Кочис. Расправа с Мангасом Колорадосом

После сражений в Апач-Пасс Кочис перекочевал в Мексику. Слухи ходили, что Кочис обосновался в окрестностях Фронтераса.
 Мангас Колорадос же, после ранения вернулся в Пинос Альтос и запросил мира у американцев, но к тому времени там хозяйничали военные, а вместо доктора Стека, которого уважали чихине, правительство назначило Ф.Максвелла.  О личности последнего нам мало что известно. И поскольку он долгое время увиливал от исполнения прямых обязанностей, подолгу находясь в Санта-Фе, то Мангас вынужден был решать проблему перемирия с военными, которые, следуя политике провозглашенной их командующим, отвергали любые попытки со стороны индейцев добиться заключения мирного договора. «Не говорите мне о предложениях этого дикаря (Мангаса – И.К.), у меня нет доверия к нему»,  – отрезал Карлтон, реагируя на донесения полковника Уэста из Пинос Альтос, – желательно, чтобы вы подготовили кампанию против чирикауа вождя Мангаса Колорадоса, которые совершили так много злодеяний против наших граждан. Я думаю, что зима наилучшее время для проведения кампании против этих индейцев. Соберите как можно больше информации о местах обитания бэнда Мангаса,  его численности, а также подберите лучших проводников, которые бы знали страну чирикауа как свои пять пальцев. Джек Свиллинг на мой взгляд тот кто хорошо знает местность в районе Пинос-Альтос.
Через три недели Уэст рапортовал Карлтону: «Думаю, что экспедиция в окрестности шахт Пинос-Альтос может быть реализована с положительными результатами, если ее усилить войсками, дислоцирующимися в северной части Департамента. Джек Свиллинг сейчас проживает у шахт и в ближайшее время поступит к нам на службу. Кроме этого я могу прибегнуть к услугам бывшего пленника апачи – мексиканца, который  мальчишкой попал к ним и прожил у них семь лет (наверное, Мерехилдо Грихалва – И.К.). Имея таких проводников и действенные войска, можно жестоко наказать индейцев».
Так рождался заговор американских военных против Мангаса.
Мангас как никогда нуждался в мире с американцами, который позволил бы его бэнду восстановить силы. Чихине и бедонкоэ остро нуждались в продовольствии, и поэтому на свой страх и риск вынуждены были возвратиться в Пинос-Альтос.
В начале января 1863 года на пути в Пинос-Альтос Мангас повстречал группу вождей чихине Викторио и Наны. Они, не доверяли американцам и попытались отговорить Мангаса от возвращения в родные земли.
Мангас, все еще влиятельный лидер, которому перевалило далеко за семьдесят, настаивал на мире с американцами любыми средствами, так как бэнд на то время находился в кризисе и Мангас как лидер должен был показать своим людям, как он собирается поправить положение.
Желание возвратиться в родные края и мирно заняться земледелием преобладало в душе старого вождя над доводами и опасениями других бэндовых лидеров.  Мангас считал, что американцы  по большому счету ни разу не предали его, не смотря на случай, когда он однажды угодил в плен к шахтерам, которые исполосовали его кнутом. Ранение, которое он получил от пули американского солдата, также было не в счет. Мангас осознавал, что людям нужен мир, и поэтому сделал свой выбор, пренебрегая личной безопасностью.
Посовещавшись с вождями, выслушав мнение каждого, стараясь не упустить ни одной детали, указывавшей, на ловушку устроенную для него в Пинос-Альтос (индейцам было известно о маневрах войск на подступах к Пинос-Альтос), он решил прийти туда с половиной бэнда, чтобы убедиться в искренности американцев, то есть их готовности обеспечить индейцев рационами. Как только мир будет испытан на прочность, в Пинос-Альтос должны были подтянуться и остальные чихине.
Мангасу не было тогда известно, что «вожди солдат» Д.Карлтон и У.Родман (командующий округом Аризона), рассматривали его как врага номер один, что они были готовы использовать любой шанс, чтобы расправиться с ним. Генералов абсолютно не интересовали последствия убийства Мангаса. Они не понимали, что смерть старейшего лидера чирикауа, будет способствовать продолжению войны с индейцами.
На момент большого совета, который проводил Мангас с групповыми лидерами своего бэнда до отправки в Пинос-Альтос, генерал Карлтон подписал приказ об основании в сердце страны чихине форта Вест, у источников реки Хилы. Этим приказом Карлтон уполномочивал бригадного генерала Уэста: «Незамедлительно организовать и провести действенную экспедицию против апачи, которые известны как племя апачи реки Хилла Мангаса Колорадоса. Кампания должны быть проведена основательно, племя убийц и грабителей должно быть наказано».
Уэст с особым рвением исполнил приказ, проявив собственную инициативу. Он, руководствовался словами Карлтона о необходимости уничтожения всех апачи способных носить оружие.
В заброшенном форте Маклэйн, Уэст расположил 250 человек солдат, которых предполагалось задействовать против Мангаса.
14 января американцы получили сообщение о том, что Мангас возвращается в Пинос-Альтос.
16 января в Пинос Альтос прибыли военные  с отрядом проводников во главе с известным скаутом апачи Арройо и не менее знаменитым Джеком Свиллингом. Там они разработали план по захвату Мангаса.
В полдень 17 января 1863 года, как только индейцы показались в окрестностях Пинос-Альтос, Свиллинг устроил засаду в старых лачугах, а кустах чапараля, разместил солдат.
Один из бойцов отряда Свиллинга Д.Коннер в письме к историку Д.Маклинтоку так описывал те события: «Внушительная фигура Мангаса показалась на старой горной тропе, которая вела к нам. Мангас был одет в  хлопковое пончо, на поясе болтался набедренник, на ногах высокие мокасины. Его голову покрывала широкополая соломенная шляпа. Густой с проседью волос ниспадал до самой талии. Он стоял во весь рост, и казался выше шести футов, гордо расправив широченные плечи и мускулистую не менее широкую грудь. Он являл собой само физическое совершенство. Подобных апачи я за пять лет пребывания в Апачерии не встречал.
 Вождя окружали с десяток воинов – его телохранителей. Неожиданно Джек Свиллинг издал подобно индейцам воинственный клич, вышел из укрытия, где мы прятались, и направился на встречу Мангасу. Вождь со своей свитой медленно пересек овраг и так же шел в направлении Свиллинга. Когда они приблизились друг к другу, то Свиллинг по сравнению с Мангасом походил на мальчика, не смотря на свои шесть футов роста.
По-видимому, они разговаривали на плохом испанском. Нам не было слышно, о чем они говорили. Свиллиннг все время оглядывался в нашу сторону. Мы понимали, что он намекает, чтобы мы его прикрыли, если начнется заварушка. Когда мы выскочили из укрытия и нацелили стволы на индейцев, Мангас понял всю серьезность своего положения. Свиллинг не растерялся, потянулся к Мангасу и медленно положил свою руку тому на плечо, мол «сопротивление бесполезно». Потом они направились в нашу сторону. Свиллинг сказал Мангасу, что телохранители ему не нужны. Вождь остановился, издал какой-то гортанный звук, и произнес на испанском: «Скажите моим людям, чтобы ожидали моего возвращения». После того как мы покинули перевал, из укрытий вылезли солдаты, предательски, наблюдавшие за развитием событий».
Перед тем как отдать распоряжение воинам, среди которых находились  сам Викторио и один из сыновей Мангаса, вождь, по словам Д.Свиллинга обратил их внимание на то, что «они (американцы) не хитрят как мексиканцы», поэтому, мол, с ним все будет нормально.
  Тогда же Свиллинг поставил Мангаса в известность, что ему придется некоторое время побыть у них заложником, пока, дескать, геологоразведывательная партия Уолкера не завершит исследования в Апачерии.
 
По пути из Пинос-Альтос в форт Маклэйн один из сыновей Мангаса нагнал эскорт, который этапировал вождя. Свиллинг разрешил Мангасу поговорить с сыном.
Очевидец, наблюдавший за этой волнительной сценой прощания обреченного вождя с сыном, вспоминал: «Мангас сказал сыну возвращаться и не беспокоиться о нем. Он знал, что его положение безнадежно и вряд ли рассчитывал когда-либо увидеть своих людей. Когда отец и сын обменялись взглядами, то, наверное, оба почувствовали, что видятся в последний раз. По лицу молодого обильно текли слезы…».
По прибытии в форт Маклэйн Свиллинг передал Мангаса в руки бригадного генерала Уэста.
Рядовой Кларк Стокинг вспоминал: «Когда эскорт въехал в форт, вождь сидел в каркасном седле на гнедом пони. Стремена были настолько коротки, что колени Мангаса постоянно упирались в его собственный подбородок. Он поистине казался образцом дикого совершенства, которое я когда-либо видел. Около шести футов и пяти дюймов роста, с прямой величавой статью, жестким выражением лица как будто высеченного из камня. Генерал Уэст выглядел пигмеем по сравнению с ним. Вождь понимал свое плачевное положение и демонстративно отказался вести беседу с Уэстом. Потом все же сказал, что был вождем чихине и бедонкоэ, а теперь таковым не является. Он ожидал, что Уэст бросится обнимать его после такого заявления ради мира и обязательно простит его прежние грехи. Но Уэст, напротив, выдвинул ему кучу претензий и обвинений за грабежи, чинимые им на юге Нью-Мексико, и более конкретно обвинял его в налете на федеральный обоз в октябре прошлого года, когда апачи убили одного американца и увели семнадцать мулов».
Конечно же, Мангас отрицал все то, в чем его упрекал Уэст. Но для Уэста это уже не имело значения. Генерал испытывал огромное желание расстрелять гиганта и, сдерживая себя, всячески старался унизить вождя «до собственных размеров». Величавое поведение Мангаса раздражало Уэста: «Ты старый негодяй, – и генерал указал на восток в сторону каньона Кука, – там все усеяно костями твоих жертв, но это последние твои жертвы».
Мангас нехотя произнес: «Я сражался, защищая свою землю, но стал убивать белых только после того как они пришли рыться в моих холмах в поисках желтых камней».
Уэст сказал, что не будет мстить людям Мангаса за те зверства, которые они учинили по отношению к американцам. Он поставил в известность вождя, что отпущенные богом ему дни он проведет в заключении под охраной армии Соединенных Штатов, что его семья, если пожелает, может присоединиться к нему, и с ними будут хорошо обращаться. Но если он попытается бежать, то его убьют.
После разговора Мангаса поместили в открытое глинобитное сооружение и выставили охрану.
Вечер18 января выдался холодным. Уэст, обходя посты, подошел к группе солдат.
Рядовой К.Стокинг (возможно и не он –И.К.) был в числе тех, к кому обратился Уэст: «Инструкции генерала были таковы: «Солдаты, этот старый убийца может сбежать от любого из нас и, убегая наверняка оставит кровавый след, на протяжении пятисот миль. Я не желаю завтра видеть его. Вы поняли, что надо делать? Я желаю его смерти».
В полночь произвели смену караула охранявшего Мангаса. Заступивший на службу караул состоял из сержанта Г.Фолиайна, рядовых Д.Кольера, Д.Мида и возможно того же К.Стокинга. Эти люди были готовы исполнить указание Уэста. Когда все спали, завернувшись в одеяла, и глубокая тишина окутала лагерь, а единственным светом был костер, поддерживаемый караулом, охранявшим Мангаса, Д.Коннер, патрулировавший лагерь под покровом темноты, услышал, отпускаемые в адрес Мангаса со стороны караульных  насмешки. Коннер обратил внимание, что Мангас спал лежа, укрытый одеялом. Проследовав до конца маршрута обхода, он развернулся и направился к костру. Подойдя почти вплотную к солдатам, Коннер обратил внимание, что они «досаждают Мангасу штыками, стягивая с того одеяло».
Внезапное появление Коннера на время отрезвило солдат, и они прекратили издеваться на Мангасом. Коннер, заподозрив неладное, удалился. Убедившись в том, что солдаты потеряли его из виду, он притаился, и начал незаметно подкрадываться, наблюдая за выходками караульных: «Я видел, как они нагревали на огне штыки и прикладывали их к ступням Мангаса, который время от времени резко одергивал ноги».
Как только Коннер приближался к ним, они прекращали издеваться, и возобновляли садистские пытки, после того как он удалялся.
  Около часа ночи, Коннер обратил внимание, что Мангас слегка приподнялся и стал резко ругать солдата по-испански, мол, он не ребенок, чтобы с ним играть. Это были его последние слова.
Рядовые Мид и Кольер «быстро вскинули карабины и одновременно разрядили их в тело Мангаса». Вождь опрокинулся в то положение, которое занимало его тело во время сна, – вспоминал Коннер. Далее он же сообщал, что «каждый из солдат произвел по два выстрела в голову Мангаса».
Рядовой К.Стокинг уверял, что сержант Фолиайн подошел к Мангасу и «всадил ему в голову пулю из пистолета».
В отчете О.Фаулера френолога из Нью-Йорка, изучавшего череп Мангаса, есть заключение «входящее отверстие от пули с последующими расходящимися трещинами и выходной раной повредившей правую часть лба и фронтальную область носовой пазухи»,  что говорит о том, что действительно имелось огнестрельное ранение в заднюю часть головы.
 Коннер писал в своих мемуарах: «Выстрелы разбудили лагерь, однако все быстро снова улеглись, как только стало известно, что всего лишь охрана застрелила индейца «при попытке к бегству». Сержант Фолеайн, когда зашел доложить об исполнении приказа к Уэсту, тот спросил его: «Он мертв»? Фолеайн ответил: «Да, сэр». Уэст: «очень хорошо, сержант, можете разрешить караульным отдыхать».
Рапорт генерала Уэста не пестрил деталями происшедшего. Согласно ему в пределах часа ночи Мангас «совершил три попытки к бегству и во время третьей был застрелен караулом».
Д.Коннер писал: «Ни один солдат или гражданский не верит в то, что Мангас пытался бежать, они знали об этом лучше, чем офицеры и все остальные».
Наутро после убийства Мангаса у Коннера появился шанс осмотреть тело вождя: «Длинные волосы старого индейца нитями струились по его лицу. Рядовой Д.Врайт кухонным ножом, взятым у полкового повара, быстро снял с вождя скальп. В полдень тело Мангаса завернули в одеяло и сбросили в овраг, прикопав его там. Через несколько дней, после того как Уэст отправился в Месилью, полковой хирург и несколько солдат откопали тело Мангаса и отрубили от него голову, которую потом обработали кипятком, бросив ее в котел. После же голову отослали в музей  в Нью-Йорк», – вспоминал Коннер.
  Уэст приложил все усилия, чтобы оправдать смерть Мангаса: «Полагаю, это дело свидетельствует о том, что даже убийство индейца, не смотря на божьи или человеческие законы, должно положить основу лояльного отношения к США со стороны кого бы то ни было. В этом отношении военные никоим образом не должны идти на компромисс».
Карлтон, естественно принял позорные доводы Уэста, несмотря на то, что его рапорт сквозил неприкрытой ложью, которую должна была воспринять общественность.
В рапорте командованию в Вашингтон, Карлтон злорадствовал, однако о подробностях смерти апачского лидера умолчал: «Мангас Колорадос вне всяких сомнений наихудший индеец на всем нашем фронтире. Он – причина многочисленных убийств, зверств и пыток в этой стране».
В последующие годы, после расправы над Мангасом начали всплывать свидетельства описывающие детали его казни. В форте Маклэйн сохранились рапорта солдат Кларка Стокинга, Джона Кроуча и Джона Мартина, которые прямо указывают на то что, солдаты караула сознательно пытались спровоцировать Мангаса к неадекватным действиям. Они бросали в него камни, угли, вынуждая его увертываться, и тем самым делать резкие движения, что давало повод им разрядить свои карабины в него.
Аризонский пионер «дядюшка» Билли Фоур, который прибыл в 1861 году в Нью-Мексико из Миссури, о подробностях убийства Мангаса узнал от капитана Макклэйва. Согласно Фоуру, Макклэйв уверял, что часовым было приказано убить Мангаса, если он попытается бежать. Чтобы спровоцировать вождя на побег, они решили не ограничивать его в движениях, поэтому не стали связывать. Однако Мангас не поддался на уловку.  Тогда охрана, начала измываться над стариком индейцем, досаждая его уколами штыков, заставив его вскочить, потом выстрелами сразили его. Фоур утверждал, что слышал эту версию и от других солдат, находившихся тогда в форте Маклэйн.
Х.Кнапп в 1865 году прямо указывал, что «солдаты, разбудив Мангаса, нашпиговали его пулями».
Д.Грейер управляющий по делам индейцев в Нью-Мексико также утверждал, что «с Мангасом просто расправились руками охранявших его солдат».
Не следует забывать, что свидетельства указанных источников (возможно кроме Стокинга – И.К.) базировались уже на информации многочисленных разговоров, которые возникали впервые дни после инцидента. Прямыми свидетелями произошедшего их считать нельзя, так как точно известно, что на момент расправы весь лагерь отдыхал. Истинные свидетели это дела – четверка солдат караула и патрульный Д.Коннер.
В целом, исходя из этих свидетельств видно, что солдаты оправдывали убийство вождя апачи. «Он получил то, что заслужил и никто из наших не пособолезнует и не заплачет о нем», – говорил К.Стокинг.
«Им (солдатам и офицерам – И.К.) было все равно, застрелили Мангаса охрана при попытке к бегству или они просто казнили его. В конце концов, он был лишь всего-то индейцем. Рассердить их могло только то, что всего лишь один индеец и был-то, убит», – рассуждал Д.Миллер в труде, посвященном анализу деятельности Калифорнийской колонны.
Утром следующего дня, после убийства Мангаса, Уэст направил два отряда солдат в стан чихине, чтобы атаковать их раньше того, пока они узнают, что их лидер мертв. Один отряд из двадцати одного кавалериста возглавил капитан У.Маклив.
Как только локальная группа Мангаса, ничего не подозревая, вошла в Пинос-Альтос, Маклив приказал кавалеристам атаковать индейцев. В перестрелке была ранена жена Мангаса и его сын Сетмоода. Шахтеры встали на сторону армии и совместными усилиями с военными выбили индейцев из поселения.
Тем временем второй отряд капитана Ширланда состоявший из пятидесяти кавалеристов отправился к реке Мимбрес, где 20 января обнаружил  ранчерию вождя Викторио. Чихине расположились в самых суровых и высоких для перехода горах. Каким-то образом военным удалось застать апачей врасплох, и убить девятерых из них возле викиюпов (жилище апачи – И.К.) Ширланд захватил 34 головы скота, среди которых значились армейские мулы, которые чихине увели еще 31 октября  прошлого года из Хорнадо.
Смерть Мангаса – легендарного лидера апачи, стала для них величайшей трагедией. Апачи не могли  оценить степень коварства американцев, так как не понимали, как можно убить человека, добровольно сдавшегося, верившего в мир и добрососедские отношения с бывшим противником.
«Убийство безоружного Мангаса, который пошел к ним под флагом перемирия, было для нас чем-то выходящим за пределы понимания. Более всего недоумение вызвало расчленение его трупа»,– вспоминал Д.Кавайкла.
Айса Даклюдже говорил: «Для апачи расчленение тела хуже, чем смерть, так как мы верим, что после смерти тело в изуродованном виде не может войти в вечность и соединиться там с душой. Немногие белоглазые знали, что делают, когда калечили тело Мангаса Колорадоса. Членовредительство несравнимо с тем, что они совершили с его головой дальше».
Чирикауа рассказывали Моррису Оплеру, что апачи верят во встречу после смерти: «Мы думаем, что мертвый человек продолжает другую жизнь в своем теле в другом мире, как если бы он находился на земле. Он на самом деле переходит в другой мир».
Устранив Мангаса, которого Карлтон и Уэст рассматривали наиболее опасным противников, нежели чем армию конфедератов, бравые генералы сами того не понимая пошли на обострение взаимоотношений с апачи. Этим они оставили неизгладимое впечатление в сердцах их непримиримых вождей Кочиса, Викторио, Джеронимо.
Можно ли было избежать войны с апачи, и достичь с ними компромисса, если бы на месте Карлтона и Уэста стояли более дипломатичные командиры. Думаю, что да, и более того, если бы Департамент  по делам индейцев в Нью-Мексико хотя бы йоту выполнял свои обязанности, и имел весомый голос в деле, выстраивания отношений с апачи и военными.
Вряд ли Мангас был самым агрессивным вождем апачи на юго-западе. Все конфликты с американцами он сначала старался решать путем дипломатии, чего нельзя сказать о его зяте Кочисе, после того как он бежал из разрезанной палатки.  Мангас рассматривал мир с американцами как одну из приоритетных составляющих своей политики мирного сосуществования с ними. 
Расправа над Мангасом в любом отношении способствовала усугублению конфликта между двумя расами. «Трагическим последствием убийства Мангаса стала не только его смерть, сколько полное недоверие апачи белым американцам», – писал Трапп.
Вожди чихине Викторио, Локо, Нана, а также бедонкоэ Джеронимо сплотились вокруг чоконен Кочиса, убежденного в том, что американцам нельзя верить.