Небось полюбит!
Так называемый женский вопрос волновал европейскую общественность всю вторую половину XIX века. Социальное равноправие полов, доступ женщины к недомашнему образованию, возможность развода по женской инициативе и вообще признание развода общественной нормой – всё это обсуждалось довольно яростно. Немалую роль сыграла и медицина, открыто заговорившая о том, что женщину нельзя превращать в рожающую машину, так как большое число родов изнашивает её организм, калечит её здоровье.
Толстой, вступая в разговор на данную тему, как всегда, заявил себя оригинально и максимально честно. Главное, что ему удалось сказать нашумевшим рассказом, – женщина не получит равных прав с мужчиной до той поры, пока последний смотрит на неё исключительно как на предмет чувственного наслаждения (слово «секс» в русский обиход тогда ещё не вошло). Правда, по его мнению, это ужасное обстоятельство человечество способно отменить. Единобрачие, воздержание от частых плотских отношений, понимание чувственной любви лишь как необходимости продолжения рода – вот путь к спасению для обоих полов. Писатель полагал, что эти средства помогут мужчине разглядеть в женщине человека, а женщине – перестать быть проституткой, какое бы место на социальной лестнице она ни занимала.
Сюжет рассказа незатейлив. В вагоне поезда случайно встречаются автор и некто Позднышев, который обстоятельно повествует о своей личной жизни, закончившейся убийством жены. Позднышев этот – усреднённый вариант мужчины того круга, к которому относится сам Толстой. Интересно, что в прелюдии к произведению даётся диалог между курящей дамой в полумужском пальто (вот эти ваши реальные эмансипе) и стариком-купцом. Дама утверждает, что брак должен основываться на любви, что женщину нельзя принуждать к жизни с мужчиной без этого чувства. Старик, успевший рассказать нечто похабненькое из своих похождений на ушко соседу-приказчику, а затем с чувством собственного достоинства помолиться, заявляет, что женщина должна страх иметь перед мужчиной. «Не любит! — грозно повторил купец, двинув бровями и губами. — Небось полюбит!»
Позднышев же откровенно смеётся. Какая там ещё любовь – это только в романах бывает, в жизни же никогда! Есть обыкновенное чувственное влечение мужчины к женскому телу. Ещё есть заманивание его в брак с помощью этого молодого и вожделенного тела. Поскольку перед нами, как уже упоминалось, усреднённый мужской вариант, рассказ о жизни до женитьбы получается довольно банальным. Первый опыт прикосновения к женщине – бордель в пятнадцать лет, затем все возможные развлечения такого рода – опять бордель, и не один, кухарки, горничные, случайные попутчицы, жёны друзей. Все эти привлекательные животные легко покупаются, мысль о том, что это безнравственно, в голову не приходит. Вот одной из них, которая, кажется, его даже полюбила, прямо так взял и отправил денег по почте. Теперь, правда, в поезде, после убийства, он вспоминает о своём поведении с омерзением.
Женитьба – по сути тоже сплошной обман и кошмар. Будучи уже сто раз на самом деле женатым, Позднышев, как и все прочие, ищет для себя среди девушек образец нравственной чистоты. То есть в сто первый раз надо сойтись с не тронутой никем до тебя молодой самочкой и заявить публично, что юридически будешь признавать именно её и детей, от неё прижитых. Нравственно то, что записано в законодательных бумагах твоего времени. То, что при этом у мужчины сохранятся всевозможные плотские связи с другими женщинами, не безнравственно, потому что никак в законодательных бумагах не прописано, но реально очень поддерживается обществом. Позднышев же решил стать чище иных (не из нравственных соображений, а из гордости, большого самомнения) – он дал себе слово после женитьбы не касаться других женщин, то есть хранить супружескую верность. Заметьте, супружеская верность – понятие исключительное физиологическое. А что его невеста? Да, она нравственна, потому что ещё не знала мужчины. Опять физиология и только. Как он её реально выбрал? Они сидели в лодке, был дивный вечер, ей очень шло к лицу джерси, и локоны правильно оттеняли лицо. Кто она, что она – неважно. Правильно организованное для соблазнения тело. Хотя он не отдаёт себе сразу в этом отчёт, а уговаривает себя, что она есть образец чистоты и вызывает в нём некие поэтические чувства.
Репликами Позднышева Толстой договаривается до того, что плотская любовь и есть главное зло для человечества. Лучше бы люди вовсе не знали таких отношений друг с другом. И пусть бы даже прекратился род людской – эта была бы более нравственная причина, чем та, по которой лживые доктора предлагают женщинам средства для предотвращения беременности. Разве люди любят детей, если так легко предпочитают им наслаждение в постели? Сердитый писатель вообще называет медицину лженаукой, а докторов – шарлатанами, выманивающими у наивных людей, особенно женщин, то есть их мужей, деньги на всякие бесполезные штуки.
Забавна также мысль о том, что женщины своеобразно мстят мужчинам за своё низкое положение в обществе, отбирая у них деньги. То есть, с одной стороны, они оскорблены и унижены, их видят как животных и даже хуже того, потому что животные спариваются только для воспроизведения потомства, а с другой – властвуют, зная, что без них никак не обойтись, и стараются назначить цену своему телу повыше. Светское общество охотно продаёт своих дочерей и сестёр заправским развратникам. «Должно бы быть то, что, когда в общество к моей сестре, дочери вступит такой господин, я, зная его жизнь, должен подойти к нему, отозвать в сторону и тихо сказать: «Голубчик, ведь я знаю, как ты живёшь, как проводишь ночи и с кем. Тебе здесь не место. Здесь чистые, невинные девушки. Уйди!» Так должно бы быть; а есть то, что, когда такой господин является и танцует, обнимая, её, с моей сестрой, дочерью, мы ликуем, если он богат и с связями», «Как же, я знаю, несколько высшего света девушек выданы родителями с восторгом за сифилитиков», – признаётся Позднышев.
Рассуждения о непременной чистоте помыслов и чувств девушек и истеричности женщин, вызванной именно плотской жизнью с мужчиной, конечно, небесспорны (как и многое другое, что утверждает в рассказе Толстой). Как бы писатель ни воевал с отцами церкви, сам он навоображал себе женскую сущность вполне в соответствии с христианскими представлениями. Впрочем, это неудивительно для человека его времени. Выдумка о нравственной чистоте Христа, вызванной тем, что его матери не коснулся мужчина, морочит головы многим и сейчас. Наличие девственной плевы необходимо только для предохранения от инфекции, способной нарушить нормальное развитие половой системы человека, – при чём здесь мышление и характер? А при том, что и сам Толстой не свободен от преобладания физиологического взгляда на женщину. Да, сознаёт, что это плохо, что это-то и убивает женщину, но ничего с собой поделать не может.
Причина преступления, совершённого Позднышевым, не в ревности – она лишь на поверхности ситуации с «любовным треугольником», для автора рассказа совершенно не важно, изменила ли на самом деле герою жена. Он не может более справляться с тем зверем, который взращён в нём всей его жизнью, где женщина всегда была желанным и в то же время ненавистным животным, это зверское борется в нём с началом человеческим. По-Толстому, человеческое всё же побеждает, но поздно. «Я взглянул на детей, на её с подтёками разбитое лицо и в первый раз забыл себя, свои права, свою гордость, в первый раз увидал в ней человека. И так ничтожно мне показалось всё то, что оскорбляло меня, – вся моя ревность, и так значительно то, что я сделал, что я хотел припасть лицом к её руке и сказать: «Прости!» – но не смел», «Только тогда, когда я увидал её мертвое лицо, я понял всё, что я сделал. Я понял, что я, я убил её, что от меня сделалось то, что она была живая, движущаяся, тёплая, а теперь стала неподвижная, восковая, холодная и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя. Тот, кто не пережил этого, тот не может понять...»
В общем-то, Софья Андреевна зря обижалась, читая «Крейцерову сонату», – муж не хотел задеть её самолюбия, он только честно описал нравы общества, которые всегда находятся в противоречии с декларациями морали. Да, конечно, обыватели немало сплетничали о семье Толстых после публикации: если писатель так откровенен, то, разумеется, он использовал личный опыт при создании рассказа. Шут с ними, обывателями, у Толстого есть и другие произведения, посвящённые отношениям полов и свидетельствующие о трудном поиске наиболее приемлемого «человеческого» варианта. Одна «Анна Каренина» чего стоит…
9 декабря 2012 года
Свидетельство о публикации №213041801564