Охота. net. Встреча с волками

    Выехали сегодня рано. Спешили на разливы, где часто «шалили» браконьеры. Весенний перелет пернатых на юге Казахстана был в самом разгаре, и охотинспекторы мотались без сна и отдыха, стараясь «навести шорох» как можно на большем числе водоемов.
    Территория области как две Франции - попробуй успеть везде. Поэтому им приходилось привлекать внештатных инспекторов. Но добровольные помощники в рабочие дни не всегда могут, им же деньги зарабатывать надо. Это браконьеры почему-то могут, да еще на гостранспорте, и с документами, оформленными «чин-чинарем».
    Хорошо, что инспекторам-добровольцам выдавали еще и удостоверения внештатных гаишников, чтобы можно было тормозить всех и в стороне от трасс. А то, как кто более-менее шустрый – начинает права качать: «По какому праву? Ответите!», - а сам в дымину, и слова всякие-разные говорит, что аж уши загибаются.

    …Охотинспектор Мустафа Джамбулов вел свой "шестьдесят девятый" ГАЗик на предельно возможной, по такой дороге, скорости. То, что его фамилия созвучна наименованию области, еще обычное явление. А вот имя Мустафа у казахов большая редкость. Кстати, у его родственников тоже: Аша, Убайдулла…
    Как потом выяснилось, это потому, что он из рода торе. Все его представители  являются потомками Чингиз-хана и султанами от рождения. Торе-чингизиды являются особо привилегированным казахским сословием, не входящим ни в один из трех жузов – основных родовых казахских объединений. Учитывая, что у «потрясателя вселенной» и его сыновей было не по одной жене, то и сегодня их потомков в Казахстане достаточно много.
     А я все думал, почему сначала такие «борзые» задержанные браконьеры-казахи, после брошенных им Мустафой пары слов, становятся предельно смирными?

     Интересно, что если парень из другого рода женился на девушке-торе, то в постели он имел право подползать к ней только со стороны ног. Кроме того, у женщин-торе есть свой язык, который не понимают мужчины. А у мужчин-торе, наоборот, свой, который не понимают женщины. Между собой они разговаривают на обычном казахском.
 
    - ...О чем задумался, братан? – спросил Мустафа внештатника Василича, сидящего рядом на переднем сидении.

    Василич, или «археолог», как иногда зовут его друзья, - мятущаяся душа. Если у него два дня подряд однообразной работы или безделья – с ума сходит. Подавай ему что-нибудь неожиданное и интересное, и каждый день. К тому же еще и хохмач он отменный. Разыграет - кого хочешь. Как-то в свой накопленный за два года отпуск решил он поработать у археологов заезжих – думал ежедневно по кувшину золота выкапывать. Но за месяц, кроме мозолей, ничего не накопал, плюнул, и взял расчет. Теперь вот с охотинспекторами мотается. Мне, говорит, уже счастье по одной и той же дороге дважды не ехать.
    А у борцов с браконьерами какие дороги? От бугорка до бугорка, да с него в бинокль все вокруг, да ухо по ветру – может выстрел где, или машина гудит. Потом - бросок на сближение, стреляющих - брать, машину – проверять, зачем она здесь.

    - Думаю, на Инталы бы свернуть надо, - Василич забренчал спичками, прикуривая сигарету.
     - Там подъезда скрытного нет. Смоются, если есть кто.
    - До бугра по старому каналу пройдем, там послушаем. Если бухают – пешочком пробежимся.
    - Два километра?

    Мустафа покрутил головой. Дорог от этого, заросшего тростником озера, действительно, было море. И по какой бы не удирали спугнутые браконьеры – уйдут запросто. Так что пешочком – самое лучшее.
    Мы, сидевшие сзади Александр Николаич – «Санчо», и я, Михал Михалыч или «Мишель», в их разговор не вмешивались. На охоту мы всегда выезжали только втроем, и только вместе. И совсем не за дичью. Главное – процесс. Да еще если с приключениями, чтобы потом было о чем вспомнить и поржать. Правда, у нас есть еще позывные "01-й", "02-й" и "03-й", но это, так сказать, для личного пользования, которые мы, когда хочется посмеяться, используем в охотничьих воспоминаниях.
    Сегодня у нас охота на браконьеров. А тут не до смеха - это дело серьезное. Да и достаточно опасное.
 
     …Вот и поворот к Инталы. Вышли из машины ветерок определить. Подъезжать нужно навстречу ветру – звук мотора меньше слышно. Он дул, как нам и надо было.
 
     - Рыдван в кусты поставим? – у Василича вся техника делилась на «вещь», «что надо», «рыдван» и «гроб».
     - Послушаем сначала. Может, никого еще нет.

     Залезли на бугор. С него в бинокли было видно озеро, вернее, водохранилище Инталы. Раньше речка Шамбакты весной бесполезно уносила воду в пески Мойынкум. Теперь, после постройки дамбы, весной вся вода собиралась в большой чаше водохранилища, и летом потихоньку расходовалась на посевы вокруг него. По берегам вырос тростник, в котором гнездились водоплавающие. Поэтому здесь и «паслись» браконьеры.

     - Стая краснобашей идет (красноголовые нырки. – В.А.), - сказал я. - Как раз на камыши.
     - Вижу, - ответил Мустафа. – Если кто есть - сейчас палить начнут.

     Он еще заканчивал предложение, а на озере уже заахали выстрелы. Один, второй, потом еще два. Стая взмыла вверх, повернула. Навстречу ей поднялись два столбика дыма, донесся гулкий дуплет.

     - Дымным мочит, - удивленно сказал Санчо.
     - Не говори. Давно не встречал, чтобы дымным порохом заряжали. Сколько упало, видели?
     - Штуки четыре. Смотри, еще стая заходит.

     Опять началась кононада. Убитые утки черными комками выпадали из стай, раненые чаще махали крыльями и тянули на поле. Никто не бежал их искать.

     - Вот шакалы. Я насчитал пятерых стрелков. Пошли, что ли.
     - Может, подъедем на скорости? – опять влез я. - Они вон палят беспрерывно, на звук машины не сразу обратят внимание. Если на мотоциклах приехали, то в камышах вода, туда они их не потащат. Значит, и добежать до них не успеют. Если на машине, то она за бугром у камней. До нее им тоже бежать метров двести. Можем успеть. А то пока дошагаем – они закруглятся и отвалят.

     Мустафа помолчал. Он эти места лучше всех знал, лишь бы за то время, пока он здесь не был, какой-нибудь канал не прорыли. В бинокли вроде бы не видно ничего похожего.

     - Ладно, - решил он. – Погнали…
     - Только не по дороге, - сказал Василич, - а то пыль будет. По траве держи…

     Пошли к машине. Мустафа достал из кобуры пистолет ТТ, передернул, досылая патрон в патронник. Василичу он доверил карабин «Сайга» - точную копию автомата Калашникова, но стреляющего специальными патронами 5,6 мм. У нас с Санчо были свои двустволки. Если придется стрелять, то только в воздух или по колесам. Упускать эту компанию было нельзя - судя по стрельбе, у них было не менее двадцати уток. А это не менее сотни не выведенных птенцов.
     Двинули. Трясло больше, чем по накатанной дороге, но пыли почти не было. Два километра пролетели быстро. Выскочив на бугорок, сразу увидели бежавших к камням мужиков с ружьями. Мустафа утопил педаль газа до упора. Действительно, у камней стоял бортовой УАЗик с будкой. Пятеро браконьеров уже подбегали к нему, но в в последнем рывке мы их достали. Чуть не на ходу Василич выскочил из нашего 69-го. И, подбежав к водительской дверце чужой машины, с «автоматом» наперевес стал около нее.
     Не успевшие  к ней буквально метров пять, нарушители резко затормозили.

     - Здорово, мужики! - радостно заорал Мустафа, вылезая из газика. – С удачной охотой! Видели, видели, как вы шлепали утенков. Молодцы! Нам аж завидно стало, вот решили подъехать, познакомиться. Ну, что, штук по пять на нос есть?

     Мужики тяжело дышали. У всех на поясах были по два патронташа, в ячейках патронов почти не было. Мустафа, продолжая балагурить и улыбаться, обошел всех, поздоровался с каждым за руку. Этим он сбивал напряжение у задержанных. Если действовать сразу резко и категорично, то может вспыхнуть конфликт. А у тех в руках заряженное оружие.

     - Давайте представляться, - продолжал сыпать словами Мустафа. – Мы из охотинспекции, вот наши удостоверения. Теперь посмотрим ваши охотбилеты и разрешения на отстрел в весеннее время. Вы, наверно, из музея. Конечно, утки сейчас самый вид имеют – чучела будут загляденье.
     - Оружие давайте пока поставим вот сюда, - он брал у них ружья и складывал их в свою машину. – Подходите, не стесняйтесь.

     Браконьеры косились на Василича с «автоматом» и по одному отдавали ружья. Один хотел подойти к УАЗику, но Мустафа мягко остановил его.

     - Вы не водитель, случайно? Нет… Тогда к машине ходить не надо. Ах, документы там. А кто водитель? Вы? Путевочку, пожалуйста, и права покажите. А ваши документы? Тоже в машине… Минуточку… Михал Михалыч, гляньте, оружия там больше нет? Подождите, гражданин, к товарищу с автоматом приближаться нельзя…
     - Михалыч, нет ничего? – спросил он меня. - Пожалуйста, можете взять в машине документы. Почему не имеем права ее обыскивать? Вот мое удостоверение, где написано: «…осматривать транспорт, замеченный в незаконной охоте, требовать осмотра личных вещей…». Что в вещах? Там могут быть шкурки ондатр. Нет, я не говорю, что вы их били, но посмотреть-то надо…

     Мустафа говорил без остановки, заставляя слушать только его, и не давая задержанным сосредоточиться. Все-таки, сгруппировавшись, они могли попытаться пойти на скандал. А так, обращаясь то к одному, то к другому, Мустафа завязывал их внимание вокруг себя и, тем самым, разобщал их.
     Он собрал документы и, выбрав самого молодого, пошел с ним к озеру. Остальные присели на камни и о чем-то тихо переговаривались. Мы трое стояли вокруг метрах в восьми от них…

     - Слышь, земляки, - окликнул нас один из них представительного вида. – Может договоримся без актов-протоколов? Скажите, сколько надо, и разъедемся. Вы нас не видели, мы – вас. А?
     - Мы ничего не решаем, - ответил за всех нас Александр Николаич. – Наше дело – огневое прикрытие... Придет человек – с ним и разговаривайте…
     - А он как, ничего парень? – оживился тот. – Можно с ним, да?

     Браконьеры приободрились. Ну-ну… Нашли, кого покупать… Да Мустафе бабки вообще по барабану. Он же – торе.
     …Мы как-то забрались далеко в пески, ну и припозднились. Так он направил машину к одному животноводу, жившему не в юрте, а в двух домах, замаскированных в зарослях саксаула. У него, как потом выяснилось, было только своих личных 100 лошадей, штук 40 коров, а сколько баранов – он и сам не знал. Сказал: «Много, считать надо…».
     Это был один из, так сказать, частных предпринимателей в советские времена. О нем многие знали, но никто на него доносы не писал – у казахов предательство не в чести. И потому его попросту нет. (Во всяком случае, не было до 90-х годов, когда мне пришлось покинуть родную землю. – В.А.).

     Так вот, когда мы подъехали к нему, и Мустафа что-то сказал хозяину, то там такой переполох начался… Тут же завели электро-дизель, чтобы осветить весь двор, расстелили кошму, накрыли ее скатертью, рассыпали по ней курт, конфеты, сушеный урюк, прозрачные куски сахара, положили лепешки, сурет, нарезали казы, поставили чашки с маслом, сметаной, налили айрану, принесли подушки под локти.
     Потом притащили черного и рыжего баранов. На одного из них Мустафа должен был показать пальцем. Хотя они заранее знали, какого он выберет – Чингизхан-то был рыжим. Того тут же освежевали и, пока мы пили чай и обменивались новостями, сварили бесподобный бешбармак.
     У казахов вообще гости – это святое. Традиции гостеприимства у этого народа в крови и вырабатывались тысячелетиями. А принять у себя торе – это о-очень большая честь. Ведь узун-кулак быстро разнесет эту весть по всем Мойын-кумам, придав хозяину еще большее уважение.

     …Вдруг Василич встрепенулся и демонстративно снял «автомат» с предохранителя. От озера шли трое… Мы тоже насторожились… Но увидев, что один из них Мустафа, успокоились. У него на плече висело ружье и он что-то рассказывал, размахивая руками. Двое других тащили по большому мешку.
     Оказывается, один из них был в надувной лодке, на которой собирал убитых уток, ну и, конечно, не смог бежать с подельниками. А Мустафа его каким-то образом вычислил…

     - Ну, что, мужики, - улыбался охотинспектор. – Теперь все в сборе? Вот и трофеи притащили, сейчас посчитаем, умножим, напишем и разбежимся. Хорошо стреляете, братцы… Сколько там всего? Давай, вываливай…

     Ходивший с ним парень взял мешок за углы и высыпал уток на землю. Куча была внушительной… Из другого мешка вытряхнули спущенную лодку и еще с десяток уток. Сели считать… Тридцать восемь штук… Варвары…
     Мустафа стал заполнять акт. Представительный что-то говорил ему, тянул на себя акт, отталкивал предлагаемую ему авторучку. Мустафа кивал, с чем-то соглашаясь, но ручку все же совал. Наконец, тот взял ее, и что-то долго дописывал в акте. По очереди подходили другие, писали, расписывались, с надеждой поглядывая на своего главного.
     Когда акт был оформлен, мы с Санчо сложили всех уток обратно в мешок и загрузили его в свой газик. В другой мешок затолкали лодку. Потом я снял номера с браконьерского УАЗика. Сникшие нарушители молча смотрели на наши действия…

     - Ну, вот и все, - официальным тоном сказал им Мустафа. – Спасибо за понимание. Езжайте домой, и ждите постановлений об уплате исков и штрафов. Водительские права, путевка и номера машины будут сданы в областное ГАИ. Будьте здоровы и больше не попадайтесь…

     На прощание руки он им жать не стал. Мы залезли в свой «рыдван» и увидели, что браконьерчики что-то зашебуршились. Василич высунул в окно ствол «автомата». Они сразу «стали мягкими». Но смотрели далеко не дружелюбно. Особенно их представительный вожак...

     ...Когда-то мне пришлось охотиться на волков - в Мойынкумских песках их очень много. Поэтому время от времени охотинспекция организует массовые выезды внештатников, через руководство области договариваясь об их освобождении от работы на пять дней. Естественно, что мы трое тоже с удовольствием принимали в них участие.
     Так вот, когда мне на такой охоте предложили добить одну огромную раненую волчицу, то подойдя к ней, я увидел оскаленную пасть и встретился с взглядом ее желтых глаз, горевших такой лютой ненавистью и тоской, что мне стало страшно. И одновременно - жалко, поэтому добить ее - у меня рука не поднялась...

     ...Сейчас представительный смотрел почти так же…



СПРАВКА*:

Кто такие чингизиды-торе?


 В Библии и Коране понятия родословия, кто от кого произошел, - являются ключевыми. Потребность хранить благодарную память о своих предках и передавать ее от поколения к поколению – традиция казахского народа. Знание своего рода, своих предков в семи поколениях является обязательным условием принадлежности каждого казаха к своему народу, как неразрывно малая частица единого целого.

 Два слова о самом Чингисхане. Благодаря своим исключительно выдающимся личным качествам: непревзойденный военный стратег, искусный дипломат и политик, всепроникающий ум, знаток психологии людей, твердость воли, жесткость и щедрость к подчиненным – он, его сыновья и внуки завоевали полмира, соединили Дальний Восток, Среднюю Азию и Европу.

 Для европейцев он выглядит варваром, жестоким завоевателем, а на Востоке – как основатель Великой Монгольской Империи гений военного искусства, Великий полководец, "Потрясатель вселенной". Созданная им империя была сдерживающим фактором развития китайской империи и дала возможность образоваться протогосударствам современного мира на евразийском континенте.

 Торе (терелер) — аристократическое привилегированное сословие в традиционном казахском обществе, являющееся потомками Чингисхана. С ними связывается также понятие «белая кость» - «ак суйек», соответствующее русскому - «голубая кровь», и поэтому не входящего в родоплеменную структуру казахских жузов.

 Этимология возводит происхождение слова торе к названию почетного места в юрте - «тор», т.е. люди, которым от рождения принадлежит это место. Сословие торе стояло во главе Казахского ханства на протяжении всей его истории и имело по праву потомков Чингисхана ряд привилегий: титул султанов, право участия в курултае (собрание, ведавшее государственными делами). То есть каждый представитель сословия торе от рождения носит титул султана.
   
 Султаны избавлены от телесного наказания и не подлежат суду - их могли судить лишь свои сородичи - чингизиды. За убийство торе следует выкуп, как за 7 людей «черной кости», за побои 3-х кратная плата, за оскорбление словами 9 голов скота.

 При встрече с торе простолюдин сходит с коня и становился на одно колено, в ответ тот касается его плеча рукой или плетью. Торе могут женится на женщинах знатных и простых, но раньше дочерей своих они старались выдавать только за торе. Однако в настоящее время девушки-торе выходят замуж и за простых людей. Однако их семейная жизнь обусловлена особыми условиями отношений между женой - султаншей от рождения, и мужем простолюдином.   

 В среде султанов раньше было распространенно многоженство (в том числе и наложницы), что способствовало росту численности сословия торе. В Джамбулской, Чимкентской, Алма-Атинской, Семипалатинской и Тургайской областях Кахахстана насчитывается 28 тысяч торе.

    
      *По материалам книги Востров В.В., Муканов М.С. «Родоплеменной состав и расселение казахов (конец XIX – начало XX в.в.)», Издательство «Наука» Казахской ССР, Алма-Ата, 1968, 256 с.