Армейские байки Силаев и Мурка

Капитан Валера Силаев любил: родину, дочку, кошку Мурку и выпить. Наверное, правильнее было бы перечислить все в обратном порядке. Но не в этом дело. Был он умный жутко. Еще, когда писал диплом в закрытом «почтовом ящике» НИИ 2929, то все там восхищались его знаниями. Пророчили ему светлое, научное будущее и может скорую нобелевскую премию. Красного диплома Валера так и не получил из-за четверок по русскому и английскому и тройки по Истории КПСС. Последний предмет он воспринимал, как нагрузку к действительно стоящему товару, и к преподавателю этой истории относился с недоверием и недопониманием, за что и получил тройку. 
Блата у Силаева не было. Его папа не был ни генералом, ни даже полковником. Собственно говоря, папы не было, он пропал без вести во время войны. И загремел наш Силаев Валера после окончания военного училища служить в Сибирь вместе с лейтенантами-троечниками.
Место, куда по приказу Главкома Ракетных Войск стратегического назначения Крылова съехались новоиспеченные лейтенанты, располагалось в Хакассии. Город прибытия назывался Ужур, что в переводе с хакасского – яма. И вокруг этой ямы впервые ставился на боевое дежурство ракетный полк 8К67, известный сейчас во всем мире, как полк с ракетами «Сатана». Ракета была настолько уникальной по тем временам, что могла стартовать после удара бомбой в 100 «Хиросим». Я могу утверждать, что именно благодаря этой ракете никто в то время не решился развязать с Советским Союзом войну. Из-за нее нас боялись и уважали.
Дело было новое. Много было не доработанного, сырого, полного разных несогласований между множеством предприятий, заводов, НИИ и других организаций. Но давили указанные свыше сроки. Все вкалывали без выходных, не досыпая, поддерживая себя куревом, спиртом и тушенкой. В это время и проявился силаевский талант. Представилось широкое поле деятельности для его технического ума. Его заметили представители многих предприятий, и он стал работать в инженерной службе дивизии в поисках всевозможных причин неисправностей и несогласований на ракетной технике. Ликвидируя эти неувязки, весь огромный военно-гражданский симбиоз Ракетных войск приближал тот день, когда десять штук ракеты «Сатана» будут подвешены в гигантских тубусах глубоко под землей, и как полусонные богатыри станут ждать сигнала, чтобы своими атомными мускулами уничтожить целые континенты.
В конце концов «Сатана» приступила к своему смертоносному дежурству. В Ужуре был праздник. Многих поощрили, в том числе и Силаева часами «Командирские» от Главкома РВСМ.
Шло время. Уже вокруг Ужура под землю зарылись все десять запланированных ракетных полков. Уже те бывшие лейтенанты ходили в майорах. А майор Брымчалов даже поступил в Ракетную Академию, чего никто не ожидал. В училище по многим предметам, от двойки его спасали лыжи, по которым он имел спортивный разряд, и успешно выступал, защищая «честь» училища. Потом он станет генералом. Но это к теме не относиться.
А Валера Силаев одним из первых получив капитана, как-то на этом звании и в той же должности и застопорился. Его все уважали: и начальники и подчиненные. Работая над ребусами технических неисправностей, он так глубоко и детально стал разбираться в «Сатане», что в случае чего все бежали за консультацией к нему. Его поощряли, но не эффектно, а мелочно: ценными подарками и нищими денежными премиями. Он не возникал. И за пятнадцать лет службы все считали, что он вечен в своей должности. Все кто обещал ему перевода, либо в НИИ, либо военпредам на завод, своих обещаний не сдерживали. Что касается начальства, которое часто менялось, то для него Силаев был незаменим именно в этой должности. Валера скромничал, никогда никому не жаловался, но за эти годы потихоньку стал прикладываться к спиртному, которого в Ужуре было навалом. Под рабочим столом у Силаева всегда стоял полный графин. Да и стоило ему только позвонить друзьям, то приносили канистру этого сильно алкогольного пойла.
Валера быстро лысел. Жена проела ему всю плешь, талдыча каждый день, что все его тупые одноклассники уже на майорских и подполковничих должностях, а он такой умный, остался в дураках. Не может за себя попросить, поклянчить. О семье не думает, хотя дочери четырнадцать лет. Не в Ужуре же ей молодость проводить. Хватит того, что она – жена, как декабристка, отдала свои лучшие годы ему, в этой неизвестной Христианскому Богу Хакассии. Он давно с женой не спорил. Как средство самозащиты, Валера избрал то состояние алкогольного опьянения, которое еще сохраняет прагматичный разум, но при определенных рефлекторных условиях, готово переключиться на глубоких сон. В течение пятнадцати лет, ежедневно около двадцать двух часов вечера он проделывал «на автопилоте» один и тот же путь, из штаба дивизии домой. Звонил. Дверь открывала дочка с возгласом «Папа!». Чмокала его в щеку и уходила спать. Она чувствовала отцовскую доброту к себе, но ей не нравилась его выпивка. Жена сразу начинала ворчать. Валера снимал форму, затем мылся. Дома он не ужинал. Перекусывал, точнее, закусывал он на службе перед уходом: тушенка, сало, хлеб, лук. Квартира у них была однокомнатная, хотя его сверстники, давно  уже жили в двух-трехкомнатных. На большой кровати спала жена, на раскладушке дочка, а Силаев, неизвестно, как давно это повелось, ложился на коврике у двери. Как только он расслаблялся, вытягивался во весь рост, к нему на грудь и шею пристраивалась кошка Мурка и начинала громко, громко мурлыкать при этом она перебирала лапками с нераскрытыми когтями кадык, будто делала искусственное дыхание. Силаев тут же отрубался до утра.
Кошку Мурку он лет десять назад принес крошечным котенком с улицы, заваленной сугробами. С тех пор между ним и кошкой возникла настоящая дружба без слов на уровне чувств. Неудивительно, что Валера взял на себя опеку покупать Мурке молоко, сосиски, а то и рыбу.
Наступил январь нового года. Силаеву предоставили очередной отпуск. Летом его не пускали. Летом – пик работы. Брать с собой Мурку за четыре тысячи километров было не сподручно, и Валера обратился к Сане Шеньшену, майору – коллеге по службе с просьбой. Валера давал Сане деньги, вполне приличные, на питание для Мурки, а ключ от квартиры оставлял соседу на четвертом этаже. Соседа звали Сергей, но все, называли его, Дик. Он недавно получил звание майора.
Собрал Силаев свою семью и укатил в отпуск на родину в Воронеж. С вокзала Саня и Дик, сразу направились к Силаеву домой, купив по дороге бутылку коньяку, закуски и конечно молока и сосисок для Мурки. Пока шли, им встречались приятели. И через час весь закрытый военный городок (так называемая «десятка») знал, что квартира Силаева свободна, и там сегодня можно спокойно выпить за здравие и успешный отпуск Валеры и по любому другому поводу.
Короче собралось человек двенадцать офицеров и прапорщиков. Море спирта и что-то из закуски. Первый тост был за успешную дорогу Силаеву. Второй за Мурку, т.к. купленные для нее сосиски пошли под закуску. Очень быстро все погрузились в то невидимое чувственное поле доброты и полного доверия, которое может возникнуть только в состоянии первого алкогольного опьянения. Кто-то открыл отрывной календарь, и с радостью произнес, что сегодня исполняется триста лет русской балалайке. Все с радостью выпили и за это. За тем стали пить, за что попало. И наконец, в завершающей стадии опьянения разговоры пошли, как это всегда бывает у военных, о ракетной технике, о службе, о текущих служебных заморочках, казусах, и прочей шелухе закрытых гарнизонов. Говорили все громко, почти одновременно, будучи уверенными, что их понимают. Комнату прокурили насквозь. От входного коврика до штор на окнах. Затем понемногу к утру расползлись по домам.
Мурка сидела, забившись под кровать, с ужасом и трудом вдыхая ядовитую атмосферу.
Жизненное колесо ракетной дивизии крутилось безостановочно день и ночь. И по утру каждый военнослужащий, представлявший какую-то деталь, винтик в этом колесе, привычно втянулся в действующий кругооборот службы. И пошел, поехал, привычно выполняя свои обязанности, почти автоматически, теряя счет времени, оставляя в забытьи события прошедших дней.
Саня Шеньшин очухался от внезапного толчка через месяц, когда его на дальней ракетной позиции по телефону разыскала знакомая связистка и прочитала телеграмму: «Встречай первого февраля! Силаев». Поезд не указывался, т.к. он был один единственный «Москва-Абакам».
«Черт побери» - мелькнула тревожная мысль у Шеньшина. Ведь первое февраля это послезавтра. Он только сейчас вспомнил про Мурку,  про бардак, который был оставлен после пьянки у Силаева. Надо было действовать. Кое-как по дальней, засекреченной спецсвязи, разыскал Дика. Сообщил ему пренеприятную новость. Попросил разыскать Колючку и всем собраться для наведения порядка сегодня же вечером. Саня занял денег, накупил рыбы, молока, сосисок. Встретился с Диком и открыл дверь в квартиру Силаева с чувством, как открывают дверь к залежалому покойнику. Было тихо, тихо. Они молча почему-то на цыпочках прошли по узкой маленькой прихожей, и приоткрыли дверь в комнату. В щель с шумом проскочило что-то лохматое в прихожую, затем из прихожей в туалет. Это существо взобралось на унитаз и с фырканьем взахлеб стало лакать оттуда воду.
Саня и Дик переглянулись, тут же появился Колючка. Все смотрели на это существо, явно полагая, что это должна была быть Мурка, но мысли отказывались признать в этом существе кошку. Это было больше похоже на дикобраза, но со спутавшимися какими-то веревочными иглами.
Тут Шеньшин вспомнил, что у него есть сосиски и протянул одну Мурке. Мурка прыжком выхватила сосиску у Сани, сильно его, оцарапав, юркнула под кровать, и громко урча, стала пожирать ожидаемую месяц добычу.
Бардак был страшный. Убирались, мыли посуду, полы и стены. Проветривали (бесполезно). Кое-как навели порядок. Хотя у Мурки не было чего есть в течение месяца, но чем гадить она все-таки находила. Так что к запаху табака и вина добавился ни с чем несравнимый запах кошки, которую не пускали на улицу…
Валеру встретили с семьей на служебной машине, которую дал главный инженер дивизии. Донесли чемоданы до двери. Дик отдал ключи, оставив семейство Силаевых перед их дверью, друзья ретировались.
Силаев встретил Шеньшина поутру уже на службе.
- Слушай, Саня – как всегда спокойно спросил Силаев – ты там случаем Мурку ничем не напугал?
- Да нет, что ты!? Только о ней и думал. Кормил регулярно. Ну, может когда, через день. Все чин чинарем. Я понимаю. Мурка – это святое. А что?
- Да что-то дикая какая-то стала. В руки не дается, царапается, кусается. Да и раньше ничего со стола не брала, хоть мяса оставляй. А сейчас жена кастрюльку с супом поставит, а Мурка крышку с кастрюли долой, кусок мяса выловит и с ним под кровать. Гадит к тому же везде. Раньше в форточку на улицу ходила, а теперь не выставишь. Жена грозит Мурку выбросить…

Когда Силаев демобилизовался, он отвез Мурку солдатам на дальнюю точку, там у нее родились котята. Кормили ее досыта. Солдатам она олицетворяла гражданку.
Валера в перестроечные годы, организовал фирму с ноу-хау. Стал выпускать счетчики радиации, охранную сигнализацию.
Шеньшин Саша схватил дозу радиации, умер от рака.
Колючка живет в своем Иваново с женой.
А Дик все никак не может себя найти, все кидается от одного до другого, ничего не завершая. Все в пути.