По прозвищу Справедливый

    Ненавязчивые редкие волны небольшого искусственного водоёма, поднимаясь вверх по опущенным в воду ногам, возвращают в мой расслабленный мозг полузабытые детские воспоминания. Слегка прикрытые глаза не создают видимых помех, мешающих  индивидуальному просмотру фрагментов слайд-шоу, составленного из снимков, остановивших мгновения  далекого прошлого…

    Неплотный дощатый забор, обступив периметром небольшую группу дворовых ребят,  окруживших меня, сделал попытку  скрыть детские тайны от посторонних глаз.

- Говори правду, - звучал убийственный, словно выстрел в упор, императивный запрос, направленный  в центр сформированной окружности.

    Я смущался, краснел, но вынужден был открывать истину, какой её видели мои детские глаза. Казалось, что стыд за озвучиваемую правду с каждым произнесённым словом с завидным аппетитом пожирал мои внутренности. Ничто из мною сказанного не оспаривалось слушателями. По крайней мере, вслух...

    Очередной слабый щелчок. И на экране вновь мое малолетнее лицо, но уже залитое слезами от столкновения детской наивности с  вездесущей несправедливостью, лишенной всякой снисходительности.

- Почему Серёжка сказал, что я татарин, ведь я же по-русски разговариваю? – изливал я слезы, наполненные обидой, своей матери.
- А ты скажи ему, что он, в таком случае – грек.

    К чести моей матери могу сказать, что она никогда более в моём детстве не задевала “национальный вопрос”, увидев мою болезненную реакцию на него…

    Правда и Справедливость, как два волшебных бобовых зёрнышка, посеянных Джеком, пустив корни в моем детстве, стремглав взметнулись порослью вверх, олицетворяя главные ценности жизни, промелькнувшей мгновением вечности.

    Годы спустя, уже зная, что имя, данное мне родителями, означает ”Правильный” и “Справедливый”, я нередко задумывался над тем насколько  достоин своего имени и оберегает ли оно меня, хоть немного, от дурного. Пытаясь дать оценку жизненным ситуациям, я представлял свое чувство справедливости в виде весов, по обе стороны которых ложились гирьки правды и лжи. А беспристрастная совесть приглядывала в какую же сторону перекосятся эти весы справедливости. Ведь совесть лгать не может. Она ведь дана человеку Богом, и именно через неё происходит их постоянное общение. Что ж, похоже, что оставаться наивным не возбраняется всякому на протяжении всей жизни.

***

    Мир фантазий, открывая свои просторы во сне и наяву, дает каждому человеку удивительную возможность проживать несколько жизней вне зависимости от его веры в реинкарнацию. Красочные детали виртуальной жизни придают ей ту видимость реализма, которая то ли вводит в заблуждение наш мозг, то ли отворяет пред ним плотно запертые ранее двери в неведомое.

    Напрягая свои глаза, неконтролируемо сжимая  пальцы  рук от волнения, мы внимательно следим за быстрыми перемещениями опрокинутых наперстков, под одним из которых, как мы знаем, должна укрываться заветная горошинка. Замирающее сердце, ёкая, подсказывает где именно скрыта наша “настоящая счастливая жизнь”, проявляя при этом неиссякаемый оптимизм. И юркий исчезающий хвост её, обманом заманивая нас, вынуждает продолжать эту азартную игру…

    Сегодня я Гарун аль-Рашид, что, как мы знаем, означает “Справедливый”. Блуждаю я тайно по улицам вечернего древнего Багдада переодетый купцом со своим преданным визирем Джафаром, почти ставшим мне другом. Ведь мне не безразлично, что в действительности думают обо мне подданные, и в чём их искренние желания и надежды. Скрытно выведанная правда позволяет мне следовать верным путём, не путаясь в обманчивом хитросплетении жизненных дорог, и заслуженно зваться справедливым правителем.

    В реальной же жизни меня зовут Харун ар-Рашид и я действительно халиф. Но сегодня я вновь живу в будущем под созвучным именем - в  рассказах  Шахеризады. В будущем, давно превратившимся для Вас, дорогой читатель, в давнюю припорошенную пылью времени далекую от правды историю.

    Не скрою, что мне комфортнее находиться  в этой старой восточной сказке, чем во временно покинутом мною реальном мире. Я стремился достичь всеобщего процветания, я превратил Багдад в культурную и интеллектуальную столицу Востока. Но пытаясь вершить справедливость, был вынужден топить в крови многочисленные мятежи, разрушающие халифат. Казнь не минула и моего главного визиря. Справедливость оказалась двуликой как Янус, и она не сочла нужным более скрывать от меня это…
 
    Приближается полночь, пора остановить всякое движение своих мыслей и отдохнуть. Даже если всё вокруг меня  это сон, необходимо набраться сил, чтоб, внезапно встряхнувшись, вдруг не очнуться в очередной виртуальной реальности разбитым от усталости. Смыкающиеся веки, подрагивая, взмахивают крохотными опахалами ресниц, и те сметают своим дуновеньем зыбкие интерьеры покидаемого мною мира.

    Простившись с глинобитными стенами караван-сарая древнего Багдада сегодня, душа моя может явиться завтрашним днем среди великолепных апартаментов Луврского дворца, впитав в себя чувства полные смятения короля Франции Людовика XIII. Возможно Вас уже посетила догадка, что прозвище монарха также было Справедливый. Без сомнений такое прозвище не дается даром. Видимо война со своей родной матерью Марией Медичи, ее изгнание и смерть в бедности и забвении явились достаточной платой за это.

    Пугающе высока может статься цена справедливости. Невольно возникнув в жутком мире легендарного румынского воеводы Влада Цепеши, начинаешь осознавать это. Цепенея от неотвратимого всепоглощающего ужаса, принимаешь шокирующую правду о том, что звания Справедливого можно дождаться от потомков, чрезмерно увлекаясь сажанием врагов и подданных на кол, либо просто став прообразом графа Дракулы. Увы, во всякой жизни, и виртуальная не является исключением, случаются кошмары…

    Нарастающий дискомфорт и тревога в душе уже не могут быть проигнорированы мною. Заплутав в чужих мирах, душа потеряла начальную точку входа. Устав метаться в безуспешном поиске, она в растерянности присела на корточки, не зная чего ей теперь желать и к чему стремиться.

    Успокойся, передохни немножко. Прости, что бездумно вовлек тебя в игру своего разума. Знай, что ты единственная у меня, и я очень боюсь тебя утерять. Вернись в мою собственную скромную жизнь и убереги меня от начавшегося расщепления личности.

    Ты слышишь учащённый стук моего сердца? Вставай, пожалуйста, иди ему навстречу. И что, в конце концов, мне не хватало? Зачем я гнал тебя, бедняжку, в стремлении настичь призрачную вечно ускользающую Истину, не понимая очевидной незамысловатой мудрости?

    КАЖДОМУ СВОЁ!

    Ведь в этом и есть простая справедливость жизни.