилась. Перетянула на себя одеяло, и, закутавшись, уткнулась носом в подушку.
Разбудил меня мой сотовый. Глянув на часы, которые показывали половину десятого, я обнаружила, что Макса рядом нет, и взяла с тумбочки телефон.
- Слушаю, - ответила я сонным голосом.
- Привет, - воскликнула Мила, жена моего начальника в «График Интертеймент», и по совместительству технический редактор.
Раньше у нас не было технического редактора, но на её место, заместителя главного редактора, Генрих нанял другого человека, пока Мила сидела в декрете.
Она родила сына Наума тридцать первого декабря, но больше в декрете сидеть не захотела, наняла няню, а сама вышла на работу.
- Привет, - ответила я, - у тебя что-то важное?
- Да, тут с номером проблема, - прощебетала Мила, - можешь глянуть?
- Конечно, - зевнула я, - без проблем. Скидывай мне на электронку.
Перезваниваясь, мы разобрались с номером, и я вздохнула с облегчением.
- Подписи поставишь потом, - воскликнула Мила, - отдыхай, - и она отключилась.
А я переоделась в белые джинсы, белый свитерок, и, взяв белую курточку, вышла на кухню.
- Проснулась, соня, - усмехнулся Макс, - сейчас ты поедешь с нами рыбу ловить.
- И в белом к озеру лучше не соваться, - добавил Иван Николаевич, - мы тебе резиновые сапоги дадим.
- Не дождётесь! – рявкнула я, - я иду на экскурсию в замок Кронборг! Мне ваша рыбалка нужна, как прошлогодний снег.
- Это не обсуждается, - встал с места свёкр, - собирайся.
- Хорошо, - я поставила ладони на талии, - вы, Иван Николаевич, каких поэтов больше любите? Мне вот Гейне нравится и Цветаева, это одни из самых любимых.
- Какие поэты? – поперхнулся подполковник, - я их терпеть не могу!
- Отлично, - заулыбалась я, - тащите меня на рыбалку? Хорошо!
Я буду вам стихи читать вслух! Громко! Распугаю всю рыбу!
- Издеваешься? – прищурился Макс.
- Отчего же? Вам, значит, можно, а мне нельзя? – хихикнула я, - вы издеваетесь надо мной, тащите к озеру, а я буду издеваться над вами. Короче, либо слушаете весь день поэзию, либо я иду в Кронборг.
- Фиг с ней, - буркнул Иван Николаевич, - летом с Анфисой Сергеевной посидим.
- Не выйдет, - злорадно сказала я, - я ей уже посоветовала брать с собой том Пушкина.
- Вика! – возмущённо вскричал Макс, - зачем?
- Затем! Нечего над бедной женщиной глумиться! – рявкнула я.
- Можно подумать, дорогая, что не я ей внуком прихожусь, а ты, - проворчал мой милый супруг, а я не сдержала смешка.
- Извини, любимый, - промурлыкала я, - но внуком я ей приходиться не могу по причине первичных половых признаков.
- Просто кладезь остроумия, - поморщился Макс.
- Уж какая есть, - я развела руками и села есть кашу, - я согласна на озеро только при одном условии!
- При каком? – заинтересовался Иван Николаевич.
- Во-первых, только вдвоём с мужем, во-вторых, с корзинкой еды и пледом, и, наконец, в-третьих, с музыкой. Макс, что происходит? – вскрикнула я.
- Что происходит? – не понял Макс.
- На первом свидании ты водил меня в театр, потом устроил романтический ужин при свечах, а утром был кофе в постель. А сейчас что?
- А сейчас ты моя жена! – парировал мой милый супруг.
- Очень мило! – закатила я глаза, - жене, значит, романтика не нужна? Может, мне бигуди надеть, байковый халат, и скалкой тебе заехать?
- За бытовуху сажают, - буркнул Иван Николаевич.
- Да? – сладким голоском пропела я, - а я думала, пряники дают, - и в этот момент в моём кармане ожил сотовый, это был Генрих, мой начальник, и я ответила.
- Привет, а я уже с Милой говорила, мы довели номер до ума.
- Нет, Викуля, дело не в номере, хотя он выше всяких похвал.
Я занялся редактированием твоей книги, через два дня
запускаем в печать.
- Не может быть! – закричала я, - Генрих! Спасибо! Что бы я без тебя делала!
- Да ладно, - отмахнулся он, - ты талант, а талантам надо давать пробиваться. Первая презентация состоится в Дании, мы с Милой прилетим, представим тебя в лучшем свете, и устроим автограф-сессию. Как тебе план?
- Замечательный! – выдохнула я.
- Тогда готовься, у меня уже немного осталось, кстати, у нас проблема тут, но об этом потом.
- Что случилось? – заволновалась я.
- Потом объясню, как-нибудь на досуге, - отмахнулся Генрих, - ты там готовься, мы скоро приедем, - и он отключился.
- Что? Что там? – смотрела на меня совиными глазами Беата.
- Здесь состоится моя первая презентация, - обрадовано сказала я, - через два дня Генрих запускает в печать книгу.
- Класс! – подпрыгнула Беата.
- Хорошо, что ты не поэтесса, - сказал Иван Николаевич.
- Почему? – дёрнулась я.
- Это дебилизм, - сказал свёкр, - нет ничего хуже поэзии.
- Да уж! – фыркнул Максим, - меня бы на работе задразнили.
- Ненавижу стихи, - поддакнул Иван Николаевич, - и зачем выдумали ерунду?
- Но ведь музыку вы слушаете, - воскликнула я.
- А при чём тут музыка? – не понял Макс.
- А при том, что все песни – это музыка и стихи.
- Под музыку весело, а стихи – тоска, - заявил мне свёкр, а я невольно усмехнулась. Ну, братцы, погодите.
Макс с Иваном Николаевичем ушли на рыбалку, Беата на работу, а я в гордом одиночестве доела кашу, выпила кофе с булочкой, и пошла за сапожками.
Белые, обтягивающие брючки, ярко-синие сапоги на тонкой
шпильке, белый свитер, белая курточка, и ярко-синий шарф завершил мой ансамбль. Напоследок я подкрасила губы алой помадой, подвела глаза и накрасила ресницы, и, прихватив сумочку и зонтик, отправилась на экскурсию.
Шёл мелкий дождь, я взяла такси, и довольно быстро доехала до замка.
Экскурсия вот-вот должна была начаться. Я расплатилась с
водителем, и примкнула к группе туристов. Экскурсовод говорила на английском языке, и я отлично понимала, что она рассказывала.
Внешне величественное строение было мрачным и серым, и окружено старинными пушками. Оказалось, они до сих пор действуют. В день рождения королевы, по прибытии королевской семьи и прочих праздников из них палят холостыми. При чём дула их направлены в сторону Швеции, поскольку она издревле была главным врагом Дании.
По замку нас никто не сопровождал, просто выдали карты, и мы сами осматривали замок.
Красота внутри замка была невероятная. Паркет, оформление, человеческие макеты, одетые в старинную одежду, стояли вокруг столов. Далее следовала картинная галерея с расписанным потолком и замковая часовня с геральдическими украшениями. Но особое впечатление производили голограммы королей. Их призрачные фигуры, сделанные на компьютере, скользили в старинных одеждах по залу в танце.
Мне невольно припомнился Новый год, когда Дима сделал голограмму сказки для нашей дочки Василинки, и улыбнулась.
Техника шагает семимильными. Интересно, а как отреагировал бы Иван Грозный, очутись он вдруг в нашем веке?
Бедняге, наверное, стало бы дурно. Решил бы, что это происки чёрной магии, а учёных на костёр, как пособников сатаны, отправил бы. А, может, упал бы в обморок, а потом, разобравшись, что к чему, приобрёл бы себе планшет, смартфон, ультрабук, стал бы продвинутым юзером, и по достоинству оценил бы удобство нашего века.
Усмехнувшись, я пошла дальше, купила по ходу дела фигурок Хольгера-Датчанина, а потом решила спуститься в подземелье, чтобы посмотреть на эту фигуру в человеческий рост. Но поодиночке мы спуститься не решились, позвали экскурсовода.
Женщина, что вела нас, много рассказывала об истории замка, о королевской семье, а потом мы спустились в подземелье.
Экскурсовод довела нас до места, где, согласно легенде, дремлет богатырь Хольгер-Датчанин, аналог нашего Ильи Муромца. И аналог этот – главный защитник королевства датского. Что ж, придётся поверить ей на слово.
Подземелья изрядно щекотали нервы, были мрачными и
какими-то интригующими.
Я сама не поняла, как это произошло, остановилась на секунду, чтобы смахнуть пыль с белых штанин, и оказалась одна. Увидев, что группа туристов скрылась, я направилась в сторону их предполагаемого курса и сбилась. Передо мной возникло разветвление, три хода, ведущие в темноту. И я задумалась. Куда они пошли? Скорее всего, сюда, в средний ход. Почему я так предположила, понятия не имею, но, обладая вредным характером, неиссякаемым темпераментом, и, наконец, следуя мне одной известной логике, я пошла в средний ход.
Естественно, я ошиблась. Поняла это, когда прошла ещё через несколько ходов, и сообразила, что окончательно заблудилась.
Ну, и что мне в этой ситуации делать? Фонарик на мобильном у меня есть, ладно, но позвонить наверх, и попросить, чтобы за мной спустились, я не могу. Лабиринты тут сложные, запутанные, стены толстенные, замок построен четыре века назад. Вернее, перестроен, потому что ранее на этом месте стояла обычная крепость Кроген, до такой степени мощная, что никакие корабельные орудия не могли нанести ей никакого ущерба. Так датский король стал хозяином пролива и брал дань с проходящих мимо иностранных судов.
А потом он был переименован в Кронборг, что дословно обозначает – замок короны.
Естественно, из-за толщины стен связь тут отсутствует.
Я приуныла, плохо ещё оценивая масштаб катастрофы. Как мне отсюда выбраться? Ждать, пока экскурсанты спохватятся, и вернутся за мной? Но ведь они могут заметить моё исчезновение только на выходе, и, соответственно, предположить, что мне надоела экскурсия, и я давно ушла. Вот теперь впору запаниковать. Я одна в тёмном, сыром подземелье, и выбраться из лабиринта без шансов.
Карты со мной нет, я от неё отказалась, поскольку планировала ходить за экскурсоводом, так что возможность выйти по карте отметается.
Вдохнув сырой, затхлый воздух полной грудью, я огляделась по сторонам. Ничего не видно, только очертания стен, и я, собравшись духом, я двинулась в ближайший ход.
Сколько времени я шла, не помню, постоянно плутала, пока
не вышла в круглое помещение, из которого наверх вела лестница.
Обрадовавшись, ведь альтернативы-то у меня не было, я осторожно двинулась по этой лестнице, и вскоре утвердилась в мысли, что эта лестница ведёт в самую высокую точку замка. Меня мутило, высоты я боюсь до паники, а лестница была нескончаемой. Надеюсь, я выберусь к окну, смогу позвонить, и попросить, чтобы меня вывели отсюда.
Но впереди меня ждал сюрприз.
По мере того, как я поднималась, становилось всё светлее и светлее, и вскоре я вышла на освещённое пространство.
Круглая комната, как и положено в башне, но разделённая каменной стеной на две половины. Из любопытства я двинулась к проёму, и оторопела, увидев молодого человека, увлечённо читающего какую-то книгу, сидя у окна.
Тот поднял глаза, услышав мои шаги, и, кажется, удивился не меньше моего. Я сделала несколько шагов назад, вцепилась руками в какую-то верёвку, и... полетела вниз со страшной скоростью. Как у меня сердце не разорвалось от этого сумасшедшего полёта, ума не приложу. Полёт оборвался так же резко, как и начался. Я не удержалась на каблуках, выпав из узкого пространства, и вывалилась прямо в открытое окно.
Перед носом оказалась земля, перед глазами забегали чёрные точки, и сознание погрузилось в темноту.
Через какое-то время темнота, в которую я погрузилась, стала рассеиваться, и перед глазами возникли красивые, голубые глаза, и поняла, что меня целуют.
Возмутившись до глубины души, я с силой ударила мерзавца коленкой, и тот с воем покатился по земле, ругаясь на незнакомом мне языке.
- Негодяй! – вскричала я на русском, и перешла на английский язык, - извращенец! Вы что себе позволяете!?
- Да я вам искусственное дыхание пытался сделать, - воскликнул незнакомец, - однако, силы, чтобы врезать мне, у вас сохранились после такого полёта. Кто вы вообще такая? С
какими целями вторглись на частную собственность?
- Что!? – дико вскричала я, - я чуть не умерла, пока летела вниз с бешеной скоростью, а вы мне ещё и претензии предъявляете? А вы сами кто такой? Что это у вас за развлечение – книжку читать на высоте птичьего полёта? Возомнили себя заточённым в башне принцем? Ждёте, пока принцесса освободит вас? Однако, испорченные принцы стали, гламур голову запудрил. Аллё, милый, тебе на коня надо с копьём! А не с книжкой в башню!
- Вы вообще почему так со мной разговариваете? – заморгал он.
- А как мне с вами разговаривать? – прищурилась я, - я пришла на экскурсию, спустилась с группой и экскурсоводом в подземелье, и случайно испачкала брюки. Пока я их оттирала, все ушли, и я три часа шастала на лабиринту, пытаясь выйти, пока не вышла к лестнице.
- Ясно, - улыбнулся он, - представляю, как вы напугались, увидев меня.
- Решила, что от времени в подземелье выросли наркотические грибы, и я их надышалась, - выдала я, а незнакомец захохотал.
- Первый раз вызываю у женщин такую реакцию, - смеялся он, - это же надо!
- Что, привыкли, что женщины перед вами штабелями падают? – ухмыльнулась я.
- Штабелями? – переспросил он, задумавшись, - интересное сравнение. Ничего, потешу себя мыслью, что я галлюцинация, а наркоманы ради этой галлюцинации убить готовы.
- Однако, от скромности вы не умрёте, - хихикнула я.
- Не представляю, как можно умереть от скромности, - на полном серьёзе ответил он, - меня зовут Марио.
- Эвива, - представилась я, удивившись, - итальянец? Я решила, что датчанин.
- Наполовину, - улыбнулся он, - мать итальянка. А ты американка? Хотя, нет, наверное, англичанка, речь очень чистая, без сленга американцев.
- Снова мимо, - засмеялась я, - русская.
- Русская? – протянул он, - но ты разговариваешь, как коренная англичанка.
- У меня просто были хорошие репетиторы, - пояснила я, -
можно просто Вика.
- Как ты? – спросил он, - встать сможешь?
- Попытаюсь, - кивнула я, с интересом разглядывая парня.
Кудрявые, белокурые волосы, как у древнегреческого бога,
пронзительно-голубые глаза, мужественное лицо, а фигура и вовсе была роскошной. Атлетическая, рельефная, чувствуется, он следит за собой, и регулярно посещает тренажёрный зал.
- Ой! – вскрикнула я, и повисла у него на шее, - нога!
- Что с вами? – испугался Марио.
- Щиколотку повредила, - простонала я, а он подхватил меня на руки, и понёс в замок.
Он отнёс меня в жилые покои, и аккуратно уложил на диван.
- Сейчас придёт горничная, - сказал он, - она поможет вам переодеться, отчистит одежду, а вы примите душ. Я вызову доктора, - и он скрылся за дверью, а я огляделась по сторонам.
Огромная комната с широкими окнами, выполненная в золотисто-солнечных тонах, но обставленная роскошно.
В дверь тем временем постучались, и вошла горничная, одетая в форму и чепчик.
- Добрый день, - вежливо сказала она, поклонилась, чем изрядно меня смутила, и отвела в ванную.
Там она отвернулась, а я, раздевшись, юркнула в кабинку.
Повернув кран, я настроила тёплую воду, и закрыла глаза, потом нашарила на полочке гель для душа.
Ополоснувшись, я завернулась в полотенце, высушила волосы феном, и, к своему удивлению, обнаружила свою одежду чистой и сухой.
Стоило мне, хромая, выйти из ванной, и устроиться на диване, как вернулся Марио, и привёл приятного старичка, который с деловым видом осмотрел мне ногу.
- Это ведь у вас повторное повреждение? – спросил он.
- Да, - кивнула я, - я с лестницы упала.
- А к какому врачу вы обращались? – поинтересовался он.
- Ни к какому, - ответила я, - просто замотала ногу, и всё.
- Как это? – поразился доктор, - вы не обращались к доктору?
- А зачем? – дёрнула я плечом, - это же не инфаркт.
- Какая поразительная беспечность, - протянул доктор, - почему вы не обратились к доктору? Со здоровьем не шутят.
- Ой, отстаньте, - отмахнулась я, - мне некогда. Делать мне
больше нечего, как по врачам ходить. Я знаю, что надо делать при растяжениях, и ладно.
- Она русская, - сказал вдруг Марио, и лицо доктора тут же прояснилось.
- Понятно, - кивнул эскулап, - только русский может тянуть до последнего, а потом в панике нестись ко врачу.
- Минуточку, минуточку, - возмутилась я, - нечего на русских пенять. Не лезьте со своим уставом в чужой монастырь!
- Что, простите? – не понял доктор.
- Русский фольклёр, - отмахнулась я, - у меня должно быть собственное мнение? Должно? И оно есть! Врачей я посещаю регулярно, гениколога, стоматолога, делаю снимки лёгких и сдаю кровь. Если я сломаю ногу или руку, то непременно обращусь к врачу, и, ясное дело, рожать на дому под присмотром бабки-повитухи не буду.
- Под присмотром кого? – опять не понял врач.
- В старину на Руси существовали бабки-повитухи, они принимали роды в ужасных условиях, буквально в грязи, и из-за этого дети частенько умирали.
- Какой кошмар! – ужаснулся доктор.
- Мало того, - злорадно продолжила я, - люди продолжают ходить к повитухам и в наши дни, в основном, правда, деревенские люди, а так же староверы.
- Но это же ужасно! – воскликнул врач, - за это надо сажать!
- Нельзя сажать людей за то, что они не верят в прогресс, - фыркнула я, - они просто живут, как жили раньше, из века в век, не меняя своих традиций.
- Но сейчас же не каменный век! – возмутился врач.
- Мне трудно объяснить особенности русских традиций, - уклонилась я от ответа, - и вообще, что с моей ногой?
- Вам необходим покой, это главный фактор скорейшего выздоровления.
- Покой мне обычно только снится, - усмехнулась я.
- Не волнуйтесь, - тут же воскликнул Марио, - я обеспечу ей полный покой.
- Это было бы замечательно, - кивнул доктор.
- Эй, эй, эй, - возмутилась я, - вы чего тут за меня обсуждаете? Что значит – обеспечите мне покой?
- Ты побудешь тут, пока твоя нога не перестанет болеть, -
заявил Марио, а у меня челюсть чуть не упала.
- Офигел? Я в качестве экспоната тут останусь? В назидание туристам, чтобы не отставали от группы, и не шастали в одиночестве по подземелью? А не пошёл бы ты?
- Куда? – не понял Марио.
- Я бы сказала, куда, но девушки из приличных семей так не говорят, - фыркнула я.
- Почему? – продолжал тупить он.
- Дурак, что ли? – хмыкнула я, - ах да, ты же иностранец. У русских есть генитальный юмор, самый низкопробный вид, как говорится, ниже плинтуса.
- Слышал, - кивнул он, - это считается вашим фольклёром, и вы употребляете мат через слово.
- Я тебе сейчас двину, - рассердилась я, - мат употребляют у нас, в основном, рабочие, к интеллигенции это не относится. Мат – это самый низ. Есть рабочие, которые не употребляют его, но это уже другая категория. И никакой это не фольклёр! Фольклёр – это, прежде всего, сказания древней Руси, пословицы и поговорки. Легенды и были. Слушай, не беси меня, я сейчас встану, и поеду домой, а то моя подруга с ума сойдёт.
- Но тебе нельзя вставать, - попробовал остановить меня Марио.
- Отстань, - огрызнулась я, встала, и, отчаянно хромая, поковыляла к двери.
- Да ты же упадёшь! – воскликнул Марио, и, подбежав ко мне, подхватил меня на руки, - значит так, я лично отвезу тебя к тебе домой.
- Нет! – дико вскрикнула я, ещё не хватало, чтобы Макс меня ревностью замучил.
- Ни за что! – решительно сказала я, - если хочешь помочь, галантный ты мой, вызови мне такси.
- Не нужно такси. Тебя отвезёт шофёр, если ты такая упрямая, и не хочешь, чтобы я тебя отвёз, - заявил Марио, и мне оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.
Этот странный парень не переставал меня удивлять. А утвердилась я в этом мнении, сидя в белом «Лимузине».
Роскошная машина, отгороженная от водителя, оснащённая всякими прибамбасами, в том числе холодильником.
Терзаемая любопытством, я отгородилась от водителя, и
открыла холодильник. Чего тут только не было.
Икра, морепродукты, осетрина, и даже бутылка шампанского.
В шипучем напитке я разбираюсь, поскольку очень люблю его,
и сейчас, взяв в руки бутылку, поняла, что это коллекционный
брют.
Надеюсь, Марио не очень расстроится, если я выпью глоточек. Не для красоты же её сюда положили!
Ловко вскрыв бутылку, я налила напиток в бокал, понюхала, поболтала на свет, полюбовалась игрой пузырьков, и сделала маленький глоток. Восхитительно! Нет ничего лучше коллекционного шампанского.
И, пока мы ехали, я выпила всю бутылку, закусив осетриной, и пребывала в прекрасном настроении.
Водитель помог мне выбраться из машины, и явно хотел проводить до дома, но я решительно отказалась, и, хромая, поспешила в дом.
- Привет, - выглянула из кухни Беата, - как дела? Как экскурсия?
- Если не считать, что я заблудилась в подземелье, и опять растянула щиколотку, то можно считать, что хорошо, - усмехнулась я, сбрасывая с ног сапоги, и устраиваясь на кухне за столом.
- Даже на экскурсии сумела отличиться, - засмеялась подруга, - ты вообще живёшь спокойно?
- Иногда, - кивнула я, - когда беременная. Взбесившиеся гормоны для меня хлеще всякого адреналина.
- Тогда Максу срочно надо перевести тебя на гормоны, - вынесла вердикт Беата.
- Не ходить же мне постоянно беременной, - возмутилась я, - ну, ты и брякнула, дорогая моя.
- В свободное от беременности время ты опасна для человечества, - фыркнула Беата, - а так тебя назовут многоуважаемой многодетной матерью, а к тому времени, как твоя репродуктивная система даст сбой, ты будешь не в состоянии бегать за бандитами.
- Миссис Флетчер смотрела? – прищурилась я.
- Это кто? – удивилась Беата.
- Значит, не смотрела, - удовлетворённо кивнула я, - героиня
Агаты Кристи, старушка, которая в почтенном возрасте
бандитов ловила. А так же мисс Марпл, тоже та ещё старушка.
- Не пугай меня, - содрогнулась Беата, - завтра Люцина с Маженой приедут, нужно что-нибудь приготовить. Хотя, лучше просто позвоню Каролине, пусть прикупит всякой ерунды в супермаркете. Она обещала мне какие-то эскизы завезти, поэтому нагружу её десертом в виде сыра, вина, а заодно и тортик пусть прихватит.
- В супермаркете!? – возмутилась я, - совсем спятила?
- Ну, не буду же я возиться! – воскликнула Беата.
- Я сама завтра утром съезжу, - нахмурилась я, - знаю здесь местечки, где можно достать умопомрачительную вкусняшку.
- Как хочешь, - вздохнула подруга, - я, в отличие от тебя, проще к еде подхожу.
- Меня свекровь избаловала, - усмехнулась я, - пирожки с вишней на завтрак печёт.
- Только не говори никому, - ухмыльнулась Беата, - а то за больную сочтут.
- Это да, могут, - кивнула я, - но я завтра с утра рвану по магазинам. А теперь я займусь другой, не менее животрепещущей проблемой.
- Какой? – удивилась подруга.
- Буду обыскивать твой дом на предмет денег, - пояснила я, - начну с подвала.
- Делать тебе нечего, - фыркнула Беата, - откуда здесь могут быть деньги?
- Тебе напомнить? – прищурилась я.
- Ладно, - махнула она рукой, а я, прихрамывая, стала спускаться по лестнице в подвал.
У подножия лестницы я замерла, облокотившись о перила, и огляделась по сторонам. Чего тут только не было! Старые, гладильные доски, лопаты, грабли, обломанные черенки, коробки, стоящие одна на одной. Открыв одну из коробок, я обнаружила в ней старые утюги, один из которых вообще был угольным. Заинтересовавшись этим раритетом, я отложила коробку в сторону, и взяла другую.
В другой коробке, к моему величайшему изумлению,
обнаружились красивейшие чугунные подсвечники. Вынув
один, я с трудом его удержала, но всё-таки удержала, и
невольно залюбовалась искусной работой и завитушками.
Может, выпросить у Беаты парочку? У неё их тут шесть штук на пять свечей и четыре штуки на три. Интересно, где она их вообще взяла? Вероятнее всего, купила на антикварном рынке. Она порой достаёт совершенно потрясающие вещицы за бесценок.
Я открывала каждую коробку, вытряхивала каждый мешок, но итогом моей работы стала чудовищная свалка. Если учесть, что и до меня тут особого порядка не наблюдалось, то теперь и вовсе, словно Мамай прошёлся со своей ордой.
Потом у меня разболелась нога, сама я покрылась слоем пыли, от чего я незамедлительно стала чихать и кашлять, а потом и вовсе чесаться.
- Ну, как успехи? – услышала я весёлый голос Беаты сверху, а потом вопль, - ой, мамочки! Что ты натворила!?
- Ничего особенного! – раздражённо огрызнулась я, - устала, как собака, но ничего не нашла.
- Ясное дело, не нашла! – сердито воскликнула Беата и сбежала по ступеням, - потому что тут нет ничего! Чего вы зациклились?
- Сама всё слышала, - вздохнула я, - я уверена, что твой кристально честный покойный супруг спрятал тут эти деньги.
Не спорь.
- Чего с тобой спорить, - протянула Беата, оглядывая помещение подвала, - устроила мне тут кавардак, и я теперь тут сто лет не разберусь. Ой, подсвечники. Хорошо, что ты их нашла, заберёшь с собой. Я их купила для тебя на антикварном рынке, зная, что тебе они понравятся. А где ты утюг выволокла? Ему сто лет в обед. Теперь понятно, что Павел их просто спрятал, неохота тягу везти было через границу тебе. Помнишь Павла?
- Конечно, помню, - кивнула я, - твой помощник. Он тоже здесь?
- Нет, в Париже работает, но иногда приезжает. Он ехал в Россию с заездом в Копенгаген, и я уговорила его отвезти тебе подсвечники. А они через день пропали.
- Ясный перец, не захотел такую тягу переть, - засмеялась я, - спрятал у тебя в подвале, и дело с концом. Ладно, давай. Красивые подсвечники. И я хочу съездить на антикварный
рынок.
- Макса до белого коления решила довести? – засмеялась Беата.
- Небольшая встряска ему не повредит, - усмехнулась я, - слушай, дай мне этот утюг.
- Да забирай. Только зачем он тебе?
- Реквизит для съёмки очередной обложки для журнала, - пояснила я.
- Бери, - рассеянно ответила Беата, оглядываясь, - ой, блин! Вика! Что ты наделала!
- А что я наделала? – удивилась я.
- Семена! Ты их все перемешала! И как я теперь узнаю, какие здесь какие? Балда!
- Знаешь, тебе не мешало бы навести здесь порядок, - рассердилась я, - если вещи тебе нужны, расставить их ровными рядами, надписать. А те, которые не нужны либо выкинуть, либо отдать, либо продать.
- Да ты что!? – возмутилась Беатка, глядя на меня круглыми глазами, - сейчас они мне не нужны, а потом будут нужны. И что? Мне их потом заново покупать?
- Да тут же старьё, - простонала я, - а, когда будет нужно, просто купишь новое, хорошее.
- Нет уж, - возразила подруга, - ничего я не выкину, и ничего не продам.
- Плюшкина! – рявкнула я.
- Что? – не поняла подруга.
- Синдром Плюшкина, - злорадно повторила я, - так называют тех, которые всякий мусор в дом тащат, авось пригодится.
- Сама не лучше, - буркнула подруга, - экстремалка, авантюристка и нимфоманка, - и я расхохоталась.
- Короче говоря, мы друг друга стоим, - ухмыльнулась я, - но насчёт нимфоманки я бы поспорила.
- А четверо мужей?
- И двое любовников, - добавила я, - но это не нимфомания, вот, когда их сотни, это уже другое дело.
- Может, и другое, - согласилась Беата, - но тут все думают, что ты нимфоманка. Завидуют. Любая бы всё на свете отдала, лишь бы хоть немного пожить твоей жизнью.
- И что в этом хорошего? – не поняла я.
- Вик, не придуривайся, - покачала головой Беата, - ты красивая,
самодостаточная, счастливая мать, карьеристка, роскошные мужчины падают перед тобой ниц. Что ещё надо?
- Да уж, - пробормотала я, не зная, что ей ответить.
- А теперь давай, помогай мне тут шмон навести, - сказала
Беата, и до трёх часов мы прибирались в подвале.
Потом я проголодалась, но решила, что перекушу в кафе, приняла душ, и поехала в отель к Диме.
Димку я нашла в кафе, находящемуся в отеле; он пил кофе, и, увидев меня, махнул рукой.
- Привет, - он встал и отодвинул мне стул, предлагая сесть, - время пять минут уже, а Томаша нет. Однако, он не особо пунктуален.
- Пусть только не придёт, пожалеет, - рассердилась я, - со мной шутки плохи.
- Лучше ему это не проверять на собственной шкуре, - ухмыльнулся Дима, - я сделал для тебя заказ.
- Отлично, - кивнула я, - есть хочу ужасно.
И в этот момент подошла официантка, и поставила передо мной лазанью, бутерброды с рыбой, с мясом, два куска торта, шоколадный и клубничный, и чашку ристретто.
- У них умопомрачительная лазанья, - шепнул мне Дима.
- Сомневаюсь, что датчане смогли перещеголять итальянцев, родоначальников этого блюда, - и попробовала кусочек лазаньи.
Она действительно оказалась очень вкусной, но до жителей солнечной Италии датским поварам ещё далеко.
Утолив голод острыми бутербродами и лазаньей, я перешла к пирожным, и, одновременно взглянув на часы, стала сердиться.
- Куда он пропал? Решил продинамить встречу?
- Спокойно, малыш, - огляделся по сторонам Дима, - мало ли, какие у человека обстоятельства. Самолёт задержался с вылетом, в пробку попал, или билетов не было.
- Мне бы твою холодную голову, - вздохнула я, - лучше я ему позвоню, - и вынула телефон.
- Слушаю, - ответил Томаш, - Эвива, это вы? Я уже вхожу в отель. Как я вас узнаю? – и в этот момент я увидела входящего в кафе мужчину средних лет. Приятный, симпатичный, но довольно серый типаж. Типичный клерк. В костюме при галстуке, лет тридцати пяти, не меньше.
Он говорил по телефону.
- Это вы сейчас стоите у входа? – деловито спросила я.
- Да, я. А где вы? – и я махнула ему рукой. Он убрал телефон в карман, и деловой походкой направился к нашему столику.
- Добрый день, - сказал Томаш, усаживаясь за наш столик, - извините за опоздание, рейс задержался.
Дима бросил на меня насмешливый взгляд. Мол, что я говорил.
- Итак, - он внимательно посмотрел на меня, - в чём проблема?
- Нам известно, - медленно начала я, - что вы что-то не поделили с Зофьей. Что именно? Только не говорите, что это из-за истории с вашей беременной невестой и кольца. Вы выгнали Зосю с телевидения, и этого вполне достаточно. Вы же не псих, чтобы гоняться из-за такой ерунды за ней по всей Польше! Но вы гонялись. Что она сделала?
- Зачем вам это? – вздохнул Томаш, - смерть Зоси принесла только облегчением некоторым людям. Так зачем же тогда устраивать цирк с расследованием?
- Интересно, - протянула я, - что и кому она сделала? Что вы имеете в виду? Не хотите говорить? Пожалуйста! Только я найду людей, которые расскажут. Я могу добраться до самого верха.
- Тьфу, блин, - бросил он в пространство, - ладно, сейчас расскажу. Вернусь через минуту, - он оставил барсетку на столе, а сам подошёл к стойке бармена, перекинулся с ним парой слов и ушёл.
- Любопытно, - я откинулась на спинку стула, - не больно он хочет, чтобы его тайны всплыли. Интересно знать, почему.
- Сейчас просветит нас, - Дима попросил принести ещё кофе, мне ристретто, а себе чёрный с лимоном.
- Наверное, где-то закон переступил, - хмыкнула я, - и теперь пытается вытащить хвост из мышеловки.
- Ну, раз он решил-таки рассказать, значит, не так всё серьёзно для него, - сказал Дима, - хочешь ещё пирожное?
- Да, пару эклеров и пару шоколадных.
- А ты не лопнешь?
- Не дождёшься, - фыркнула я, и, получив новую порцию сладкого, принялась за лакомство.
Прошло, наверное, минут двадцать, и мы забеспокоились.
Я съела свой десерт, выпила ещё кофе, и теперь меня мутило
от съеденного. Дима дал мне сигарету, свои я забыла дома, и я рассеянно смахивала пепел в подставку, борясь с тошнотой.
- Ты – как дитя малое, - усмехнулся Дима, глядя на меня, - разве можно столько есть?
- Я с утра ничего не ела, - призналась я, - нет, потом ещё слопала осетрины, пока ехала из замка.
- Из замка? – удивился Дима.
- Долгая история, - отмахнулась я, и посмотрела на часы, - что с ним? Он в писсуар провалился? – а Дима выплюнул кофе и расхохотался.
- Что смеёшься? – фыркнула я.
- Труднопредставляемая картина, - усмехнулся он, посерьёзнев, - не нравится мне это, пойду, посмотрю.
- Я с тобой, - подскочила я.
- Лучше сиди, - сказал Дима, вставая. Он резким шагом подошёл к бармену, перебросился парой слов, и пошёл вглубь помещения.
Не выдержав, я побежала за ним, и буквально уткнулась ему в спину, когда он взялся за ручку двери.
- Ева! – укоризненно воскликнул он, поворачиваясь, - зачем ты тут?
- Идём, - подтолкнула я его.
- А ты что забыла в мужском туалете? – бросил он в пространство, и толкнул дверь.
- Ой, мама! – вскрикнула я, увидев на кафеле тело Томаша, и лужу крови под его головой.
- Мракобесие! – воскликнул Дима, быстрым шагом подошёл к Томашу, присел на карточки, и пощупал пульс, - живой. Есть слабый пульс. Пошли, скажем бармену и администратору, чтобы вызвали врачей.
- Опоздали, - простонала я, - кто-то не хочет, чтобы мы узнали правду.
- Иди за столик и съешь ещё пирожное, - сказал Дима, - а я доложу, куда надо, - и он пошёл к бармену, а я опустилась на стул.
В нервах я схватила Димины сигареты, оставленные им на столике, закурила, и уставилась в одну точку. Какая жалость, что Томаш не успел нам ничего рассказать!
Ведь тогда преступнику не было бы смысла наносить ему
увечья, если только в плане мести.
Или он сам упал? Сомнительно. Хотя гипертонический криз вполне может иметь место, причём в любом возрасте.
Перегруз на работе, кофе, сигареты, и готово.
С другой стороны, если бы у него случился гипертонический криз, он упал бы несколько иначе. И не расшиб бы так голову.
А так, как он упал, падают либо при толчке, либо он подскользнулся. Решив проверить свою теорию, я опять бросилась в мужской туалет, и, осторожно открыв дверь, вошла внутрь. Видимо, до нас сюда ещё никто не наведывался, иначе подняли бы шум и поставили охрану.
Я закрыла за собой дверь и огляделась.
Нигде ничего не разлито, ни одной лужицы, из-под головы вытекает кровь, и кровь есть на углу раковины. Так упасть он мог, только подскользнувшись, или его с силой толкнули.
А, поскольку разлитой воды тут не наблюдается, значит, его специально толкнули.
Убедившись в этом, я поспешила ретироваться, села за столик, и вынула из пачки ещё одну сигарету. В этот момент подошёл Дима и сел рядом.
- Сказал, - выдохнул он и тоже вынул сигарету, - вижу, дело серьёзней, чем я ожидал. Выясняй у Беаты, кто ещё что-то знает о Томаше. Правда, он и случайно мог упасть.
- Не мог, - мрачно поведала я, затягиваясь сигаретой, и поведала ему о своих изысканиях, - он не сам упал, я уверена в этом. Ему помогли.
- Зачем ты туда полезла? – возмутился Дима, - тебя могли бы засечь. Ладно, что сделано, то сделано. Сейчас приедет следователь. Что мы ему будем говорить? Что мы тут делаем? Бармен видел, что он к нам подсаживался, барсетка на столе осталась.
- Не волнуйся, - улыбнулась я, - скажем, что мы любовники. Я девушка замужняя, а в туалет мы вошли для острых ощущений.
- Как перед мужем оправдываться будешь? – ухмыльнулся Дима.
- Никак, - хмыкнула я, - скажу, что это была идеальная отмазка, чтобы нас не загребли до выяснения обстоятельств.
- Мило, - хохотнул он.
- А Томаш навязался на встречу... – я задумалась, - о! Знаю! – и я полезла в барсетку к Томашу.
- Что ты делаешь? – Дима не сводил с меня глаз.
- Минутку, - я вытащила из барсетки записную книжку, мобильник, а из визитницы карточку, - вот! – потрясла я визитной карточкой, - это обеспечит нам алиби.
- Каким образом? – не понял Дима.
- Сейчас узнаешь, - улыбнулась я, пряча свои трофеи в сумочку.
В этот момент подошёл следователь, а с ним администратор.
- Добрый день, - вежливо сказал инспектор, присаживаясь рядом с нами, - это вы нашли тело?
- Да, мы, - кивнул Дима.
- Хорошо, - инспектор вынул бумаги, - расскажите, что вы видели подозрительного.
- Ровным счётом ничего, - ответил Дима.
- А вы? – повернулся он ко мне.
- Нет, я ничего не видела, - спокойно ответила я.
- Туалет мужской, - меж тем продолжал инспектор, глядя на меня, - вы женщина. Вход в женский через соседний тамбур. Что вы делали в мужской части?
- Я пошла с ним, - кивнула я на Диму.
- С какой целью?
- Я замужем, - ответила я, - и пройти с ним, - кивнула я на Диму, - к нему в номер я не захотела, чтобы внимание не привлекать.
- Понятно, - кивнул следователь, - и в качестве места для любовных утех вы выбрали туалет?
- Да, - спокойно ответила я.
- Хорошо, - протянул инспектор, - но бармен мне сказал, что пострадавший сидел с вами за одним столиком. Вы с ним знакомы?
- Шапочно, - ответила я.
- В смысле? – не понял инспектор.
- Я главный редактор русско-французского глянца, - я стала вдохновенно выкручиваться, - мы имеем постоянного инвестора, которому принадлежит часть акций, но часто люди со стороны готовы вложиться в бизнес, чтобы получить прибыль.
- И? – не сводил с меня глаз инспектор.
- Томаш хотел нас проинвестировать, - пояснила я, - передал через подругу мне визитку, - я положила на стол карточку, - и мы договорились о встрече. Но ему кто-то позвонил, он занервничал, мы даже договориться ни о чём не успели, и ушёл. Даже барсетку забыл на столе, - кивнула я на сумку.
Похоже, мой ответ удовлетворил инспектора, он задал нам ещё несколько наводящих вопросов, и на этом допрос был закончен. Томаша мы близко не знали, и ничего существенного сказать ему не могли.
Тем более, если он начнёт что-либо проверять, то обнаружит, что Томаш действительно инвестировал канал, и меня никто и ни в чём уже не заподозрит.
Мне важно провести расследование без сучка и задоринки, а доблестные органы способны лишь на бумажную волокиту.
И столь же вдохновенно они вставляют палки в колёса частникам, а потом с неприязнью признают, что были не правы.
Инспектор ушёл, оставив нас вдвоём, и прихватив барсетку Томаша, а я вынула из сумочки конфискованный мобильный.
- Надеешься, что кто-нибудь другой прояснит эту ситуацию? – дышал мне в шею Дима, - дай-ка, что тут у нас? Знаешь, лучше покажи телефон Беате, мы сами тут такого напереводим...
- Хорошо, - кивнула я, убирая телефон обратно в сумочку, - что делать будем?
- Есть одна мыслишка, - улыбнулся Дима, и я почувствовала его руку у себя на колене, - может, пойдём ко мне в номер? В туалет нас сейчас попасть без шансов.
- В женский, - ухмыльнулась я.
- Уверена? – продолжал улыбаться Дима, - у меня в номере есть вкусное шампанское, кисленькое, брют, как ты любишь, виноград, пирожные, а так же огромная ванна.
- Ладно, змей-искуситель, - засмеялась я, - пошли. Только сначала оглядись вокруг.
Мы проскользнули в лифт, Дима тут же начал меня лапать, целовать... В номере он наполнил ванну водой, налил ароматической пены, высыпал лепестки роз, а я зажгла свечи и ароматические палочки. И он увлёк меня в ванну, да и романтическая обстановка настраивала на игривый лад.
Растаяв в его объятьях, я не заметила, как пролетело время.
- Налить ещё шампанского? – спросил Дима, обнимая меня.
- Давай, - я подставила бокал, и, пригубив золотистый напиток, положила голову ему на плечо, - удобная ванна.
- Если ты будешь со мной, я куплю особняк, и сделаю нам ванну в два раза больше, - заявил Дима, - будем каждый день бултыхаться.
- Или баню, - вздохнула я, - в парилке.
- Вот экстремалка, - усмехнулся Дима, - нам после такой парилки нужно будет друг другу «Скорую» вызывать. Ты когда-нибудь занималась зарядкой в парилке?
- Нет, - улыбнулась я.
- И не пробуй, дурно станет, - засмеялся он, покрепче прижав меня к себе, а я дёрнулась, услышав звон мобильного.
Я поставила бокал на бортик ванны, и взяла мобильный, который лежал рядом, на бортике.
- Слушаю.
- Ты куда пропала? – воскликнула Беата, - мы тебя уже давно ждём.
- Кто это – мы? – удивилась я.
- Я и Люцина, - пояснила Беата, - что ты узнала?
- Потом расскажу, - отмахнулась я, - когда приеду.
- А когда ты приедешь? – задала встречный вопрос подруга.
- Не знаю, - честно ответила я, - Макс ещё на рыбалке?
- Да, но он звонил, - сказала подруга, - сказал, что будет поздно. Твои мужики совсем с ума спятили! У меня весь холодильник рыбой забит. Придётся окрестным кошкам скармливать.
- Ничего, пусть ловит, - усмехнулась я, - устроишь рыбное пати.
- Мне делать больше нечего? – возмутилась Беата, - ты когда придёшь?
- Да говорю же, не знаю, - отмахнулась я.
- Ты где? – продолжала цепляться подруга.
- Слушай, отстань, - рассердилась я, - не скоро вернусь, точно, - и в этот момент Дима долил мне шампанского и протянул бокал.
- Винограда хочешь? – негромко спросил он, но Беата ухитрилась расслышать.
- Ты там с кем!? – ахнула она, - уж не с Северским ли?
- Не важно, - пробурчала я, хлебнув шампанского.
- Офигела? – ошеломлённым голосом спросила она, - а Макс?
- Давай потом поговорим? – прошипела я.
- Давай, - обморочным голосом проговорила Беата, - пока, - и сама отключилась.
- Она там в обмороке, - хмыкнула я, беря виноградную кисточку, - догадалась, что мы с тобой тут делаем, и, подозреваю, вынесет мне мозг при ближайшей встрече.
- Ничего, переживёшь, - улыбнулся Дима, - лучше давай продолжим наше увлекательное занятие.
- Давай, - согласилась я, кидаясь в его объятья.
Потом мы выпили по чашке кофе в баре, и я поспешила домой, потому что было поздно, а я позже Макса прийти не хотела.
И я оказалась права. Беата и Люцина встретили меня с обалдевшими и суровыми лицами.
- Это как понимать? – осведомилась Беата, когда я скинула лодочки.
- Что именно? – сделала я невинные глаза.
- И почему у тебя волосы мокрые? – подозрительно осведомилась Люцина.
- Тебе наглядно объяснить, почему? – прищурилась я, - на
пальцах? – и она прикусила губу, а мне вдруг стало её жалко.
- Послушай, - вздохнула я, - он никогда не обратит на тебя внимание.
- Это почему же? – прищурилась она, - считаешь, что против тебя никто не может соревноваться?
- Я уверена в себе, - кивнула я, - но я так не считаю. Я уже говорила, что он без ума от меня вот уже десять лет. Он однолюб, и я много раз просила его жениться, завести семью, оставить меня в покое, но он и слушать меня не хочет. Для него существую только я, а остальные женщины для него просто игрушки. Ты хочешь стать его игрушкой на одну ночь? А что будет потом? Надежда? Разочарование? А оно обязательно будет. Тебе это нужно? Ты вроде замужем. Каково тебе потом будет смотреть в глаза мужу? Ему-то точно будет хреново, если он вдруг узнает. А выдержишь ли ты это напряжение?
- Ты-то как-то выдерживаешь, - сказала Люцина, но заметно сбавила тон.
- У меня характер поганый, - честно сказала я, - и кто сказал, что мне легко? Я чувствую перед мужем вину. А тебя я сразу предупреждаю, чтобы ты не питала иллюзий, и не портила себе жизнь этим субъектом.
С этими словами я швырнула туфли, пальто, и прошла на кухню. Налила себе чашку кофе из изящного чайника с носиком, и села за стол.
- Ну? – села напротив меня Беата, - что ты узнала? Как прошла встреча?
- Кто-то следил за Томашем, - вздохнула я, - он не успел нам ничего рассказать. Пошёл в уборную, а там его огрели по голове, - я вынула из сумочки мобильный Томаша и протянула Беате, - посмотри, тебе знакомы какие-нибудь номера? Я украла его телефон.
- Мастер класс по сокрытию улик? – усмехнулась Беата, - я так понимаю, это мобильный Томаша?
- Да, - кивнула я, - и имей в виду, я сказала инспектору, который нас допрашивал, что через тебя мне передали визитку. Что Томаш хотел проинвестировать наш канал, а ты выступила посредником, поскольку знала его через Марту.
- И меня приплела, - усмехнулась Беата, копаясь в телефоне, -
вот охламонка! Ладно, посмотрим, что тут есть. Так, этого не знаю, этого не знаю, Анита, наверное, жена, из-за которой весь сыр-бор разгорелся. Ой!
- Что? – всполошилась я, - что там?
- Тут телефон Зигмунда Лецковича, - протянула Беата.
- Это кто? – удивилась я.
- Польский депутат, - протянула Люцина, - интересно, он тут каким боком?
- Странные вы люди, - фыркнула я, - Томаш не последний человек в Польше. И при этом вас удивляет его знакомство с каким-то депутатом? Я вот тоже парочку знаю. Встречались на тусовках. Положение обязывает.
- Ты не поняла, - покачала головой Беата, - Зигмунд Лецкович родной отец Конрада Лецковича, парня, который Зосе сердце разбил, женившись на итальянке. Это странно!
- Думаю, ничего странного, - протянула я, и взяла в руки телефон, - хотя, пожалуй, вы правы. Последний звонок был сделан ему.
- Вот именно! – воскликнула Беата.
- Тут и смс есть, - напряглась я, возвращая подруге сотовый, - прочти.
- Не смей говорить, это не твоя тайна, - прочитала Беата, - точно, Лецкович замешан.
- Надо ему позвонить, - решительно сказала я, - он языки знает?
- Понятия не имею, - вздохнула подруга, - а что говорить?
- Дай, я сама, - отняла телефон Беата, но я вцепилась в телефон с другой стороны.
- Ты хоть знаешь, что говорить? – прищурилась я, не отпуская телефон со своей стороны.
- А ты хоть знаешь, на каком языке? – не отступала Беата, и я выпустила мобильник.
- И вообще, - нахмурилась Люцина, - ляпнешь ему что-нибудь, что он и говорить не захочет. Как всегда.
Звонок мобильного Беаты заставил нас подскочить. Она тут же ответила, по мере разговора хмурилась, зажимала рот рукой, ахала. Мы с Люциной смотрели на неё с волнением.
- Этот твой хахаль совсем спятил? – прошипела Беата, глядя на меня с яростью во взгляде.
- Ты о чём? Какой хахаль? – не понимала я, удивлённо глядя
на подругу.
- Ты знаешь, какой! – заявила подруга, - Северский! Тот ещё субъект! Как вы вообще додумались? Твоя была идея?
- Да ты о чём? – не понимала я.
- Хорош дурочкой прикидываться! – злилась Беата, - Эльжбета там почти в обмороке! К ней вчера ввалились какие-то типы, напугали её, однокурсниц, с которыми она квартиру снимает, и стали допрашивать с пристрастием.
- Чего? – изумилась я.
- Того! Кстати, их задержали, - злорадно воскликнула подруга, - пусть теперь твой упырь повертится, вытаскивая своих подручных из французской тюрьмы. И первых, и вторых, кстати, тоже.
- Ничего не понимаю, - разозлилась я, вынимая свой телефон, - сейчас выясню, что происходит, - и набрала номер Димы.
- Привет, мой сладкий, - ласково воскликнул он, - соскучилась?
- Очень! – рявкнула я, с трудом сдерживая злость, - ты вчера отправлял своих соглядатаев к Эльжбете?
- Уже знаешь? – вздохнул он, - а как было с ней ещё разговаривать?
- Ты с ума сошёл? – простонала я, - кто тебя об этом просил? Я сама её уже припугнула, этого для начала достаточно, а ты сразу кулаки вход пустил.
- Не сразу, - хмыкнул Дима.
- Меня твоё хорошее настроение бесит! – взвизгнула я, - прекрати решать проблемы методами девяностых! Одних задержали, так ты других отправил!
- Каких – других? – протянул Дима.
- Ой, не считай меня за дуру, - рассердилась я, - одних твоих посадили, так ты других прислал.
- Слушай, малыш, это уже слишком, - воскликнул Дима, - да, одних я прислал, вернее, сам вчера гонял в Париж, а, когда жандармы нагрянули, выскочил в окно по пожарной лестнице и был таков. Схватили только моих ребят, а сегодня вообще отпустили. У неё что, ещё кто-то был?
- Был, - нехотя ответила я, - и хотела бы я знать, кто. А с тобой у меня отдельный разговор будет!
- Где? В ванной? – хохотнул этот наглец, а я скрипнула зубами.
- Нахал! – буркнула я, - ещё будешь передо мной ответ держать!
И ничего мне не сказал!
- Так ничего я из неё и не выбил, - протянул Дима, - пообещал ей утюг на живот положить, а она в обморок грохнулась. Пока в чувство приводили, приехала полиция.
- А паяльником ты ей не грозил!? – вскричала я, - мафиози недоделанный! Идиот! Кретин! Что за манера? Ты отстал от моды, милый мой, утюг и паяльник теперь вехи! Затормозился в девяностых годах!
- Надеешься, что я на «Мерседес» пересяду и в гламур ударюсь? – засмеялся Дима, - не дождёшься! Кстати, почему-то я тебя волную только таким, наглым, дерзким, мафиозным. Ладно, мой сладкий, мне некогда, дела есть.
- Ещё кому-то обещал утюг на пузо положить? – язвительно осведомилась я.
- Да, и ещё паяльник кое-куда засунуть, - усмехнулся он, и отключил мобильный.
- Точно – упырь, - констатировала я, глядя на погасший мобильник, а потом на подруг, - он вторых не подсылал.
- А кто подсылал? – захлопала глазами Беата.
- Фиг его знает, кто, - пробормотала я, - мне подробности нужны. У этой Эльжбеты есть скайп?
- Есть, - кивнула подруга, вставая с места, - сейчас принесу ноутбук.
Она выскочила из кухни, а мы с Люциной остались одни. Я хлебнула кофе из чашки и схватила мобильный Томаша.
- Что ты делаешь? – тут же воскликнула Люцина, - Беата сама поговорит! Ты польского не знаешь!
- Зато знаю английский, - пробормотала я, нажимая на кнопки, - а некоторые поляки знают русский, как ты, например.
- Я бы на это особо не рассчитывала, - буркнула Люцина, а я уже вслушивалась в мерные гудки.
Ответили мне, естественно, на польском языке, и я тут же поинтересовалась, знает ли собеседник английский.
Собеседник английский знал хорошо, и я решила брать быка за рога, то есть, дело в свои руки. Я правильно рассудила, раз депутат, то ему просто по должности положено знать английский.
- Я не очень понимаю, что вам от меня нужно, - протянул Лецкович, - кто вы?
- Меня зовут Эвива Миленич, - представилась я, - вы Зосю Павляковскую знали?
На том конце провода воцарилось молчание. Я тоже молчала. Неудачно я как-то высказалась! Ясное дело, он её знал! Она же его внука потеряла!
- Как человека, вы её хорошо знали? – я переформулировала вопрос.
- Кто вы такая? – устало спросил Лецкович, - ну, чего она всё не успокоится? Ну, не захотел я, чтобы эта девчонка стала женой Конрада! Неужели она ничего не понимает? Мне просто противно! Она сама виновата во всём, её никто не принуждал! Так ей и передайте! И пусть отцепится от Конрада! Мне патологоанатом с левой резьбой в семье не нужен!
- Простите? – удивилась я, на секунду подумав, что я что-то подзабыла из английской речи, - патологоанатом? Человек, который режет трупы?
- Вам-то что, - буркнул Зигмунд, - вы всего лишь исполнитель. Совсем баба спятила, профессионалов решила нанять!
- Простите, вы о чём? – пролепетала я.
- Не пудри мне мозг, я прекрасно знаю, что Зофья наняла тебя, чтобы ты убила меня, Конрада, а заодно и Ариэнну с Карминой! Даже Кармину не пожалела! Что ей малыш сделал?
- Стойте! – закричала я не своим голосом, - если я вас правильно поняла, Зося не смирилась с тем, что ваш сын женился на итальянке, и решила убить его с женой и дочерью, и заодно и вас?
Вошедшая Беата замерла на пороге, пальцы её разжались и ноутбук упал на пол. Она стояла, открыв рот, с выражением неописуемого ужаса во взоре. Кажется, ещё немного, и мою подругу удар хватит.
- Беата, спокойно, - воскликнула я, - лучше сядь, - подруга сомнамбулой добрела до стула, и плюхнулась на него.
Люцина, наоборот, вскочила, и, подняв с пола компьютер, вернулась на место.
- С вами Беата Марцинкевич? – вдруг спросил Лецкович, и его тон стал совсем другим, - кто вы? Вы не киллер?
- Вам вообще с чего такая глупость в голову пришла? – фыркнула я, - я подруга Беаты, а она сейчас, кстати, в шоке. Она дружила с Зосей.
- Я знаю, - глухо, как из кувшина, ответил Лецкович, - слушай, забудь, что я тебе сейчас наговорил. Эта тварь меня запугала.
- Нет уж! – решительно возразила я, - ничего я не забуду! Зося мертва!
- Ух ты! – нервно отреагировал депутат, - кто это её?
- Сами хотим знать, - вздохнула я, - и на данном этапе у меня стихийно появился предполагаемый преступник, человек, которому была выгодна её смерть.
- И кто же? – удивился Зигмунд, а Зося и Люцина вытаращили глаза.
- Вы! – резко ответила я.
- Понятное дело, - засмеялся депутат, и его голос, дотоле крайне напряжённый, вдруг стал мягкий, расслабленный, словно человек испытал душевное облегчение, - но у меня железное алиби. У моего сына и невестки тоже.
- Как мило, - приторно-ядовитым тоном промурлыкала я, - а вы знаете, что наличие железного алиби наводит на подозрение?
А что это вы сразу про алиби заговорили?
Ответом мне послужил весёлый смех.
- И вообще, почему вы уверяете меня, что у вас алиби, а сами даже не знаете время, когда была убита ваша несостоявшаяся невестка?
Он опять засмеялся.
- Прекратите смеяться! – рассердилась я, - что вы узрели в данной ситуации смешного?
- Милая девушка, - уже совсем другим тоном сказал Зигмунд, - я так счастлив! Теперь можно не бояться за жизнь Кармины, моей внучки, а так же Конрада, Ариэнны, его жены, и свою, соответственно. А теперь насчёт алиби. Я просто мыслю логически. Беата живёт в Дании, значит, убили Зосю там, раз присутствует Беата. Убили, скорее всего недавно, ведь преступления раскрывают по горячим следам, а я сам только что из аэропорта. Я с сыном и его семьёй ездил в Карловы Вары отдыхать. Есть билеты, гостиничная бронь, а, если вы подозреваете, что убил её я, то проверьте аэропорты. Быстро долететь до Дании я мог только самолётом, варианты с поездами и автостопами напрочь отпадают, потому что у нас был целый курс экскурсий, процедур, а так же горные лыжи с инструктором. Мы всё время были с людьми, а они
подтвердят наше алиби. Всё предельно ясно?
- Ясно... – протянула я, порядком оглушённая, - а как насчёт заказа?
- На это мне вам нечего ответить, - засмеялся Зигмунд, а я поморщилась, меня его смех уже начал раздражать, похоже, у бедняги нервный срыв, - расследуйте. Тогда и убедитесь, что я тут совершенно не при чём.
- Я в этом сильно сомневаюсь, - хмыкнула я, - но вы очень некрасиво поступили с девушкой, которая полюбила вашего сына.
- Вы всего не знаете, - вздохнул Лецкович.
- Так расскажите, - вцепилась я, - вы меня заинтриговали. Насколько я знаю, Зося была переводчиком, а не патологоанатомом. Кто придумал эту чушь?
- Последние годы жизни, вероятно, она была переводчиком, - вздохнул мужчина, - а по образованию она врач-патологоанатом. Но это очень долгая история, я, пока буду с вами разговаривать, на телефоне разорюсь.
- У вас есть скайп или агент? – деловито осведомилась я.
- Я понял, - ответил он, - подскажите, как вас найти в социальных сетях.
Я сбегала за своим ноутбуком, помогла ему найти себя, и вскоре его лицо высветилось на экране моего ноутбука.
- Добрый вечер, - помахал мне рукой Зигмунд. Он оказался приятным мужчиной средних лет.
- И вам того же, - ответила я, поставив около себя очередную чашку кофе, - так почему же вы были против брака сына с Зосей?
- Потому что она преступница, - пояснил Лецкович, - и я не хочу, чтобы на нашу семью легло такое пятно. Чего доброго, и ребёнок бы с левой резьбой оказался. Хорошо, что он не родился.
- Вы врёте! – вдруг заорала Беата, ожившая так внезапно, что я на стуле подпрыгнула, и развернула к себе компьютер, - не смейте такое говорить! Зося – честнейший человек, она мухи не обидит, а вы говорите, что она преступница!
- Ты Беата? – спросил Лецкович, - послушай меня, детка. Какой смысл мне врать? У меня свидетелей целый вагон! Томаш Войцеховский, следователи.
- Но Зося никогда не работала патологоанатомом! – взвизгнула Беата, - она переводчик! Какой, на фиг, морг?
- Возможно, последние годы она и была переводчиком, - не стал спорить Зигмунд, - языки она знала, я этого не отрицаю. Но работала она в морге, да такого наворотила, что её чуть не посадили. А потом, открыв охоту на моего сына, получила облом, и стала мстить. Томаш, когда понял, что дело пахнет керосином, стал за ней по всей Варшаве гоняться, да она в панике в Россию смоталась. Я говорю правду, мне ни к чему врать.
- Вы знали, что Томаш собирался мне всё рассказать? – в лоб спросила я.
- Я в курсе, - кивнул Зигмунд, - он мне звонил.
- Рассказывайте всё по порядку, - я рванула к себе компьютер, - давайте сначала. Что там Зося такого экстраординарного натворила?
- Ладно, слушайте.
И он начал свой незатейливый рассказ.
Когда Конрад привёл Зосю домой и представил её родителям, те не имели ничего против его избранницы.
Зося хороша собой, голубоглазая блондинка от природы, не перманентная, скромная, умная. На все вопросы отвечала с долей такта, обладала чувством юмора, была не вредной. Не девушка, а мечта.
На вопрос Зигмунда, где она работает, Зося сказала, что она дизайнер по интерьеру, и в данный момент учится в художественном училище. Они с Барбарой, женой Зигмунда, обрадовались. Умная, интересная девушка, идеальная пара для их сына.
Но они фатально ошиблись, посчитав Зосю эталоном порядочности. Через три месяца Конрад, счастливый до невозможности, привёл в дом Ариэнну, и представил её родителям, как свою невесту. Барбара и Зигмунд ошеломлённо смотрели на красавицу-итальянку, не понимая сути происходящего.
Ариэнна в то время плохо говорила на польском языке, только на английском и родном итальянском, и поэтому удивлённые родители тут же задали сыну вопросы на родном языке.
- Конрад, милый, - воскликнула Барбара, - а как же Зося? У вас же всё так хорошо начиналось!
- Вот именно, что слишком хорошо, - поморщился тот, - мы с Зосей, месяц, как расстались. Кстати, Ариэнна беременна, и вопрос этот обсуждению не подлежит.
Обрадовались они тогда несказанно. Почти сразу стали организовывать свадьбу, разослали приглашения, но новость эта дошла и до Зоси. Она ворвалась в особняк Лецковичей, как ураган, стала кричать, ругаться. Конрада и Ариэнны тогда не было в Польше, они собирались праздновать свадьбу в Италии и в данный момент находились на родине невесты.
Поэтому выслушивать ругань брошенной девушки пришлось Зигмунду и Барбаре. Они и не предполагали, что интеллигентная Зося в совершенстве владеет непарламентскими выражениями.
Но сколько нам открытий чудных...
- Я беременна от вашего сына! – завизжала Зося, - уже три месяца!
От такого заявления им чуть дурно не стало.
Зигмунд тут же позвонил в Италию, сын оторопел, а потом сказал, что он Зосю видеть не желает, ребёнка от неё не хочет, и, чтобы отправлялась на аборт.
Пришлось Зигмунду передать эти слова Зосе, а так же то, что Ариэнна тоже беременна от Конрада, на что она, выругавшись, выбежала из дома.
Прошло две недели. Было всё спокойно, и Лецковичи опрометчиво решили, что на этом история закончится, но к ним нагрянула полиция.
Молодой инспектор, списав их паспортные данные, стал задавать вопросы.
- Что вы знаете о Зофье Павляковской? – спросил следователь.
- Она была подружкой нашего сына, - ответил Зигмунд, - они расстались, наш сын встретил другую.
- Очень некрасивая получилась история, - вздохнула Барбара, - девушка оказалась беременна, а невеста нашего сына тоже в положении. Зося так скандалила, когда узнала. Её можно понять.
- Нам она очень нравилась, - добавил Зигмунд, - милая девушка, дизайнер, художница.
- Художница? – переспросил следователь, - да уж, та ещё художница... Кто вам сказал об этом?
- Она сама, - ответила Барбара.
- Она вам соврала, - спокойно сказал следователь, - никакой она не художник, а врач. Патологоанатом-эксперт. Работала в полицейском морге, а сейчас в бегах.
- В бегах? – эхом повторили супруги.
А следователь пустился в объяснения.
Неизвестно, чем руководствовалась молодая, хорошенькая девушка, когда отправилась получать профессию врача. Ладно, если бы это была стоматология, педиатрия...
Так ведь патологоанатом!
Но, как бы там ни было, Зося с отличием окончила институт, а потом отправилась работать в полицию. Там её очень ценили. Она стала незаменимым сотрудником, и в любом, даже в самом законспирированном случае, она находила подвох. Она считалась честной в отделении, неподкупной, даже с начальством умудрилась подружиться. Она умело обаяла вокруг себя всех, и все её обожали.
Начальство ценило профессионализм и рабочие качества, а коллеги незлобивость и готовность всегда помочь. Медовый пряник, а не сотрудница.
Но никому и в голову не приходило, что Зосю мало волновали моральные аспекты, она была холодной, расчётливой, и во всём искала выгоду.
Однажды к ним поступило тело женщины. На лицо были все признаки отравления, и Зося, тщательно изучив материал, подтвердила первоначальный вердикт.
Вскоре арестовали молодую женщину, любовницу бизнесмена, чья жена была отравлена. Все улики были на лицо, и женщину препроводили в СИЗО. Но она с упорством, глядя на предоставленные экспертом улики, уверяла, что не имеет к убийству никакого отношения. Но слушать её, естественно, никто не стал. Хотя должно было зацепить, ведь всегда чистосердечное признание и раскаяние смягчает вину, а она с упорством продолжала твердить о своей невиновности.
Но было вынесено заключение, состоялся суд, но произошло непредвиденное. На суд, когда оглашался приговор, в зал заседаний вбежала женщина.
Точнее, прорвалась, потому что в зал заседания во время суда так просто не попасть. Около дверей стоит охрана, даже свидетелей пускают по вызову судьи.
Судья приговорил было женщину к десяти годам лишения свободы, но из коридора раздался крик. Незнакомка выбила дверь с ноги, охранники держали её, подхватив под руки.
- Она не виновата! – заорала женщина, - она заслуживает наказания, но только за то, что спала с моим зятем! Этот мерзавец убил мою дочь, а заодно решил избавиться и от надоевшей любовницы! Отмените наказание! Я знаю, я всё записала.
Все тут же зашумели, судья велела отпустить женщину, а безутешный вдовец заявил, чтобы старая мымра убиралась долой.
- Не дождёшься! – рявкнула женщина, и отдала судье диск.
На той кассете оказалась запись, где вдовец обсуждал детали убийства жены с другой женщиной. Та тоже была его любовницей, а подставить он решил другую свою женщину.
В тот день мать убитой решила заехать к дочери.
Она не предупредила заранее, ключи у неё были, и нагрянула в квартиру. И, переступив порог, она услышала голоса, решив, что разговаривают дочь с зятем, она пошла на звук.
Каково же было её изумление, когда сквозь дверную щёлку она увидела своего зятя с другой женщиной.
Но она не растерялась, на цыпочках сходила за камерой и всё записала сквозь щель, чтобы потом ему было не отвертеться на суде, когда дочь подаст на развод, и отсудить часть имущества. Но ситуация стала развиваться иначе.
Когда она услышала, что тот хочет избавиться от жены, её чуть удар не хватил, ноги у бедной женщины стали ватными, и, как она потом до своей квартиры добралась, она не помнит.
Дома бедная женщина потеряла сознание, очнулась лишь, когда соседка увидела, что её входная дверь не заперта, и вызвала врачей.
- Крепись, - сказала ей соседка, - тебе, пока ты спала, звонили из милиции. Твоя дочь вчера отравилась.
Ей опять стало плохо, опять врачи, похороны, вид скорбящего зятя, который с притворным видом закатывал глаза от горя.
О том, что посадили подругу дочери, женщина узнала случайно, от знакомых, и, схватив запись, бросилась в суд.
Но это были ещё не все сюрпризы.
Всплыла фамилия Зоси. Оказалось, что она давно известна криминальным авторитетам Польши. Она ловко подделывала документы, подтасовывала факты, за деньги изменяла диагнозы.
В шоке были все. Зофью арестовали, шум поднялся грандиозный, а один из начальников сокрушённо заявил:
- Этой гадюке впору «Оскара» вручать! Обвела всех вокруг пальца, актриса погорелого театра! Ей надо было на театральный идти, меньше урону было бы!
А урон-то был колоссальный. Вышестоящие инстанции попытались как-то урегулировать этот вопрос, не давая просочиться информации в прессу. Но кое-что всё же утекло.
Пришлось поднимать все дела, которыми занималась Зося, перепроверять факты, эксгумировать трупы, делать повторные исследования. Родные убитых оббивали пороги правоохранительных органов, ругались, на чём свет стоит.
И их можно было понять, ведь некоторые люди делали кремацию, а из кучки пепла изъять информацию трудновато.
И под шумок Зося внесла залог и вышла под подписку о невыезде.
Потрясённые, Зигмунд и Барбара молчали. Следователь, догадавшись, что супружеская пара в шоке, свернул разговор и ушёл, а Зигмунд бросился звонить сыну в Италию.
- Я знал, - ответил Конрад, - потому и расстался. Она самая настоящая социопатка. Когда она мне заявила, что обожает свою работу, я понял, что у неё с головой не всё в порядке. Как можно обожать резать трупы?
- Но ты же сам подтвердил, что она дизайнер, - пролепетал Зигмунд.
- Ну и что? Она сама не захотела, чтобы вы знали правду, боялась, что это отпугнёт вас. Она действительно художник, учится заочно в художественной школе, языки знает. Но я, как узнал, как её забрала полиция, сразу бросил её. Пусть аборт делает, мне не нужен ребёнок от этой идиотки. У меня Ариэнна есть.
И с этого момента началось.
Когда она бросилась к Конраду, просила помочь, а он её послал с этим предложением, а потом и вовсе исчез из страны, Зося взбесилась.
Мириться с этим она не захотела, позвонила Зигмунду и сказала, что изведёт всю их семью. И это только подтвердило, что у этой особы сдвиг в голове, а в сочетании с мстительностью это убийственное сочетание.
Дважды она по нему стреляла, подсовывала в машину взрывчатку, но его все её попытки обходили стороной. Зигмунд даже телохранителя нанял, для себя и для жены.
Тогда Зося решила сделать по-другому.
Она знала, что Томаш Войцеховский, лучший друг Лецковича, инвестирует канал. Не так давно в этот проект вложился и сам Лецкович, но с ним руководство связывается через Аниту, она лично передаёт бумаги Лецковичу.
Вот тут ей и приходит в голову идея.
Томаш в лицо её не знает, фамилия ему тоже неизвестна, он в это не вникал, а мало ли женщин с именем Зофья в Польше.
Она ничем не рисковала, разве что своей свободой, если её поймают. Но Зося была одержима жаждой мести. Она без сучка и задоринки, с помощью Беаты, попала на канал.
Ловко сместила с должности Аниту, а потом её случайно увидел на канале Лецкович. Он понял, что происходит, и пошёл в полицию. Он и до этого заявлял, что она ему угрожает, но его слова не восприняли из-за отсутствия доказательств. А тут полиция действовала оперативно.
Зосю чуть не схватили на месте преступления, она сбежала, Томаш носился по всей Польше, разыскивая её, но Зофья улетела в Россию вместе с Беатой.
Надо сказать, особой она была очень не глупой. Сумела выкрутиться из щекотливой ситуации, но её всё же задевало, что она не сумела отомстить. И именно поэтому она каждый месяц названивала Лецковичу, пугая его местью.
Сначала Зигмунда это напрягало, потом стало просто нервировать, а потом он успокоился, понимая, что она просто подпитывается его паникой. Но не тут-то было.
Зося сообразила, что он расслабился, и позвонила кому-то из своих бывших дружков. Братки нагрянули в квартиру Лецковичей, когда было далеко за полночь.
Услышав, что в двери скребутся, Зигмунд быстро вызвал полицию и охрану, и преступников задержали. Те сразу признались, что позвонила бывшая соучастница преступлений, и попросила избавиться от этой семьи.
Следователи выяснили, откуда поступил звонок, и в срочном порядке связались с российскими коллегами. Но из Москвы им ответили, что Зофьи на российских просторах уже нет.
Женщина с таким именем уехала в Прибалтику, точнее, в Эстонию, и затерялась там.
Выговорившись, Зигмунд тяжело вздохнул, повертел в руках карандаш, а потом внимательно посмотрел на меня.
- Вы уверены, что она мертва? – спросил он, - что нам больше ничего не угрожает? Эта особа была на многое способна...
- Мертвее некуда, - вздохнула я, - а теперь возникает другой вопрос: кто её убил? Зачем?
- Понятия не имею, - развёл руками Зигмунд, - наверное, кому-то в Дании насолила крепко. Это она могла. Такая особа!
- Я поверить не могу! – схватилась за голову Беата, - что теперь делать?
- Да ничего не делать! – фыркнула я, - нашла проблему! Зося мертва, нам только остаётся выяснить, что она натворила.
- Да, и кто её убил, - буркнула Люцина, - может, кто из старых знакомых?
- В смысле, тех, с кем она раньше работала? – уточнила я, задумавшись, - решили убрать свидетеля? Но ведь она уехала, вроде бы покончила с преступным прошлым, стала законопослушной гражданкой.
- Хороша законопослушная гражданка! – фыркнула Люцина, - с таким послужным списком! Она опять могла взяться за старое, а потом от неё избавились.
- Стойте! – вскинула я руки, толкнула чашку, и коричневая лужа потекла по столу, - вряд ли это дело рук преступных группировок, тут всё гораздо сложнее.
- Сложности ей подавай, - проворчала Люцина, - наслышана я о твоих подвигах. Лучше не пугай местных полицейских, тут тебе не Москва.
- Их напугаешь, - пробормотала я, заправив за ухо выбившуюся прядь, - Зосе задушили, а бандиты так не делают. Если имела место такая ситуация, то, скорее всего, они бы её просто пристрелили.
Беата нервно посмотрела на меня, взяла с тумбочки тряпку, и, вытерев на столе лужу, пододвинула ко мне кофейник.
Я налила себе ещё кофе, и продолжила разговор.
- Тротил в машине, пуля в лоб, вот вам основные методы братков, - сказала я, - рассусоливать они не станут даже в наше, гламурное время.
- При чём тут гламур? – удивилась Люцина.
- Гламур тут действительно не при чём, - кивнула я, - но взрывы на людной улице большинство устраивать не станет. Во всяком случае, так было в Москве. В девяностых у нас стреляли людей на улицах, фирмы и кампании создавались, и лопались, как мыльные пузыри. В СССР всё было чётко, по системе, а, как всё рухнуло, начался тарарам. И пришла мода стиляг...
- Я помню это время, - улыбнулась Беата, - я всегда держала при себе газовый баллончик. Только, если в Америке это была мода восьмидесятых, и режима такого не было, то в Россию всё это пришло вместе с развалом.
- Это всё очень хорошо, - протянула Люцина, - но я никак не пойму, к чему вы клоните.
- Да к тому, - взмахнула я руками, - что не братки её убрали! У них не тот стиль! Все преступники такого толка, с которыми была связана Зося, могут только взрывать, стрелять, уродовать, а Зосю задушили. Они не душат, они шеи сворачивают. А под гламуром я подразумеваю другое. Преступники сейчас носят костюмы, кожа и бульдоги ушли, зато появился стиль маскирования преступлений под несчастные случаи, а вместо джипов «Мерседесы».
- Кажется, я поняла, о чём ты, - кивнула Люцина, - и что теперь? От этого наша задача только усложняется.
- Пусть усложняется, - отмахнулась я, - будем дальше распутывать узел. И вообще, я спать пошла, утро вечера мудренее.
Зевнув, я распрощалась с Зигмундом, допила свой кофе и поднялась к себе. За окном шумел ветер и хлестал дождь, и я поморщилась. Этот дождь уже достал, допёк основательно. Я облачилась в уютную шёлковую ночнушку и улеглась в постель. Поверх шёлкового одеяла накрылась мягким пледом, взяла со столика свой ноутбук, и взялась за книгу.
Недавно я начала новый роман, но информации не хватало, поэтому я отрыла интернет, и стала искать фольклёр.
Но после часа поисков я пришла к выводу, что надо действовать иным способом. Недавно я решила попробовать себя в жанре лёгкой мистики, с налётом загадочности.
Никакого моря крови, никакого насилия, никаких спецэффектов. Приятное, но слегка напряжённое чтиво.
Поиск в интернете мне ничего не дал, но фантазия у меня буйная, хотя лучше всё-таки опираться на реальные факты.
В качестве иного способа воздействия я зарегистрировалась в социальных сетях, каких только нашла, и попросила рассказать мне о местах с загадочными происшествиями.
На любой реальной легенде можно раздуть целый роман, а фантазия моя неиссякаема. Поэтому, напечатав пару страниц, я закрыла компьютер и провалилась в сон.
Дождь к утру не прекратился, напротив, стал лить сильнее, а ветер качать ветками. Я зевнула и отправилась умываться. Облачилась в красные капри и красную водолазку, и спустилась вниз. На кухне уже находилась Люцина, попивая кофе с печеньем, и я опустилась на стул.
- Ты сегодня в музей? – спросила Беата.
- Ещё не решила, - ответила я.
- Когда ты с нами на рыбалку пойдёшь? – протянул Макс.
- Никогда! – рявкнула я, - тосковать у озера с удочкой! Театр и музеи ни в какое сравнение с этим не идут!
- Вот именно! – буркнул Иван Николаевич, - сравнила нудятину и рыбалку!
- Да, сравнила нудятину и музей! – рявкнула я, - ваша рыбалка – тоска зелёная! Я романтику люблю, а не грязные сапоги! А рыбу лучше ловить сетью!
- Слышала бы тебя речная полиция! – хохотнул Макс, а Иван Николаевич нахмурился.
- А я не предлагаю браконьерствовать! – усмехнулась я, доедая кашу и наливая себе кофе, - наловили рыбки, мелкую выпустили, крупную забрали. А ту можно выловить, как подрастёт. Но без фанатизма, конечно.
- И какой интерес? – заморгал Макс.
- Не вижу никакого интереса! – фыркнула я, - вкусная рыбка и не более того.
- Н-да, - крякнул Макс, и мы услышали звонок в дверь.
Это было так неожиданно, слышать звонок в этом доме, куда все входят, не спрашивая.
- Кто это там такой оригинал? – фыркнула Беата, поднимаясь с места.
Она ушла, послышались голоса, шаги, и Беата вошла на кухню с вытаращенными глазами. Смотрела она на меня, при чём выражение её лица было странным.
- К тебе пришли, - сказала она мне, и вслед за ней на кухню вошёл Марио.
- Здравствуй, прекрасная Эвива, - сказал он на английском и поцеловал мне руку. И тут же раздался звон. Это Люцина выронила чашку с кофе на полу, а заодно подавилась печеньем.
- А ты зачем приехал? – удивилась я.
- Ты потеряла вот это, - он протянул мне красный, шифоновый шарф.
- А я думала, что больше его не вижу, - улыбнулась я, - решила, что потеряла в подземелье. Спасибо, что привёз.
- Ты потеряла его, когда выпала в окно, - сказал Марио.
- Ловко было с твоей стороны, что ты предоставил мне машину, - ухмыльнулась я, - в два счёта вычислил!
- На самом деле, я не только шарф хотел вернуть, - сказал Марио, улыбаясь, - твои глаза запали мне в душу. Давай сходим куда-нибудь.
- Что? – я резко усомнилась в своём хорошем знании языка Шекспира.
- Это тебе, - Марио протянул мне громадный, штук на пятьдесят, букет алых роз. А у Макса и Ивана Николаевича вытянулись лица.
Да уж, ситуация! На свидание в присутствии мужа и свёкра меня ещё не приглашали! Правда, ни тот, ни другой ни бельмеса не понимают, но это уже нюансы.
Зато у Беаты с Люциной челюсти попадали. И чего это они так реагируют? Смутное подозрение стало зарождаться в моей душе. Думаю, этот парень какой-нибудь местный актёр, звезда.
Иначе чего они обе смотрят на него телячьими глазами?
- Извини, не получится, - вскочила я с места, и стала выталкивать Марио из кухни.
- Да что происходит? – недоумевал он, когда я вытащила его под дождь, - я что-то сделал не так? Ты не любишь розы?
- Очень люблю, - заверила я его, и показала обручальное кольцо, - тот блондин за столом – мой муж. Я верна ему, и не пойду с тобой на свидание.
- Почему ты решила, что это свидание? – улыбнулся Марио, откидывая со лба мокрые от дождя волосы.
- Хочешь сказать, что с букетом роз ты пригласил меня на деловую встречу, чтобы стребовать с меня крупную сумму за разбитое стекло? – ухмыльнулась я, - ты юрист?
- Нет, экономист и психолог, - засмеялся тот, - точнее, психиатр.
- Как мило! – хихикнула я, - ты решил поставить мне диагноз! Теперь понятно, зачем тебе понадобилось со мной встречаться! Решил докторскую написать! На тему нестандартного поведения женщины от воздействия сильных температур, медведей и валенок на комфортные условия.
- Докторскую я давно написал, - ответил Марио, - и тебя я воспринимаю как изумительно красивую женщину, яркую, нестандартную, независимую. Россия такая же страна, как и остальные, только с более суровым климатом.
- Да? – прищурилась я.
- Да, - серьёзно ответил он, - а русские женщины самые красивые в мире. Я, познакомившись с тобой, лично в этом убедился. И в чём ещё ходить в мороз, как не в валенках? Да, я пригласил тебя на свидание, потому что не могу забыть тебя. Твоих глаз, раскосых, как полумесяцы, изящных губок, чуть широковатых бровей вразлёт, персиковой кожи, длинных, красиво изогнутых ресниц. Твоих роскошных кудрей цвета воронова крыла...
- Хватит! – оборвала я его, - я никуда с тобой не пойду!
- Ты любишь театр? – проигнорировал он моё заявление.
- Люблю, - процедила я сквозь зубы, - но иду туда сегодня с другим мужчиной!
- С каким, интересно знать? – прищурился он, смеясь, - с Призраком Оперы?
- С упырём российского розлива! – фыркнула я, - согласись, с таким у тебя нет шансов брататься! Конкурент неравный.
- Это мы ещё посмотрим, - хмыкнул Марио, поцеловал мне руку, сел в свой «Мерседес» и уехал.
Слегка взбудораженная и разозлённая, я вернулась в дом, и напоролась на глупое выражение лиц.
- Я думала, что ты пошутила, - сипящим голосом проговорила Люцина.
- На какую тему? – не поняла я, - кстати, кто он такой, этот Марио? Судя по тому, что вы пооткрывали рты, какой-то актёр. Да?
- Так ты не знаешь, кто он такой? – поразилась Беата, - как ты с ним познакомилась?
- Долгая история, - вздохнула я, - я заблудилась в подземелье, вышла к лестнице и поднялась на самый верх башни. Там оказался этот парень. Мы напугали друг друга, я случайно прокатилась на средневековом лифте, добавив себе седых волос, и вылетела в окно, разбив его. Марио принёс меня в замок, вызвал врача, а потом доставил домой. Так кто он?
- Принц! – хором крикнули Беата с Люциной, и теперь мне пришла пора изумляться.
- Кто? – не поняла я.
- Принц, - повторила Беата более спокойным тоном, - потомок датской королевской ветви.
- Вы это серьёзно? – обомлела я.
- Офигеть! – вскричал Макс, - мало мне твоих поклонников, теперь вот принц объявился!
- Он действительно принц? – изумлённо проговорила я.
- А какой нам резон врать? – улыбнулась Беата.
- Чего они все в тебе находят? – простонала Люцина, - что есть в тебе, чего нет в остальных? Не понимаю!
- Вот это да! – протянула я, - у меня знакомых принцев до сих пор не было! Макс, - кокетливо обратилась я к мужу, - а что, если я с принцем на свидание схожу?
- Давай, - кивнул супруг, - только он потом зубов не досчитается!
- А меня ты рогами заколешь? – ехидно осведомилась я.
- На пятнадцать суток посажу! – буркнул Макс, - с бомжами в одну камеру!
- Твоя шутка уже набила оскомину! – фыркнула я.
- А твоя не менее избита анекдотами! – прошипел Макс.
- Хватит цапаться! – буркнула Беата, встав из-за стола, - не знаю, кто и чем займётся, но я сейчас намерена заняться янтарными украшениями. Но самая главная задача на данный момент – Агнета! Она завтра приезжает, нужно накормить её вкусным ужином.
- Агнета? – удивилась я, - та самая?
- Та самая, - кивнула подруга, - она меня постоянно контролирует, и меня не покидает ощущение, что она хочет у меня сына совсем отнять. Вредная баба. Тут размороженными котлетами и кофе с крекерами не обойдёшься, нужно готовить польские блюда. Можно и не польские, но, чтобы всё на высшем уровне.
- Она и так увезла ребёнка, - протянула я, - чего ей ещё надо?
- Не любит она Беату! – рубанула с плеча Люцина, - она и Эрика в своё время пилила, что он женился не на датчанке. Свекрови у Беатки нет, зато есть сестра мужа, которая похуже свекрови оказалась. Наведывается к ней, предупреждая за день, но в этот раз мы узнали за неделю, знакомые сказали. Будут ей завтра все изыски польской кухни. У меня бигос уже неделю булькает, а муж вопит от запаха рубца.
- Рубец? – улыбнулась я, - вы флячки готовите?
- С пульпетами, - мрачно сказала Люцина, - такая возня.
- Представляю, - вздохнула я, - и вонь ужасающая. Ладно, и я вам помогу, займусь десертом.
- Я съезжу в магазин! – вызвалась Люцина, - а то чаёвничаю и полдничаю у тебя тут каждый день! Закуплю тебе продуктов.
- А я что-нибудь приготовлю особенное, - выступила я, - погуляю, схожу куда-нибудь, потом куплю всё нужное для кулинарного шедевра и сделаю вкусный ужин.
- Окей, - кивнула Беата и повернулась к мужчинам, - а как насчёт задач по мужской части?
- В смысле? – не понял Макс.
- В смысле – хватит филонить! – рявкнула я, - достали уже своей рыбой! Я её лучше куплю у какого-нибудь рыбака! Беатка, придумай им дельце. На свою дурацкую рыбалку вечером отправитесь!
- С какой стати? – возмутился Максим.
- А ты что думал? – ожил Иван Николаевич, дотоле молчавший, поедая кашу, - мы не в гостинице живём, а у знакомой. Помочь надо. Что делать-то? – повернулся он к Беате.
- Мебель двигать, - ответила та, - мешки с янтарём перетащить, он там крупный, земляной.
- Земляной!? – ахнула я, захлебнувшись кофе, - покажи!
- Пошли, - кивнула Беата, стукнув меня по спине, и я откашлялась.
Беата пошла в подвал, в свою мастерскую, а я бодрым шагом поспешила за ней. И тихо ахнула, когда увидела огромное количество янтаря красивого красного цвета.
- Красота, да? – улыбнулась подруга, - я и тебе что-нибудь изящное сооружу. Серьги-подвески в виде полусфер. Или восточного типа. Месяц на подвеске.
- Я боюсь, что в Москву меня переправят под конвоем, - усмехнулась я, - с таким-то багажом контрабанды!
Беата тоже засмеялась. Потом я накинула чёрный пуловер, красное, кожаное пальто, схватила сумку и поехала в Копенгаген.
Мне не терпелось рассказать всё Диме, и в отель «Алехандро» я влетела, как на крыльях. И оторопела, когда увидела Диму, сидящего за столиком с какой-то блондинкой.
Стройная, длинноногая, длинноволосая блондинка в коротком до неприличия платье голубого цвета. Она, изящно выгибаясь, сидела на высоком стуле, демонстрируя идеальные, стройные ножки, обутые в голубые туфли на тонких шпильках.
У меня тут же ком в горле встал. Кто это?
Что это за курица на цырлах?
С трудом подавив желание подскочить и оттаскать нахалку за волосы, я застыла на месте, наблюдая за ними.
Блондинка хихикала, наматывала вьющийся локон на палец, и меня тут же пронзила другая мысль: почему эта особа в летней одежде? Эта мысль мне совершенно не понравилась.
Судя по всему, эта девица провела тут с ним ночь, и её верхняя одежда у него в номере.
Резким шагом я подошла к парочке, швырнула сумку, и уселась на соседний рядом с Димой стул.
- Привет, - сказала я.
- Привет, - Дима заметно растерялся, а потом взял себя в руки и поцеловал меня в щёку.
Мне это не понравилось, и я поцеловала Диму взасос, с удовольствием отметив, что лицо блондинки вытянулось.
- Дима, кто это? – капризным тоном на английском спросила она.
- А что происходит? – прищурился Дима.
- Ничего особенного, - ехидно улыбнулась я, - что это за кукла?
- Понятно, - сквозь зубы процедил Дима, - вообще-то, это Трейси.
- А, та моделька, - ухмыльнулась я, разглядывая ослепительно красивое лицо девушки.
Она была настолько хороша, что ни в сказке сказать, а от этого мне ещё хуже сделалось на душе.
- Я что-то не понял, - повернулся ко мне Дима, - ты ревнуешь, что ли?
- Я вообще-то пришла поговорить, - рявкнула я, - но вот не думала, что застану тут представительницу подиума!
Не выдержав, я тенью метнулась в туалет, заперлась в кабинке, и, опустив крышку, уселась на неё.
Слёзы ручьями хлынули по лицу, размазывая косметику, и у меня поднялась истерика.
Больше всего мне хотелось этой блондинке морду расцарапать, чтобы она больше никогда на подиум не вышла. А Дима тоже хорош! Мерзавец! Сначала меня в ванной кадрит, а потом моделек водит!
С другой стороны, он свободный мужчина, а я замужняя женщина. Он мне клятв верности не давал, мы развелись давно, но теперь эта мысль меня угнетала больше всего.
Я уже поняла, что жить без него не могу.
Вдруг хлопнула входная дверь, приглушённые шаги, а потом стук ко мне.
- Открывай, - это был Дима, - я вижу твои каблуки из-под двери.
- Уходи, - потребовала я, вытирая слёзы туалетной бумагой, - не желаю с тобой разговаривать!
- Открывай, твою мать! – заорал Дима, вдарив кулаком по створке, - а то сейчас снесу эту дверь к чертям!
- Будешь за ремонт платить! – огрызнулась я, высморкавшись, - вали к своей модели!
- Или ты откроешь... – зловещим тоном сказал Дима.
- Или что? – заорала я, - интересно знать, что ты мне сделаешь?
Ударишь? Конечно, легче мне заехать, чем прояснить ситуацию.
- Открывай! – вскричал Дима уже совершенно взбешённым голосом, и с силой долбанул по двери.
Створка жалобно заскрипела, но с места не сдвинулась.
Дима ещё налёг, но в этот раз дверь едва устояла, и я поняла, что, если не открою сама, он её точно вышибет. И открыла защёлку.
- Ну, привет, - прищурился он, ухватив меня за подбородок, - и как это понимать? Ты чего тут ревёшь?
- Нервы сдали, - буркнула я, вытирая слёзы.
- Это у кого нервы? – фыркнул Дима, - у тебя не нервы, а стальные тросы! Ты самая настоящая ведьма! Какого чёрта ты делаешь? Что это за стены ревности? Я тебе муж? Отвечай!
- Не ори на меня, - прошептала я.
- Я тебе муж? – повторил Дима.
- Нет, - всхлипнула я, и слёзы с утроенной силой потекли из глаз.
- Хватит рыдать! – воскликнул Дима, а я уже задыхаться стала от слёз, уткнувшись носом в пластиковую стенку.
- Да, чёрт возьми, Ева! – Дима развернул меня лицом к себе,
стиснул в объятьях, и с силой прижал к себе, - успокойся. Извини, я вспылил. Я с тобой хочу быть, и ты это знаешь. Я ревную, и бешусь от этого, а ты ещё сцены закатываешь.
- А чего с этой сидел? – я захлюпала носом.
- А что, нельзя? Я тебе уже сказал – когда ты станешь только моей, никого из этих глупых кукол рядом со мной не будет! А пока ты не моя, я свободный мужчина, значит, имею право спать, с кем хочу. Эта глупая блондинка тебе и в подмётки не годится!
- В смысле секса? – прищурилась я.
- В смысле – по жизни! – буркнул Дима, - ты красивая, хотя она тоже, но у неё смазливо-конфетная красота, а у тебя настоящая. Ты похожа на древнегреческую богиню. Афродита пришла бы в ужас и занервничала, увидев тебя. Бросилась бы в срочном порядке на депиляцию!
Я не выдержала, хихикнула, и опять стала задыхаться, но в этот раз от смеха.
- Ей-то зачем? – с трудом вымолвила я, - она вроде идеальная.
- Волосы на ногах у всех есть, - ухмыльнулся Дима, - и у Афродиты, вероятно, тоже. Вот и побежала бы их в срочном порядке удалять.
- Труднопредставляемая картина, - протянула я.
- А у меня всё труднопредставляемое, - засмеялся Дима, - кстати, у тебя тоже волосы есть.
- Чего? – у меня разом слёзы высохли, - спятил? Откуда у меня волосы? Они у меня только на голове!
- А зачем тогда депиляцию ходишь делать? – усмехнулся он, - я слышал твой визг, пока мы женаты были, когда ты воск у себя с ног отдирала.
- Дурак! – толкнула я его, - это очень больно! Нашёл тему! Мои волосы! Что хочу, то с ними и делаю! Этой курицы там нет?
- Трейси? Нет, она уехала, - улыбнулся Дима, - бросай Макса, и слёзы лить надобность тут же отпадёт.
- Отстань! – буркнула я, немного успокоившись, - лучше угости кофе.
- Пошли уж, бестия моя, - вздохнул Дима, бросив на меня тоскливый взгляд, - будет тебе и кофе, и пирожные.
Выслушав меня, Дима задумался. Залпом выпил кофе, попросил у официанта ещё, затянулся сигаретой, хлебнул
кофе...
- А при чём тут тогда Эльжбета? – протянул он, стряхивая пепел, - выходит, убийство Зоси не связано с крадеными деньгами?
- Выходит, что так, - кивнула я, - я совсем закружилась. Кому понадобилось её убивать?
- Зигмунду, - хмыкнул Дима, - хотя ты сейчас скажешь, что у него алиби, но он мог нанять киллера. Тем более, ты сама говоришь, что у мужика нервы сдали, когда он узнал, что Зося мертва. Он рад её смерти, это однозначно.
- Погоди, - отмахнулась я, сосредоточенно размышляя, - Зося бывший патологоанатом, работала в управлении, потом вскрылись её делишки, и она вынуждена была уйти. Но у неё был парень, который её бросил, она потеряла малыша, обозлилась, и решила отомстить. Стала пугать семью бывшего парня, была вынуждена бежать из Польши, а потом даже подослала убийц. Когда её попытались схватить, уехала сюда. Она преступница, это однозначно, и сестрица её – та ещё фруктоза. Мы думали, что её убийство связано с деньгами, но теперь понимаю, что дело в другом.
- Почему же? – удивился Дима, - одно другому не мешает, это могла быть и Эльжбета.
- С чего ты взял? – растерялась я.
- Если они друг друга стоят, - хмыкнул Дима, - Эльжбета украла деньги, избавилась от мужа Беаты, а Зося как-то узнала. Стала требовать, чтобы сестра поделилась с ней деньгами, а та её убила.
- Тоже вариант, - кивнула я, - тут вариантов тучи! При этом множество несостыковок, неточностей, и всё время что-то новое всплывает. Вспомнила!
- Что?
- Беата говорила, что с Зосей стало плохо, когда она увидела Конрада с беременной Ариэнной, но, судя по тому, что рассказал Зигмунд, Конрад с итальянкой в Польшу не приезжали. И как это понимать?
- Спроси у Беаты, - пожал плечами Дима, - но, думается мне, эта звезда наврала подруге. Беата твоя очень наивная, она верит людям безоговорочно. Она, что не скажи, всё за чистую монету примет. Зося ей основательно мозг припудрила.
- Теперь вопрос – кто убил Зосю? – процедила я, - Зигмунд? Или старые знакомые в виде бандитов? У меня уже мозг плавится от этих всех событий.
- Что, чувствуешь, что не в силах? – ухмыльнулся Дима, - спотыкнулась об улики?
- Это ты вечно спотыкаешься! – процедила я, начиная медленно закипать, - травишь меня с иезуитским постоянством! Чего тебе надо от меня? Спокойно поговорить с тобой невозможно!
- Поговорим, когда ты навечно в моей постели окажешься, - буркнул Дима, - и мне нравится, когда ты злишься. Резко делаешься очень сексапильной.
- Понятно всё с тобой, - ухмыльнулась я, - извращенец! Лучше скажи, что делать!
- Не знаю, - спокойно ответил он, - мне кажется, что к этому приложила руку Эльжбета, больше просто некому. Сама посуди, с бандитскими проделками давно покончено, от полиции она сбежала. Как умудрилась выскользнуть из цепких лап Фемиды, уму непостижимо, но она это сделала. Нет, тут что-то произошло теперь, в реальном времени, и Зося за это поплатилась.
- Я сегодня же свяжусь с родителями Зоси, - сказала я, - а так же поговорю с её коллегами.
- Я с тобой, - вызвался Дима.
- Пошли, - кивнула я, - посмотрим, что из этого получится.
- У нас сегодня театр, - улыбнулся вдруг Дима, - не забыла?
- Помню, - вяло ответила я, - а послезавтра Генрих приезжает, будут с Милой меня раскручивать.
- Это, каким образом? – заинтересовался Дима.
- Книгу мою печатают, потом будет автограф-сессия, презентация, правда, в обратном порядке.
- О чём книга-то? – спросил мой любимый мачо, но я видела, что глазами он смеётся.
- Тебе в самом деле интересно? – строго спросила я, - или ты считаешь моё творчество бредятиной?
- Нет, что ты, - мягко сказал он, и я видела, что он искренен и честен, - просто это как-то дико, поневоле хочется постебаться.
- Это доставляет тебе удовольствие? – сурово спросила я, - где ты тут нашёл стёб?
- Над тобой я смеяться не буду, ты моя любимая женщина, -
улыбнулся Дима, - но, если честно, то большинство писателей в наше время не Пушкины и не Чеховы. Им до них, как до Китая пешком. Сидят в Доме Литераторов, других, более удачливых, помоями поливают.
- Я тоже так думала до некоторого времени, - кивнула я, сощурившись, - а ты что, считаешь, что я одна из них?
- Нет, просто я думаю, что такого ты могла написать, что с тобой Генрих так носится. Это нормальная литература или беллетристика?
- Нормальная, - улыбнулась я, - я скину тебе. Я понимаю, о чём ты. Знаешь, я тут себе поэтическую страничку завела в интернете, выкладываю свои стихи.
- И много народа заходит? – заинтересовался Дима.
- Порядочно, - кивнула я, - но дело в другом. Тут ко мне зашёл один человек и стал говорить, что стихотворение без души, что я увлеклась самолюбованием.
- Может, в самом деле? – засмеялся Дима.
- Ты так не сказал про мою осень, - стрельнула я в него глазами.
- А, так ты про то, с изумительными образами? – его брови поползли вверх, - так оно удивительно красивое. Какое тут самолюбование? Оно очень красивое, талантливое.
- Тот тип явно позавидовал, - улыбнулась я, - хотел гадость сказать, а, когда я ему положительную рецензию написала, извинился. Сказал, девушка, вы вне критики. Словно люди странички заводят для грызни на просторах интернета! Лично я завела, чтобы обо мне узнали, заявить о себе. А критика должна быть объективной, с желанием помочь, а не просто так, чтобы плюнуть в человека.
- В большинстве случаев так и бывает, - Дима открыл входную дверь, пропуская меня вперёд, - большинство поэтов и писателей просто тупо завидуют друг другу, а помогать никому не хочется. Каждый на вершину забраться желает, а коллегу, соратника, единомышленника спихнуть норовит. На скользкую ты дорогу встала, любовь моя. Рисовала бы картины свои, и не лезла бы в литературу.
- Ну, уж нет! – возмутилась я, - почему я должна отказываться от того, что полюбила? И вообще, сначала книгу прочитай, а потом критикуй.
- Да я пока и не критиковал, - Дима обвил мне талию рукой, а я прижалась к нему, - для того, чтобы критиковать, надо сначала почитать.
- Тебе первому дам книгу, - пообещала я.
- У меня большие сомнения на этот счёт, - ухмыльнулся он, - думаю, ты уже доброй сотне народа пообещала эту книгу дать первому.
- Что есть, то есть, - я вынуждена была признаться, - сотне, не сотне, но, да, наобещала. Ладно, тебе, честно, первому вручу.
- Отлично, буду твоим первым читателем, - Дима посильнее прижал меня к себе.
- Вот это вряд ли, - вздохнула я, - рукопись уже читал Генрих, потом редактор. Но саму книгу первым получишь ты!
- Хоть на этом спасибо, - усмехнулся Дима, целуя меня в шею.
- Перестань, - я попыталась уклониться от поцелуя, - люди смотрят.
- Ты боишься, что Макс увидит? Здесь не Москва! Там знакомых, как собак нерезаных, а тут никто ничего не скажет. Твой муженёк сидит на рыбалке, а это значит, что у меня руки развязаны, - и Дима стиснул меня в объятьях, а меня дрожь била от его прикосновений.
Ни один мужчина не вызывает у меня такой реакции, как Димка. Дрожь, бросает то в жар, то в холод.
- У меня от тебя отупение начинается, - прошептала я, закрывая глаза, - мне с тобой хорошо. Как на качелях.
- Мы снова в Копенгагене, снова целуемся под дождём, - прошептал Дима.
- Сумасшествие какое-то, - ответила я, - у меня от тебя крыша едет.
- Так зачем дело стало? Нам просто нужно быть вместе, если мы так любим друг друга.
И я совершенно забыла, куда мы шли, Дима купила рожки мороженого, стал забавляться, намазав мне нос мороженым, а потом слизывая его с меня.
Я смеялась, прижимаясь к нему, а потом Дима вдруг стал оглядываться.
- Что случилось? – не поняла я.
- За нами кто-то следит, - сказал Дима, - на «Лимузине»!
- На «Лимузине»? – не поверила я, - а у тебя не глюк?
- Нет никаких глюков, - покачал головой Дима, увлекая меня в узкий проход, куда не могла проехать машина, - посмотрим теперь, что он сделает.
К моему удивлению, длинный автомобиль действительно остановился, оттуда вышел шофёр, огляделся по сторонам, а потом сел обратно и двинулся вперёд по шоссе.
- Точно, белочку словил! – захохотала я, глядя на растерявшегося Диму, - какой идиот на «Лимузине» следить будет? Скорее всего, свадьба.
- А где шарики? – задал вполне резонный вопрос Дима, но меня трудно сбить с толку.
- Откуда ты знаешь, какие у датчан традиции! – сказала я, - может, у них не принято? Например, венграм нельзя заниматься сексом при дневном освещении даже в собственной квартире!
- Это что за чушь? – ошалел Дима, а я стала давиться смехом.
- Это правда, - ответила я, - только ночью при плотно зашторенных окнах.
- Издевательство какое-то, - пробормотал Дима, - хорошо, что мы в Париж ездили на медовый месяц, а не в Будапешт! А то засудили бы!
Мне в рот попала смешинка, и, смеясь, я подбежала к перилам моста, а Дима, прижав меня к перилам, стал целовать.
- Ты лучшая, - прошептал он мне на ухо.
- И ты, - ответила я, прижимаясь к нему, - ой, смотри. Лебеди!
- Красивые птицы, - сказал Дима, поглядев на благородных птиц.
- Купи хлеба, покормим их, - попросила я, - а нам мороженого, - и он ушёл, а я облокотилась о перила, любуясь птицами.
- Что это за тип? – услышала я сзади, и, обернувшись, увидела Марио с красной розой в руках.
- Ты откуда свалился? – удивилась я, принимая цветок.
- Проходил мимо, - улыбнулся Марио, - так как насчёт театра?
- Никак, - дёрнула я плечом, - отстань от меня, меня принцы не прельщают.
- Уже знаешь? – засмеялся он, - наверное, те две девушки сказали?
Я фыркнула и отвернулась, обращая взор на птиц, с величественным видом плывущих по воде.
- Шёл бы ты, - вздохнула я, - а то сейчас вернётся мой поклонник и заедет тебе.
- Ну, насчёт – заедет – я бы поспорил, - возразил Марио, - я тоже заехать могу.
- Я тебя предупредила, - хмыкнула я.
- Это кто? – материализовался рядом Дима, в руках он держал большую коробку с мороженым, какой-то пакет, булку для птиц и синюю розу.
- Мне с таким набором только на кладбище! – не сдержалась я, взяв из рук Димы розу.
- Ева, у тебя проблемы? – и шрам у него на лице дёрнулся, а это плохой признак.
- Нет, всё отлично, - ответила я, - а Марио уже уходит. Чеши отсюда, - кивнула я нахалу, - а то зубов недосчитаешься. Не комильфо потомку королевской ветви ходить без зубов!
- С места не сдвинусь, пока не сходишь со мной в театр, - не сдался датчанин, - и мне всякие мафиози не указ, - покосился он на Диму.
- Держи, - сунул Дима мне в руки пакет и хлеб, а сам надвинулся на Марио, - слушай и запоминай, ты, недоветвь, не подходи к моей женщине ближе, чем на километр. В противном случае, горько пожалеешь! Я знаю, о чём говорю. В бетон закатаю!
- Сядешь! – фыркнул Марио, который, кажется, ещё не понял, с кем связался.
- Ой, блин, напугал! – скривился Дима, - если бы я за всех, кого в цемент закатал, садился, давно бы уже куковал за решёткой! Вали отсюда, пока цел.
- Сейчас договоришься, сдам тебя в два счёта, - прошипел Марио.
- За метлой следи! – толкнул его Дима, - а то фанеру поломаю, ты и так фаршманулся, - и добавил ещё несколько выражений, смысл которых я не очень поняла, но Марио отшатнулся.
- Думаешь, я тебя боюсь? – прошипел Марио, - если ты мне что-нибудь сделаешь, тебя, как государственного преступника, посадят.
- Не посадят, - и Дима двинул ему кулаком под дых, - у меня такие связи и возможности, что тебя самого, как особо опасного, загребут.
- Ну, я с тобой ещё разделаюсь, - с трудом разогнулся Марио, а потом перевёл взгляд на меня, - а твоему мужу я расскажу, как ты тут развлекаешься. Представляю, как он обрадуется!
- Что!? – дико вскричала.
- А я предупреждал, - вздохнул Дима.
Он схватил Марио за лацканы пальто, встряхнул, а потом за шкирку перекувырнул через мост в ледяную воду.
- Он же воспаление лёгких получит! – испугалась я, и, перегнувшись через перила, посмотрела вниз.
Марио, маячивший белым пятном в воде стального цвета, бултыхался, отчаянно ругаясь на датском языке.
- Я вас засужу! – закричал он на русском, - тебя, бандит, за нанесение тяжких телесных, а тебя за порчу исторического имущества! Века этот лифт исправно работал, пока сумасшедшая русская на нём не прокатилась!
- Психиатр, мать твою! – не сдержала я рвущихся ругательств, - себе мозг вправь! Тебя ещё надо проверить на вменяемость! Какой идиот станет книжку читать в башне!
- Вообще-то, насколько ты знаешь, я принц, - крикнул он, - а по замку ходят туристы, не дают мне коллоквиуму готовиться. Где мне ещё было читать? Туристки на шею вешаются!
- И ты нашёл оригинальное место для подготовки – башню! Вот и чеши обратно в свой замок, принц зачарованный! Я тебе встречный иск подам! За плохо организованную безопасность в замке! Ваш экскурсовод не проверила, сколько народу с ней идёт, а я могла в этом подземелье копыта откинуть! Мало того, принц датский, ты там ещё и привидение изображал, напугал меня до обморока. У меня чуть сердце не остановилось, когда я летела на этом средневековом лифте, а то, что я в окно вылетела, вообще отдельный эпизод. Как рёбра не сломала, не знаю. Давай, подавай в суд, у меня два адвоката имеются.
- Три, - крикнул Дима, - я тоже юрист, и с удовольствием тебя засажу.
- Это я вас засужу! – злился Марио, - Йенс! Йенс!
- Кажется, наш психиатр перезанимался, - ухмыльнулась я, - безумие заразно, ваше высочество. Или вы решили на коллоквиуме аспекты человеческой психики показывать на собственной скромной персоне? Похвально, ничего не скажешь.
- Йенс! – заорал во весь голос Марио.
К мосту в этот момент подбежал худощавый мужчина, лопоча на датском и размахивая руками.
- Кажется, ты был прав, - покосилась я на Диму, - у тебя был не глюк, этот хмырь действительно следил за нами на «Лимузине»! Это его шофёр! – и я покатилась со смеху, - пошли отсюда.
- Точнее, побежали, - вздохнул Дима, беря меня за руку, - пресловутый Йенс успел полицию известить, что мы тут хулиганим. Представляешь, как твой Макс обрадуется, когда узнает, что ты со мной целый день гуляла?
- Бежим! – взвизгнула я, и мы бросились со спринтерской скоростью.
Полиция, естественно, за нами, свистя, крича что-то на датском. Мы юркнули в арку, попав на узкую улочку, и Дима буквально силой вытащил меня из этого средневекового колорита. Я люблю узкие улочки, но в связи со своей клаустрофобией стараюсь по ним не ходить. А тут только один человек протиснется, да ещё и бежать надо вверх.
Мы забежали в ближайший супермаркет, юркнув от полицейских за стеллаж.
- Они всё равно пластиковые, отделаются лёгким испугом, - сказал вдруг Дима, взял, да и толкнул пластиковый стеллаж на стражей порядка.
Пока те пытались выбраться из-под коробок с быстрыми продуктами, мы убежали через чёрный ход, который был открыт, потому что шёл приём нового товара.
- Ну, мы и устроили! – захохотала я, забравшись в такси, а Дима замахал руками, давая знать водителю, чтобы он скорей ехал.
Всю дорогу мы с Димой целовались в машине, доехали до парка, и Дима отвёл меня на скамейку под развесистой ивой.
Шёл проливной дождь. Дима прикрепил зонт к спинке скамейки, достал из пакета коробку дорогих конфет, виноград, сыр, две коробки мороженого, шоколадного и плодово-ягодного, и вино.
Он ловко вскрыл бутылку, достал из коробки бокалы, разлил вино, включил Шопена в своём мобильном, прикрепив к нему гарнитуру.
- Вдруг кому помешает, - улыбнулся он, вставляя мне в ухо наушник, а второй себе.
- Что я в тебе ценю, так это твою деликатность, - вздохнула я, принимая из его рук бокал, - при общей картине это смотрится очень мило.
- А что у нас с общей картиной? – усмехнулся Дима, легонько чокнувшись бокалом со мной.
- Бандитизм у нас на общей картине, - хмыкнула я, - но то, что ты умеешь понимать других людей, не прячась за местный закон, повышает тебя в моральном аспекте. И вот такие мелочи сводят меня с ума. Твой романтизм, сюрпризы в виде таких вот пикников на природе. Не понимаю я тебя.
- Что ж во мне непонятного? – засмеялся Дима.
- Всё! Как можно быть наглым дерзким, мафиозным, с замашками девяностых, и одновременно нежным и чутким, романтичным, ласковым, тактичным, деликатным и благородным? Это несовместимые качества.
- Я знаю, - кивнул Дима, - на это и делается главный акцент, это сводит с ума противоположный пол. Пей вино.
- Случайно, не чилийское? – спросила я, поболтав розовое вино на свет.
- Случайно, да, - и он вынул ещё упаковку фигурных марципанов.
- Ты душка, - вздохнула я, съев одну фигурку, кажется, какого-то сказочного героя, - вкусные они.
Слопав всё это, мы допили вино, потом Дима всё сложил в запасной пакет, и выкинул в ближайшую урну, а бокалы убрал в коробку.
- Пошли, я вижу лебедей, скормим им хлеб, - сказал он, увлекая меня к озеру.
- Я бы хотел повенчаться с тобой, - сказал вдруг Дима, отломив кусок от булки, разломил его и кинул лебедям.
Птицы с величественным видом подплыли к угощению, и стали осторожно брать клювами еду.
- Дим, не надо, - тоскливо вздохнула я, тоже кинув птицам хлеб, - ни к чему этот разговор.
- Чтобы ты была в алом, пышном платье, - продолжал он, не обратив внимания на мои слова, - с оголёнными плечами, на которых лежала бы алая мантилья. Алая фата, тиара,
усыпанная рубинами.
- С оголёнными плечами меня никто в церковь не пустит, - усмехнулась я, - да и я постыжусь.
- В наше время пустят, а, насчёт личных ощущений, так ты мантилью накинешь. Тебе бы пошло красное платье.
- Это модно, - согласилась я, - возвращение к истокам, так сказать. Раньше только в красном и венчались, только потом мода пошла на белое. И почему так?
- Трудно сказать, - пожал плечами Дима, кидая последний хлеб птицам, - время идёт, всё меняется, традиции в том числе. Красивые птицы. Я бы их есть не стал. Жалко.
- Есть? – поразилась я, кинув им остаток хлеба, - разве их едят?
- Деликатес, блин, - усмехнулся Дима, - в Англии на Рождество гусей ели все, а аристократам отличиться хотелось от простонародья, вот они и запекали лебедя в яблоках.
- Ужасно, - выдохнула я, - эти птицы благородные и верные. Это эталон, а не еда.
- Ты мой лебедь, - прошептал Дима, коснувшись губами моего уха, - такая же грациозная, изящная, и красивая.
- Главное, такая же находка для каннибалов, - усмехнулась я, уткнувшись ему в плечо.
Внезапный телефонный звонок заставил меня подскочить.
Я отпрянула от Димы, и, вынув телефон, увидела, что это Беата, и ответила на звонок.
- И где ты шляешься? – сурово спросила подруга, - между прочим, завтра приедет моя тётка, а у нас ещё конь не валялся. Ты моей смерти хочешь? Она против меня сына настроит! Давай, ноги в руки, и домой.
- Успокойся, - вздохнула я, - сейчас приеду, вернее, ещё в магазин заскочу, и приеду.
- Ждём, - и Беата отключилась.
- Что-то случилось? – посмотрел на меня Дима.
- У Беаты проблемы с родственницей, нужно обязательно приготовить роскошный ужин на завтра, а то у неё будут проблемы с младшим сыном. Там такая фурия. Мозг Беате высасывает хлеще всякого зомби.
- Мы не успели с нашими криминальными проблемами, - напомнил Дима.
- Потом, - отмахнулась я, - нужно подругу спасать. Сейчас я
составлю список, что мне нужно, и поеду в магазин.
Дима вызвался мне помочь, потом отвёз меня до соседней улицы, и с беспокойством спросил, глядя на меня, обвешанную пакетами:
- Ты как это дотащишь?
- Как-нибудь, - отмахнулась я, - тут недалеко, пока, - и юркнула за угол.
Но, пока я дошла до дома, чуть руки себе не оборвала.
Толкнув дверь ногой, я оторопела, в нос сразу же ударил убойный запах. Определить этот «аромат» я не могла, и, захлопнув дверь ногой, я направилась на кухню, откуда шёл запах.
- Что вы тут варите? – ужаснулась я, глядя на огромную кастрюлю, в которой булькало нечто странное, да и на вид весьма непривлекательное.
- Бигос, - пояснила Люцина, глядя в кастрюлю.
- Я боюсь, от таких запахов воображение вашей Агнеты улетит в нокаут, - пробормотала я, - Беата, вроде, у тебя была вторая плита.
- Была, - согласилась подруга, - только я её давно не зажигала.
- Переместитесь туда со своим бигосом, - сказала я, - а я тут буду печь.
- Пошли, - кивнула она, и, подхватив вдвоём казан, они ушли вглубь дома, а я выложила на стол продукты.
Готовить несколько блюд сразу – дело трудоёмкое, но я очень люблю это дело, готовить, поэтому, разложив продукты на столе, сначала взялась заготавливать несколько вариаций теста.
Подруги остались со своим бигосом, мне никто не мешал, поэтому, когда они вернулись, взмыленные и злые, у меня красовались четыре коржа под торт, а пятый стоял в духовке.
Беата с Люциной бросились мне помогать, и в процессе готовки я стала расспрашивать их про Зосю.
- Да фиг его знает, - пробормотала Люцина, - я вот её толком не знаю, а Беатка, похоже, с килограммом лапши на ушах ходит, - покосилась она на подругу, - эта проныра развела её, как фермер кроликов.
- У нас версия появилась, - сказала я, - точнее, у Димки. Что Зося как-то узнала о том, что Эльжбета тоже на кривую дорожку встала, и стала её шантажировать. А та её убрала с
пути.
- Круто, - хихикнула Люцина, - хорошо вам рассуждать, когда вы их не знаете.
- Беспристрастие в данном случае важно, - вздохнула я, энергично замешивая очередное тесто, - ты слышала о том, что патологоанатомы никогда не вскрывают своих родных?
- Очень удачное заявление, - ухмыльнулась Люцина, - учитывая некоторые нюансы.
- Главное, сам факт, - отмахнулась я, - я это к тому, что беспристрастному человеку легче рассуждать.
- Может, ты и права, - вздохнула Люцина, - но знаешь, меня бесит, что за тобой мужики толпами носятся.
- Это всех женщин напрягает, - кивнула я.
- Мало того, что за тобой потрясающий мужик ухлёстывает, так ещё и принца закадрила.
- Насчёт принца я уже не так уверена, - засмеялась я, - Дима его выкинул в море, а потом мы от полицейских сбежали.
- Боюсь, Марио это ему припомнит, - хихикнула Беата.
- Обещал в суд подать, - хмыкнула я, - да только Димка слишком крут, чтобы его под суд подвести.
- Твой Димка – психопат, - буркнула Беата, - такой же, как и ты! Вы друг друга стоите!
- Да, он немного эксцентричен, - кивнула я.
- Почему – психопат? – не поняла Люцина, - красивый, эффектный мужчина, богатый. У него такой взгляд, что ноги подкашиваются.
- Ты его просто не знаешь, - буркнула Беата, - форменный упырь. Всегда в чёрном, ужасоман, Вику на страшилки подсадил. Квартира у него, чистый склеп. Вика так и называет его жилище. Две площадки, верхняя и нижняя, выкуплены, и превращены в одну громадную квартиру. Но это ерунда. Главное другое. У него вся квартира заставлена мрачными предметами искусства. Арбалеты, мушкеты, кинжалы, мрачный интерьер. Если человек способен жить в таком, значит, с головой у него точно нелады.
- Да, - протянула я, энергично замешивая тесто, - меня это дико бесило в бытность нашего замужества, а теперь с ума сводит.
- Больная! – припечатала подруга, - я же говорю, вы друг друга стоите. Лучше женитесь второй раз, а то человечество от ваших выходок кони кинет. Хотя, если вы будете в тандеме, будет ещё хуже.
- Это почему же? – возмутилась я.
- Потому! – буркнула Беата, - от вас одни разрушения будут.
- Я, кстати, тот лифт в замке сломала, - хихикнула я.
- Как!? – ахнула Беата, - как ты умудрилась?
- Фиг его знает, - улыбнулась я, - я просто на него ступила и он поехал. Нечего было меня пугать! Я себе седых волос добавила, пока катилась. Я тоже могу на него в суд подать! Их экскурсовод бросила меня там одну, не проверила состав группы. Он не дурак, понимает, что я встречный иск могу подать, побоится что-либо предпринимать. Он зол. Я ему отказала, а наш принц, вероятно, не привык к отказам.
- Что да, то да, - ожила Люцина, - о нём пишут, что он женские сердца разбивает, как нечего делать. У него даже клуб фанаток есть.
- Очень мило, - скривилась я, - мне только проблем с его фанатками не хватает для полного счастья. Отстаньте от меня с ним. Мне он нужен, как прошлогодний снег, у меня Макс и Димка есть.
- Зато один взаимоисключает другого, - хмыкнула Беата, - ты же говорила, что они постоянно дерутся. Зачем сталкиваешь их лбами?
- С чего ты взяла? – я округлила глаза, - это не я сталкиваю их лбами, они сами сталкиваются. У меня дочь, между прочим, от Димы. Что ж ему, с ребёнком не видеться?
- Да, это так, - кивнула Беата, - кстати, что с моим ноутбуком? Куда ты нажала, что я его включить теперь не могу?
- Не знаю, - честно ответила я, - а что с твоим компом?
- Я бы тоже хотела знать – что! – сердито воскликнула подруга, - как он в твоих лапках побывал, сразу заглючил. Злой гений! Ты и дома так технику ломаешь?
- Конечно, - кивнула я, ухмыльнувшись, - в компьютере я, учитывая тот факт, что работаю я на нём редко, поскольку имею ещё ноутбук и компьютер на работе, программу ломаю каждые три месяца. Димка уже устал мне обваленную программу переустанавливать. Недавно пришлось новый системник покупать, а на работе наш админ от меня в шоке. На джипе я езжу, как обезьяна с гранатой. Водить научили, и
ладно. Ну, и ещё бытовые приборы ломаю.
- Я посмотрю, ты большая умница, - фыркнула Беата.
- Минуточку, - осенило вдруг меня, - он же у тебя упал!
- Он противоударный! – рявкнула подруга, - я его постоянно роняю, поэтому попросила нашего админа помочь. Он так подрабатывает. Это ты мне на что-то нажала, и я теперь не могу переводами заняться!
- Тогда не знаю, - ответила я, сдув со лба выбившийся локон, - я не припомню, чтобы что-то нажимала. Хотя, вроде что-то такое было.
- Умница, - прошипела подруга, - что мне теперь делать, не подскажешь?
- Что-нибудь, - смущённо улыбнулась я, - у меня всегда так.
- Я заметила, - буркнула Беата, - придётся опять к тому админу обращаться.
Она была раздражена, и я решила не задевать её.
Мы закончили с приготовлениями, окончательно умаявшись, и я, отказавшись от ужина, ушла спать.
Потом пришёл Макс, разбудив меня, когда плюхнулся на кровать. Я опять стала засыпать, и сквозь сон услышала некий грохот. Я даже не поняла, что это такое. Вскочила, пихнув воняющего рыбой мужа, тот свалился с кровати и сел, очумело мотая головой.
- Вик, ты чего толкаешься? – удивлённо спросил он.
- Что это за грохот был? - зевнула я.
- Понятия не имею? – муж помотал головой, сидя на полу.
- Опять какая-то хрень, - пробормотала я, спрыгивая с кровати.
На ходу запахнув халат, я выскочила из комнаты, и моему взору предстала картина, поражающая воображение.
Потолок был проломлен, сверху торчали какие-то ветки, и гостиную заливал проливной дождь.
- Матерь Божья! – вскричала Беата, выбежав из комнаты.
- Убойно! – высказалась я.
- Что это? – не успокаивалась подруга, - что это такое?
- Твой дивный каштан, - язвительно буркнула я, - или бамбук! Не знаю, что у тебя там вымахало перед домом.
- Каштан, - обморочным голосом ответила подруга.
- Н-да, - пробормотал Иван Николаевич, появляясь из своей комнаты, - это как это оно?
- Ветром, наверное, - вздохнула я, - дует уже неделю шквальным, вот и обломало. Тут другая проблема. Тётка Агнета.
- Кто? – не понял Макс.
- Что я ей скажу!? – взвыла Беата, - что делать?
- Убрать эту холеру отсюда! – рявкнула я, - и натянуть плёнку по потолку, чтобы не лило. А то намочит твою Агнету, и она к сыну тебя до его совершеннолетия не подпустит.
- А я о чём! – заломила руки подруга, - надо что-то придумать!
- Я же сказала: убрать дерево и натянуть плёнку! Тут есть какие-нибудь службы, которые бы убрали это дерево?
- Есть, - кивнула Беата, бросилась к себе в комнату, и вернулась с потрёпанной книжкой.
- Русские или поляки? – спросила я, набирая номер.
- Русские, - ответила подруга.
- Алло, - ответили сонным голосом, - кто это? Что случилось?
- Доброй ночи, - вежливо сказала я, - нас затапливает!
- Спятила! – ахнула Беата, - ночь на дворе!
- Если они приедут утром, тут у тебя бассейн будет! – заявила я, прикрыв ладонью трубку, - мальчики, - промурлыкала я, - у нас колоссальная проблема, до утра никак не терпит. Крышу проломило, от ветра обломилась здоровенная ветка каштана.
- Сейчас приедем, - сонно ответили мне и отсоединились.
Пока помощь ехала, мы пытались как-то ликвидировать катастрофу, точнее, хоть что-то предпринять...
Макс и Иван Николаевич стояли, с меланхоличным видом разглядывая дыру в потолке, что меня изрядно нервировало.
Сама я безуспешно пыталась найти в бардаке подруги плёнку, а Беата просто заламывала руки, глядя на всё это безобразие. Раздался звонок в дверь. Приехали два парня лет двадцати пяти, я их быстро впустила, и проводила в гостиную.
- Фью! – присвистнул один.
- Это как это оно так? – пробормотал второй, - вроде не было шквальных ветров...
- Не знаю, как оно так, - пробубнела я, - но катастрофа налицо, и надо её в срочном порядке устранить, а то в гостиной к утру можно будет фрегаты вплавь пускать! Скорее, сделайте что-нибудь!
И парни рьяно взялись за дело. Притащили стремянку, вынули
бензопилу, и стали опиливать ветки, потом подумали, и отправились на улицу, отпиливать её снаружи.
Тем, кто хоть раз присутствовал при пилении бензопилой, знает, какая это вонища. Теперь весь ковёр в гостиной оказался засыпан опилками, запах пережженного бензина стоял в носу, а злополучная ветка рухнула в гостиную, пропоров диван.
Парни благополучно распили ветку и вынесли на улицу, взяли деньги и уехали, оставив нас в руинах гостиной.
- Это трендец, - пролепетала Беата.
- Молчать! – рявкнула я, - за дело!
Мы раскрыли окна, скатали ковёр, тщательно вымели гостиную, затянули плёнкой потолок, и я, умаявшись, отправилась на кухню. Выпить сока, кофе, или что-нибудь ещё.
Тёмная фигура у щитка заставила меня вскрикнуть, что-то со звоном грохнулось, я схватила со стола кувшин и стукнула им незнакомца.
- Вика, что опять? – раздался звонкий голос Беаты, кухню озарил свет, и я увидела Збигнева, стонущего на полу.
- Н-да, - скрестила я руки на груди, - третий раз тебе, милый, обеспечен.
- За что мне это? – со стоном спросил он, поднимаясь и отряхиваясь, - Вика, что у тебя за манера – всё время по голове бить? – сердито спросил он.
- А у тебя что за манера – вечно изображать грабителя! – рявкнула я, - что ты тут делаешь среди ночи?
- Телефон ищу, - буркнул Збигнев, поднимая с пола серебристый мобильник, - а вот и он. Я звонка жду важного.
- Посреди ночи? – прищурилась я.
- В Америке сейчас день, - бросил он на меня неприязненный взгляд.
- Я бы ответила, - вздохнула Беата, - что ты переживаешь?
- Конечно, переживаю! Вдруг не выгорит! И вообще, я пошёл. Что не приду, так твоя подружанка обязательно чем-нибудь меня стукнет. То навозом, то кувшином!
- А нечего подкрадываться, как грабитель! – рявкнула я, - всё время мне под горячую руку лезешь!
- Всё, я пошёл! – буркнул Збигнев.
- Что у тебя с ногой? – спросила Беата, увидев, что друг сердца хромает.
- У нас уборщица плохо пол протёрла, - пояснил он, и выскочил из кухни.
- Вечно с тобой что-то происходит, - бросила Беата в пространство и тоже ретировалась.
- Я каштаны около дома не сажаю! – крикнула я ей вслед, - и потолок они мне не проламывают!
- Я это слышала! – крикнула в ответ Беата.
- Молодец! – ответила я, - слух в норме, значит, всё отлично!
Я налила себе в стакан сока, послышался топот, и Беата вбежала обратно, как огнедышащий дракон.
- Слушай, чего ты хочешь добиться? – рявкнула она, - поссориться хочешь?
- Это ты поссориться хочешь! – прошипела я, - по-моему, я тебе надоела. У тебя тут тарарам твориться, и, чуть что, ты меня обвиняешь! Из-за своего любовника злишься?
- Да! – вдруг с вызовом заявила подруга, - мне не нравится, что он всё время замечает твою неординарность!
И я выплюнула сок на пол.
- Приплыли! – я щёлкнула пальцами перед лицом Беаты, - очнись! Ни фига он не замечает! Он злится, что я его всё время по голове чем-нибудь бью. Ты совсем спятила? Мы ей тут помогаем, а она идиотские претензии выставляет!
Глаза Беаты налились слезами.
- Прости, - прошептала она, - просто нервы сдают.
- Да я поняла, - вздохнула я, - жила себе спокойно, копила обиду на весь белый свет, а тут я, осиные гнёзда ворошу.
- Да я вообще не понимаю, как ты так живёшь, - жалобно протянула подруга, сев около стола, - у меня от такого напряга мозг скоро лопнет. Постоянно что-то происходит, бандиты осаждают...
- Я адреналинщица, - улыбнулась я, - а тебе спокойной жизни хочется, уюта и тепла.
- И как быть? – вскинула на меня глаза Беата, - когда это кончится?
- Надеюсь, скоро кончится, - я облокотилась о спинку стула, - не злись.
- Не могу, - нахохлилась Беата, - не получается. Вечно всё не
так и не эдак. Слушай, в морозилке мороженого не осталось?
- Вроде было, - кивнула я, заглянув в холодильник, - целое ведёрко кофейного.
- Давай сюда, - с алчным блеском в глазах воскликнула подруга, - будем стресс заедать. Ты ведь будешь?
- Буду, - вздохнула я, вынимая из ящика чайные ложки, - только стресс надо не заедать. У меня на этот случай муж имеется.
- Я по этой части не слишком активная, - улыбнулась подруга, - лучше сладенького слопаю.
- И годам к пятидесяти в корову превратишься, - засмеялась я, сев рядом, - тебе оно надо? Отдышка, давление, и прочие радости.
- В пятьдесят лет и буду думать, - отмахнулась подруга, энергично уплетая мороженое, и мне ничего не оставалось, кроме как, последовать её примеру.
Мы слопали на двоих целое ведёрко, и я искренне за нас обоих порадовалась, что мы не певицы. Обладательницам роскошного меццо-сопрано мороженое противопоказано категорически.
Моя обожаемая Василинка, дочка от Димы, любит мороженое сверх всякой меры, поэтому я прячу его рифрежераторе, который стоит в подвале. Ей, в силу четырёхлетнего возраста, даже на табуретке не долезть до верхней полки холодильника.
Мы бережём её голосовые связки. Василиночка унаследовала оба таланта своей матери, то бишь, меня, а именно – потрясающее умение рисовать и абсолютный слух.
Рисую я исключительно. Создаётся ощущение, словно герои готовы ожить в любую минуту, насколько воздушно, легко, и изящно я вырисовываю детали. И плюс ко всему могу расписать шкатулку, лаковую миниатюру, я даже могла бы быть богомазом. Так называют людей, которые пишут иконы, а это уже само собой подразумевает особую тщательность.
Никто и никогда меня этому не учил. Маменька не хотела, чтобы я становилась художником, не водила меня в художественную школу, она делала упор на филологию и философию, обучая меня гуманитарным наукам.
Дедушка – оперный певец – всё-таки свою лепту внёс, когда понял, что внучка владеет исключительным слухом.
На его дочери, моей матери, свет клином не сошёлся, точнее,
ей медведь сел на оба уха, основательно придавив органы слуха, а про голос лучше вообще умолчать.
Его у неё нет совершенно. В смысле, певческого голоса нет, но, учитывая то, что она дочь певца, она переняла манеру говорить очень громко. Но это полбеды.
Хуже то, что он у неё резкий, даже немного визгливый, оглушающий, впивающийся в уши, а из-за курения приобрёл хрипотцу, и теперь это нечто неудобоваримое.
В детстве я, естественно, благодаря дедушке, много сидела за роялем, но не суждено мне было стать музыкантом.
Маменька выдала меня замуж в раннем возрасте, когда я только школу заканчивала, а дедушка разругался с матерью.
Конечно, из-за моего замужества. Он только недавно вернулся из Литвы, я всё-таки уломала их помириться, хотя там много чего было. Маменька злилась на него, что он не повёл в своё время её мать в ЗАГС, женившись на другой женщине.
В бешенстве она взяла себе фамилию и отчество отчима, и даже переняла его династию юристов.
Моя мать частенько повторяет, что она эгоистка и стерва, и ей плевать на чувства других людей. Даже, кода родилась Ася, моя старшая сестра, она не обращала на дочь внимания.
Потом на неё нахлынуло, ей захотелось на кого-нибудь вылить потом нерастраченной материнской любви, родила меня, и тогда началось. Я злилась за сестру, стала типичным трудным ребёнком. Смотрели фильм «Трудный ребёнок»?
Тот сорванец из кино просто ангел во плоти по сравнению со мной в детстве. Я изгалялась, как могла, а маман слезами обливалась. Ася злилась на мать, но меня по-своему любила, мы с ней были «не разлей вода». Вообщем, получался замкнутый круг.
Ни филологом, ни музыкантом я не стала, выбрала карьеру актрисы, а потом, бросив театр, ушла в журналистику.
А вот Василинка помимо таланта к рисованию и слуха, владеет роскошным колоратурным сопрано, а мой дедушка счастлив. У него льются слёзы, когда её «серебряный» голос звучит в гостиной. Он трепетно относится к правнучке, заботится о ней с такой же нежностью, как когда-то обо мне.
- Ты чего улыбаешься? – вернул меня к действительности голос Беаты.
- О дочке думаю, - вздохнула я.
- О старшей? – уточнила Беата.
- Да, - кивнула я.
- Да, ты её обожаешь, - хмыкнула подруга, понизив голос, - частичка Димы.
- С чего ты взяла? – дёрнулась я.
- Ты мне всего две Лизины фотографии прислала, три Лёнины, а фоток Василисы за тысячу зашкаливает. Делаю выводы, - развела руками подруга.
- Н-да, - вздохнула я, - я всё больше делаюсь похожей на свою мать, и это меня пугает. Получается как-то неосознанно, спонтанно, а потом думаешь, это неправильно. Я всё время вспоминаю своё детство, пытаюсь что-то сделать, но выходит через пень колоду.
- Бросай Макса, - прошептала Беата, оглянувшись на всякий случай, чтобы мой муж этого не услышал, - тогда ты не будешь чувствовать такого раздражения. Ты страдаешь, тоскуешь по Диме. Над своими младшими ты так не трясёшься, как над старшей.
- Это, да, - согласилась я, вертя ложку между пальцев, - ладно, хватит болтать. Уже раннее утро, и я хочу хоть немного поспать.
- А я займусь лепкой, - встала подруга, - с этой нервотрёпкой с меня весь сон слетел.
Я кивнула и отправилась спать, отчаянно зевая. Макс устроился около меня, и мы заснули.
Беата меня растолкала около двенадцати часов дня, свежая, словно майская роза, чем меня удивила, после бессонной ночи.
- Ты что, робот? – хмыкнула я, потягиваясь, - глядя на тебя, создаётся впечатление, что ты не гостиную отчищала всю ночь, а спала на пуховых перинах.
- Всего лишь приняла душ и припудрилась, - улыбнулась подруга, - вставай. Пожуём и будем гостиную в порядок приводить. Там вообщем-то чисто, но надо что-то сделать с диваном.
- А что с ним сделаешь? – зевнула я, - его веткой пропороло. Если только каких синтепоновых пластов положить, а сверху плед кинуть.
- Блин, я идиотка! – закатила глаза Беата.
- Что за самокритика? – удивилась я.
- Твои мужики меня пошлют далеко и метко, если я их опять припашу, - вздохнула она, - они мне диван заменили на старый, из подвала, а тот вниз стащили. Только старый воняет клопами и кошками, и я всю голову сломала, как его проветрить.
- За несколько часов его не проветришь, - протянула я, задумавшись, - а знаешь, есть одна идея.
- Какая? – загорелись глаза у Беаты.
- Ароматические палочки! Свечи и тому прочая лабудень. Назажигаем тут этого всего, благовоний, ароматических масел, и не будет твоими клопами пахнуть с кошками.
- Это не мои клопы, - засмеялась Беата, - мне такая радость не нужна. Но идея, что надо. Тут есть неподалёку один магазинчик, торгующий всем таким, давай, сбегай.
Я кивнула, в темпе проглотила овсянку, переоделась, и выскочила на улицу. Впервые за несколько дней перестал лить дождь, выглянуло солнышко, и я в приподнятом настроении добежала до магазинчика.
Я люблю дождь, люблю его романтику, но всего хорошо в меру. Эта серость меня утомила, и спонтанно выглянувшее солнце подняло настроение.
Громко стуча высоченными шпильками, я вбежала в магазинчик, про который говорила Беата, и чуть не задохнулась. Лавка была чисто индийской, но продавщица, миловидная индианка, одетая в сари, говорила по-английски.
- Добрый день, мисс, - вежливо сказал она, - вы что-то хотите?
- Хочу, - кивнула я, - очень много ароматических палочек, ароматические свечи, аромалампу и масло к ней.
- Какой запах предпочитаете?
- Любой, но только не кокос, - улыбнулась я, - я его на дух не переношу.
- Хорошо, я могу предложить вам набор благовоний «Морская жемчужина», - сказала продавщица, - а так же сандаловые палочки. Подойдёт?
- Подойдёт, - кивнула я, - а какие ещё есть?
- Корица, эвкалипт, роза, кетаки, муск. Полно всяких.
- Давайте двести штук, по десятку разных, пять ламп, масло, розовое. И вон те конусы.
Индианка кивнула и ушла в подсобное помещение, а я стала разглядывать картинки индийских божков. Запах тут стоял удушающий, а я не любительница всех этих благовоний. Из запахов пользуюсь лишь духами. Тем более, сейчас говорят, что эти палочки очень вредны для организма.
Если рассуждать логически, в этом есть рациональное зерно.
Все уже давно знают, что пассивный курильщик более предрасположен к заболеваниям дыхательной системы, чем активный. Последний вдыхает и выдыхает дым, хотя тоже немалый вред организму наносит, а пассивный вдыхает огромное количество дыма, который вызывает повреждение реснитчатого эпителия в лёгких.
Ей-богу, не знаю, что такое реснитчатый эпителий, но звучит ужасно. Мне совсем не хочется, чтобы у меня такая дрянь развилась, поэтому я даже курю сейчас вдвое меньше.
У меня нет ни малейшей тяги, что вообще странно, ведь люди с такими мучениями отвыкают от сигарет, но недавно я поняла, что это чисто психологическая проблема.
А что я...
В раннем детстве я увидела, как курит одна актриса, знакомая моей матери. Она всегда очень элегантно, даже изысканно одевалась. У неё был утончённый вкус, великолепные манеры, а курила она всегда сигарету в мундштуке.
Я всегда глядела на неё с восторгом. Мне нравился золотой мундштук в её тонких пальцах, плавность движений.
А в десять лет она мне сделала неожиданный подарок.
При всех она подарила мне плюшевого мишку, а потом, в сутолоке, потихоньку протянула мне продолговатый футляр.
- Только маме не показывай, - прошептала она, - а то она будет сильно ругаться. Не отказывай себе в удовольствии, когда подрастёшь, а, как увлечение пройдёт, ты сама всё поймёшь. И решишь, как лучше.
Я тогда не поняла, что она имела в виду, но в футляре обнаружился изящный и очень дорогой мундштук. Нефритовый, выгравированный золотом, и берегла я его, как зеницу ока. Зашила в того медведя, что она мне подарила, и до последних дней он хранился в игрушке.
Я и думать о нём забыла, пока случайно не столкнулась с Ангелиной, подарившей мне мундштук.
Я покупала сигареты, когда чья-то лёгкая рука легла мне на плечо.
- Привет, - и я, обернувшись, увидела её.
- Привет, - улыбнулась я, - я давно вас не видела.
- А я тебя, - улыбалась она, - сначала я жила с мужем в Америке, а ты, когда я вернулась, съехала к мужу. Смотрю, ты стала курить. А мой мундштук?
- Я его храню, - пояснила я, вспомнив про медведя и зашитый мундштук.
- А я бросила, - улыбнулась она, - астма образовалась, да и я поняла, что наигралась в гламурную леди двадцатых годов.
- Вы по-прежнему гламурная, - хмыкнула я, - и утончённая.
- Спасибо, - кивнула она, - это чисто психологическая проблема. Когда тебе надоест, ты бросишь. Я поняла, что тебя это влечёт, и поняла, почему. Потому и подарила мундштук.
И она оказалась права. Раньше я курила очень много, а теперь интерес стал пропадать, я курю только в стрессовых ситуациях.
А, что касается этих палочек, то это такие же травяные скрутки, и вдыхать их дым так же вредно, как и сигаретный, тем более, пассивной формой.
Но в данном случае это одиночное явление, сожжём сейчас всё, и дело с концом. Лучше вонь индийских палочек, чем клопы и кошачий анурез.
Вернулась индианка, поставила на прилавок пакеты, и я, расплатившись с ней, вернулась домой.
Беата кинула на старый диван красивый плед, я зажгла повсюду палочки, и для пущей верности обошла с ними дом.
Запах стоял убойный, зато клопы уже не чувствовались.
Тётка Агнета прибыла с королевской точностью. И замерла на пороге, сосредоточенно принюхиваясь.
Это была пожилая дама. Чисто внешне я дала бы ей от пятидесяти пяти до шестидесяти. Величественный профиль, строгая осанка, непередаваемая грация и изящество.
Они с Беатой говорили на датском, а потом Агнета перевела взор на меня и что-то спросила.
- Знакомьтесь, - Беата перешла на английский, - это моя русская подруга – Эвива Миленич, а это Агнета Расмуссен, сестра моего покойного мужа.
- Очень приятно познакомиться, - выпалила я, с трудом подавив желание сделать книксен.
- Мне тоже очень приятно, - сухим тоном сказала пожилая дама. Она была не одна, в сопровождении пятерых, похожих на неё, пожилых леди. Все, как одна, элегантны и аристократичны.
Агнета представила их, как своих подруг, и пошла осматривать дом. Но мы были на чеку. Поверхностно расчистив завал, и попрятав вещи по комнатам, я пресловутые комнаты заперла.
Так что осмотреть весь дом она не смогла, вернулась к роскошно накрытому столу, задрала голову, и некоторое время изучала проломленный потолок. Что-то спросила у Беаты, та, сжавшись, что-то ответила, вероятно, дала объяснения по поводу сломанного каштана. Та кивнула, поджав губы.
Бросила в пространство какую-то фразу и села за стол.
Беата призраком маячила около неё, отвечала на вопросы, а я села в кресло, наблюдая за ними.
Подруга заметно успокоилась, она была уже не такой взвинченной, и я тоже расслабилась, пока одна из подружек не уселась на диван, взяв чашку кофе.
Едва она опустила свою филейную часть на пропахший клопами диван, и в ту же минуту подпрыгнула, взвизгнув.
Кофе благополучно оказалось у неё на юбке цвета слоновой кости, она обожгла колени, и мы с Беатой бросились к ней.
- Клоп! – досадливо воскликнула подруга, когда мы выскочили на кухню, кое-как оттерев пятно на светлой юбке пожилой леди, - так я и знала, что что-то пойдёт не так. Её за задницу укусил клоп.
- И на фиг было диван перетаскивать, - протянула я.
- Надо было тебя разбудить, чтобы посоветоваться, - пробурчала подруга, - что теперь с этими клопами делать?
- Ждать, пока они твою датскую тётушку покусают! – вырвалось у меня, и я прикусила свой длинный язык.
- Очень смешно, - надулась Беата.
- Извини, - улыбнулась я, - но ситуация соответствующая.
- У меня скоро помутнение начнётся, - закатила глаза Беата, а у меня зазвонил телефон.
- Слушаю, - ответила я, не посмотрев на дисплей.
- Привет, моя сладкая карамелька, - это был Дима, - как дела?
- Лучше всех, - вздохнула я.
- Я поговорил с коллегами Зоси, - сказал он.
- И? – подскочила я.
- У неё есть сообщник, - доложил Дима, - я в машине за домом Беаты. Ты сейчас очень занята?
- Да как тебе сказать, - протянула я, и в этот момент из гостиной послышался истошный визг.
- Что там ещё? – взвыла Беата, бросившись на крик, я за ней, и тоже взвизгнула.
Зловредный каштан, видимо, решил, что он мало вреда нанёс своей владелице, и рухнул во второй раз, приземлившись на высокие причёски пожилых леди.
Те сидели, придавленные очередной веткой, облитые скопившейся на плёнке водой, ошалело вращая глазами.
Беата в ужасе замерла. Н-да, боюсь, сына ей не отдадут, учитывая некоторые нюансы.
Из кухни послышался шум, шаги, я обернулась, кивнув мужу и свёкру, появившихся на пороге.
- У нас есть что-нибудь слопать? – спросил Иван Николаевич, а потом перевёл взгляд на картину в гостиной, - ой, блин! Макс, помоги.
Они бросились извлекать датских дам из-под веток, а я услышала шум за спиной.
Открыла дверь в подвал, и, увидев две мужских фигуры, обозлилась. Говорите, в Дании нет грабителей?
Я одним прыжком вбежала в кухню, вытащила из кладовки ружьё, и, засыпав туда пачку соли, подбежала к двери подвала, и спустила курок.
Раздался вскрик, один грабитель рухнул в картонные коробки, другой, стоявший на лестнице, свалив стеллаж с бумагами, оказался погребён под грудой папок.
- Вика, ты что творишь? – подбежал ко мне Макс.
- Там грабители! – воскликнула я, сунув ему в руки ружьё, а сама бросилась в подвал. Остальные поспешили за мной.
Стеллаж зашевелился, грабитель откинул его в сторону, но под грудой бумаг оказался не грабитель, а... Дима.
- Что ты тут делаешь? – вскрикнула я.
- Покоя никакого нет, - разозлился Макс, - думал, что на отдыхе не увижу это упыря! Так нет же! И он тут!
- Макс, спокойно, - пролепетала я.
- Что он тут делает? – взорвался мой муж.
- Ты меня спрашиваешь? – поспешила я откреститься от всего.
- Гуляю под кипарисами! – рявкнул Дима, - приехал твою жену соблазнять! Как ты на это посмотришь? – и, схватившись за поясницу, охнул, - чем это меня?
- Солью, - я выдавила подобие улыбки.
- Знаешь, Викуля, - вдруг сказал Макс, - ты супер! Первый раз в жизни я не буду ругаться на твои выходки, потому что в этот раз ты сделала всё правильно. Давно следовало этому упырю анфас подстрелить!
- Ева, любовь моя, дай мне ружьё, - попытался разогнуться Дима.
- Даже не надейся! – рявкнула я, а Макс вдруг захохотал.
- Ты чего? – нахмурилась я.
- «Кавказскую пленницу» вспомнил! – взвыл супруг, - садитесь, товарищ, нет, я лучше постою, - и я тоже захохотала.
- Я смотрю, у вас веселья через края, - пробурчал Дима, и, по-прежнему держась за спину, поднялся по лестнице, и ушёл.
- А кто второй-то? – спросил Иван Николаевич, и откинул в сторону коробки, а у меня началась смехоистерика.
- Я же сказала, без третьего раза не обойтись! – выла я, глядя на распластанное тело Збышека.
- Очень хорошо, - вздохнул Иван Николаевич, подхватывая парня за одну руку, Макс за другую, и они втащили его в гостиную.
Пожилые дамы с глупым видом смотрели на молодого человека. Мы с Беатой притащили тафту с террасы, и мужчины свалили Збигнева на неё.
Беата полила ему на лицо воды, и тот открыл глаза, моргая, как целлулоидный пупс.
- Что это было? – спросил он.
- Привет, - слабо улыбнулась я, - я приняла тебя за грабителя, и выстрелила солью.
- Чего? – он попытался сесть, взвыл, и кубарем скатился с тафты, - как ты мне надоела! – он резко разогнулся, схватил меня за плечи, и стал трясти, как грушу, - как жаль... – он замолк, глядя на меня с ненавистью.
- Чего тебе жаль? – фыркнула я.
- Что я не преступник, - прошипел он, - а то придушил бы тебя, глупая курица!
- Смотри, не заплачь от расстройства, - ухмыльнулась я, резко оттолкнув его. Он не удержал равновесия, плюхнулся на задницу, разразился ругательствами, и встал с пола.
- Вика, как тебя угораздило? – повернулась ко мне подруга.
- А откуда мне было знать, что у тебя в подвале бродят мой поклонник и твой любовник, - буркнула я, - или мне у потенциальных грабителей паспорта спрашивать?
Тут заговорила тётка Агнета. Да не просто заговорила.
Пожилая дама ругалась на незнакомом языке, кричала, на чём свет стоит. А потом ткнула в меня костлявым пальцем с аляповатым перстнем с синим камнем.
- Твоя подружка ещё хуже, чем мне говорили! – вскричала она на английском, - подобное притягивает подобное! Не успела осесть земля на могиле моего брата, как ты в дом любовника привела! Путана! Ещё хочешь, чтобы я тебе позволила с сыном видеться! Чему ты можешь научить малыша? Развратница! Тебя следует материнских прав лишить! Ты лентяйка и разгильдяйка!
Беата побелела, как полотно. Тётка Агнета орала на двух языках, чередуя датский и английский, а потом вдруг посинела, схватилась за горло, и упала на диван.
У неё мгновенно начала опухать шея, дыхание стало шумным и прерывистым, и мы не на шутку перепугались.
Беата бросилась звонить врачам, старушки квохтали над ней, а я металась по дому, не зная, что предпринять.
Сделать старушке искусственное дыхание? Вряд ли это поможет. Ей становилось всё хуже и хуже.
Но врачи приехали быстро, осмотрели больную и вынесли вердикт – отёк Квинке. Они сделали пожилой женщине укол, и она немного пришла в себя. Голос вернулся, но был хриплый.
- Отчего мог произойти аллергический шок? – протянула я.
- Она говорит, что у неё аллергия только на сандал, - прошептала мне Беата, и я зажала рот рукой.
- Что? – не поняла подруга.
- Палочки! – прошипела я, - ароматические палочки! Среди них есть сандаловые!
- Ну, и на что это мне? – закатила глаза Беата.
Я пожала плечами, а подруга толкнула меня в бок локтём.
- Живее, туши эту дрянь, пока они не сообразили, что к чему.
- А чем так пахнет? – вдруг спросила одна из подружек.
Короче говоря, мы спалились. Орать тётка Агнета не могла, зато испепеляла Беату взглядом.
В итоге старушку госпитализировали, её подружки, наградив нас свирепыми взглядами, удалились, а Беата рухнула на тафту.
- Может, мне ещё разок родить? – задумчиво спросила она, - девочку. Назову Юлитой или Яниной, но, только, чтоб отца не было. Чтобы никто у меня малыша не отнял!
- Это как? – засмеялась я, - из пробирки? ЭКО?
- Ага, - подруга невесело улыбнулась, - а то первые остались с отцом, третий с родственницей мужа, которая меня к ребёнку ни на шаг не подпускает? Чем я так плоха? Да, Эрик был аристократ, интеллигентнейший человек. Я любила его за его благородство, за его бескорыстность. Я обожаю нашего сына. А в итоге что? Эта старая ведьма регулярно сюда наезжает, суёт нос во все углы, читает мне нотации. Я, по её мнению, что, всю жизнь должна одна куковать? Я тоже живой человек! Хочу любви, ласки, внимания. Хотя, что эта старая дева понимает? Эрик мне рассказывал, что её растили, как принцессу, она всё детство провела в монастыре в молитве, да с вышиванием. Её оттуда выпустили в двадцать лет, попытались выдать замуж, да дальше помолвки не доходило. От неё все женихи сбежали. Сейчас не то время для такого воспитания. Мужики сразу хотят секса, им не до Шекспира под луной. Когда их родители поняли, что натворили, было уже поздно. Сделанного не воротишь. Была бы она ещё симпатичной, а так, страшнее атомной войны. Теперь она завидует всем молодым и симпатичным, устроившим себе жизнь. Она бесилась, когда Эрик женился на мне, разведённой. Ещё бы! Пользуюсь успехом у мужчин!
- Надо было ей сказать, что я четвёртый раз замужем, - усмехнулась я.
- Лично скажу, если ввалится! – у Беаты засверкали глаза, - представлю ей Макса, уточнив, что он у тебя четвёртый.
- Ну, и стервы же мы! – засмеялась я.
- Знаешь, а стервой быть легче, - протянула вдруг Беата.
- Естественно, - кивнула я, - здесь не надо вилять и изворачиваться. Хотя это тоже своего рода искусство. Она мне не понравилась.
- Ясное дело, - кивнула подруга, - неприятная особа. Политес не всегда полезен. Нужно, чтоб он был, но только в ненавязчивом виде. Итог ты имела честь сегодня лицезреть.
- Что-то я утомилась, - вздохнула я, - давай, что ли, со стола уберём.
Мы споро взялись за дело, но Беата ещё была на взводе, потому продолжала плакаться.
- Знаешь, о чём я мечтаю? – горестно вздыхала она, - уехать на фиг из этой страны контрастов, купить домик в провинции Италии, Испании или Португалии, завести лимонные кущи, ферму. Виноград там развести. Готовить из лимонов ликёр, вино из винограда, открыть пиццерию, или там таверну какую. Чтобы по дому бегали дети, слышался смех, веселье. Чтобы на праздники семья собиралась за столом, все пели, смеялись, плясали, и пили домашнее вино.
- Так уезжай, - улыбнулась я, - в чём проблема?
- Боюсь, - честно сказала подруга, - здесь у меня связи и знакомые. Тут я имею имя и работу, а там всё придётся заново строить. Это сложно и трудно. Итальянский я знаю плохо, а испанский и португальский вообще не знаю. Я как страус, засунула голову в песок и сижу.
- Неправильная позиция, - вздохнула я, - в любой ситуации можно найти решение.
- Тебе хорошо говорить, у тебя семья, а я несчастна. Моего любимого какая-то сволочь убила, сына отобрали, и я теперь не успокоюсь, пока мерзавец или мерзавка не получит по заслугам.
- Мы найдём преступника, - кивнула я, - он ответит за это убийство. А сейчас успокойся, вдохни, выпей чашечку кофе с коньяком и ложись спать, а то на тебе лица нет.
- Да ладно, - вяло ответила подруга, - тут немного осталось.
Мы убрали еду, потом я вымела гостиную, Беата шествовала за мной со шваброй, и, покончив с уборкой, выпили кофе.
Потом подруга отправилась спать, а я открыла свой ноутбук, и занялась очередным романом. Всяких баек мне прислали уйму, и, воодушевившись, я взялась за дело.
Просидела я до темноты. Разобрала инфу, часть из которой оказалась пустышкой, и написала одну главу.
По стеклу опять забарабанил дождь, я повернулась к окну, глядя на стекающие капли, и вздохнула.
Опять погода испортилась. Понимаю раздражение Беаты, Дания действительно страна контрастов, погода меняется по сто раз на дню.
Мои муж и свёкр давно ушли спать, а я, зевнув, посмотрела на лестницу, вынула мобильный, и, закрыв ноутбук, вышла на террасу.
- Привет, - прошептала я, когда Дима ответил, - ты как?
- Средний паршивости, - пробормотал он, - спасибо тебе огромное. Я подобный экстрим ощутил последний раз в десять лет, когда груши воровал у соседа по даче.
- Извини, - вздохнула я, - я думала, в подвале грабитель. Я и парня Беаты подстрелила. Был бы один, ещё задумалась бы, потому что я его уже дважды по голове огрела. А тут смотрю, двое.
- Н-да, - пробормотал Дима, - оттягиваешься ты тут по полной программе. А я спешил к тебе на помощь, думал, что что-то случилось, когда из трубки крики полетели.
- На ту старушку, про которую я тебе говорила, и её подружек, ветка каштана обрушилась. Точнее, одна ветка обрушилась ещё вчера, ночью. Нам пришлось помощь вызывать, чтобы затянули плёнкой потолок и убрали ветки, а второй раз она рухнула на старушек.
- И что теперь? – заинтересовался Дима.
- Для Беаты ничего хорошего, - вздохнула я, - эта особа орала на неё так, что стены дрожали, а потом ей стало плохо от ароматических палочек, которые я зажгла. Чёртовой веткой проломило ночью диван, и пришлось втаскивать старый, а он провонял клопами и кошками. Я накупила этих палочек в индийском магазине, чтобы запах удалить, а у старушки оказалась аллергия на сандал.
- Как вы сами там не угорели, уму непостижимо, - вздохнул Дима, - я учуял эту вонь ещё из подвала, а, как наверх поднялся, вообще чуть не задохнулся.
- Старушка в больнице с отёком Квинке, а Беата в шоке, - подвела я итог, и Дима засмеялся.
- Молодцы! Чуть не угробили бабку!
- Она аристократка!
- И как это понимать? – захохотал Дима, - ты на аристократок зуб имеешь?
- Это долго объяснять, - вздохнула я, - на аристократов я зуб не имею, но эту особу воспитывали методой прошлого века. В итоге она не устроила свою личную жизнь, зато теперь отыгрывается на Беате.
- И ты наверняка теперь задумалась, как помочь подруге, - вздохнул Дима.
- Задуматься-то задумалась, - вздохнула я, - только что тут можно сделать? Убить зловредную бабку? Отнять у неё маленького Эрика? Все эти действия попадают под статью уголовного кодекса. Беата в истерике бьётся, она так Расмуссена любила, а кто-то его убил.
- Так ты всё-таки не думаешь, что это Эльжбета? – спросил Дима.
- Я уверена, что это она! – отрубила я, - это Беата не верит, она доверчивая и легковерная, а такой быть нельзя. Саша ясно сказал, что это она, он узнал её.
- Ты веришь уголовнику? – хмыкнул Дима.
- Как ни странно, верю, - вздохнула я, - он бандит, убийца и вор, но он прост, как валенок. Он нам ясно сказал, что хочет денег, ему нужно было, чтобы мы помогли найти его сообщницу. Нет, он не врал. Я верю, что убийца Эльжбета. Эх, если бы не Генрих с Милой, рванула бы я завтра в Париж, и тряханула бы эту сучку как следует.
- Да я и сам могу тряхануть, - вызвался Дима, и я не на шутку испугалась.
- Даже не вздумай! – нервно воскликнула я, - я знаю, как ты всё делаешь. Через пень по матерному! Возьмёшь двух горилл и напугаешь её до обморока.
- А разве не это является основной целью? – хмыкнул Дима.
- Нет! – рявкнула я, - она умная бестия! Без пяти минут адвокат! Её нужно аккуратно прижать к стенке.
- Аккуратно прижму, аккуратно покажу паяльник, и девочка расколется, - засмеялся Дима, а я скрипнула зубами.
- Не дури! – прошипела я, - она наверняка ждёт от меня действий, и будет хитрить.
- Слушай, отстань! – отмахнулся он, - я не пойму, чего ты хочешь? Надо прижать дрянь к стенке? В два счёта могу! В шкаф с клопами засуну, и вмиг признается!
- Ты дурак! – зашипела я разъярённо, - ты же сам юрист! Раскинь мозгом! Ты припрёшь её к стенке, напугаешь, она сознается.
- Нам же этого и надо!
- Да, только она сама на тебя заявление накатает. Скажет, что ты напугал её до полусмерти, грозил паяльником, и вынудил признаться. Чувствуешь, какой будет итог? Сам под суд попадёшь! Да и комиссар не захочет связываться. Скажет, что признания недостаточно, нужны улики, свидетели.
- А что у нас подразумевается под уликой? – нехорошим тоном осведомился Дима, - аудио и видео записи, цифровка.
- Цифровку можно подделать, - вздохнула я.
- Но сам факт, - упорствовал Дима, - и как бы ты её прижала?
- Придумала бы, - буркнула я, - порасспросила бы Беату, как на неё надавить, какие у неё больные места. Попыталась бы построить разговор, вынудила бы на хамство, и по привязке к отдельным репликам стала бы дальше копать. А потом прижала бы неоспоримыми уликами.
- Ладно, пока не буду вмешиваться, - сказал Дима, - но, если что, я всегда к твоим услугам. Забыл сказать, мне утром из Франции факс прислали, ты теперь полноправная владелица замка. Можешь начинать реставрацию, а я займусь виноградниками. Только, очень прошу, к винограду не лезь! Ты ни бельмеса в этом не понимаешь!
- Пока ты не сказал, у меня действительно не было ни малейшего желания туда лезть, - язвительно отозвалась я, - а сейчас задумалась.
- Ева! – заорал Дима не своим голосом, - если ты ближе, чем на километр, подойдёшь к винограду, я отниму у тебя замок!
- Это, каким макаром, интересно узнать? – разозлилась я.
- Найду способ! – рявкнул он, - мы о чём с тобой договаривались, когда я тебе этот замок покупал? Что виноградники мои!
- Испанец, блин, - пробормотала я, - на черта мне твои виноградники? Мне это совсем неинтересно. Если бы не твои замашки, вырубила бы я их на фиг.
- Дура! – припечатал Димка.
- Сам кретин, - отреагировала я, - я к этому трепета вообще не испытываю.
- Ты только употреблять любишь, - хмыкнул Димка, - надеюсь, мы договорились.
- Договорились, - пробурчала я, - ты такими темпами дойдёшь и до исконно русских алкогольных напитков.
- Нет, водку я выпускать точно не буду, - хмыкнул он.
- Речь не о водке! Как хорошо ты историю родной страны знаешь!
- Мы на уроках истории особенности русского алкоголя не проходили, - парировал он, - это раз. Во мне русской крови граммулечка, одна треть, и к ней две трети грузинской, по отцовской линии. И половина испанской по матери. Это два. Так что на звание русского по крови я не претендую.
- Дворняжка, - хихикнула я.
- На себя посмотри, - отбрил он, - сама с примесями цыганской и еврейской крови. И давай особенности национальностей потом обсудим.
- Давай, - согласилась я, - а, раз ты такой знаток, то скажи мне, когда в Россию пришла водка?
- Понятия не имею, - раздражённо буркнул он, - ты это к чему?
- А что у тебя по истории было в школе?
- Отлично было.
- Оно и видно, - захихикала я.
- Хватит издеваться! – рявкнул он.
- Я не издеваюсь, я подкалываю, - засмеялась я, - и доложу тебе, великому знатоку истории российской, что водка в России появилась во времена Петра Первого. Он решил казну увеличить, и теперь, наверное, в гробу ворочается, понимая, что натворил, и что сделанного не воротишь.
- Да знаю я об этом! – воскликнул Дима, - но, тем не менее, водка стала русским колоритом.
- А исконные напитки какие? – допытывалась я.
- Чай, кофе, - буркнул он, а я засмеялась.
- Кофе к нам пришло в семнадцатом веке из Эфиопии, чай тогда же, только чуть пораньше, из Китая. А исконно на Руси пили настои трав. Листья земляники, брусники, смородины, мяты, липового цвета. Ясно тебе?
- Пасмурно, - буркнул Дима, - помнится мне, ты от этого русского колорита в восторг не пришла, долго токсикоз имитировала.
- Знать надо, что заваривать, - буркнула я, - а древесный гриб чага в древние времена спасал людей от онкологии! Его заваривали, как чай! А вина раньше у нас готовили только плодово-ягодные! Вот что я имею в виду! Медовуху, сливовку, вина из яблок и груш. Понял?
- Спасибо за экскурс по истории, - хмыкнул он, - но подобное меня не влечёт, все давно забыли об этом.
- А жаль, что забыли, - вздохнула я, - это была наша личная примочка. Все остальные страны по винограду, а мы отличались.
- Что, ностальгия замучила? – фыркнул Дима, и засмеялся.
- Ты мне надоел! – рявкнула я, - вот возьму, и собственное производство открою. Буду плодово-ягодные вина выпускать.
- Валяй, - он продолжал смеяться, - интересно посмотреть, что у тебя из этого получится. Только я тебе помогать не стану.
- Куда ты денешься! – нагло заявила я, усевшись в кресле, - ты только и занимаешься, что мои косяки ликвидируешь!
- Нахалка! – рявкнул он, - чтобы ты делала, если бы меня рядом не было? Если только не нашла бы другого влюблённого дурака... Но я сомневаюсь, что у него были бы миллиарды, связи и возможности.
- Но ты ведь есть, - хмыкнула я, - тогда чего мне переживать?
- Наглость родилась раньше тебя, - прошипел Дима, - но я тебя предупредил, ты помощи от меня не дождёшься.
- И не надо, сама справлюсь! – рявкнула я, - не надо считать меня безмозглой кретинкой.
- Кретинкой я тебя не считаю, - прошипел он, - но, учитывая твои предыдущие косяки, тут можно ожидать чего угодно.
- Не было никаких косяков! – взвизгнула я, и тут же сбавила тон, чтобы никого не разбудить, - я только один раз села в лужу, когда открыла ресторанный комплекс. Слишком уж масштабным бизнес оказался. И я не отрицаю, что ты меня спас от разорения. Но «Орхидею» я сама сделала самым модным рестораном Москвы, на должность художественного редактора сама устроилась. Поднялась до главного редактора и заместителя генерального тоже сама.
- Окей, - воскликнул Димка со смешком, - давай заключим пари.
- А как руки разбивать? – хихикнула я.
- Плевать на эти китайские церемонии, - отмахнулся Димка, - месяц тебе на то, чтобы открыть в бизнес, масштабный, и не вылететь в ноль.
- Вино! – в азарте выкрикнула я, - спорим!
- Спорим, - засмеялся Дима, - посмотрим, что у тебя из этого получится. Только к моим виноградникам близко не подходи.
- Нужны мне твои виноградники! – фыркнула я, - мои вина будут исконно русские.
- Ну-ну, - в его тоне скользнула насмешка.
- Если ты проспоришь, отправишься на передачу по каналу «Культура» в доспехах! – выдала я.
- Очень оригинально, - засмеялся Дима, - где твоя фантазия, моя карамелька? Если ты проиграешь, пройдёшь пять этажей гипермаркета!
- Ты меня обвиняешь в отсутствии фантазии? – захихикала я.
- Ты не дослушала! На тебе из одежды должны быть лишь красные туфли и резинка для волос! Клип Никиты «Верёвки» помнишь? «Я на длинные верёвки привяжу твоё тело, на огромные канаты своего беспредела»!
- Что? – задохнулась я, - нет! Я не согласна!
- А тебя никто и не спрашивает! Пари заключено, если не выполнишь требуемое сама, я заставлю тебя выполнить это силой.
- Дим, - жалобно проговорила я, - придумай что-нибудь другое.
- А что это ты заскулила? – засмеялся он, - понимаешь, что не способна на масштабную акцию? Лучше уж признай сама, пока я не заставил тебя голой по магазину рассекать! Это у меня талант – просчитывать многоходовые комбинации и создавать масштабный бизнес в рекордно короткие сроки. У тебя художественный склад мышления, но далеко ты на нём не уедешь, нужна и аналитика.
У меня от злости подступили слёзы. Но я смолчала.
- Упрямая ослица, - хмыкнул Дима, - давай, признавай, что я прав, и не будем маяться дурью. Мне же потом всё это расхлёбывать.
- Ни за что! – я обрела голос, - открою завод, повезу вина на выставки и буду их продавать!
- Как знаешь, - сухо ответил Дима, - охота тебе проблемы наживать на собственную задницу, пожалуйста.
- Проблемы на собственную задницу, при чём в буквальном смысле, нашёл себе ты, - рявкнула я.
- Не без твоей помощи! – огрызнулся он, - ничего, после похода по магазину окажешься в моих объятьях в джипе, тогда посмотрим, кто кого.
- Да, посмотрю я, как ты в телестудию вкатишься в доспехах! – фыркнула я, - а потом, ладно уж, отдамся тебе, так и быть. В качестве утешительного приза.
- Это я тебя утешать буду! Разговор окончен! Надоело переливать из пустого в порожнее! Я тебе машину заказал во Франции. «Рено».
- Почему «Рено»? – подскочила я, - денег на меня жалко?
- Вообще-то, я руководствовался французскими нормами состоятельных людей, - растерялся Дима, - а что ты хотела?
- Спортивный «Порш»! Или «Бугатти»! – выдала я.
- Ты на «Бугатти» решила народ попугатти? – хохотнул Дима.
- Понятно! Жалко!
- Знаешь, моя милая, - процедил он, - у меня создаётся ощущение, что ты мной пользуешься. Это мужчины спят без обязательств, серёжки подарили, браслетик, и адью. А у нас в отношениях главенствующая роль отводится тебе. Я бегаю за тобой, надеясь на брак, а получаю только секс. У нормальных пар наоборот! Женщины бегают за мужчинами, а те ими пользуются.
- Успокой свой комплекс какой-нибудь блондинкой! – засмеялась я, - ты сам всё понимаешь. Загнал меня в угол, а теперь претензии предъявляешь! Купи мне спорткар!
- Разбежался! «Бугатти» вырабатывает четыреста пятнадцать километров в час, а, зная твои способности, уверен, что ты из этой машины все восемьсот пятнадцать выжмешь. Хочешь, чтобы тебя с асфальта чайной ложкой соскребали?
- Пожалуйста, - заскулила я, - ты же мне всё время дорогие подарки делаешь. Между прочим, антикварной булавкой можно глаз выколоть!
- Убойная логика! – хохотнул Дима, - я с тобой с ума сойду!
- Думаешь, я без тебя приключений не найду? – усмехнулась я, - ты меня отлично знаешь!
- Знаю! – согласился Дима, - и это пугает. У меня звонок на второй линии, завтра поговорим.
- Дим, - захныкала я, - милый.
- Я сразу стал милый, - хмыкнул Дима, - Трейси, подожди минутку, - и я, позеленев, отключилась.
Прервал разговор со мной ради какой-то блондинки!
Судорожно вдохнув несколько раз, я шумно выдохнула. Схватила со столика сигареты, закурила, закашлялась, подавившись сигаретным дымом, и швырнула недокуренную сигарету в пепельницу.
Лицо пылало, пальцы тряслись, я пыталась унять дрожь в коленках.
Встав с кресла, я подошла к окну, и, прижавшись щекой в холодному стеклу, не мигая, смотрела в темноту.
Что я сделала не так? Почему я не могу обрести обычное женское счастье? Рядом есть мужчина, который сводит меня с ума, которому я мечтаю подарить сына. Стать ему той самой и единственной.
Слёзы потекли по щекам, и я, оглянувшись, с тоской посмотрела на безмолвный телефон. Разговаривает со своей блондинкой... Нужна ли я ему? Мне катит под тридцать, имею троих детей... Один ребёнок Димин, но это уже лирика.
Плюс ко всему яркая брюнетка, как говорят, слишком умная.
В наше время наличие ума не является достоинством, напротив, ценятся внешние данные и отсутствие ума у девушек. А ещё светлые волосы и гламурная кокетливость.
Хотя, гламура во мне и так хватает. «Glamour» - в переводе с английского обозначает «роскошь», а мне все твердят, что я роскошная женщина. Роскошная женщина в стиле «вамп».
Нет, это я только себя успокаиваю. Дима не моего уровня. Я вообще не понимаю, что он во мне нашёл.
Тихо, Вика, тихо. Ты не совсем обычная женщина. Ты сводишь с ума мужчин. Вот чего Марио так злился?
Он бесился, понимая, что я не отвечу ему взаимностью.
Я разбила множество мужских сердец. А моё сердце колотится при мысли лишь об одном мужчине. Я хочу принадлежать ему, быть с ним, спать с ним, рожать ему детей.
Стать его половинкой, быть ему женой, другом, советником, любовницей, и просто самым близким человеком.
Завтра приезжает Генрих. А ведь он тоже без ума от меня.
Хоть он и женился на Миле, но я знаю, что его сердце принадлежит мне. Есть один адвокат, есть прокурор, теперь вот принц.
Решив покончить с меланхолией, я решительным шагом поднялась в спальню, и пихнула Макса в бок.
- Ты чего? – заморгал он, - дом рушится?
- Ты когда свои супружеские обязанности в последний раз выполнял? – сурово спросила я.
- Вик, отстань! Я устал, как собака! – он попытался отвернуться, но я не дала ему это сделать, плюхнувшись на него сверху.
- Офигел? – прищурилась я, - это я должна говорить, что устала, что болит голова, а не ты. Или ты меня разлюбил?
- Викуль, ты чего? – не понял Макс, - что на тебя нашло?
- Страсть на меня нашла! – рявкнула я.
Макс улыбнулся, схватил меня в объятья, и увлёк под одеяло.
Потом он отвернулся и заснул, а я опять стала думать о Диме, сравнивать Макса с ним. Дима никогда не отворачивался, всегда обнимал меня, шептал на ушко нежности. Помотав головой, стряхивая с себя наваждение, я отвернулась к окну, и вскоре сон меня окончательно сморил.
Генрих не предупредил, когда приедет, поэтому, когда он нагрянул к нам ранним утром, я ещё спала.
Макс умотал на рыбалку, а растолкала меня Беата.
- Вставай, - воскликнула она, - там твой начальник кофе пьёт у меня на кухне. Кстати, Мила классная. Только, мне кажется, твой Генрих к тебе неравнодушен.
- Это что, так в глаза бросается? – испугалась я, - я не хочу, чтобы Мила переживала.
- Невооружённым глазом не заметишь, - протянула Беата, - ты давай, одевайся.
Я быстро умылась, облачилась в красные брюки и водолазку, и спустилась на кухню.
- Привет, - увидев меня, воскликнул Генрих, - как ты тут?
- Не сказать, что спокойно, но, в целом, отлично, - засмеялась я, наливая себе кофе, - как там моя книга?
- Часть тиражей мы привезли, будем распространять их здесь, а часть печатается, - затараторила Мила, - по приезду будет презентация.
- Отлично, - кивнула я.
- Местную презентацию мы приурочим к премии, - сказал Генрих, - это будет для тебя отличной рекламой.
- А о чём ты хотел со мной поговорить? – вдруг вспомнила я, - ты говорил, что есть какая-то проблема.
- Есть, - кивнул Генрих, - на тебя пришёл документ, точнее, жалоба.
- Жалоба? – изумилась я.
- Да, - вздохнул Генрих, - ты получила награду «Журналист года», не являясь журналистом, как таковым.
- В смысле? – оторопела я.
- Вик, - затараторила Мила, - ты, хоть и работаешь в журнале, но журналистом не являешься. Чтобы получить данную награду, нужно входить в общество журналистов, иметь образование по профилю. Мы с трудом тебя отстояли, чтобы они не лишили тебя награды.
- Чёртовы бумагомаратели! – высказался Генрих, - ни черта не делают, а, как дошло, что более талантливый самоучка вырвался вперёд, зачесались. Придурки. Короче, отправляйся в МГУ на журфак!
- Зачем? – я резко отупела от таких заявочек.
- Образование получать! – рявкнул Генрих, - высшее журналистское!
- Офигеть! – вырвалось у меня, - мне делать больше нечего, что ли? Кроме, как высшее образование в двадцать семь лет получать!
- Выхода нет, - развела руками Мила, - общественность бунтует.
- Тем более, что мы уже официально заявили, что ты собралась получать образование, - добавил Генрих, а я скрипнула зубами.
- Отлично, - закатила я глаза, - вот и на что мне это? Я не собираюсь дурью маяться!
- Ты в данный момент дурью маешься, - заявил Генрих, - тебя никто не заставляет сидеть на лекциях, окончишь заочно. Я позвоню в МГУ, я там учился, замолвлю словечко. Особо напрягаться не нужно, сессии только на отлично сдавай. Да деньги плати.
- Мы тебя натаскаем, - улыбнулась Мила, - и поможем. Ты не волнуйся.
- Силы небесные! – простонала я, - это сколько же денег вылетит?
- Да отстань, - отмахнулся Генрих, - зато ты станешь квалификацированным журналистом.
- Сдурели! – процедила я, разозлившись, - я там старше всех буду!
- Тебя только это волнует? – засмеялась Мила.
- Не только! – буркнула я, - я не хочу тратить своё время на ерунду! На кой чёрт им это вообще понадобилось? Уроды! Какое им вообще дело? У меня вон книга выходит!
- Книга в данном случае не поможет, - вздохнула Мила, - тут нужны только статьи. Кстати, твои статьи будут отличным бонусом при поступлении.
- Вот именно! – взорвалась я, - статьи! Я пишу для нашего глянца! Для «Планеты спорта»! Для географического! Для криминального. Недавно стала сотрудничать с театральным обозревателем. Что им ещё надо? Я и так имею два диплома ГИТИСа. Театроведа и актрисы!
- А что, так можно? – опешила дотоле молчавшая Беата, которая пила кофе, прислонившись спиной к стене.
- Можно учиться сразу в двух институтах, очно и заочно, - пояснила я, - я училась в ГИТИСе, поступала на театроведа, потом перевелась на заочный. Очно стала учиться на актёрском факультете.
- Теперь получишь третий диплом! – рявкнул Генрих, - и слышать никаких возражений не желаю.
- Дивно! – рявкнула я, - мне только этого для полного счастья и не хватало!
- Не злись, - улыбнулась Мила, - выхода не было.
- Чёрт с вами, - буркнула я, - и когда документы подавать?
- Я обо всём договорюсь, - кивнул Генрих, - а сейчас мне надо по делам. У нас идея появилась.
- Какая? – заинтересовалась я.
- Распространять журнал здесь, - улыбнулась Мила.
- Надо найти человека, который бы занимался датскими новостями, - воскликнул Генрих.
- А статья, как всегда, на мне? – прищурилась я.
- Вик, не злись, - воскликнула Мила, откидывая со лба русый локон, - Дания – страна с высочайшим уровнем жизни.
- Да уж в курсе, - процедила я.
- Я вот всё спросить хочу, - вдруг сказала Беата, - вы что, русские новости распространяете по Франции?
- Что за глупость? – засмеялся Генрих.
- Да уж, - хмыкнула я, - пожалуй, мы бы тогда быстро в трубу вылетели. Во Франции у нас открыта своя типография, инфу добывают внештатники, в Москве мы всё обрабатываем. Потом высылаем макет в Париж, а там уж печатают.
- Был момент, - протянул Генрих, - мы открыли там офис. Но они так Викину статью испоганили своим вольным переводом, что мы быстренько всех разогнали.
- Зато теперь Арман не возникает, - улыбнулась я, - он пёр напролом со своими заморочками.
- Да явно хотел, чтобы встать во главе, - фыркнул Генрих, - но, когда я поделился с ним акциями, затих. Пишут статьи наши журналисты, потом их переводят, и макет в Париж.
- Зря вы это, - улыбнулась я, - я боюсь, что мы не потянем Данию.
- Потянем, - отмахнулся Генрих, - а сейчас займёмся книгой.
- Маленький нюанс, - сощурилась я, - книга на русском!
- Уже не только на русском, - засмеялся Генрих, - но и датском, английском, французском, и греческом.
- Греческом? – подскочила я от неожиданности.
- Не переживай, перевели отлично, сам за этим следил.
- Вы точно спятили, - вздохнула я, но предпочла не соревноваться с Генрихом по части словесности.
Институтом он меня порядком оглушил, поэтому я даже не отреагировала на переведённые книги. В другой раз наорала бы на него, но в этот раз мой мозг был притуплён иной информацией.
Растерянная и обескураженная, я решила переодеться во что-то более строгое. Поэтому вернулась к себе в комнату, скинула брюки и водолазку, выбрав обтягивающий брючный костюм чёрного цвета и алую блузку. К ним красные туфли на шпильках с острыми носами, красную сумку и красное, кожаное пальто. На шею повесила кулон с рубином, вдела длинные серьги, и, на ходу собирая волосы в хвост, спустилась вниз. В глазах Генрих зажёгся огонёк, к счастью, Мила этого не заметила.
И весь день у нас прошёл в сумасшедшем темпе.
Сначала мы договорились о презентации, обзвонили местных журналистов, и плавно перешли на контракты с внештатниками.
К середине дня у меня болела голова, а язык не желал ворочаться. Презентация была назначена на вечер, поэтому, закончив переговоры, я решила заехать к Диме.
Проскользнув мимо портье, я поднялась на нужный этаж, и постучалась в дверь. Но открыл мне не Дима, а... Люцина.
Она стояла, завернувшись в полотенце, да ещё с мокрыми волосами.
- Какого чёрта!? – вскрикнула я, попятившись, - что ты тут делаешь?
- В шахматы играю, - хмыкнула она, - а ты-то зачем пришла? Кажется, кто-то говорил, что не побежит сюда.
- У меня, вообще-то, дело, - прошипела я, чувствуя ярость и обиду.
- Люца, одевайся скорее, - крикнул из комнаты Дима, - у меня ещё дела есть, надо номер закрыть, - и он вышел в прихожую, правда, одетый, - привет, мой хороший, - кивнул он мне.
- Поговорить надо, - мрачно сказала я, глядя исподлобья на него, - ты про какого-то сообщника говорил, когда я тебя подстрелила.
- Подстрелила? – тонкие брови Люцины удивлённо поползли вверх.
- Да есть кое-какая информация, - улыбнулся он, разглядывая меня с усмешкой.
- Если ты не занят, - процедила я.
- Для тебя я никогда не занят, - хмыкнул он, а я дёрнула плечом, злясь.
- Жду тебя в баре, - и, резко развернувшись на каблуках, спустилась вниз.
Последнее время меня заедает ревность, и поделать с этим я не могу ничего. Люцина всё-таки не послушала меня...
Что ж, это её проблемы, сама будет вину перед мужем чувствовать. А я уселась в кафе при гостинице, купила две чашку кофе и апельсиновый сок, и облокотилась о спинку стула.
- Вторая чашка мне? – материализовался рядом Дима.
- Ну, не мне же, - усмехнулась я, - что там за сообщник?
- Мне коллеги Зоси рассказали о неком мужчине лет под пятьдесят, - задумался Дима, - он часто приезжал к ней, они о чём-то шептались, а иногда он увозил её с работы.
- А вдруг это был просто любовник? – усомнилась я.
- Он стар и страшен, как чёрт, - засмеялся Дима, - во всяком случае, мне так сказали. Такой на роль героя-любовника мало катит.
- А с кем ты говорил? – заинтересовалась я.
- С секретаршей фирмы. Купил ей розу, девушка покраснела, растаяла, и стала докладывать сплетни.
- Розу? – прищурилась я.
- Припудрил блондинке мозг, - усмехнулся Дима, а я прикусила губу.
- И что? – промямлила я.
- Я же говорю, есть человек в возрасте, с которым её связывали какие-то подозрительные отношения. Не нравится мне это. Боюсь, она чего-то тут затеяла, за что и поплатилась.
- Не представляю, что она могла тут затеять, - вздохнула я.
- Не глупи, - улыбнулся Дима, - она криминальный эксперт, патологоанатом, вполне могла давать советы криминальным личностям.
- Советы? – не поняла я.
- Она наверняка стала отличным юристом без образования, пока работала в управлении. И знает, как можно с лёгкостью обойти закон. Я всегда говорил, что самые опасные преступники – это следователи. Они знают юридическую кухню изнутри, знают, как выпрыгнуть из мышеловки, не прищемив хвост. Короче, ты понимаешь. И я уверен, что Зося использовала полученные знания не во благо.
- Возможно, - вздохнула я, - заловить бы этого типа...
- Без проблем, - вдруг сказал Дима, - сегодня и заловим.
- Сегодня? – подскочила я.
- А что такое? – улыбнулся он, - я выяснил, что этот тип приезжал за ней раз в две недели, и сегодня тоже должен приехать.
- У меня презентация, - пояснила я.
- Это я пропустить не могу, - хмыкнул Дима, - хотя знаю, что представляют собой эти презентации.
- И что же? – вскинулась я.
- Нудное сборище, - нагло заявил он, - журналисты приходят поесть, да отхватить какой-нибудь скандальный сюжетец о восходящей звезде. Поэтому мне лучше там не появляться.
- Это почему? – я хлебнула кофе.
- Затащу тебя в уборную, а нас нащёлкают. Тебе оно надо? Скандальная слава – это хорошо, но только твой супруг вряд ли в бурный восторг придёт.
- Ну, ты и нахал! – скривилась я, - и ты что же, считаешь меня такой доступной?
- Ты недоступна для других, - хмыкнул Дима, - а в моих объятьях плавишься, как свеча. А на презентацию я всё-таки приду, так и быть, пристану к тебе потом, когда уедем оттуда.
- Держи, - воскликнула я, открывая сумку, и вынимая новенькую книгу в твёрдом переплёте, - как и обещала, тебе первому.
- А почему без автографа? – засмеялся Дима.
- Я тебе сейчас автограф на лбу поставлю! – фыркнула я, - помадой отпечаток губ.
- Лучше поставь мне отпечаток губ на другое место! – заявил Дима, а я залилась краской до корней своих тёмных волос.
- Извращенец! – буркнула я, чувствуя, как пылает лицо.
- Мне нравится, когда ты краснеешь, - засмеялся Дима, - сразу делаешься невыносимо сексуальной. У нас через три дня театр. И у меня грандиозная идея.
- Какая? – заинтересовалась я.
- Заняться сексом на балконе в театре, - заявил он.
- Чего? – оторопела я, - ты, милый, как себе это представляешь?
- Я купил ещё билеты, на завтрашний вечер, - с улыбкой заявил он, - только это не опера, а симфонический концерт. И выкупил все места на балконе. На полу нас никто не увидит.
У меня даже рот приоткрылся от изумления.
- Это что-то новенькое, - пробормотала я, - а если с соседних балконов услышат?
- Кусай меня за ухо, не услышат!
- Боюсь, ты без уха останешься, - хихикнула я, - что хоть за концерт?
- Малер. Как тебе?
- Ничего, - сдавленно пробормотала я.
- Что такое?
- Ты затейник, - я ещё сильней покраснела, - но секса в театре у меня ещё не было. Да ещё под Малера! Мало того, что беднягу признали посмертно, так ещё парочка сумасшедших решила предаться плотским утехам под его музыку!
- Он не страдал от отсутствия славы композитора, - хмыкнул Дима, - современники его знали в качестве дирижёра. И потом, театр далеко не храм, и, хотя считается храмом искусства, но там страсти кипят похлеще, чем грешники в котлах.
- Кто бы говорил, - буркнула я, - я-то не понаслышке знаю, что такое театр, и с чем это блюдо едят.
- Да уж, помню я стекловату в твоём костюме, и как я потом замазывал твои ссадины зелёнкой. Ну, так что?
- Фиг с тобой, - отмахнулась я, - во сколько завтра?
Договорившись устроить небольшой разврат в театре, и уяснив время, когда мне быть готовой, и, когда Диме приехать на презентацию, я бросилась домой.
Думаю, эта стерва Люцина уже там. Но, прежде, чем ехать домой, я наведалась в бутик, где купила красное платье.
Узкое, с голой спиной, шикарным декольте, на бретелях, и длиною до колен. Немного выше сбоку был небольшой, но пикантный разрез. Думаю, это идеальное платье для презентации. Можно в нём ещё и в Москве показаться.
Размышляя над этим, я села в машину, и тронулась в путь.
Голова шла кругом. Я не понимала, что упустила, где промахнулась. Кто же убийца? Я видела мужчину, который напал на меня, у него фигура молодого, движения порывистые.
А Дима уверяет, что сообщник Зоси был в возрасте. Точнее, это утверждает секретарша. А Зося?
Она, скорее всего, с кем-то связалась, с кем-то из мира криминала, а тот решил вопрос по-своему. Или Эльжбета?
То, что она воровка, я знаю точно.
Втянув и выдохнув носом воздух, я остановила джип, и забежала в ближайший магазин, чтобы купить бутылку минералки.
Народу оказалось мало, я расплатилась, свинтила крышку, и, жадно сделав несколько глотков, вышла на улицу. Опять выглянуло солнышко, после серости кажущееся немыслимо ярким и ослепительным.
Я зажмурилась, и в этот момент прямо на тротуар выехала машина, серебристый «Вольво», и на бешеной скорости поехало прямо на меня.
Я ясно видела за рулём девушку. Блондинка, на лице чёрные очки, и я, стряхнув секундное оцепенение, одним прыжком достигла своей машины. Но «Вольво», явно желая раздавить меня, толкнуло меня в бок, и, не удержав равновесия, но и не желая сдаваться, я вцепилась руками в дворники.
Тонкими шпильками я проехалась по дверце, оставляя следы, и грохнулась на тротуар.
Вдалеке завыли сирены, «Вольво» умчался, а я осталась сидеть на тротуаре, облитая минералкой, и остатками воды промывая оцарапанные ладони.
В полицейском участке меня допросили, потом вызвали свидетеля, который запомнил номер машины, и составили протокол. А я попросила вызвать инспектора Хансена, того, который занимается делом Зофьи.
Ему я ещё раз пересказала недавние события, и мы отправились к нему в участок, где он выяснил, кому принадлежала машина.
Ответ меня почему-то не удивил. Эльжбете Павляковской.
- Отправляйтесь пока домой, - сказал инспектор, - а мы разберёмся.
И каково же было моё изумление, когда я увидела у дома Беаты пресловутую машину.
Осторожно, ещё не зная, как реагировать, я набрала номер инспектора, детально объяснила ему суть дела, и, убрав телефон в сумочку, присела около машины на корточки.
На дверце виднелся свежий след от царапин, явно полученный от моих туфлей.
Я встала на ноги, присмотрелась к дворникам, которые были изрядно покорёжены, и хмыкнула.
Наглость Эльжбеты не знает границ! Или она решила, что прикончила меня? Приехала Беату утешать, которая подружку потеряла? Вот двуличная сучка!
Я нервно вытащила из кармана сигареты, зажигалку, и, закурив, посмотрела на окна дома.
Вот вам и тихая, спокойная Дания. Мягкий климат, меланхоличная рыбалка, отсутствие преступности, а так же скука... Как же! Не дождётесь!
Н-да, думаю, инспектор Хансен меня долго теперь не забудет!
Швырнув недокуренную сигарету в урну, я решительным шагом пошла в дом. Захлопнула дверь, и, не скидывая сапог и пальто, прошла на террасу, откуда слышались голоса.
На кушетке сидела Беата, в одном кресле Люцина, а в другом девушка лет двадцати со светлыми волосами.
- Ой, Викуля! – воскликнула Беата, - а мы тебя ждём. Знаешь, кажется, мы погорячились в отношении Эльжбеты, - она кивнула на девушку, - она прилетела из Парижа, чтобы во всём разобраться. И почти убедила нас, что не имеет ко всем эти зверствам никакого отношения.
- Да? – прищурилась я, - я смотрю, она мастер убеждения! Или мастер гипноза?
- Викуль, ну, ты чего? – вздохнула Беата.
- Ты такая злая, что я оказалась у Димки в номере? – с довольным видом спросила Люцина.
- Если б я злилась из-за всех его пассий, то давно бы поседела! – фыркнула я, - ты всего лишь очередная его игрушка, а я владею его сердцем.
Люцина посерела, явно намереваясь отбить мяч, но я подняла руки и показала присутствующим свои ладони.
- Что с твоими руками!? – ахнула Беата, - как ты так умудрилась?
- На дворниках повисла, когда эта, - кивнула я на Эльжбету, - пыталась меня сбить!
- Чего? – хором крикнули Беата с Люциной, а Эльжбета застыла с открытым ртом.
- Что ты мелешь? – прошипела она, - я всё утро тут сижу.
- Да, - закивала Беата, - она, как прилетела, сразу сюда поехала. Здесь никого не оказалось, позвонила мне, и я примчалась, как смогла.
- Значит, алиби нет? – прищурилась я, - а кто же тогда сидел за рулём твоей машины? Твоя астральная проекция? Я тебя чётко видела, волосы на лицо и чёрные очки. Конечно, предъявить тебе было ничего нельзя, если бы охранник магазина номер не запомнил. Я уже вызвала инспектора. Сейчас эвакуатор заберёт твою машину, тем более, что она поцарапана моими каблуками, и установит, что именно на ней на меня была совершена попытка покушения.
- Вик, это же дико, - пролепетала Беата, - может, это не она?
- А кто? – разозлилась я, - ответь мне – кто?
- А вот не ври! – резко встала Эльжбета, - я сегодня утром только прилетела, приехала сюда, и не выходила. Машина всё утро стоит перед домом!
- Пошли, - я схватила её за предплечье, особо не церемонясь, и выволокла на улицу, - любуйся, - указала я на царапину на крыле, а так же на вывороченные дворники.
- Откуда это взялось!? – ахнула Эльжбета, рассматривая повреждения, - я, правда, не давила тебя, - повернулась она ко мне, - зачем? Я ни в чём не виновата!
- Вот полиция и разберётся, в чём ты виновата, а в чём нет, - огрызнулась я, услышав вой сирен.
Тут же около нас затормозила полицейская машина, вышел инспектор Хансен, оглядел повреждения на «Вольво», а потом посмотрел на нас.
- Вы владелица машины? – спросил он у Эльжбеты.
- Да, это я, - кивнула она, - только я никого не давила.
- Разберёмся, - кивнул инспектор, - ваши документы, пожалуйста.
Эльжбета вынула из кармана паспорт и протянула его инспектору. Тот изучил документ, убрал к себе в папку, и кивнул сержанту. Тот защёлкнул на Эльжбете наручники.
Беата тихо вскрикнула, что-то залепетала на датском, инспектор что-то ответил. Сержант повёл Эльжбету к машине, а та стала дёргаться и извиваться.
- Пожалуйста, поверьте мне, я тут не при чём, - плакала она, - я не преступница! Вика, я тебя не трогала, весь день сидела тут, книжку твою читала.
Сержант тем временем запихнул её в машину, инспектор кивнул нам, и они уехали, а мы в полном молчании ушли в дом. Я так же молча налила себе кофе, и, сев за стол, потёрла пальцами виски.
- Вик, - нарушила молчание Беата, - как же так? Как она могла так поступить?
- Ты её дольше знаешь, тебе виднее, - вздохнула я, пригубив кофе.
- Получается, что совсем не знаю, - вздохнула подруга, - она меня столько времени за нос водила! Обманывала! Сестру свою убила! Как так можно?
- Может, это всё-таки не она, - пролепетала Люцина, - она так рыдала, что я ей поверила.
- Действительно, - оживилась Беата, - может, её подставили? Вик, что ты скажешь?
- Нечего мне вам сказать! – буркнула я, хлебнув горячего напитка, - она вам мозг запудрила! Как так можно? Почему вы ей безоговорочно верите?
- Сама не знаю, - вздохнула Беата, - ты сама-то как?
- Живая и частично невредимая, - улыбнулась я, - только ладони надо будет зелёнкой намазать.
- Как ты с такими руками на презентацию пойдёшь? – спросила вдруг Люцина.
- Перчатки надену, - отмахнулась я, - лучше я в чёрное облачусь, у меня как раз к чёрному коктейльному платью перчатки имеются.
- Что-то мне совсем хреново, - протянула Беата, глядя в одну точку, - лучше бы ничего и не знала. Жила себе и жила, ни о чём не подозревая, а тут на тебе, криминал.
Она открыла шкафчик и извлекла из него бутылку коньяка, фужеры, а из холодильника конфеты, апельсины и клубнику.
- Давайте выпьем помаленьку, - жалобно предложила она.
- Если только помаленьку, - нахмурилась я, - ты сейчас явно накидаться в хлам хочешь, а у меня вечером презентация. Короче, убирай всё это, выпьешь на фуршете. Можешь напиться до отключки, если тебе легче станет, дотащим тебя до машины.
- За кого ты меня принимаешь? – покраснела Беата, но выпивку убрала.
А я допила свой кофе, взяла ноутбук, и ушла на террасу.
Надеюсь, Беата сейчас не станет лакать коньяк. Через полчаса я заглянула на кухню, и, не обнаружив там подруги, пошла её искать. Беата оказалась в подвале, лепила из глины очередной кувшин, и я, решив не нервировать её, тихонько ретировалась.
Макс и Иван Николаевич вернулись очень вовремя, я как раз переоделась в чёрное платье с тонкими бретелями и разрезом на коленях.
Из украшений длинные, золотые серьги, цепочка с жемчужиной, колечко с жемчугом и Беатин браслет. Волосы я уложила в элегантную «улитку», а на ноги надела шпильки.
Чёрные, лакированные, остроносые. Повреждённые ладони я скрыла под длинными, до локтя, перчатками, а колечко и браслет только и выигрывали от чёрных перчаток.
- Какая ты красивая, - вздохнул Макс, когда, зайдя в спальню, увидел меня.
- Одевай костюм, - улыбнулась я.
- Опять смокинг? – уныло спросил он.
- Можно просто костюм, - ответила я, - я тебе положила светлый в чемодан. Тебе идёт.
- Окей, - и он стал переодеваться.
Генрих с Милой посчитали наглостью со своей стороны селиться у Беаты, хотя она и была не против, но остановились в отеле.
На место проведения презентации мы прибыли почти одновременно, потом приехали журналисты, специально нанятые переводчики. Собрался народ.
Генрих первым стал говорить, вручил мне красные розы, какие-то люди выходили, что-то говорили, я тоже что-то сказала. Завершив самую нудную часть, мы плавно перешли к автограф – сессии. Книги предполагалось покупать заранее, в конце у меня даже рука устала писать одни и те же фразы.
К счастью, и это скоро закончилось, теперь мне предполагалось только ходить среди людей с бокалом шампанского, удерживая на лице дежурную улыбку.
Нет, это всё не то. Простой народ – это одно дело, а совсем другое – эти «сливки» общества. Меня даже слегка мутило от пафосности мероприятия.
Я выискивала глазами Диму, но не видела его.
Расстроившись, я осушила бокалом с брютом, взяла новый, и чуть не выронила его, когда прямо передо мной материализовался букет синих роз.
- Привет, сладкая, - это был Дима.
- Ты опоздал, - я поджала губы.
- Я был с самого начала, смотреть надо в оба, - усмехнулся Дима, - речь твою слышал, а теперь жажду получить автограф. Я почитал. Скажу честно, очень сильно, правда, это не для массового читателя. Сейчас народ предпочитает что попроще, а это тянет на классику, читается легко, сюжет чисто жизненный, лишённый соплей.
- Считаешь, что хорошо? – улыбнулась я.
- Отлично, но слишком сильно для современности, - улыбнулся Дима, - попробуй что-нибудь полегче написать.
- Например? – нахмурилась я, - детектив я точно не хочу писать. Если только мистику.
- Или фантастику, - пожал плечами Дима.
- Или любовный роман, - вздохнула я.
- Эротический триллер, - хохотнул Дима.
- Да ну тебя, - засмеялась я.
- Со смаком опиши, как главная героиня занималась сексом со своим любовником, международным террористом, на балконе театра под звуки Малера! – Дима стал давиться смехом.
- Как он проник в её коралловый грот в поисках небывалых приключений? – промурлыкала я.
- Ого! – присвистнул Дима, - какие у нас познания в этой области! – и стал давиться смехом.
- Прекрати! – толкнула я его.
- Коралловый грот! – он держался за стенку, - я сейчас умру от смеха! Это же надо было додуматься! Милая моя, твоя фантазия безгранична! Снимаю шляпу.
- Вы чего тут смеётесь? – подошёл к нам Макс, а за ним и остальные. Иван Николаевич, Беата, и Генрих с Милой.
- Обсуждаем сюжет следующей книги – эротического триллера! – выдал Дима, продолжая смеяться.
- Чего? – Генрих шампанским подавился, а Дима продолжал смеяться.
- Прекрати! – пнула я его, - я же пошутила! Да я же буду краской заливаться, подписывая эти книги!
- А начало было такое многообещающее, - веселился этот несносный мачо, - проник в её коралловый грот в поисках небывалых приключений! Кстати, второй грот как называться будет? Хрустальным?
- Какой ещё второй? – нахмурилась я, - сдурел?
- А то ты не знаешь, какой! – хмыкнул он, - ах, да, твой новый супруг примитивен в этом плане. Хочешь, могу напомнить наглядно?
- Я ему сейчас врежу, - прошипел Макс.
- Не надо, дорогой, - скривилась я, - у меня ногти имеются, сама справлюсь! А ты, извращенец, лучше заткнись! Сам ты
примитивен, как амёба! Развратник! Ты по сравнению с Максом в этом плане на троечку! Слабую!
- А давай проверим! – надвинулся он на меня, а Макс оттолкнул его.
- Отвали от моей жены, придурок! – рявкнул он.
- Если захочешь проштудировать «Камасутру», всегда к твоим услугам, - ухмыльнулся Дима, взял бокал с коньяком, нырнул в толпу, и исчез.
- Вот дурак! – буркнула я, - шутник, блин!
Макс что-то буркнул себе под нос, дал мне очередной бокал с шампанским, а сам взял коньяк.
- Как меня раздражает, что он всё время около тебя трётся, - протянул он, а из толпы вынырнул Дима, махнув мне рукой, чтобы я подошла.
Я демонстративно повернулась к нему спиной. Пусть не думает, что после его нахальства я вот так запросто побегу к нему.
- Хватит ко мне задом поворачиваться! – он схватил меня за локоть, - пошли, познакомлю кое с кем.
- Отстань от моей жены, а? – устало спросил Макс, а Дима проигнорировал его слова, продолжая тянуть меня в сторону.
- Чего тебе?
- Говорю же, познакомить хочу с одним человеком, - и он буквально силой протащил меня по залу, - знакомьтесь. Это Эвива Миленич, главный редактор «График Интертеймент» и «Планеты спорта», по совместительству писатель, а это Кристоф Жирарден, известный французский беллетрист.
Как у меня челюсть не упала, не знаю. Я трудом удержала на лице приветливое выражение. Этот же тот тип, которого я безуспешно пытаюсь переманить к нам в издательство, агент которого посылает меня далеко и метко.
- Очень рад знакомству, - воскликнул Кристоф, - я наслышан о вас. Вы ведь несколько месяцев пытаетесь до меня дозвониться?
- Точно, - кивнула я, - а так же пишу письма, и засылаю своих людей к вашему агенту.
- Извините меня, что так долго игнорировал вас, - вздохнул он, - просто я из тех людей, которые не бросают тех, кто им помог.
- Похвальное качество, - кивнула я.
- Да, и поэтому я не мог бросить своё издательство, - продолжал он, - они приняли меня совсем молодым, отчаявшимся где-либо напечататься парнишкой, и не прогадали. Я думал, что всё. Попробую последний раз, а потом уйду. Собирался работать на заводе. Но они рискнули, и теперь я известен. Надеюсь, вы понимаете.
- Конечно, - согласилась я, - понимаю.
- Но совершенно случайно я выяснил, что они печатают контрафактные тиражи, у нас получился большой скандал. Я разорвал контракт и подал в суд. Итак, вы хотите заключить со мной контракт? Я готов обсудить условия.
Это был мой звёздный час. Генрих, когда узнал, кого мы будем печатать, схватился за сердце, а Мила стала отпаивать его минералкой.
- Помоги мне, - прошептала я ему, улучив момент.
- Проси всё, что хочешь, - воскликнул он, а Мила усмехнулась.
- Мне надо смыться на пару часов, - сказала я, - с Димой. Но, чтобы Макс думал, что ты меня отправил по делам.
- С Димой и на два часа, - ухмыльнулся Генрих, - всё-таки решила освежить в памяти «Камасутру»?
- И ты туда же? – улыбнулась я, - смотри, последую совету этого нахала, напишу эротический триллер, тем более, есть, что описывать.
- Да? – Генрих поднял на меня смеющийся взгляд.
- Мне по делу надо, - прошептала я, - прессануть одного типа.
- Что ты собралась делать? – ошалела Мила.
- Неважно, - отмахнулась я, - очередного бандита ловить.
- Всё не угомонишься? – усмехнулся Генрих, - ладно, сейчас отмажу. Муж, я так понимаю, не в курсе твоих похождений?
- Конечно, нет, - улыбнулась я, - они мне устроят райскую жизнь, если узнают.
Макс не возражал, а я, пока он не напросился в сопровождающие, быстренько убежала.
Дима предусмотрительно ушёл чуть пораньше, и ждал меня в машине. Я юркнула на сиденье, радуясь собственной изворотливости.
- Как ты это сделал? – спросила я, когда мы тронулись с места, - я столько на него охотилась.
- Плохой из тебя охотник, - усмехнулся Дима, - после того, как ты поплакалась мне в жилетку, я подумал, что нет такого издательства, которое не печатало бы контрафактные тиражи.
- Я тебя сейчас стукну, - нахмурилась я.
- Ладно, ладно, ваше издательство – исключение. Вы ещё не заматерели. Шучу. Убери это свирепое выражение с лица. Короче, я просто поразмыслил логически, нанял человека, который всё выяснил, а потом преподнёс Кристофу инфу на блюдечке с голубой каёмочкой.
- Но это нечестно, - возмутилась я, - а если он узнает?
- Он знает, - хмыкнул Дима, - я был с ним предельно откровенен, и ему понравилась моя дерзость. Я потянул карту, и вытащил для тебя джекпот.
- Спасибо, это было очень любезно с твоей стороны, - буркнула я, и, не выдержав, засмеялась, - ты авантюрист и интриган.
- Я знаю, - ухмыльнулся он, - и благодарности принимаю только натурой.
- Замётано, - фыркнула я, - завтра будет тебе благодарность под звуки Малера.
- А, может, и сейчас, - подмигнул он, - машина просторная.
- Мне впору эротические мемуары будет писать на старости лет, - засмеялась я.
- И потомки ужаснутся твоей развратности! – хохотнул Дима.
- Я не развратная, а страстная, - возмутилась я, - это разные вещи. Так и быть, напишу эротический триллер.
- В самом деле? – засмеялся он.
- В самом деле, - кивнула я, - только мистический.
- Боюсь представить, что это будет, - усмехнулся он.
- Тебе первому дам почитать, - хихикнула я, - тем более, тебе предназначается быть моим музом.
- Музом эротического, мистического триллера? – переспросил Дима, - оригинально, ничего не скажешь. А вот и контора.
- Она тут работала? – я выглянула в окно машины, разглядывая высокое здание.
- Я сейчас приду, - Дима вышел из машины и ушёл в здание, а я закурила сигарету, с меланхоличным видом глядя на море.
Что-то тут не так. У меня ощущение, что кто-то дёргает меня, как куклу, как марионетку, за ниточки, а это изрядно напрягает.
Надеюсь, сейчас ситуация немного прояснится, потому что у меня в голове уже каша, которую я не могу переварить.
И, словно специально, назло, всё время что-то отвлекает, я никак не могу сосредоточиться. Да и Дима нахал. Меня дезорганизует и достаёт.
Что-то в последнее время мне перестало нравиться курить. Я задумчиво посмотрела на дымящуюся сигарету, затушила её в пепельнице, и посмотрела на небо, на котором опять сгустились тучи. Стал накрапывать мелкий дождик.
Я постукивала ногтями-миндалинами по стеклу, зевнула, вынула из сумочки шоколадку. Сгрызла её, рассеянно следя за городской жизнью.
Люди спешили по своим делам. Очень много народа ехало на велосипедах. А дома поражали своей яркостью.
Я просидела минут пять, потом появился Дима, быстрым шагом подошёл к машине, и сел рядом.
- Ждём, - вздохнул он, - секретарши той нет, и теперь я не знаю, как опознать того типа.
- Ты хоть расспросил её вчера? – спросила я.
- Конечно, - кивнул он, - мужчина в возрасте, на вид лет от пятидесяти, на жёлтой машине.
- На жёлтой машине? – поразилась я.
- Сам удивлён, - протянул Дима, - у меня ощущение, что она наврала.
- Что ж утюг на пузо не положил? – ухмыльнулась я, - а выслушал бред и поверил.
- У меня такое ощущение, что ты всё время нарываешься, - хохотнул он.
Я бросила на него быстрый взгляд, и занялась разглядыванием пейзажа. Только в его присутствии я не могу думать о чём-либо другом, мужественный профиль сводит с ума.
Я старалась смотреть лишь на море, Дима бросал на меня страстные взгляды... Думаю, если бы не необходимость следить, мы давно оказались бы в объятьях друг друга.
В нервном напряжении мы просидели три часа, и, когда окончательно стемнело, я была зла, как стая сиамских кошек.
- Нас надули! – рявкнула я, - эта девица длинной лапши тебе на уши навешала! Мужчина в возрасте на жёлтой машине! Самому не смешно?
- Смешно, - уныло кивнул Дима, - купился, как мальчишка.
- Ни один мужик не сядет в жёлтую машину, если она не спортивная! А в возрасте, тем более! Ты бы сел?
- Только в спортивную, - воскликнул Дима, - но, если есть выбор, то предпочту чёрную, даже спортивную.
- Вот именно! – прошипела я, - лучше отвези меня домой, пока Макс меня не хватился.
- Поехали, - Дима был хмур и сосредоточен.
Всю обратную дорогу он молчал, я сидела, насупившись, и думала.
Мне казалось, что всё лежит на поверхности, а я чего-то не замечаю, не вижу очевидного.
- Я кретин, - вдруг сказал Дима, - извини. Мы проторчали тут, ожидая преступника, как идиоты, а эта сучка-секретарша наврала. Любопытно, зачем?
- Фиг её знает, - буркнула я.
- А как твои дела с вином? – перевёл разговор Дима.
- С каким вином? – не поняла я, а он хрипло засмеялся.
- Забыла! Так тебе они нужны, эти плодово-ягодные вина!
- Нужны! – рявкнула я.
- Ну-ну, - засмеялся он, - ты шевели ластами, а то заставлю по магазину голой рассекать!
Я заскрипела зубами, сжав кулаки, и процедила сквозь зубы:
- Это ты отправишься доспехами греметь в Останкино! У меня всё получится!
- Как же, получится у тебя, - проворчал он, - у тебя никогда ничего не получается!
- Нет, получится! – заорала я не своим голосом, вытащила свой мобильный, и стала искать номер Нинель Ефимовны, моего бухгалтера и управляющую в одном лице.
Она высококлассный специалист, твёрдой рукой управляет моим рестораном «Орхидея», и я не нарадуюсь, что взяла её в своё время на работу.
- Ты кому звонишь? – сурово спросил Дима.
В трубке тем временем щёлкнуло, потом раздался сонный голос Нинель Ефимовны.
- Викуля, что случилось? В ресторанах всё отлично, как вернёшься, я покажу тебе сметы. Правда, нам тут просроченную дичь привезли, но я всё им назад отправила.
- Не в этом дело, - отмахнулась я, - с дичью позже разберёмся. Я на данном этапе хочу начать массовое производство плодово-ягодных вин! Нужно купить помещение, оборудование, и нанять людей.
- Чего? – оторопела Нинель Ефимовна, - Вика, ты здорова?
- Вполне, - воскликнула я, - я хочу открыть завод по производству плодово-ягодных вин! Чего тут такого?
- Вика, ты не потянешь! – в ужасе воскликнула женщина, - ты хоть представляешь, что это такое? Это не по твоему менталитету!
- При чём тут мой менталитет? – разозлилась я, - вы что, тоже считаете, что я не потяну?
- Нет, нет, Викуля, - как-то жалобно воскликнула Нинель Ефимовна, - ты умница, но вино – занятие не женское.
- Кто сказал? – обозлилась я.
- Тут нужна педантичность, аккуратность, а у тебя ветер в голове гуляет.
- Хватит! – взвизгнула я, - короче, мне нужно в рекордно короткие сроки помещение. Что вы знаете о винах?
- Ровным счётом ничего, - честно ответила женщина, а я горестно вздохнула под ядовитый смешок Димы.
- Хорошо, с этим я сама разберусь, - отмахнулась я, - мне только нужно помещение.
- Вика, ты пьяна? – обморочным голосом пролепетала бедная женщина, - ты помнишь, во что вылилась история с ресторанным комплексом? Тогда тебя Димка буквально спас! А сейчас что? Лучше проспись и брось эту бредовую идею! Пока!
- Нинель Ефимовна! – вскричала я, но она уже отключилась.
- Что хорошего скажешь? – засмеялся Дима.
- Она решила, что я пьяная, - возмутилась я.
- И правильно решила, - захохотал он, - ни черта у тебя не получится! Оставь эту бредовую идею, дорогуша!
- И признать, что ты прав? – разъярилась я, - заранее проиграть? А не пошёл бы ты?
- Куда? – хмыкнул он.
- Далеко и метко!
- Ты сама тактичность! Ничего, с утреца тебе ещё позвонит
Марьяна Георгиевна, и выскажет всё, что о тебе думает.
- Блин! – я закусила губу, - а ведь точно позвонит! Дёрнул же меня чёрт Нинель Ефимовне звонить! Всё ты виноват!
- Если нет крайнего, то давайте его назначим? Так, да? – хмыкнул Дима, - я тут при чём?
- Ты меня разозлил! – рявкнула я, - короче, завтра я раздам указания.
- Эх, дурак я, - вздохнул Димка, - зачем было тебя подзуживать? Сам виноват!
- Хочешь сказать, что готов принять проигрыш? – обрадовалась я.
- Ага, сейчас! Просто я знаю, что именно мне придётся вытаскивать твой очередной «проект» из провальной ямы! А мне оно надо? Сам себе приключения нашёл! Но уж очень нравится мне твоего муженька травить! Представляю, как он обозлится, когда узнает о заводе! В ярость придёт!
- Тормози, приехали! – рявкнула я, - дальше я сама, - и выскочила из машины прямо под проливной дождь, - пока.
На ходу кутаясь в пальто, я добежала до дома, который был уже совершенно тёмный. Тихонько, стараясь никого не разбудить, я юркнула дом, скинула туфли, и, держа в руках обувь и пальто, вошла в спальню.
Бросив одежду, я схватила ночную рубашку и халат, в ванной переоделась, и, аккуратно перебравшись через мужа, устроилась под одеялом.
Макс зашевелился, обнял меня, а потом прошептал:
- Спишь?
- Нет, - честно ответила я.
- Как твой писатель? Обо всём договорилась?
- Ага, - зевнула я.
- Хочешь заняться повышением демографии? – прошептал он.
- Давай, - засмеялась я, и уснули мы только к утру.
Макс и Иван Николаевич усвистели на рыбалку, я проснулась поздно, и, наверное, ещё поспала бы, если бы не звонок матери.
- Немедленно отвечай, что за фортеля ты выкидываешь? – вскричала маменька в трубку своим резким голосом, - Нина позвонила в полном ауте. Говорит, что ты нахваталась коньяка, позвонила ей в полночь, и заявила, что собралась открыть винное производство. Это как понимать?
- Я была трезва, как стёклышко! – рявкнула я в ответ, - два бокала брюта не в счёт! Шампанское выветрилось из моей головы за два часа до звонка! Все претензии к Димке! Этот шакал сидел рядом, скалился, и требовал, чтобы, если я не открою это производство, я прошлась по гипермаркету голой!
- Чего? – маменька заикала, а потом, судя по звукам, стала пить воду.
- Мы поспорили, - вздохнула я, и принялась растолковывать суть происходящего.
- И пусть только попробует не помочь тебе потом! – рявкнула маменька, выслушав меня.
- Ты что, тоже в меня не веришь!? – ахнула я, - ну, знаешь!
- Я знаю тебя, твой характер, у тебя ничего не получится.
- И ты тоже! – разозлилась я, - с меня довольно! Слушать ничего не желаю!
Я этими словами я отключилась, схватила свой ноутбук, и стала читать про вина. Никого дома не было, Беата убежала на работу, и я просидела полдня, набивая мозг новой информацией.
Потом набрала номер своего администратора в «Орхидее».
- Добрый день, Эвива Леонидовна, - услышала я.
- Добрый день, Алина, - ответила я, - Алиночка, у меня к тебе огромная просьба. Срочно поезжай по деревням и скупи у них весь компот. Как можно больше! По максимуму!
- Зачем? – ошалела Алина.
- Долго объяснять, - отмахнулась я, - просто складируйте всё в ресторане, в подвале, что не поместится, отвезите в другой ресторан, ко мне домой. На мою квартиру, в особняк, домой к матери, к сестре. Когда я вернусь, разберусь со всем. Но, чтобы обязательно присутствовал малиновый компот.
- Поняла, - странным голосом ответила Алина, видимо, решив с начальством не спорить.
- Я тебе потом всё объясню, - сказала я, - только выполни мою просьбу. Хорошо?
- Хорошо, - вздохнула она.
- Тогда пока, - обрадовалась я, и стала искать помещение под винный цех.
Если честно, то я основательно струсила, поскольку понятия не имею, как управлять подобным.
В теории-то представляю, а вот с практикой выходит проблемка. Нужно ещё, чтобы эти вина купили. Кому сейчас нужны малиновые вина? Кто помнит об этом? Боюсь, что только историки. Хотя на прилавках стоят вина из сакуры, я видела в коробках грушевые, сливовые, но сомневаюсь, что на них много желающих.
Чувствуя, что я в очередной раз создала себе проблему, я схватилась за голову. Потом сварила себе кофе, пытаясь привести нервы в порядок.
Взяла любимый напиток, коробку белого шоколада, коробку молочного, и отправилась на террасу.
Поудобней устроившись на тафте, вытянув ноги, я взяла конфету, но выронила её из ногтей, и конфета укатилась под тафту. Пришлось встать, и опуститься на колени перед диваном.
Кругляш в серебристой слюдке лежал на ковре, а рядом покоилась тёмно-синяя книга с золотым тиснением.
Я взяла конфету, книгу, и вернулась на тафту.
Книга оказалась моя, одна из тех, что привёз Генрих. Я на автомате перелистнула пару страниц, и, к своему удивлению, обнаружила, что все уголки у страниц загнуты.
Память невольно подсунула воспоминания.
Я вбегаю на террасу, а Эльжбета как раз сидит в кресле рядом с этой тафтой... Страницы... Я перелистала страницы и нахмурилась. Три четверти страниц в книге были загнуты на уголок, при чём создавалось ощущение, что пресловутый уголок долго мусолили пальцами.
Я схватила мобильный, и, трудом сдерживая внезапно охвативший меня мандраж, позвонила подруге.
- Говори скорей, у меня работа, - скороговоркой воскликнула она.
- Скажи, у Эльжбеты не было никаких привычек при чтении? – выпалила я.
- Привычек при чтении? – оторопела Беата, - это как?
- Например, некоторые слюнявят пальцы перед тем, как перевернуть страницу, отчего листы делаются заляпанными. У Эльжбеты есть такая привычка?
- Есть, - хмыкнула Беата, - но несколько иного толка. Она уголок пальцами загибает и мусолит страницу при чтении.
Помню, какая ругань из-за этого была. В школе ругались, в библиотеках ругались. А почему ты спросила?
- Да так, ерунда, - отмахнулась я.
- Тогда до вечера, - воскликнула подруга и отключилась, а я в задумчивости уставилась на телефон.
Значит, Эльжбета не соврала? Она действительно сидела здесь, читая книгу, а машина стояла около дома.
Кто-то угнал машину, наехал на меня, желая убить, а потом скрылся с места происшествия. Вернул машину на место, и теперь Эльжбета в тюрьме. Что мне делать? Пойти и рассказать всё инспектору?
Нет, Эльжбету всё равно не выпустят! Тяжесть улик слишком велика! Алиби нет, отпечатки её в машине присутствуют, зато имеются показания свидетеля, того охранника, который видел, что за рулём сидела светленькая девушка.
Светленькая! Какая же я идиотка!
Я снова схватилась за телефон и оторвала от дел Беату.
- Что опять? – сердито спросила она, - между прочим, у меня срочная работа.
- Извини, - воскликнула я, - последний вопрос. Эльжбета натуральная блондинка?
- Нет, - раздражённо ответила подруга, - старшая, Зося, пошла в мать, натуральная блондинка, а Эльжбета в отца, брюнетка. У неё перманент.
- Ясно, - выдохнула я, чувствуя, как бьётся сердце.
- Пасмурно, - ответила Беата, - не отрывай меня от дел!
- Давай, пока, - пролепетала я обморочным голосом, отключила телефон, и решительным шагом, накинув пальто, вышла на улицу.
С соседкой Беаты у меня отношения как-то не сложились, но я не стала обращать на это внимания, меня сейчас другое волнует.
Я позвонила в дом, и замерла на пороге. Послышались шаги, дверь распахнулась, и соседка попятилась. Она что-то пролепетала на датском. Я попробовала наладить с ней контакт на языке Шекспира. Говорила она на английском ломано, но я сумела из её корявой речи понять, что Эльжбета приехала рано. Она оставила машину около дома, а сама ушла внутрь.
Потом приехала ещё одна блондинка.
Она приехала на такси, зашла в дом, потом вышла, села в серебристую машину первой блондинки, и уехала. Часа через три она вернулась, зашла в дом, где уже находилась приехавшая Беата.
Но пробыла в доме недолго, почти сразу уехала...
Я поблагодарила соседку, вернулась домой и задумалась.
Вот и ответ на все мои вопросы. Эльжбета даже и не думала наезжать на меня, она преспокойно сидела у меня на террасе, читала мою книгу, и, вероятно, попивала кофе.
Другая блондинка, выследившая её, украла у неё из сумочки ключи, наехала на меня, потом вернула машину на место и подкинула ключи обратно. Дверь в дом Беаты всегда открыта, заходи, кто хочешь, бери, что желаешь. Меня убивает её беспечность!
Хоть датчане и законопослушны, но в Дании помимо коренных жителей полно выходцев из стран ближайшего зарубежья. А они, как могут, подмачивают репутацию стране.
С этими мрачными мыслями я выплеснула остывший кофе в раковину, сварила себе свежий, и вернулась на террасу.
Потом, помотав головой, я почувствовала, что виски сдавило обручем, и поднялась из кресла.
У меня в сумочке было лекарство, но, открыв клатч, я обнаружила, что таблетки закончились.
Порывшись в аптечке подруги, я не нашла ничего подходящего. Точнее, таблеток-то было всяких полно, а вот от чего они, ещё разобраться надо. Ещё слопаю что-нибудь не то, то-то убийц порадую, не придётся им об меня руки марать.
С этими мрачными мыслями я застегнула сапоги, надела пальто, взяла сумочку, шарф, и выскочила на улицу.
Голова разболелась ещё сильнее, и я, прибавив шагу, добежала до ближайшей аптеки.
Молоденькая продавщица что-то сказала на датском, но я помотала головой, и постучала пальцами по вискам, пытаясь ей наглядно объяснить, что меня беспокоит.
Но продавщица округлила глаза, а я стала мотать руками вокруг головы, указывая на виски. Девушка за прилавком вдруг заулыбалась, и вынула... тест на беременность.
Я, слегка ошалев, уставилась на коробку.
Справившись с приступом злобы, я покачала головой.
Девушка озадаченно нахмурилась, а потом и вовсе вынула презервативы. И я чуть не взвыла, голова уже по-страшному болела.
Вдруг рядом со мной раздался хриплый смех, и, обернувшись, я увидела молодого мужчину лет тридцати. Высокий, широкоплечий, в тёмных брюках и бирюзовом свитере, и в не застёгнутом чёрном пальто. Смуглый, смоляные волосы густой волной падали ему на лоб, а тёмные глаза смотрели дерзко и внимательно.
- Ещё один! – прошипела я, намереваясь сказать ему пару ласковых на английском, но красавец меня опередил.
- Извини, - сказал он на русском с едва уловимым акцентом, - но на твои пируэты без смеха смотреть было просто невозможно.
- Она тоже хороша, - мрачно кивнула я на продавщицу, - с головной болью ассоциирует тесты на беременность и средства контртрацепции, - а он опять засмеялся, и что-то сказал продавщице.
Та кивнула, и выставила флакон с таблетками.
- А воды без газа ты не можешь у неё попросить? – улыбнулась я, и, расплатившись, покинула магазин.
На улице я запила таблетки, убрала бутылку с таблетками, и устало зевнула.
- Может, тебя проводить? – услышала я, - ты какая-то бледная и отчуждённая.
- А ты не маньяк? – улыбнулась я.
- Так и быть, сегодня я забуду про своё тайное хобби, - засмеялся он, - меня зовут Алваро.
- Испанец? – догадалась я.
- Так точно, - кивнул он, - а ты русская?
- Так точно, - засмеялась я, - Эвива.
- Ты красивая, - вздохнул он.
- Я знаю, - кивнула я, - только предупреждаю сразу, что здесь тебе ничего не светит. Я безумно влюблена, замужем, и имею толпу поклонников.
- Что неудивительно с такой-то внешностью, - засмеялся он, - только я не собираюсь приставать, ты не моего романа.
- Это как? – слегка ошалела я от такого заявления, ведь я не привыкла к отказам.
- Ты мне очень понравилась, но я понимаю, что у тебя поклонников завались, поэтому я тебя просто провожу, а потом пойду домой. Не против?
- Давай, - согласилась я.
- И потом, ты замужем, - пояснил он, - а я с замужними не связываюсь.
- Кольцо разглядел? – засмеялась я.
- А я вообще внимательный, - хмыкнул он.
По дороге он говорил мне всякие любезности, даже чуть-чуть флиртовал, но грань не переходил. Когда мы подошли к дому, затормозил «Форд» Беаты и она вышла из машины.
- Из-за тебя я чуть совещание не сорвала, - сердито воскликнула она, - что на тебя нашло?
- Потом объясню, - отмахнулась я, а подруга взглянула на Алваро и замерла, тот тоже окаменел.
Я была почти уверена, что попала в эпицентр молний, проскочивший между ними, и, прокашлявшись, воскликнула:
- Знакомьтесь, это Беата, моя подруга, а это Алваро, он мне любезно помог в аптеке объясниться с продавцом.
- Очень приятно, - сказали они в унисон, и замерли, уставившись друг на друга.
Понимая, что толку от них не добьёшься, я решила взять ситуацию в свои руки. Щёлкнула пальцами и громко сказала:
- Алваро, хотите кофе? Беата вас с удовольствием угостит.
- Да... я... это... – пробормотала подруга, заливаясь краской до корней своих каштановых волос.
- Спасибо, не откажусь, - мягко ответил Алваро, продолжая таращиться на Беату, которая продолжала упорно краснеть.
Пришлось мне буквально заталкивать их дом, а Беата вдруг словно очнулась, быстро сварила кофе, стала угощать гостя пирогом, а я отправилась к себе, заниматься романами.
Через два часа ко мне заглянула Беата, раскрасневшаяся, она плюхнулась ко мне на кровать.
- С ума сойти! – прошептала она, - кто он?
- Понятия не имею, - честно ответила я, - это ты с ним два часа трепалась, а не я.
- Викуль, это то самое, - пролепетала она, - светлое и настоящее.
- Лихо, - хохотнула я, отодвигая ноутбук, - ты с ним два часа только знакома, а уже светлое и настоящее. Так не бывает!
- Да? – прищурила глаза подруга, а я задумалась.
- Фиг его знает, - вздохнула я, потягиваясь, - знаешь, когда я впервые увидела Димку, то испытала лёгкое раздражение. Чувство перемешалось с ненавистью, но теперь я понимаю, что это была любовь. С первого взгляда, при чём. Плюс неосознанное сексуальное влечение.
- Вот видишь! – укоризненно воскликнула Беата, - а говоришь – не бывает.
- А как же Збигнев? – засмеялась я.
- Посмотрю сначала, как у меня будут развиваться отношения с Алваро, а там решу. Он обещал позвонить, но я не знаю, позвонит ли. Может, я ему неинтересна?
- Не майся дурью, - отмахнулась я, - он в каменную статую превратился, когда тебя увидел. Я не слепая, видела, как вы друг на друга смотрели. Между вами сотни искр проскакивали.
- Правда? – покраснела Беата, а я невольно усмехнулась.
Надеюсь, она найдёт своё счастье. Я бы хотела, чтобы этот Алваро стал её последней любовью. Збигнев хороший парень, милый, и, хоть меня недолюбливает, добрый и скромный.
А с чего ему хорошо ко мне относиться?
Я его дважды по голове огрела, а потом ещё дробь с солью в ягодицу зарядила. Ни один за такое спасибо не скажет, а Збышек ещё мягко себя повёл, другой бы заехал мне между глаз, не особо церемонясь.
Но, тем не менее, в этом испанце было что-то такое, что располагало к себе, а от Збышека сквозило холодом.
- Правда, - улыбнулась я.
- А ты чего мне весь день названивала? – спросила Беата.
- Да так, - отмахнулась я, - просто есть кое-какие мысли, но об этом потом.
- Единственно, из-за чего я переживаю, это из-за Эльжбета, - горестно вздохнула подруга, - как так, а?
- Да успокойся ты, - отмахнулась я, - ни в чём твоя Эльжбета не виновата!
- Как? – ахнула Беата, - но ты же сама её в тюрьму запихнула!
- Запихнула, - кивнула я, - но появились новые данные, зародившие в моей душе сомнения, и я допросила твою соседку. Она лично видела, как приехала одна блондинка, оставила машину у входа, потом приехала на такси вторая.
Она уехала на машине первой, а потом вернула её на место.
Смотри, - я протянула ей книгу, - тут все уголки загнуты. Она явно читала, а не на меня охотилась.
- Тогда нужно всё рассказать инспектору! – подпрыгнула, как на пружине, Беата.
- Притормози! – рявкнула я, схватив подругу за руку и она плюхнулась назад, - не надо ничего пока говорить.
- Но почему? – закричала Беата.
- Потому, что преступник хитёр и изворотлив, - стала растолковывать я, - он предпримет новую попытку избавиться от меня и вернуть Эльжбету в тюрьму. Кстати, в данном случае такое обвинение, что ей наши домыслы не помогут. Толпа народу видела, как блондинка в чёрных очках пыталась сбить меня на серебристой «Вольво» с энным номером. Книга тут не сыграет никакой роли, нужно искать ту блондинку.
- Слушай, - вдруг оживилась Беата, - а вдруг она и есть убийца Эрика? Эта блондинка?
- Не знаю, - вздохнула я, напряжённо размышляя.
Внезапный звонок в дверь заставил нас подскочить, и Беата хлопнула себя ладонью по лбу.
- Должна же Лиза прийти! – воскликнула она, - это, наверное, она.
- Это кто? – удивилась я, спускаясь с ней по лестнице, - очередная твоя знакомая?
- Нет, - улыбнулась Беата, - это тётка Агнета прислала, чтобы она у меня шмон навела.
- Ясно, - засмеялась я, - понимает, что сама ты вряд ли порядок наведёшь, поэтому решила действовать. Помнится, она очень зла на тебя была.
- Была, - кивнула Беата, - и, наверное, всё равно злится, но, тем не менее, помощницу прислала.
Беата распахнула дверь, и в прихожую вошла молодая девушка со светлыми волосами.
- Здрасте, - воскликнула она, - я Лиза. Я работаю, убираясь у людей, и ваша родственница наняла меня.
- Привет, - кивнула я, разглядывая её.
- Привет, - улыбнулась Беата, - слушай, Лиза, может, обойдёмся без уборки? Ты Агнете скажешь, что всё сделала, получишь деньги и свободна. Мне и так хорошо, я не планирую ничего
менять. А то потом после уборки не найду вещей.
- Так вы запоминайте, куда и что кладёте, - пожала плечами девушка, - разве можно жить в бардаке? Нет, я лучше приберусь, а то потом случайно выяснится, что я за так деньги получила. Не, не хочу проблем. Показывайте фронт работ.
Беата тяжко вздохнула и повела девушку в подвал, а я отправилась в комнату с роялем и уселась на стул.
Какое-то время я с меланхоличным видом наигрывала творение великого Бетховена, перешла на Малера, и в этот момент заглянула Беата.
- Шумный он очень, этот Густав, - улыбнулась она, облокотившись о рояль, - я её оставила тару под рассаду разбирать. Не знаю, куда её ещё направить, чтобы она особого ущерба мне не нанесла.
Я, сделав заключительный аккорд, закрыла крышку рояля и улыбнулась.
- Есть такое дело. Громковат. Вообще-то, Агнета права, у тебя шалман, давно пора прибраться.
- У меня всё нормально, - сморщила носик Беата, - только самые крайне необходимые вещи.
- Что ты подразумеваешь под крайне необходимыми вещами? – прищурилась я, - ржавый половник без ручки?
- Я им навоз по грядкам разливаю, - спокойно объяснила подруга, - или ты предлагаешь мне цветы удобрять из мейсенского фарфора?
- У тебя нет мейсенского фарфора, - процедила я, - зато есть куча вещей, которые можно с чистой совестью выкинуть. А раз уж на то пошло, то можно просто купить маленький, пластиковый кувшинчик, поливать цветы, потом отмыть, а на зиму положить среди сельхозинвентаря. Я тоже люблю цветы, имею целую оранжерею роз и бегоний, но все мои приспособления чистенькие стоят на полочках, а не раскиданы грязные по дому.
- Делать мне больше нечего, - отмахнулась Беата, - пожалуй, пригляжу я за Лизой, как бы она не поломала мне там чего. В подвале стоят кактусы, ещё свалит, а я такие потом негде не достану. Они старых сортов, - и она унеслась, а я посмотрела на льющий за окном дождь, потом на рояль, и
решила помочь Лизе.
Я застала тот момент, когда Лиза с Беатой пытались перетащить старую швейную машинку.
- Гляди, какой раритет откопали, - сверкала глазами Беата, радуясь, как ребёнок.
- Н-да, - хмыкнула я негромко, и засмеялась, - и что ты с этим раритетом делать будешь?
- Представления не имею, - ответила подруга.
- Если она не рабочая, то ей стопроцентно место на свалке, - сказала я.
- Жалко, - протянула Беата, - может, её ещё отремонтировать можно?
- Вряд ли, - скривилась я, - сомневаюсь, что детали для этого раритета имеются в продаже. Если тебе жалко выбрасывать, то отдай в музей.
- Может, на ней ещё можно шить? – продолжала упрямиться Беата.
- Прекрати! – застонала я, - ты совсем того? Если не перестанешь дурью страдать, я лично вывезу машинку в мусор, а тебе куплю новую, скоростную. Немедленно выкидывай этот хлам! Да она даже на раритеты, которые в музеях стоят, не тянет! Я скажу мужу и свёкру, и они выволокут эту груду металла на улицу.
- Ладно, бросаем, - вздохнула Беата, и они с Лизой опустили машинку. Лиза ойкнула, и стала разглядывать свои длинные ноготки и тонкие, изящные пальчики.
Что-то мне не понравилось, но Беата уронила мне с полки на голову пластиковый совок, и я отвлеклась, потирая затылок.
- Так, - я вытащила мешок со старыми газетами, - это у нас что?
- Журналы «Крестьянка», - воскликнула Беата, - старые выпуски, я их из России привезла.
- На фига? – хмуро спросила я.
- Хотела сшить себе что-нибудь, - пояснила подруга.
- Сумасшедшая? – спросила я, взяла журнал, перелистнула, и, показав подруге одно из платьев, осведомилась, - ты в этом собралась по улицам рассекать?
- Знаю, - вздохнула она, - всё знаю, но ведь жалко. Вдруг эта мода вернётся?
- Упаси Боже! – содрогнулась я, - не хотела бы я такое надеть. Выбрасываем!
Беата тяжко вздохнула, понимая, что от нас ей не отделаться, и мы взялись за разборку.
У нас накопилось множество вещей, которые Беате предстояло сдать в мусор. Лиза ушла, пообещав прийти завтра, Беата без задних лапок свалилась в постель, а я отправилась на свидание с Димой.
Вернулась я поздно. Хорошо, что Дима взял предусмотрительно билеты на симфонию, а не на оперу.
Мы кувырдались на полу четыре часа под высокую музыку, оркестр гремел, и я, когда мы, с прилипшими волосами вышли с балкона, поймала удивлённый взгляд одной из зрительниц. Она явно тоже вышла с балкона, но, в отличие от нас, куталась в кофту.
Макс явился позже меня. Рухнул мне под бок и засопел. Я вновь почувствовала запах рыбы, и вздрогнула. На какую-то секунду мне показалось, что я что-то вспомнила, но Макс толкнул меня, перекувырнувшись, и воспоминание исчезло.
Обозлившись, я пихнула Макса в бок, он что-то пробубнил себе под нос, и уткнулся лицом в подушку.
Дождь стал стучать по откосу, и я, наслаждаясь этим стуком, задремала, но проснулась, словно от толчка.
Я перевернулась на другой бок, но сон не шёл. Пролежав так минут двадцать, я перелезла через мужа, накинула халат и спустилась в кухню.
Открыла дверцу холодильника, подумала, потом достала солёный лосось, слопала бутерброд со сливочным маслом и рыбой, запила апельсиновым соком и отправилась в подвал.
Там я уселась лепить кувшин из глины, и, после долгих попыток, всё-таки получила готовое изделие.
Вышло очень даже ровненько. Я зажгла печь, поставила туда кувшин, который получился у меня немного в восточном стиле. Снизу широкий, а вверху с изогнутым горлышком.
Сама не понимаю, как у меня подобное получилось, но дуракам, как известно, везёт.
Выключив печь, я достала кувшин, взяла кисти, стала покрывать его лаком, и зевнула.
Пока я провозилась с кувшином, захотелось спать. Я вернулась к себе, перебралась через Макса, и благополучно уснула.
Утром опять приехал Генрих, показал мне статьи в местных газетах, и был очень доволен прошедшей презентацией.
Он сиял, как медный таз, явно довольный тем, что известный французский автор будет печататься у нас.
Похвалив меня какое-то время, он выкатился, а я, с досадой посмотрев на дождь, вернулась к своему ноутбуку, в котором меня ждала начатая статья.
Но, не успела я начать статью, как раздался звонок. Это пришла Лиза, намереваясь дальше разгребать завал.
Они с Беатой ушли в подвал, оставив меня на террасе, но спокойно я просидела минут пять, поскольку на этот раз моё уединение нарушил Дима, позвонив на мобильный.
- Сладкий мой, а что за девушка вошла к вам сейчас? – спросил он.
- Это Лиза, - ответила я, - её Агнета Расмуссен прислала, чтобы она помогла шмон навести.
- Да? Вообще-то, карамельная моя, - протянул он, - я её узнал. Это Элизабет, девушка из фирмы Зоси, по милости которой мы проторчали там столько времени.
- Ты уверен? – поразилась я.
- Абсолютно, - ответил он, - я только что подъехал к вашему дому, и увидел, как она входит.
Из кухни послышался звонок со стационарного телефона, и я схватила параллельную трубку на террасе.
- Слушаю, - сказала я на английском.
- Ты это кому? – удивился Дима.
- Эвива, я хочу вам кое-что сказать, - это была соседка Беаты, - та девушка, что сейчас зашла к вам в дом, тогда забрала серебристую машину.
- Вы уверены? – подскочила я, - вы ничего не путаете?
- Уверена на все сто процентов, - спокойно ответила соседка, - я её хорошо разглядела.
- Ясно, спасибо, - выдохнула я, отключила телефон и положила его на столик.
- Ева, что случилось? – допытывался Дима, и мне пришлось пуститься в объяснения.
- Я почему-то не удивляюсь, - хмыкнул он, - я сейчас инспектора вызову.
- Давай, - вздохнула я, на всякий случай позвонила ещё Агнете Расмуссен, потом убрала мобильный, и заглянула в гостиную.
Беата и Лиза там в этот момент двигали шкаф.
- Как успехи? – спросила я, обращаясь к Лизе, - не все ногти ещё обломала?
- Что? – удивилась та.
- Ты мне только мозг не пудри, - поморщилась я, - немедленно рассказывай, какого чёрта тебе тут надо?
- Я не понимаю, - пролепетала девушка.
- Вик, ты чего? – удивилась Беата.
- Макс, Иван Николаевич! – заорала я.
- Что случилось? – вбежал мой муж, а за ним свёкр.
- Убийца у нас случилась, - пояснила я, - вы на меня пока не ори, но займите лучше позицию рядом, чтобы эта дрянь не сбежала до приезда инспектора.
- Опять за своё? – устало спросил Макс.
- Об этом потом, - отмахнулась я, поворачиваясь к Лизе, - говори, каким боком ты в этой истории. Ты убила Зосю?
- Нет! – испуганно вскрикнула девушка.
- Но меня ты убить пыталась! – рявкнула я, - я знаю точно, что это ты! Мне только что соседка позвонила, она тебя узнала, и сказала, что именно ты брала тогда машину Эльжбеты, а потом вернула на место.
- Да, - со слезами на глазах пролепетала Лиза, - но убивать тебя я не хотела, только сделала видимость покушения, чтобы Эльжбету посадили.
- Зачем? – напирала я на неё.
- Так надо было, - прошептала она.
- А какого лешего ты тут ищешь? – пролепетала Беата.
- А что происходит? – возник в дверном проёме Збигнев, - Вика опять кого-то терзает?
- Мы поймали убийцу, - пояснила Беата.
- А ну говори, как на духу, что ты тут забыла? – налетела я на Лизу.
- Я не убийца, - прошептала Лиза, попятившись к двери, - я не понимаю, о чём вы.
- Деньги ищешь? – прищурилась я.
- Какие деньги? – пробормотала Лиза, - я не понимаю. Я ничего не знаю.
- Всё ты знаешь! – вскричала Беата, - я всегда знала, что Эльжбета не могла убить моего Эрика! Значит, это ты! Ты! – она рванула, было, к Лизе, но я перехватила подругу.
- Убийца! – орала Беата, - мерзавка!
- Я этого не делала! – заорала вдруг не своим голосом Лиза, попятилась, а Збигнев, стоявший от неё в непосредственной близости, навернул девушке по шее, и та свалилась без чувств.
- Вдруг она убежать решила, - пояснил он, прихрамывая.
- Н-да, - хмыкнул Макс, а мой нос вдруг уловил знакомый запах, и всё в мгновение ока встало на свои места. Мозаика легла в пазл и сложилась.
- Что у тебя с ногой? – резко спросила я у Збигнева.
- Я же сказал, подскользнулся, - ответил он.
- Задирай штанину! – потребовала я.
- В честь чего? – возмутился он, - чего тебе опять от меня надо? Хватит меня с того, что ты меня дважды по голове огрела, а потом ещё и солью подстрелила.
- Ты забыл про каблук, - процедила я сквозь зубы.
- Какой каблук? – удивился он.
- Который я тебе в икру всадила, когда ты Сашу убил, а заодно и меня пытался, - пояснила я, сложив руки на груди.
- Беат, твоя подруженция спятила? – повернулся он к ней, - может, вызвать ей санитаров с носилками?
- Это тебе, а не мне нужно кое-кого вызвать! – рявкнула я, - наряд полиции! Если ты не при чём, чего тогда штанину не хочешь задирать?
- У меня там бинт, - прошипел Збигнев, - я не собираюсь ради твоей прихоти повязку снимать, а потом идти на перевязку. Дура!
- Вика, ну, ты чего? – всплеснула руками Беата, - он-то тут при чём?
- При том, что, когда Саша заслонил меня собой от ножа, - пояснила я, - я почувствовала запах. Я долго не могла понять, почему мне этот запах показался знакомым. Только сейчас я вспомнила, что мне не понравилось. Пахло навозом. Я вывалила ему на голову, - кивнула я на Збигнева, - мешок навоза.
- Вик, это глупость, - покачала головой Беата.
Не успела она это сказать, как в гостиную вошёл инспектор, а с ним два сержанта.
- Добрый день, - сказал инспектор Хансен, - что у вас случилось?
- Да, случилось, - я на английском изложила события сегодняшнего дня, а потом рассказала о своих подозрениях в отношении Збигнева.
- Вы можете показать ушиб? – тут же вцепился в него инспектор, - а то я буду вынужден доставить вас в управление.
- Совсем спятили, - прошипел Збигнев, нагнулся, чтобы задрать штанину, но вдруг резко распрямился, схватил меня за шею, и приставил нож к горлу.
- Пусти! – задёргалась я, - ты знаешь, какой тебе срок впаяют?
- И так впаяют, - зло сказал он, - при трёх трупах одним больше, одним меньше, роли не сыграет. Жаль, что я тогда тебя не прирезал! Чёртов уголовник! Решил спасти тебя!
- Збышек, что ты делаешь!? – закричала Беата, - зачем?
- Заткнись! – рявкнул он на неё, - живо пошла на кухню, там за полкой с заваркой сейф твоего мужа. Шифром служат твои и твоего сына даты рождения. Живее, шевели ногами.
С выражением ужаса на лице, испуганная, Беата убежала, а Макс, который очень забеспокоился, попытался наладить контакт со Збигневом.
- Послушай, отпусти Вику, - сказал он, - зачем тебе это? Ты же себе лишние отягчающие факторы вешаешь.
- Плевать! – буркнул тот, - и лучше замолкни, а то жене цветочки будешь дарить в нечётном числе.
Макс угрозу понял, замолк, но я видела, что он зол и взволнован. Зол на меня, что устроила весь этот балаган, а взволнован из-за меня.
Из кухни послышался грохот, потом всё смолкло, а потом появилась Беата с двумя чёрными пакетами в руках.
- Я не понимаю, - пролепетала она, положив пакеты на стеклянный столик.
- Не понимаешь? – прищурился Збигнев, - а я тебе объясню. Твой кристально честный муженёк хотел, чтобы деньги вернули, а я довёл его до сердечного приступа. Пообещал, что убью тебя и вашего сына, ради ваших жизней он сказал код, но сердечко не выдержало. Вам, наверное, сказали, что ему вкололи гликозиды? Это ложь. Он умирал на моих глазах, просил дать таблетки, а я ему пообещал, что, когда ты станешь вдовой, я охмурю тебя.
Мне не нравился тон этого мерзавца, он явно насмехался над Беатой, хотел ударить в самое больное. Словно за что-то мстил.
А моя подруга стояла бледнее бледного. Казалось, ещё немного и она лишится чувств.
- Зачем? – пролепетала она.
- А ещё я облил тебя помоями перед Агнетой, - зло сказал он, - поэтому она отняла у тебя сына. И это я срубил каштан, который провалил вам потолок, а потом обрушил ветку на твоих гостей, - он замолчал, словно наслаждаясь произведённым эффектом.
- Да что я тебе сделала? – закричала Беата, - за что ты так со мной?
- А сейчас, - медленно, но зловеще, произнёс он, - я убью твою подругу у тебя на глазах.
Беата изменилась в лице, а я ощутила резкую боль в горле, и что-то тёплое потекло по шее.
- Если сделаешь это, убью! – раздалось сзади.
- Призрак! – вскрикнул Збигнев, хватка ослабла, и я на подкошенных ногах рухнула на пол, а этот мерзавец свалился рядом.
- Еле успел, - Дима, а это был он, подхватил меня на руки и уложил на диван, - как ты? Что ты молчишь?
- Вика, - Макс стал осматривать мою шею, а Беата закатила глаза и лишилась чувств.
- Со мной порядок, - просипела я, приходя в себя.
- Не сильно он тебя порезал, - вздохнул Макс, - рана неглубокая, только верхний эпидермиса срезал.
- Вот сволочь! – воскликнул Иван Николаевич, приводя в чувство Беату, а Макс забинтовывал мне шею.
- Но за что он так со мной? – заплакала Беата, - я же ровным счётом ничего не сделала.
- Это мы уже узнаем от него, - сказал инспектор, застёгивая наручники на руках у Збигнева.
Его, пока он был без сознания, сержанты оттащили в машину,
инспектор заполнял какие-то бумаги, а я вдруг заметила, что Лиза исчезла. Макс как раз в это время закончил бинтовать меня, и я, вскочив, увидела, что девушка уже на улице.
Пока все приходили в себя, я схватила лежащее на столе оружие инспектора, и выбежала на улицу, провожаемая истошными криками.
Лиза не успела далеко уехать, я прицелилась, и ловко подстрелила ей обе покрышки.
«Форд» занесло, послышался визг покрышек, и девушка въехала прямиком в мусорный бак.
Не успела я ничего сообразить, как по округе разлилась неописуемая вонь. Я даже не могла определить, чем воняет. Тухлятина, гниль, запах разложения, на всё это было похоже, с примесью химических ноток.
- Твою мать! – вскрикнула Беата, выбегая на улицу, - теперь мне точно штрафные санкции предъявят!
- Что это такое? – простонала я, зажимая нос и рот платком, - чем так воняет?
- Вы были правы насчёт гнили в подвале, - вздохнула Беата, стараясь не дышать, - мы с этой лже-помощницей обнаружили источник вони. Я мышам оставляла сыра с отравой, а потом забыла. Мы выкинули то, что осталось от них, а, чтобы отбить запах, я дала Лизе один советский отчиститель. Надо же, сколько времени прошло, СССР развалился, а химикат всё такой же убойный, и воняет, как зараза.
Я явственно почувствовала, что съеденный мною сегодня завтрак захотел назад нетрадиционным путём. И что на это больше повлияло, мысль о тухлых мышах, или вонища от советского химиката, не знаю. Скорее всего, всё вместе.
- Да вы сумасшедшая! – вскричал, подбегая, инспектор, - русская психопатка! – и он добавил ещё несколько таких выражений, что я закашлялась.
- Я смотрю, вы знаток нецензурщины, - засмеялась я, борясь с тошнотой, а он отнял у меня пистолет.
- Ситуация соответствующая, - вздохнула Беата, - и что теперь делать? Меня за этот химикат и этих мышей оштрафуют, как пить дать.
- Замолчи! – простонала я.
- Да чего молчать-то? – злилась Беата, - чья была идея – уборку
устроить? Я бы этого в ближайшее время делать точно ни за что не стала! Ещё эти тухлые мыши!
- Не надо о мышах! – застонала я.
- Ещё как надо! – не согласилась Беата, - как я могла забыть, что решила избавиться от грызунов?
- О-о-о! – заскулила я, и, не выдержав, плюхнулась на колени рядом с урной.
- Викуля, мне кажется, у тебя есть сотрясение, - воскликнул Макс, - иначе почему тебя тошнит?
- Не фига у меня не сотрясение! – рявкнула я, - это эта, - кивнула я на Беату, - мне тошноту вызывает! Замолчи со своими мышами! Стухли, и ладно. Лучше кота заведи! А ещё лучше – двух! Они тебе презенты будут на подушку таскать! Зато таких проблем больше не будет! И выкинь свою отраву! Дышать нечем! А заодно прекрати материться, тебе это не идёт.
- Можно подумать, что это другим идёт, - хмыкнул Иван Николаевич, наблюдая, как Лизу извлекают из машины и заталкивают в полицейское авто.
- Это я так, - смутилась Беата, - русский фольклёр цепляется, как репей.
- Русский фольклёр – это басни и сказания, - обозлилась я, - а не мат! Знатоки вы все, я посмотрю! Всё, с меня хватит! Я уже угорела, - с этими словами я опять склонилась над урной.
А потом бросилась бегом в дом, стараясь не дышать.
Инспектор позвонил вечером.
Моя душа всё-таки не выдержала, я стала лично драить дом Беаты, не жалея сил. Всё, что я посчитала хламом, она с кислой миной выносила на улицу, а потом пришла Люцина, и присоединилась к нашей мусорной эпопее.
- Подумать только – Збышек! – не верила она своим ушам, - но зачем это ему?
- Зачем, зачем, из-за денег, ясное дело, - дёрнула плечом Беата, а лицо у неё при этом было грустное.
- Ты чего? – спросила я, - была к нему неравнодушна? Или ты от факта последнее время такая пришибленная?
- Конечно, от факта, - вздохнула Беата, - никаких чувств я к нему не испытывала, хотя он очень старался. Наверное, хотел, чтобы мне было потом больнее. Я просто раздавлена.
- Вот скотина, - буркнула Люцина.
- Думаю, есть причина его поведению, - вздохнула я, - но пока мы не знаем, какая.
Под грудой хлама ожил телефон, и я, с трудом найдя его, ответила инспектору.
- Добрый день, - сказал он, - я к вам завтра заеду часа в два, хочу прояснить ситуацию.
- Они раскололись? – оживилась я.
- А куда они денутся? – засмеялся он.
- Хорошо, мы вас ждём, - воскликнула я, отключилась, и хотела положить телефон на тумбу, но трубка вновь ожила.
- Слушаю, - ответила я.
- Это Эвива? – это был Алваро, - я тебя узнал. Позови Беату.
- Держи, - протянула я трубку подруге, - это тот испанец.
- Какой испанец? – воскликнула Люцина.
- Я не буду с ним разговаривать, - глаза Беаты налились слезами.
- Бери трубку, - ледяным тоном велела я, - этот гад добился своего, ты раздавлена. Помнишь, ты говорила, что хочешь простого, женского счастья?
- Да, - всхлипнула Беата.
- Что тебя достала эта страна контрастов, что ты хочешь родить дочку... Был разговор?
- Был, - кивнула она.
- Тогда в чём проблема? – прищурилась я, - вас с Алваро обоих тряхнуло током, так давай, вперёд. Надеюсь, что итог будущего разряда я подержу на руках. Живо, - я сунула ей трубку.
Беата покраснела, взяла трубку, что-то залепетала, и вышла из гостиной.
- Что за испанец? – повторила Люцина.
- Есть один, - улыбнулась я, - у них с Беатой мгновенная любовь произошла, надеюсь, что он затащит её под венец, и она будет, наконец, счастлива. Она это заслужила после всего произошедшего с ней.
- Это, да, - кивнула Люцина, - заслужила. Но меня больше всего убивает, что Збигнева могут не наказать, как следует.
- В смысле? – не поняла я.
- Так ведь это Дания.
- И что?
- И то, что они тут даже убийц выпускают на выходные.
- Это как? – малость ошалела я.
- Как в интернате для подростков. Таков закон.
- Офигеть! – вскрикнула я, - неужели ничего нельзя сделать?
- Посмотрим, что решит суд, - развела руками Люцина, - но я надеюсь, что он ответит.
- Алваро завтра придёт сюда, - вбежала Беата, - оказывается, он в курсе всего, что у нас тут произошло.
- Откуда? – удивилась я.
- Долго объяснять, - нахмурилась Беата, - я сама толком не поняла, но, боюсь, его известил инспектор
- Как? – в унисон крикнули мы с Люциной.
- Он сам объяснит, что и как, - вздохнула Беата, - и зачем инспектор его в известность поставил?
- Интересный вопрос, - вздохнула я и посмотрела на часы, - вы как хотите, а у меня кое-какие дела.
- Вика, подожди, - воскликнула Беата, - тут звонила Юлита. Она завтра приедет, а заодно Малга и Барбара.
- По Юлите я соскучилась, - кивнула я, - а кто остальные?
- Мои приятельницы, они жаждут с тобой познакомиться. Кстати, Юлита сказала о какой-то твоей фирменной пицце...
- Помнит, - хмыкнула я, - ладно, приготовлю пиццу, а заодно и пирог рыбно-капустный.
- Это вкусно? – удивилась Люцина.
- Ещё как, - улыбнулась я, - мне сейчас кое-куда по делам надо, а потом заеду в магазин за ингредиентами.
- Куда намылилась? – нахмурилась Беата.
- Я же сказала, по делам, - ответила я, - успокойся, всё вполне невинно, главный бандит ведь уже пойман.
- Фиг с тобой, только про пиццу не забудь.
С лёгкой улыбкой я вышла на улицу, облачившись в короткую, красную юбку, мой любимый клёш, сетчатые чулки, зелёный жакет, синее пальто и синие туфли.
Не прошло и пяти минут, как на меня стали оглядываться люди. Ещё бы, учитывая тот факт, как я выгляжу.
Юбка короче некуда, жакетик с шикарным декольте, из которого вся моя красота второго с половиной размера в специальном белье, поднимающем грудь, так и норовила
выпрыгнуть.
Сетчатые чулки, словно я только что с трассы, а пальто – верх элегантности. Синее, приталенное, до колен, а к низу расширенное. И остроносые лодочки на высоченной, тонкой шпильке.
Впрочем, мне наплевать, что обо мне думают посторонние.
Вчера я успела выяснить, в какой больнице лежит Агнета Расмуссен, и теперь направилась туда.
По дороге я заехала в магазин, решив, что ингредиенты для пиццы лучше купить заранее. А заодно я прихватила пару бутылок коньяка, пару абсента, текилы, вина и кое-каких закусок. Продукты для пиццы я оставила в машине, прихватила спиртное, закуски, и вошла в холл больницы.
- Здравствуйте, - сказала я девушке на ресепшен, - я хочу навестить Агнету Расмуссен. Это возможно?
- Ваши имя и фамилия, - сухо, без всяких эмоций, потребовала девушка.
- Эвива Миленич, - с готовностью сказала я, ожидая, что она впишет куда-нибудь мои данные и пропустит, но девушка помотала головой.
- Извините, но вас нет в списке тех, кого фрау Расмуссен пожелала видеть.
- А, может, наплюём на эту глупую формальность? – улыбнулась я, - я могу вам сто долларов дать.
Надо было видеть, как переменилась в лице девушка, когда я это сказала. Датчане, когда им просто рассказывают хроники о взятках, шокируются, а сами и вовсе никогда не возьмут и не предложат. Я поняла, что перегнула палку, и, картинно закатив глаза, грохнулась на пол. К счастью, пакеты уже стояли на полу, а то я бы всё перебила.
Девушка, что-то восклицая на датском, убежала, а я резво вскочила с пола, и сунула нос в её компьютер.
Прочитать имя, пусть, даже оно на датском, несложно. И, разобравшись с лингвистическими нюансами, я схватила пакеты и бросилась искать нужную мне палату.
- Добрый день, - весело воскликнула я на английском, попав по адресу, - как вы себя чувствуете?
- Эвива? – вытаращила глаза Агнета, которая в это время читала какую-то книжку, лёжа в кровати, - как ты сюда
прошла? Кто тебя пропустил?
- Я не имею привычки спрашивать, пропустят ли меня, - самодовольно заявила я, поставив пакеты на тумбочку, а сама устроилась на стуле, закинув ногу на ногу, - давайте поговорим.
- На какую тему? – сухо спросила пожилая леди.
- Во-первых, простите меня, пожалуйста. Беата так хотела произвести на вас хорошее впечатление, а каштан порвал злополучный диван. Ей пришлось вытаскивать старый, а он так вонял, что я купила эти палочки. Я не знала о вашей аллергии, это трагическая случайность.
- Не настолько трагическая, не преувеличивайте, милочка, - величественным тоном сказала Агнета, - но всё равно неприятно. Однако, у Беаты всегда так. Она рассеянная, безалаберная, путается с мужчинами... Что вы от меня хотите? Чтобы я вернула сына такой легкомысленной особе? Не дождётся! Это она тебя подослала? Тогда передай этой нахалке, что сына она не увидит!
Я не успела рот открыть, как в палату вбежали девушка с ресепшен, врачи и охранник. Они что-то залопотали на датском, указывая на меня. Агнета тоже что-то сказала, а врач взял меня под руку.
- Пожалуйста, пройдёмте на выход, вам нельзя тут находиться, - твёрдо сказал врач, а я выдернула руку.
- Пожалуйста, выслушайте меня. Для меня это очень важно. Как мне ещё найти момент с вами поговорить? Беата очень страдает. Она безумно любила Эрика, мечтала состариться с ним, и она обожает сына. Он для неё продолжение её любимого.
- Пройдёмте, - настаивал врач, взяв меня за одну руку, а охранник за другую.
- Для ребёнка важнее всего на свете мать! – закричала я, - как вы этого не понимаете? Беата ни с кем не путается! Она просто была замужем по молодости, но он бросил её ради другой!
- Хорошую жену муж не бросит, - менторски сказала Агнета.
- Он просто полюбил другую! – вскричала я, вырываясь, и не давая вытащить меня из палаты, - чего вы хотите? По-моему, вы сами боитесь одиночества!
- Чего? – опешила пожилая женщина.
- Того! – продолжала я разоряться, - вы думаете, что замените ему мать? Вы одиноки, а этот малыш скрашивает вам вашу жизнь? А вы о Беате подумали? Она очень сильно любит сына, её первый муж забрал старших детей к себе, а вы отняли у неё младшего и самого любимого.
- Стойте! – вдруг воскликнула Агнета, отложив книгу, - отпустите её, - она добавила ещё несколько слов на датском и медперсонал ретировался из палаты.
- Спасибо, - вздохнула я, вновь опускаясь на стул.
- У Беаты есть ещё ребёнок? – спросила она, глядя на меня в упор.
- Да, - кивнула я, - мальчик и девочка. Но они остались с отцом, а Беатка переживает.
- Почему ты так о ней беспокоишься? – спросила Агнета, - или вы родственники?
- Нет, просто подруги, - помотала я головой, - но я всегда за посторонних людей горой стою, а уж подруга – особый момент, не говоря уже о родственниках.
- Это весьма необычно, - протянула Агнета, - но я так привязалась к малышу. Скажу честно, мне Беата не слишком нравится. Она легкомысленна и распущена, но я понимаю, что она тоже человек. Я знаю, что она меня старой ведьмой считает, и виновата в этом только я сама. Вредная бабка, скажешь?
- Да нет, что вы, - улыбнулась я, - вы хороший человек, но вам одиноко. Только вы нашли неверный путь для избавления от одиночества.
- Считаешь? – улыбнулась она, - и как же мне от него избавиться?
- Найти таких друзей, которые станут родными и близкими. А эти ваши подружки?
- Это злыдни, которые со мной у Беаты были? – хмыкнула Агнета, - это не подружки, а завистницы с молодости, которые страшно довольны, что я до сих пор одинока.
- Знаете, - мне вдруг пришла в голову шальная идея, - а приезжайте ко мне в Россию.
- Зачем? – оторопела старушка, - я, конечно, много слышала о России, но ехать туда что-то не хочется.
- Боитесь, что бурый медведь затопчет? – засмеялась я, - почему вы не хотите?
- Да как-то боязно, - протянула она, - страшно криминальная страна, дикие морозы, культуры мало.
- Это у нас культуры мало? – возмутилась я, - да мы одна из самых культурно развитых стран. Оперные певцы, балерины, композиторы. Чайковский, Глинка, Мусоргский, Рахманинов, Шостакович. Художники, Шишкин, Айвазовский, Мясоедов, Серебрякова, Брюллов. Кто ещё? Шебуев, Бенуа, Юон, Поленов, Виноградов, Грабарь, Сомов, Врубель, наконец. Хотя я последнего не люблю, слишком уж у него мрачные картины. Но сам факт. А самое главное, я познакомлю вас с замечательной женщиной. Анфиса Сергеевна бабушка моего мужа. Умная, начитанная, интеллигентнейшая дама, доктор медицинских наук, бывший хирург. Я хочу помочь вам, а заодно и свекрови. Она к вам сюда скатается, а потом похвастается вот таким же подружкам, как ваши, что общается с такой великосветской особой, как вы.
- Какая же ты замечательная! – прослезилась Агнета, - я так счастлива, что у Беатки есть такая подружка, как ты. Я завтра же привезу Эрика! Мы решим, как нам быть, ведь я тоже очень привязана к мальчику.
- Главное, что вы кое-что для себя поняли, - улыбнулась я, - а давайте выпьем.
- Выпьем? – удивилась Агнета, - а, давай.
Я открыла бутылку текилы, и понеслось. Всё, что я принесла, мы выпили, осталась лишь бутылка абсента, Агнета лежала практически без чувств, а я выпала из палаты, качаясь на высоченных шпильках.
Девушка на ресепшен в ужасе на меня уставилась, ойкнула, и со всех ног бросилась в палату к Агнете, справедливо полагая, что состояние той не лучше моего.
А я пьяная села за руль, и, хоть я и не соображала ничего, это не оправдывает моего поступка. Но, тем не менее, я умудрилась, ничего не нарушив, доехать до дома подруги.
Странное дело, но пьяная за рулём я словно впала в состояние транса, замечая мельчайшие подробности. Видел бы меня сейчас Макс. Я ехала на скоростном ограничении и полностью соблюдала все правила дорожного движения.
Припарковалась около дома, и, выпав из машины, я на ощупь добралась до двери. Скинула туфли, и, взяв их в руки, прошествовала в гостиную.
Беата, которая в это самое время сидела на диване, вытаращила глаза, увидев меня пьяной.
- Где ты так напилась? – оторопела она.
- В больнице, - выдала я, и вырубилась.
В себя пришла я утром следующего дня. Состояние, как всегда после пьянки, было разобранным, голова нещадно болела, а конечности отказывались слушаться свою хозяйку.
Приняв душ, я завернулась в халат и спустилась на кухню.
Беата пила кофе, сидя за столом, и усмехнулась, едва увидев меня.
- Где ты так набралась? – спросила она, - и зачем?
- Был повод, - вздохнула я, решив не портить сюрприза подруге, и, держась за голову, простонала, - у тебя есть аспирин?
- Где-то был, - Беата стала копошиться в ящике, - держи, - она протянула мне флакон с таблетками, - и всё же?
- Потом узнаешь, - отмахнулась я, - сейчас буду делать пиццу и пирог.
- Это долго? – осведомилась подруга.
- Не слишком, - покачала я головой, запивая таблетку водой, и наливая себе кофе.
Поставив чашку на стол, я сбегала к машине, чтобы взять продукты, купленные вчера. Когда я вернулась, Беата нахмуренно спросила:
- А кто вчера тебя привёз?
- Сама приехала, - коротко ответила я, ожидая, что за этим последует.
- Пьяная!? – ужаснулась подруга.
- Так получилось, - отмахнулась я.
- Сумасшедшая! Как тебя только не загребли! Это же злостное нарушение!
- Знаешь, - улыбнулась я, энергично замешивая тесто, - я, когда трезвая, то без тормозов, а пьяная замечаю нюансы до мельчайших деталей. Мне пить – только спиртное переводить. Другие пьют, чтобы ни фига не соображать, а я наоборот, соображать круче начинаю.
- Да ты вообще индивидуум, - хмыкнула подруга, - а тесту стоять надо?
- Для рыбно-капустных часок в тепле, для вишнёвого, персикового и абрикосового в холодильнике, а для пиццы не надо.
- Но ты не успеешь! – воскликнула Беата.
- Успею, - отмахнулась я, - лучше достань консервированную вишню.
Естественно, я всё успела. Когда хлопнула входная дверь, я вытаскивала последний пирог из духовки.
- Привет, - услышала я весёлое, узнав голос Юлиты, - Викуля, сколько же я тебя не видела! Я так соскучилась! А ты ещё красивее стала! А чем это так вкусно пахнет?
Она тараторила, не давая мне слова вставить. Размахивала руками, трясла своими золотистыми кудрями, обнимала меня.
Потом приехала пресловутая Малга. Церемония знакомства, весёлые восклицания, обнимания...
Обе они приволокли по ящику шампанского, которые, вынув из багажников, мы поместили в морозилку. Благо, она у Беаты большая. И, не иначе, как сговорившись, с ящиком шипучки приехала и Люцина. Она оторопела, заглянув в морозилку.
- Не тебе одной такая здравая идея в голову пришла, - хмыкнула я, расставляя бутылки.
- Вик, может, твоё «Мерло» мы потом выпьем? – прошептала мне Беата, - куда мне столько шампанского?
- Я то же самое предложить хотела, - вздохнула я, пряча бутылки в ящик, - чую, завтра нам опохмелка понадобится.
Последними явились Барбара, Эльжбета и Алваро. Я чуть не упала, когда узнала, что и они с шипучкой.
Но, тем не менее, убрала и это вино в холодильник, поскольку в морозильнике уже не было места для новых бутылок.
Мы с Беатой курсировали по маршруту кухня-гостиная, гости нас теребили, я расставляла пепельницы, поскольку из гостей большинство были курящими.
Макс и Иван Николаевич появились в самый разгар этого хаоса, я их представила гостям, а вслед за ними пришёл и Дима.
- Держи, - протянул он мне пакеты.
- Что там? – спросила я, холодея.
- Абсент, коньяк, мартини и ром, - ответил он, - и сладости.
- Слава Богу, что не шампанское! – выдохнула я, - а то все с цепи сорвались, - я показала ему содержимое холодильника.
- Фью! – воскликнул он, - да вы из запоя не выйдете!
- Выйдем, никуда не денемся! – хмыкнула я, - вот-вот должен инспектор прийти.
- Странно, что он решил ответ перед вами держать, - протянул Дима, - не похоже это на заграничного инспектора.
- Это почему? – засмеялась я.
- Зачем ему тайны следствия разглашать?
- Мало ли, - я пожала плечами и услышала звонок, - это явно он, - засмеялась я, - редкие гости станут звонить. Это скорее из приличия.
Я бросилась открывать дверь. И это действительно оказался инспектор. Он был хмур и сосредоточен.
Наши гости тут же заинтересовались появлением стража порядка, и нам пришлось вкратце объяснять. А инспектор
отведал пирога, похвалил, и перешёл к делу.
- Начну издалека, - сказал он, - поскольку эта история началась ещё в Польше.
Жила на свете одна женщина, пани Ядвига. Она была немолода, имела сына, работала, и жизнь её была самой обыденной. Конечно, в душе она хотела обрести личное счастье, но оно, счастье, никак не приходило.
Она не была особо симпатичной, просто милая, скромная, запутанная серыми буднями, женщиной.
Но внезапно ей на жизненном пути встретился человек, мужчина, которого она безумно полюбила. Полюбила так, что не могла прожить без него и дня.
Они познакомились в супермаркете; у неё порвался пакет, и продукты рассыпались по полу, а он любезно предложил ей помощь. Потом довёз до дома, пригласил на свидание, и так закрутился их роман.
Ядвига была счастлива. Она упивалась любовью, помолодела, летала, как на крыльях, а её сын с хмурым видом наблюдал за переменами, произошедшие с его, всегда серьёзной, матерью. Он понимал, что этот мужчина просто разобьёт ей сердце, он не верил, что тот что-то испытывает к ней.
И оказался прав. В тот злополучный день пани Ядвига узнала, что беременна. Не колеблясь, она решила, что будет рожать.
То, что ей сорок, её не смутило. Она очень хотела малыша от любимого.
Только вот любимый так не считал. Она пришла к нему без предупреждения. Влюблённая женщина даже предположить не могла, что он в тот момент может быть не один.
У неё был свой ключ. В квартиру она попала беспрепятственно, и замерла, услышав голоса из спальни.
В щель приоткрытой двери она увидела своего возлюбленного.
Её любимый в тот момент стоял на одном колене, по пояс завёрнутый в простыню, а рядом с ним блондинка, тоже в простыне.
- Агата, милая, - говорил он блондинке, - я люблю тебя всем сердцем.
- А та старуха, что около тебя ошивается? – капризно протянула та.
- Я её уже бросил! Она мне ровесница, я просто не отталкивал влюблённую женщину, а встретив тебя, влюбился. Будь моей женой!
- Милый, я согласна, - кинулась ему на шею блондинка, а Ядвига бегом кинулась из квартиры, но чуя ног под собой.
Дома сын стал утешать её, но толку было мало. Она кричала, выла, рыдала, рвала на себе волосы. Она просто обезумела от горя. Сын даже вызвал «Скорую», и ей поставили успокаивающий укол.
Две недели она рыдала, а потом словно потухла. На почве стресса она потеряла ребёнка, ещё неделю ходила, как тень, а потом вдруг повеселела. Её сын совершил роковую ошибку.
Он не понял, что она всё для себя решила. Подумал, что мать отошла, успокоилась.
Но, однажды придя домой, он обнаружил мать, повесившуюся на трубе в ванной. Горю его не было предела.
Все сорок дней он пребывал в шоке, а потом на место шока пришла ненависть. Он возненавидел мужчину, который довёл до самоубийства его мать, и решил мстить. Вероятно, от горя у парня крыша поехала, потому что он стал продумывать, как отомстить, с тщательностью маньяка, учитывая все моменты и нюансы.
- Он решил, что лучшей местью для того мужчины будет большое горе, - сказал инспектор, - его мать буквально почернела от горя, потеряв сначала любимого, а потом своего малыша. Что может быть хуже потери собственного ребёнка? – и повернулся к Беате, - пан Януш хоть и бабник, но вас он очень любит. Збигнев хотел отомстить вашему отцу за смерть своей матери, планомерно доведя вас до самоубийства.
- Господи! – прошептала Беата, приложив ладони к щекам.
- Я правильно предположила, что в его жизни произошла какая-то трагедия, связанная с Беатой, - заявила я, - понимая, что уже разоблачён, он всё равно пытался её добить, рассказывая, как строил ей козни.
- Всё равно сволочь! – воскликнула Люцина, - это его не оправдывает. Произошедшее только на совести пана Януша. При чём тут Беата?
- Он рассуждал, вероятно, что она виновата в том, что является дочерью пана Януша, - вздохнула я, - в такой ситуации люди ищут козла отпущения, в данном случае эту роль сыграла Беата.
- Охо-хо-хо, - вздохнул инспектор, - и ведь мы бы ничего не узнали, если бы не вы, милая Эвива. Как вы вообще догадались, что тут он замешан?
- Запах, - улыбнулась я, - когда он в первый раз рылся в ящиках Беаты, вероятно, искал деньги, хотя сказал мне, что хотел взять кофе, я ему на голову мешок свиного навоза вывалила.
- Так вот что это за вонь стоит в доме, - воскликнула Малга.
- Да тут всем воняет, - хмыкнула Юлита, - пряностями какими-то синтетическими, гнилью, навозом...
- Я этот запах учуяла, когда он кинулся на меня с ножом, но Саша успел подмять меня под себя, приняв удар на себя. Я треснула Збигневу по икре шпилькой, всадив ему её чуть ли не на половину, и повредив кость. А он же на следующий день пришёл, хромая. Но в тот момент я ощутила некий запах, очень знакомый, но я никак не могла вспомнить, какой. Всё так быстро произошло, что я не успела сосредоточиться на своих ощущениях. Но я учуяла от него этот запах снова. И мгновенно вспомнила, что показалось мне странным в тот момент. Смутно знакомым. И ещё, когда Лиза готова была расколоться, он огрел её по голове. Ему надо было успеть забрать деньги и сбежать, наверное, он потом припугнул бы Лизу.
- Но при чём тут Зося? – не поняла Беата, - Лиза ограбила банк с Сашей.
- С чего ты решила, что это Лиза? – улыбнулась я, - нет, это
была Зося.
- Не правда! – выдохнула Беата.
- Правда, - кивнул инспектор, - он во всём сознался. Банк вместе с вашим Сашей грабила Зофья Павляковская.
- Ты знала? – повернулась ко мне Беата.
- Стала догадываться, - вздохнула я, - Саша, умирая, шептал: «Не та». Что бы это значило?
- Не знаю, - прикусила губу Беатка.
- Да он просто сестёр перепутал! – воскликнула я, - они очень похожи, а Саша сказал, что та, которая с ним банк грабила, натуральная блондинка. Я тебя недаром спрашивала, натуральная ли блондинка Эльжбета. Выяснив, что у неё перманент, я мгновенно всё поняла. На лестнице было темно, а его больше интересовал тот факт, что я стою перед ним мокрая после душа, а из одежды на мне коротенькое полотенце. Он не разглядел толком фотографию.
- Да, а мне досталось по первое число, - буркнула раздосадованная Эльжбета, кинув испуганный взгляд на Диму, - сначала этого ко мне подослала, потом ещё каких-то типов, а, когда я в панике сюда кинулась, и вовсе за решётку упрятала.
- Так ведь разобралась же потом, - улыбнулась я, - вторых я не подсылала, это был Збигнев, он, поняв, что мы идём по следу, стал делать глупости. А этот, - покосилась я на Диму, - больной на всю голову.
- Кто бы говорил! – фыркнул он, - на себя посмотри.
- А я тебе давно говорю, нечего решать проблемы методой девяностых, а ты не понимаешь, беспредельщик форменный.
- Тихо, тихо, - воскликнул инспектор, - не надо ругаться.
- А чего они на тебя наехали? – спросила Люцина.
- Так я опасна для него стала, - пояснила я, - да и я его достала. Как не придёт, я ему обязательно какое-нибудь увечье нанесу. Сама того не понимая, я не давала ему деньги забрать. По следу шла, могла докопаться, что это именно он задушил Зосю. Наверное, он столкнулся с ней, когда охотился на пана Януша, Сашу они оба просто использовали. Думаю, это была идея Збигнева, Зосе назваться Беатой, чтобы побольше помоев на тебя, - кивнула я подруге, - вылить.
- Но из-за тебя всё сорвалось! – весело воскликнула Юлита, - ты, Вика, неподражаема!
- Уникум какой-то, - буркнула Люцина, поглядывая на Диму.
- Пожалуй, всё, - улыбнулся инспектор, - мне пора. Всем до свидания.
Он ушёл, а мы начали шуметь. Все хотели знать подробности, теребить меня...
- А я с этого дня начинаю новую жизнь! – вдруг воскликнула Беата, - и хочу выпить за это!
- Эй, братва, - сказала я присутствующим мужчинам, - тащите шампанское.
Мы с Беатой бросились за бокалами, и принесли удобные бокалы – креманки. Чем хороши эти бокалы, так это тем, что пена на стол не льётся.
- За новую жизнь Беаты, - воскликнула Эльжбета, а вторым тостом мы выпили за удачное окончание дела. Потом тосты потеряли свою актуальность, мы просто методично стали уничтожать шампанское.
- А чего тебя в известность поставили? – спросила я Алваро, - ты тут с какого бока?
- Ни с какого, - улыбнулся он, - просто инспектор за вашим домом установил слежку, а я ему по вкусу не пришёлся.
- Он и за домом следил! – воскликнула возмущённо Беата, - хорош жук!
- И не уследили, как у меня машину угнали! – нахмурилась Эльжбета.
- Вероятно, где-то расслабились, - вздохнула я.
- Да у вас тут целая компания! – услышали мы, обернулись, и увидели приятного молодого человека лет тридцати, а с ним двое детей лет десяти.
- Тадеуш! – воскликнула изумлённая Беата, - Кароль, Юстина!
- Мама! – дети с воплем повисли на ней, а Тадеуш пожал плечами.
- Беат, можно, я тебе их закину на недельку? – робко спросил он.
- Конечно, можно, - просияла Беата, обнимая детей, - я по ним очень соскучилась. А что такое?
- Мы с Фридой едем в служебную командировку, а детей куда деть, не знаем. Они попросились к тебе. Сейчас их вещи принесу, - и он вышел.
Но не успели мы никак отреагировать на происходящее, как раздался стук двери, и в гостиную вплыла Агнета, держа за руку очаровательного малыша. Белокурого, кудрявого, какими изображают вечно юных божков на картинках.
- Эрик, - у Беаты даже голос сел, а малыш тоже кинулся к ней и повис на шее. Счастью подруги не было предела.
Она стиснула всех троих в объятьях, довольная сверх всякой меры.
- Надеюсь, такой «багаж» тебя не сильно смущает? – прошептала я Алваро.
- Нисколечко, - улыбнулся он, - у самого имеется дочка от первого брака. Я люблю детей, заведём ещё.
- Тогда чего тормозим? – я сдвинула брови, - зови её под венец.
- Действительно, - пробормотал Алваро.
- Слушайте, налейте мне вина, - попросила Агнета, - и дайте сока, а то мы с Эвивой так вчера приложились, что у меня голова на две части раскалывается.
- Что вы сделали? – ошалела Беата, а я махнула рукой.
- Напились, - пояснила Агнета, - она ко мне в больницу прорвалась. Мы поговорили по душам, а потом напились.
Беата ошеломлённо на нас смотрела, но отреагировать ей не дал Алваро. Он вдруг встал и позвал Беату на террасу.
- Детки, хотите сладенького? – улыбнулась я, и те закивали.
Хорошо, что их с ранних лет приучают к языкам.
Я сбегала на кухню, вынула из холодильника пирожные, шоколадное мороженое, апельсиновый сок и принесла детям.
Те с упоением накинулись на лакомство, а с террасы вернулись Беата с Алваро.
Моя подруга сияла, я заметила у неё на пальце золотое кольцо с изящным бриллиантом, и порадовалась за неё.
- Можно минуточку внимания? – воскликнул Алваро, и все повернулись к ним, - я только что сделал Беате предложение выйти за меня замуж. Она ответила согласием, и всех вас мы ждём в Италии на свадьбе.
- В Италии? – удивилась Люцина.
- Да, в Вероне, - улыбалась Беата.
- Я живу в Вероне, на родине матери, - пояснил Алваро.
- Ты же сказал, что испанец, - удивилась я.
- На три четверти, - улыбнулся он, - мать на половину итальянка.
Тут же поднялся ажиотаж, все зашумели, загалдели, а потом опять разлили шампанское, и Беата была совершено ошалевшая и счастливая.
Мы пили шампанское, Макс и Иван Николаевич сидели с задумчивым видом, они мало что понимали из нашей речи, поскольку английский не знали. А я, наблюдая за подругой, облегчённо вздохнула. Наконец, она обрела то, о чём так мечтала. С ней дети, любимый человек, и скоро она уедет в самый красивый и романтический уголок мира, в Верону.
Свадьба в Вероне – это предел всех мечтаний любой романтической девушки.
Мне многие говорят, что я, хоть и ведьма на помеле, но приношу людям удачу. Далеко за примером ходить не надо, именно я привела к дому Беаты Алваро, а потом достучалась до тётки Агнеты.
Эпилог.
Наше путешествие по королевству датскому подошло к концу. Оставшиеся свободные дни я провела в своё удовольствие; обошла музеи, замки, памятные места, посетила театры...
Дима тенью шествовал за мной, Макс тоже, опять резко меня приревновав, и оба они изгалялись, как могли.
Закармливали меня мороженым, таскали розы, и в театре я сидела между ними, явственно чувствуя мелькавшие в воздухе флюиды ревности и раздражения.
В итоге они так меня достали, что я сбежала с Марио на романтическое свидание под дождём. Муж после этого со мной сутки разговаривал, а я закатила ему крепкий скандал, сделав его же крайним.
- Мало мне этого упыря, Северского, так ещё и принц нарисовался, - пробурчал Макс, не скрывая злости из-за происходящего, - кто будет в следующий раз? Царь? Король? Император? Султан?
- Цари давно самоликвидировались, - ухмыльнулась я, решив его немного поддразнить, - короли все заняты, а, если свободны, то слишком стары. Что насчёт императоров, то я не намерена есть один рис и носить кимоно, слишком уж экзотично. А уж султан и подавно не нужен. Я одна единственная, особенная, а гарем подожгу к чёртовой матери! Быстро голову с плеч снесут! А оно мне надо?
- А ещё ты слишком языкастая, - засмеялся Макс, - на всё ответ найдётся.
На этом наши споры закончились. И вовсе не потому, что мы пришли к общему знаменателю, а потому, что ему позвонили из Москвы и срочно вызвали. Иван Николаевич улетел с ним, у него тоже возникли неотложные дела по работе, а я осталась тут с друзьями и Димой, который резко засобирался в Испанию.
Беата провожала меня чуть ли не со слезами на глазах, Алваро был рядом, даже инспектор приехал.
- Доброго пути, прекрасная Эвива, - сказал он, - наконец, ваше путешествие закончилось. Надеюсь, вам тут понравилось.
- А, по-моему, вы только рады, что я уезжаю, - хмыкнула я, - что у вас с плеч свалилась эта проблема.
- Ладно вам, - улыбнулся инспектор, - приезжайте ещё.
- Обязательно приеду, - со зловредным видом пообещала я, - я монетку в море кинула. Вы на это что скажете? Как вам подобное?
- Похоже, вы редкостная... – сказал он, и запнулся, а я засмеялась.
- Хотели сказать, стерва? – хихикнула я.
- Давайте отойдём, - сказал инспектор, отводя меня в сторону, - помните, вы просили меня расспросить Збигнева про Призрака?
- Помню, - кивнула я, - и как успехи?
- Никак, - хмуро сказал он, - Збигнев умер. К нему заходил этот ваш Северский, а потом Збигнев повесился в камере.
- Офигеть! – вырвалось у меня, - когда это случилось?
- Сегодня утром обнаружили, когда обход делали, а ваш знакомый приходил вчера.
- Что можно сделать, чтобы человек свёл счёты с жизнью? – прошептала я.
- Понятия не имею, - мрачно сказал инспектор.
- Я так понимаю, что дело закрыто в связи со смертью главного преступника? – вздохнула я.
- Правильно понимаете, - кивнул инспектор, - но, знаете, у меня сложилось мнение, что он не сам сунул голову в петлю.
- Думаете, ему помогли? – пролепетала я, - но почему вы так решили?
- Я видел людей, которые совершают самоубийства, специфика работы такая, всего насмотришься. Для Збигнева не было причин совершать самоубийство.
- А как же смерть матери? – не согласилась я, - это могло ввести его в маниакально-депрессивный психоз.
- Такой вариант возможен, - кивнул инспектор, - но дело в том, что свою идею, избавиться от Беаты, он не оставил. Он мне твердил, не меняя наглого выражения, что отсидит своё, выйдет, и отомстит ей. А заодно и вам.
- Мне? – эхом переспросила я.
- Да, - улыбнулся инспектор, - он сказал, что вы его основательно допекли за это время. Дважды стукнули по затылку, выстрелили из ружья солью по заднице, а заодно вставили палки в колёса. Кстати, что обозначает сие выражение?
- Помешала его планам, обозначает, - пролепетала я, - путалась под ногами. Дима очень любит меня.
- Северский? – уточнил инспектор.
- Да, - кивнула я, - когда-то мы развелись, я ушла от него беременной, но он до сих пор любит меня, зовёт обратно замуж. Для него существуют только два человека, ради которых он любого на куски порвёт, а это он может. И это я и наша дочь Василиса.
- Ясно, - протянул инспектор, - Збигнев явно погорячился в выражениях, а его высказывания утекли из отдела.
Подведённый итог меня не порадовал, а тем временем объявили посадку, и я отправилась проходить паспортный контроль.
В самолёт я садилась с тяжёлым сердцем после разговора с инспектором. Беата помахала мне рукой, инспектор кивнул, и я, поторапливаемая стюардессой, вошла в салон.
Но на моём месте меня ждал сюрприз. На кресле у прохода сидел Дима, собственной персоной.
Читал какой-то экономический журнал, и был спокоен, как удав, в отличие от меня.
- Тебя сюда каким ветром занесло? – сурово спросила я.
- Привет, сладкая карамелька, - хохотнул он, захлопнув глянец, - что так нелюбезно?
- Ты в Испанию собирался, - мрачно сказала я.
- Через две недели полечу, - улыбался он, - к окну или уступить место, учитывая твою самолётобоязнь?
- К окну, пусти, - я села на место около окна, и уставилась немигающим взором на взлётную полосу.
- Ремень пристегни, - он наклонился ко мне, помогая застегнуться, а у меня по коже от запаха его одеколона побежали мурашки.
- Ты напряжённая, - прошептал он, слегка коснувшись пальцами моего колена.
- Перестань, - буркнула я, спихнув его руку.
- А что такое? – его рука скользнула выше, под юбку, я дёрнулась, стала его отпихивать...
- Мама, а что они делают? – в проходе около нас стоял малыш лет пяти.
- Иди сюда, - вскочила сама женщина, она сидела впереди нас, а нам грозно сказала, - совсем стыд потеряли! Здесь же дети!
- Понял? – прошипела я Диме, - убери от меня лапы! Бандит! Я всё знаю!
- Что ты знаешь? – прищурился он.
- Что ты избавился от Збигнева, когда тот пообещал расправиться со мной! – рявкнула я, привлекая внимание соседей.
- Ещё что-нибудь выдумай! – пробурчал Дима, - можешь потише?
- Не могу! – взвилась я, - у меня от твоих вводных мозг плавится!
- А у меня от твоих! – рявкнул он, - кто тебе такую глупость наболтал?
- Инспектор! Значит, сначала этот мерзавец грозится убить меня, как выйдет из тюрьмы, а потом его навещаешь ты, и он вешается. Это как понимать?
- Понимай, как хочешь, дорогая, - прошипел Дима, с силой сжимая моё запястье, - и хватит орать!
- Сама решу, когда хватит! Упырь!
- На себя посмотри, - и он опять полез ко мне под юбку.
Я с чувством двинула ему, натянула узкую юбку на колени, и уставилась в иллюминатор.
Самолёт тем временем взлетел, выровнялся, Дима помог отстегнуть мне ремень безопасности, и не упустил случая опять ущипнуть меня за бедро, а я опять ему треснула.
- Девушка, - окликнула наша соседка, та, что с ребёнком, стюардессу, - будьте добры, угомоните эту парочку, они опять возню устроили. Здесь дети сидят!
- Я дико извиняюсь, - склонилась к нам стюардесса, - но вы не могли бы потерпеть до Москвы? Я всё понимаю, у вас страсть, но всему есть границы.
- Да, милый, всему есть границы! – рявкнула я, - и твоим бандитским выходкам тоже!
- Перестань меня обвинять в том, чего я не делал! – разозлился Дима.
- Ссадите их на фиг! – рявкнула соседка, - достали! Покоя не дают!
- Куда, на облака? – засмеялась я.
- Метлу достань из сумочки!
- А вы мне ступу одолжите?
- Перестаньте ссориться! – воскликнула стюардесса, и обратилась к нам, - может, вам что-нибудь принести?
- Да, - агрессивно воскликнула я, - мне мартини, а субъекту рядом со мной чая с бромом. Ему нужно кое-какие инстинкты притупить.
- Хорошо, - кивнул Дима, - тогда особе рядом со мной порцию шпанской мушки! У неё острый приступ фригидности.
- А у тебя острый приступ наглости! – не сдержалась я.
- Простите, а где тут уборная? – вдруг спросил Дима.
- Пожалуйста, вон туда, - указала стюардесса.
- Решил пар выпустить подростковым способом? – хохотнула я.
- Да нет, классическим, - ухмыльнулся он, выдернул меня из кресла, и поволок в сторону уборной.
Он втолкнул меня в туалет, задвинул щеколду, и, прижав меня к стенке, стал покрывать мою шею поцелуями.
- Нахал, - пробормотала я, уткнувшись лицом в его мускулистое плечо, - скажи правду.
- Какую? – он ловко отцепил мои чулки от белья, стянул стринги и сунул их себе в карман.
- Ты убил его?
- Лично я не убивал, - пробормотал он, - больше не скажу ничего, - приподнял меня и с силой прижал к стене, а я обвила его ногами.
К нам несколько раз пробовали стучаться пассажиры, потом стюардесса, на что Дима отреагировал неоднозначно.
Посоветовал им набраться терпения до здания аэропорта.
Но, когда самолёт должен был идти на посадку, стюардесса сделала нам последнее предупреждение.
Мы едва успели натянуть на себя одежду. Самолёт занесло, мы шлёпнулась вдвоём на раковину, сломав её, выломали унитаз, и стоном оказались на полу.
- Слезь с меня, - простонала я, - ты меня раздавишь.
- Обычно ты не жалуешься, - хмыкнул он.
- Обычно ты не плюхаешься на меня с размаху всем своим весом, который из-за накачанной мускулатуры давно перевалил за сотню, - буркнула я, - ты самый настоящий слон. Почему другие, хоть и накачанные, но поджарые?
- Конституция такая, - фыркнул Дима.
- А что это за кнопка? – заинтересовалась я, ткнув пальцем, куда не следует.
- Блин! – выругался Дима, подо мной резко стало много пространства, а над нами раскрылся купол парашюта.
- Мама! – вскрикнула я, повиснув на Диме всем своим весом, - что это? Дима, сделай что-нибудь!
- А что я тебе сделаю, - хмыкнул он, - хорошо, что я понял, что за кнопку ты нажимаешь, и знаю, где в таких случаях парашюты лежат.
- У меня сейчас сердце разорвётся, - пролепетала я.
- Зато адреналин какой! Полезнее будет трупного!
- Да иди ты, знаешь, куда? – рассердилась я, вцепившись в него.
- Я-то пойду, а вот ты шмякнешься об асфальт. Не смотри вниз, оно так лучше будет.
Я не могла дождаться, когда закончится этот кошмарный полёт на парашюте. Самолёт приземлился, замедлил движение, а потом и вовсе остановился.
А мы на парашюте приземлились на асфальт.
Давайте, я опущу то, что мне сказали в административной части аэропорта? Потому что они много сказали, при чём на весьма повышенных тонах, и не совсем приличного.
Местный начальник орал так, что в окнах чуть стёкла не повылетали, а потом кричать стали мои родители, которые приехали меня встречать.
Точнее, возмущалась только маменька, папа лишь укоризненно качал головой и поддакивал ей.
- Ладно, ты, эксцентричная идиотка, - разорялась маменька, стоя под проливным дождём без зонта, - а ты? – кинулась она на Диму, - куда смотрел? Во время посадки вы должны были быть в своих креслах!
- Не о чём он не думал, - засмеялась я, - кстати, верни мои стринги.
- Держи, - Дима сунул мне их в карман, - Марьяна Георгиевна, извините меня, мой мозг работал в тот момент в одну сторону.
- Слушайте, братцы, заканчивайте дурью страдать! – воскликнула маменька, - женитесь, и делайте под одеялом, что хотите. Но в кровати! А не в туалете самолёта! Экстремалы, блин! Вика, в машину, живо.
Я, словно нашкодивший дошкольник, сжавшись от её тона, юркнула в салон её нового джипа.
- Хорошо, что встречали тебя мы, а не Макс, - вздохнул отец, - что ж ты как с ним, дочка? Зачем ранишь парня?
- Она его не любит, - парировала маменька, - и лучше бы видел, а то меня ваш любовный треугольник, ваша «Санта-Барбара» уже достала до печёнок. Не успеешь Макса чмокнуть, как к Димке в постель бросаешься.
- Не в постель, а на стол, - ухмыльнулась я.
- Избавь меня от ненужных подробностей, - раздражённо буркнула маменька, - тебе замуж за него нужно.
- Я уже замужем! Дважды на одни и те же грабли не наступаю!
- Я вижу, как ты не наступаешь, ты ложишься, - бросила на меня взгляд через зеркало заднего видения маменька.
- Зря ты, Вика, так, - вздохнул папа, - мне этот Дмитрий никогда не нравился. Скользкий тип.
Они доставили меня домой, откуда я, прихватив сувениры, поехала сначала в «График Интертеймент», а потом в «Планету спорта».
Анфиса Сергеевна попыталась расспросить меня, как прошло путешествие, но я быстро свернула разговор, пообещав рассказать всё вечером.
- Эвива Леонидовна вернулась! – воскликнула Рита, когда я переступила порог спортивного издательства, - здравствуйте. Как съездили?
- Отличная получилась поездка, - улыбнулась я, отдавая секретарше букет лилий, - держи. И получи русалку.
- Какая прикольная, - Рита стала разглядывать сувенир, - как из мультика.
- Так мультик и основан на старинной, датской легенде, - пояснила я, - это и есть пресловутая Ариэль.
- Не, Ариэль американская, - мотнула белокурыми локонами Рита.
- Ну, если ты так считаешь, то это действительно так, - хохотнул сзади меня Никита Архангельцев, - тупая блондинка.
- Зачем ты оскорбляешь человека? – повернулась я к своему заму, - что за удовольствие – шпынять человека? Если Рита чего-то не знает, то это не означает, что она дура.
- Защитница сирых и убогих, - хмыкнул он, сунув руки в карманы брюк, - я смотрю, ты любительница всех поучать.
- А ты любитель всех доставать, - буркнула я, и отправилась в свой кабинет.
Первым делом раздала всем безделушки, выслушала восклицания, а потом задала темп работы. Никита, как всегда, попытался встрять со своей «желтизной», но я пересекла его попытки на корню.
Мы составили макет, я закончила совещание, как по внутренней связи доложили, что к нам пожаловали из датского посольства.
- Они говорят, что Эвива Леонидовна устроила массовые беспорядки в Дании, - сказала Рита, - какой-то международный скандал.
- Я отчего-то не удивляюсь, - захохотал Никита, - наша госпожа главный редактор и не на такое способна, раз вместо мозга овсяная каша.
- Они идут в зал совещаний, - паническим голосом воскликнула Рита, а я, взвизгнув, спряталась под стол.
- Я прямо офигеваю! – разразился смехом Никита, а я сняла туфлю и с силой всадила ему каблук в ботинок.
- Достал, кретин! – прошипела я из-под стола, - идиот!
- Психованная истеричка! – взвыл он, - купишь мне новые ботинки. Они десять тысяч евро стоят.
- Ага, - буркнула я, выглядывая из-под стола, - разбежалась. Это я могу позволить себе подобную роскошь, а твои ботильоны не больше, чем на штуку баксов тянут. Удод.
Наверное, он сказал бы что-то ещё, но хлопнула входная дверь, и Модест Львович стал выяснять отношения с датскими послами. Я, обычно такая смелая и решительная, просидела под столом, не показывая носа.
Когда послы ушли, я высунулась из-под стола, смахивая с волос пыль.
- Милая Эвива Леонидовна, - протянул Модест Львович, - это что сейчас было?
- Кино и немцы, - хмыкнула я, усаживаясь на стул, - я малость погорячилась. Хотела, как лучше.
- А получилось, как всегда, - хихикнула в кулак Рената.
- Вроде, вы умная и здравомыслящая женщина, - продолжал мой начальник, - а такое устроить!
- Вот именно, что вроде, - фыркнул Никита.
- Хватит зубоскалить, - осадил своих подчинённых Модест Львович, поворачиваясь ко мне, - давайте, проясните ситуацию. Как вам, журналисту, пришла в голову такая светлая мысль – бороться со свободой слова? Да ещё в Дании!
Пришлось мне рассказывать про их идиотское общество педофилов. Со всеми был конкретный шок, даже Никита, вот уж удивление, меня поддержал.
- Да за такую свободу слова сажать надо!
- Н-да, - пробормотал Модест Львович, - сейчас во мне всё протестует, хоть я и не в восторге от происходящего.
Работа была нарушена, все гудели, как встревоженный рой, а потом пришёл Дима. С букетом синих роз и коробкой в руках.
Местные фурии тут же уставились на него во все глаза, а Дима увлёк меня в мой кабинет.
- Сюрприз, - протянул он мне коробку.
- Что это? – я скинула крышку и ахнула. Внутри оказались дивной красоты туфли, усыпанные красными камнями.
- Заказал у Вайцмана, - улыбнулся Дима, - они с рубинами, и в единичном экземпляре.
- Ты ненормальный, - выдохнула я, - они стоят бешеных денег.
- Знаю, - он заключил меня в объятья, - но ты же моя любимая. Пойдём в кафе. Выпьем кофейку. Тем более, погода более чем романтичная.
Я посмотрела на льющий за окном весенний дождь, и улыбнулась.
- Давай. Я хочу пирожное с белым шоколадом.
- Пошли.
Мы выпили кофе, потом Дима вынул зонт из машины, и мы отправились гулять под дождём. Мне невольно подумалось, что Макс во время такой прогулки всё время бы зудел, что холодно, мокро, можно простыть...
А Дима... Он другой...
Он купил мне букетик белых тюльпанов, шоколадку, всё время нежно обнимал меня, а мне в его мощных, сильных объятьях было так уютно...
Он мой мужчина. Сильный, страстный, интеллигентный...
Вот только как мне разобраться со всеми своими перипетиями...
Конец.
Джентельмены предпочитают брюнеток
© Copyright: Наталья Борисова-Находкина, 2013
Свидетельство о публикации №213041702142
Свидетельство о публикации №213041702142
Рецензии