Андре Моруа и его роман-история

Нельзя читать Моруа! Этот сукин сын вмешивает в воображение не свойственные нашему времени образы. Они лишние. И этому есть веское основание – после сотой страницы вы не знание приобретаете, а сотую стадию деградации. История личностей – это, конечно, хорошо, когда ты знаешь всё обо всех. Но язык, на котором эта история написана – вымерший, и вымерший по праву. Банальное писателям Франции начала XX века изящество в наше время непригодно и кажется больше пустым, чем полезным. Поэтому ещё раз предупреждаю – Андре Моруа и иже с ним – читать нельзя. В высшей степени не рекомендую. Если уж вам захотелось прочитать что-то о ком-то, то пусть это будет старая книженция времён Советского Союза с коммунистической идеологией противоимпериализма и антикапитализма, чем непригодное «ох! ах! на крыльях бесконечной и милосердной любви к моей бедной голубке». Вот...

Можно провести параллель и сказать, что Моруа – это что-то из эпохи бабинных проигрывателей, когда по рукам уже давно гуляют съёмные жёсткие диски и всевозможные флешки. Что-то оставшееся в истории, но не применимое в наше время в силу своей ненужности. Можно сказать и больше: из «Писем незнакомке» вы найдёте не более десяти цитат, которые можете влепить на стенку Контакта; из «Олимпио, или жизнь Виктора Гюго» – ни одной, и к тому же приобретёте склонность к восемнадцативечному образу мышления, что весьма плачевно скажется на вашем речевом аппарате. Я серьёзно! Вас просто перестанут понимать те, с кем вы привыкли общаться простым, доступным языком, а к слову «красивый» не сможете подобрать других синонимов как «величественный», «богоподобный», «прелестный», «изумительный да изящный». Слово «совсем» может вылететь из рациона так же быстро, как быстро появится вот это вот «вовсе»... Теперь вы начнёте «вовсекать» на каждом углу, при каждой встрече, что намного осложнит восприятие.

К слову, нет ничего плохого в банальной истине с банальным слащавым языком подачи, – информация ни в коем случае не меняется. Как бы её не преподнесли, она останется прежней. Но банальность и вот это косноязычие, мешающее восприним;ть информацию на уровне «прочитал – запомнил», в какой-то мере даже противоестественно духу XXI века, когда читатели привыкли брать в руки книгу и уже знать, что ничего лишнего в ней не окажется, кроме чистой информации с аргументами и приятным публицистическим стилем нашего времени. Ну, вот цитата: «Какой ужас объял Виктора, когда 26 апреля 1820 года, утром, в годовщину взаимного объяснения в любви, супруги Фуше с торжественным видом пожаловали к госпоже Гюго и попросили уделить им время для серьёзного разговора...» [А. Моруа «Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго», – К.:Мистецтво, 1986г., С.66]. Простите, с каким видом пожаловали? Что его? Объяло? Годовщина объяснения? А зачем так растягивать? – Да всё это больше относится к низкопробному сопливому роману аля Джудит Макнот, чем к описанию истории! Или вот: «Позднее Виктор Гюго начертал в записной книжке Жюльетты: “В тот день, когда твой взгляд впервые встретился с моим взглядом...”» [там же, С.201] и всякая такая бессмыслица. Ну ладно, известному своим «Человеком, который смеётся» и «Собором Парижской Богоматери» Виктору можно простить его любовные терзания и всяческие слюни вроде «сю-сю-сю», «лю-лю-лю»... Но вот это «начертал»! На черта мне история, в которую пытались вместить красоту, помпезность, ненужную и противоестественную описанию истории?!

Склонные к переоцениванию своих трудов, многие из авторов XVIII–XIX вв. сыпали в свои творения столько Мёда Сахаревича, что под конец прочтения появляется неприятное чувство отверженности от мира. Ещё бы! Это же мёртвый язык! С величайшим трудом понимаемый детьми и отпугивающий от себя взрослых. Представьте, что вы с недельку, безвылазно, просидели в каком-то склепе старого кладбища, изучая дух мёртвых путём «а дайте-ка я с вами прилягу» – к какому же миру вы будете принадлежать больше?..

Я ни в коем случае не хочу обидеть ни литературу Франции, ни саму Францию, ни отдельно – литературу. Сам Гюго писал свои творения довольно твёрдо, аккуратно двигая основную мысль, вмещая её в весьма внушительные размеры и формы (я не говорю о стихах, которые своими ахами да охами в наше время никакой ценности не представляют, кроме исторической да в определённой степени литературной – ничего кроме восхваления и типичного для молодых поэтов духа революционизма в них нет). Но вот Моруа!..

В-общем, скажу так, если у вас на книжной полке стоит томик М.Веллера впритирку с томиком А.Моруа, значит вы безразличны к тому, что у вас в тарелке – чеснок с сахаром, или сахар с сырыми яйцами. Кушайте на здоровье...

Post scriptum:
Кто-то может сказать, что я не учёл интересы разных эпох, и зря вот так издеваюсь над автором, чьи произведения в каком-то смысле несут огромнейшую ценность из-за находящихся в них исторических фактов. Но даже это нисколько не оправдывает автора. Как вы себе представляете историю одного человека, растянутую на пару томиков, когда и без вот этих «начертал» история остаётся историей понятной? К чему здесь пятое колесо? Если это – роман, то фантазия писателя пусть хоть в тридцать томов вмещает свои «начертал», но в историческом произведении факт должен поддерживаться комментарием, а не отступлением вроде «Мечты, чаровавшие пылкого юношу, который читал и создавал влюблённые стихи, но жил в строжайшем целомудрии...»

Подведя итог, напишу «ИМХО», чтобы не создавать видимость насильного переубеждения...