Синдром бабочки

А потом конец.
Причем; ты даже не осознаешь, откуда конкретно, с какой точки идет «начало» и как именно оно придет к этому «концу», ты даже не уверен, что эти два понятия когда-то существовали и будут ли существовать, ты просто понимаешь, что добром эта задумка не обернется, вот, собственно, и все.
Но процесс сам по себе очень приятный. Да-да, именно это «что-то», протекающее где-то меж «началом» и «концом», как заполнитель этого пространства, предотвращающий пустоту в них, дабы образованная из пустоты и Небытия черная дыра не начала жадно, озлобленно чавкая с дикого голода и рыча, поедать все кругом, погребая и «начало», и «конец».
Эта штуковина, так неприятно режущая ладонь острыми, жесткими краями.
Именно она заполнит это Небытие.
Но ты останешься наедине с этим. С этим чем-то. Нельзя, чтобы вмешивались другие, ты же знаешь. Миранда говорила, что, на самом деле, чтобы обломать весь кайф, нужно приложить много усилий, так что, на самом-то деле, все равно, забьешься ли ты в угол своей полупустой изнутри квартирки, как и ты сам, или запрешься в общественном туалете какого-нибудь подпольного клуба, если тебя туда вообще пустят. На вопрос «как принимать» она пожимала плечами, предоставляя полную свободу выбора.
- Хочешь, колись. Хочешь, пей, – мурлыкала она своим сладким голосом, в запахе которого горько витал аромат крепких сигарет без фильтра, - разницы нет.
Таблетка, покоившаяся в упаковке, жалящей по рукам своими краями, скоро была извлечена и брошена в стакан мутной воды.
Страх оседал на языке приторным вкусом, раз так часто хотелось нервно сглатывать накатившую слюну, будто что-то, всю жизнь дремлющее на самом дне рассудка, души, разума вдруг проснулось, сонно раскрыв свои прекрасные, всевидящие глаза, первым делом увидев эту нерадостную картину, отчаянно завопившее «нет!».
Эта квартира досталась задаром. В ней нет ничего, кроме трех тесных комнаток, в одной из которых – жесткая, пережившая свое холодная кровать, в другой – потрепанный холодильник, плита и стол, в третьей – совсем ничего. Сплетались воедино они узким коридором, тянущимся от входа до каждой из них. Несмотря на подобную скудность, здесь вполне можно жить, уж я-то знаю. И эта пустая комнатка на время станет этим недостижимым «чем-то», на пути от «начала» до самого «конца».
Таблетка шипела, внутри что-то, потухшее давным-давно, приятно жгло по внутренним стенкам тела от предвкушения, было заведомо весело и немного страшно, хоть диллер и грузно выдыхала на все мои признания в страхе.
- Ты просто трус, - качая головой, говорила она, туша сигарету о мою щеку. - Сколько раз говорить? Риска – ноль. Вреда – ноль. Просто возьми ее и вперед, на поиск приключений в своей компактной стране чудес, в чем проблема-то?
Она злится, видя в людях необоснованный страх, особенно если дело касается торговли запрещенными веществами относительно покупателей. Бывали те, кто со смелой усмешкой погружался в эти потайные мира, спрятанные где-то на самом пересечении темного края галактики и вымотанной жизни души любого обывателя, бывали те, кто робко ходил вокруг да около, боясь идти вперед, боясь будущего, боясь найти там что-то такое, что нельзя было находить. Это приводит Миранду в бешенство, и она идет на крайние меры, разворачиваясь на каблуках сапог, надменно произнося:
- Не хочешь, как хочешь.
И у тебя не остается выбора, не остается ни шанса противиться искушению, это еще один, один из крайне немногочисленных катализаторов, что будит то нечто, вечно дремлющее на дне сознания. То, что, очнувшись, будто воскреснув, пробудившись от смертельной летаргии, вместо того, чтобы сделать первый вдох, наслаждаясь сладким, еле уловимым ароматом свободы, получает лишь резкий запах крепких сигарет и вопит свое «нет!».
Она ухмыльнулась, поведя уголком ярко накрашенных губ, протянув свою руку, ожидая, когда я вложу в нее деньги.
Не так уж и много, как выяснилось; хоть они и были последними, я отдал их, дабы получить этот ключ. Ключ к той самой Стране Чудес, что она упоминала, к спрятанному, затерянному миру, покоящийся где-то глубоко, далеко, там, куда никогда в жизни не проникнут пытливые умы ученых и охотников за погибшими цивилизациями.
Ты получаешь жесткую краями упаковку, где глухо-наглухо спрятан ключ, и, положив его в карман прохудившейся куртки под замок, стремглав несешься домой, почему-то опасаясь, что именно сегодня фортуна отвернется, и нападут воры или вообще полиция.
И эта комната, пустая, как и ты сам, вот-вот наполнится самыми живыми красками: красками, цвета которых неведомы человеческому глазу, красками, способные подхватить твое тело, душу и донести до самых небес, прокатив на себе по всему миру лишь за одно мгновение!
Трепет в ядерной смеси с восхищением за то, чего еще не было, едва улетучился под горьким вкусом воды с почти растворившейся таблеткой на дне. И, почему-то, в голове всплывает никем не писаная инструкция, что делать дальше.
Сесть в угол. Обнять колени. Прижать к груди. Запрокинуть голову. Разглядывать потолок. Жда-ать. Но ждать долго не пришлось. Одному черту ведомо, сколько точно времени прошло, как непонятное, сначала даже неприятное чувство стало заполнять меня изнутри, хоть и по первым ощущениям оно пожирало, клетка за клеткой, орган за органом, пока не оставила от меня скелет, обтянутый кожей. А потом…а что потом? Занавес открывается, отключите мобильные телефоны, акт первый…темнота, колющая глаза от непривычки, заполняют собой сцену, а после из нее, словно ростки орхидей, пробиваются они. Они, чем-то уродливые, словно личинки неизвестных миру насекомых, сворачивались в коконы, скребя ножом по терпению, совершенно неожиданно обращаясь в то, что мнимый немногословный эстет грубо обзовет подобием бабочки. Нет, конечно же, нет. Из уродливых существ пробуждались совершенства, щекоча чуть ощутимыми кожей крыльями у носа, порхая, отстраняясь, попытайся поймать их и, приближаясь, бросай эту глупую мысль. Невиданной красоты создания окружили, заглядывая в глаза чистой наивностью, воплощением душевной теплоты, еле дотрагиваясь, разговаривая на неведомом языке - должно быть, именно на нем говорили Адам и Ева - в чем-то шутя, в чем-то перекликаясь со мной, в чем-то ускользая. И вот, внимание, акт второй… вновь тишина, темнота, но тут тебя уже что-то тащит сзади, за плечи, так тихо, так осторожно, будто надеясь, что ты не заметишь и тебя удастся украсть. А после – бросает прямо в пропасть, а ты, не успев даже испугаться, вдруг вязнешь в плену у чего-то неясного, и не жидкого, и не твердого, прямо как в желе. И вновь это чувство, но уже ползущее четко из живота прямо вверх, ко рту, будто провоцируя рвоту, а после поднялось до предела, вдруг прорвавшись еще выше, вскружив голову и отбросив куда-то глубже, в самые глубины этого бесцветного желе в сущей тьме, сковав движение во всем теле.
А что это? Меня о таком не предупреждали…
- Небольшой побочный эффект, - пожмет однажды плечами Миранда, получив известие о гибели одного из своих новоприобретенных клиентов. - Откуда мне было знать, что у мальчишки с головой не лады?
Ты судорожно пытаешься оглядеться, чтобы хотя бы примерно знать, куда тебя затащило, а видно…а что видно? Темнота – хоть глаз выколи, кругом все мерзко, гадко и скользко, но…
Нет-нет-нет, тише, тише. Акт третий.
Заметив, что ты отчаянно зарыпался, засопротивлялся, в ужасе понимая, что все это бесполезно, оно уставилось на тебя, жадно скалясь, шумно облизываясь, гогоча, уже чуя вкус твоей плоти и крови. Оно ничего не объясняет, ведь ты сам уже все понял, что отдал те деньги исключительно ради того, чтобы повидаться с Этим. Лицо в лицо, глаза в глаза, никак иначе. А оно забирается в тебя, внутрь, пронизывая насквозь, как лазерный луч, копошась в тебе, разыскивая то, что нужно, дабы утолить свой голод, обгладывая что-то, что-то спрятанное, и ты едва-едва понимаешь, с чем именно сталкиваешься!..
А оно хохочет, решая припомнить всю твою мерзкую жизнь, столь же отвратительную, как и ты сам, вдруг суя перед лицом отрывки из прошлого, что еле удалось забыть дозой валиума, купленного у Миранды, разрывая глотку на крики, на вопли, на «нет!» того самого, вечно дремлющего существа, шипя что-то про руки по локоть в крови, про погибель, про вину и про обиду, про камни в след, про пыль в глаза, про холод и голод, про бесконечное в конечном, наконец, впиваясь в плоть бесчисленными клыками, видно, что давясь, надрываясь, но от своего не отступая, задавшись целью порвать меня к чертям. И тут само оступилось, выбросив меня обратно. Угол, стены, потолок, но стоило только зародиться мысли о том, что все закончилось, наконец закончилось, как оно предстало предо мною, черное, следующее по пятам и дрожащее от голода, пытаясь накинуться на меня вновь. Не верите? Вот она – реальность! И оно здесь, оно не хочет выпускать меня из своего мира, оно пришло, чтобы забрать меня навсегда, схватив за горло, душа и хрипя мне что-то бессвязное на ухо. Ну уж нет, тварь, этот бой я не проиграю. Я бы ответил тем же, ударил бы, пока не заметил, что оно совершенно нематериально, более того, оно прижималось к полу и стенам, следуя за мной хвостом, пока я пытался удрать от нее, пока до меня не дошло, что вокруг меня носится собственная тень…
О-о, нет! Меня не обманешь! Говори мне, что угодно, обвиняй во всех смертных грехах, припоминай то, что я так хотел забыть, я-то уж точно знаю, как расправиться с тобой, лицемер! Эта квартира, эта жизнь, это все, оно такое бесцветное, верно? Тебе так легко затеряться на фоне этого всего, слиться, стать невидимкой, спутником, но я тебя разоблачу, хе-хе. Хочешь красок? Хочешь тех красок, которыми я наслаждался до твоего прихода, м? Ты их получишь. Погоня загнала на кухню, прямиком к холодильнику, из которого достаешь нож, воткнутый в масло, как меч в камень; неосознанно, следуя той же спонтанно придуманной инструкции, принимаешься закалывать свой живот, проливая именно тот цвет на пол, которым окутывал меня первый акт. Страшно тебе, а? Уходи! Этот пестрый, ярко-карамельный цвет, цвет моих жизненных соков, должно быть, повергает тебя в ужас, и ты делаешь последний рывок, впиваясь в шею. Это больно. Это больнее, чем тысяча сигарет в щеку одновременно, больнее, должно быть, только висеть распятым на кресте, но я, упорно стиснув зубы, лишь продолжал вспарывать себе брюхо, радуя глаз яркими красками, на миг возвращая причудливые, прекрасные видения моего крохотного мирка. И вот, нет его! Канул в Бездну!.. Ушел туда, откуда появился!.. Кха…и поделом, скотина…тебе больше не место в моей жизни. Больше я никогда не встречусь с ним, с этим…мне хватало мгновения, чтобы осознать, что пришелец, прячущийся в моей тени, и был тем самым «чем-то», тем, что заполняет собою безбрежный путь от «начала» до «конца». Но теперь все кончено, я избавился от него, избавился навеки, найдя свой путь в нирвану; теперь я заживу без этой кромешной пакости, что отравляла мою жизнь.
Ты такой молодец.
Ты так много сделал.
А что потом?
А потом конец.