Как автослесарь Миша при демократии изменился

    И при Советской власти люди не всегда женились по любви. Может, и тогда браки совершались на небесах? Если это так, то ничего удивительного, что автослесарь Миша женился не на той девушке, которая ему нравилась, а на нелюбимой, но зато перед этим здраво рассудив, как, впрочем, и очень многие: если будешь выбирать, то никогда не женишься. Может, жене он нравился - за густые светлокаштановые волосы, серые глаза, ибо  сама она была черноглазой, черноволосой, смуглой, но как раз смуглые и черноглазые ей и не нравились. Поспешила выскочить замуж, считая, может, справедливо, что девятнадцать лет вполне подходящий возраст. Ещё и подруги посоветовали: "Хороший парень, не теряй". Конечно, и в народе советчиков много, да умных мало, но девушка прислушалась.
  Итак, Миша - двадцатидвухлетний, автослесарь, она, Оксана, девятнадцатилетняя, маляр, - чем не пара?
  А затем - семейное общежитие, помощь сельских родителей (тогда, в конце семидесятых, у колхозников были деньги), но, наконец, и квартиру получили,- сначала так называемую гостинку, то есть однокомнатную, но с удобствами, а затем и трёхкомнатную, - и им радость, и уже подросшим детям, двум мальчикам - одиннадцати и восьми лет. Перед получением квартиры Миша и Оксана решили формально развестись, пошли на фиктивный  развод, чтобы и гостинка осталась им и после получения трёхкомнатной квартиры. Миша остался прописанным в квартире, а Оксана с детьми прописалась в новой, трёхкомнатной. Так тогда все делали. И даже более того: у Оксаны был старенький отец, и она прописала его у себя, чтобы получить трёхкомнатную квартиру, так как иначе получила бы всего лишь двухкомнатную, поскольку дети были однополыми. Многие прописывали дедушек, бабушек, родителей, - примитивный бизнес по-советски, так сказать. На это власти смотрели сквозь пальцы. Но, получив трёхкомнатную квартиру, Оксана переехала туда не только с детьми, но и мужа взяла с собой, хотя формально были разведены. Может, не охладела к Мише до конца. Да и хотелось пустить в гостинку квартирантов - время было трудное, уже тяжело зарабатывалось. 
  Так что внешне была семья как семья. Оксана к этому времени давно уже охладела к Мише, да он и изменял ей, и она и это не могла ему простить, а однажды даже и ударил. Затаила злобу, решила: "Как только получим квартиру, сразу разведусь. Мы совершенно разные люди!". Миша же оказался не таким дальновидным, не сразу заметил, что жена к нему охладела, продолжал жить по-старому, даже изменять, снова замахивался на жену, даже заорал: "Не свисти! Всё равно не будет по-твоему!"
  А в это время уже началась перестройка. Поначалу не придали значение: а, как было, так и будет, что такого может случиться?... Но к девяностому первому году Мишу всем стало ясно, что старое, привычное, рушится, а Миша оказался как раз их тех, кого это раздражало. Были в квартире и аквариум, и маленький попугайчик, который и в самом деле научился говорить, - учили, а он оказался восприимчивым. Не хуже и не меньше радиоточки болтал, когда хотел. Вот Миша, злой на перестройщика Горбачёва, начал учить его: "Горбачёв - козёл!" Жена возразила: "Говорят, люди там на Западе такое имеют, что нам и не снилось". -"Пускай хоть лопнут, хоть треснут иметь!" - взорвался в ответ Миша. _"Тебе бы поорать..." - вздохнула жена. 
  Может, не зря Миша раздражался и был недоволен: многих автослесарей посокращали, и он оказался среди этих невезучих. Впервые появилась неуверенность в завтрашнем дне... Пришлось пойти работать грузчиком в мебельный магазин.
  А жена взяла и просто прогнала его из дома после очередного конфликта. "Всё,- сказала,- была любовь, а теперь иди куда хочешь. Я тебя не на улицу гоню, у тебя своя хата"... (Гостинку имела ввиду).
  Вскоре и Советский Союз развалился. Оксану тоже уволили. А вот так - недостаточно сильной оказалась, чтобы работать в новых условиях, при демократии. Оставили более сильных, всегда так делалось и делается. Хозяева завода поувольняли, к примеру, "лишних" мастеров, а не только рабочих, прежде всего пьющих. Был у того же Миши хороший знакомый, Андрей, рослый и сильный, мастер спорта, самбист, и, главное, неплохой электрогазосварщик, но - пил. За это и уволили. Несколько месяцев тоже даже находился на иждивении жены, но затем нашёл себе дело,- научился торговать краской на рынке, даже купил себе постоянное место,- бизнесменом из рабочих стал человек.
  Миша нашёл себе новую жену, Олю, вдовушку. Перешла жить к к нему в гстинку, но и хрущёвка-"курятник" за нею осталась. У этой Оли дети были уже взрослыми, жили они отдельно, а потому не мешали. (Кстати, такой зубастой, как Оля, помешаешь! Сама кого угодно испугает). Оля быстро скрутила Мишу в бараний рог, и он подчинился,- впервые с ним было такое, обычно ругался с жёнами, пока не расходились окончательно и навсегда... Вечно оказывались разными людьми, как им казалось.
  А между тем Оксана, первая жена Миши, что-то приболела. То ли порода такая, то ли переживала из-за неумения приспособиться к новой жизни, - скорее всего, и то, и другое, ибо болезни приходят к человеку независимо от общественного строя, когда приходит время заболеть. Сначала - камни в желчном пузыре, затем новая серьёзная болезнь - панкреатит... Оксана держалась, пока дети не подросли, а затем - слегла окончательно. К счастью, дети к тому времени уже выросли, закончили школу, первый поступил в техникум, а второй стал маляром - пошёл по стопам матери, так сказать. Получали гроши, почти всё проедали, иногда и на уплату квартиры не хватало, с большим трудом удалось купить компьютер, братья ссорились, а второй компьютер купить было не на что. Оксана вздыхала, особенно жалела любимого сына Васю: "При Советской власти уже получил бы квартиру, а сейчас прокормить себя не может!"
  Вдруг здоровье Оксаны ещё больше ухудшилось. Стала таять, как свечка... Обследование шокировало и потрясло: рак желудка! Ходила даже на химиотерапию, надеялась на неё, как на бога (даже врачи надеялись спасти), но всё тщетно... Пятьдесят три года - и нет человека... Видно, и какая-то наследственность сказалась, так как и тётка Оксаны в своё время умерла от рака, но та хотя бы до шестидесяти семи лет дожила, а Оксана - рано, но что делать!
  Квартиру Оксана так и не приватизировала, хотя уже даже после развала Советского Союза прошло более десяти лет, - из-за скупости не приватизировала, не хотелось платить и за приватизацию, и как собственник жилья... При Советской власти проблем с собственностью не было - всё было государственным, государство всё давало, когда челоеек работал, может, именно поэтому Оксана и сыновей не научила самим добиваться,- так и жили в квартире, заработанной матерью, даже в голову не приходило скопить денег, занять... Да и как и где?.. Ипотека тоже на для таких непрактичных людей, как Вася и Павел. Это было выше понимания Васи и тем более застенчивого Павла, а не только не по средствам. И даже то, что были равнодушны к материальным благам и довольствовались тем, что имели, не стремились переселиться во дворец, тоже имело значение.
   Времена изменились, процветали деятельные, инициативные, а то и просто бессовестные и беспринципные люди, а Оксана как бы продолжала жить как при Советской власти, будто в жизни простых людей ничего не изменилось и не могло измениться. И вообще, Оксана привыкшая жить при Советской власти, считала, что даже приватизация - формальность, а когда Оксана узнала, что у неё неизлечимая, смертельная болезнь, не раз в последние недели жизни повторяла сыновьям, Васе и Павлу, уже взрослым парням: "Только вы прописаны, квартира ваша. Когда умру, живите сами, никого не пускайте"... Чуяло её сердце - муж будет претендовать, воспользуется,  - да хотя бы войдёт в доверие к детям и попытается поселиться в их квартире...  К тому же заподозрила, что младший сын, Павел, симпатизирует своему отцу, наивно ищет в нём опору. Больше всего Оксана переживала из-за того, что бывший муж присвоит квартиру или вселится не сам, а со своей новой женой Олей (уже четвёртую сменил, тоже "хорошим" оказался, но, наконец, нашёл подходящую для себя). "Я буду гнить в земле, а эта будет жить в моей квартире!" - ужасалась уже истощённая, умирающая Оксана. Но что она, уже обессиленная, таявшая на глазах, могла поделать?..
  А когда в середине пасмурной, туманной осени Оксана умерла, Миша и в самом деле часто стал навещать детей. На похороны первой жены Оксаны он не пришёл, разумеется, прежде всего из равнодушия, хотя и нынешняя жена, Оля, запретила: действительно, она или я! Но через несколько дней уже заявился к сыновьям домой ним - посочувствовать. И свою последнюю жену, эту самую Олю, Миша слушался, не то что Оксану, с которой не было психологической гармонии. Теперь и он понимал: поженились, ошиблись по молодости и неопытности, но только ли Миша так поздно понял такую важную вещь?..
  Младший сын, Павел, как и подозревала перед смертью Оксана, тут же стал принимать отца, но старший, Вася, и, кстати, любимый сын Оксаны, - ни в какую, не признавал отца. Прямо заявил ему: "Что?! Больше всего на свете я ценю личную свободу! А ты здесь никто!" -"А я ничего не говорю, живите на здоровье",- слукавил Миша. И сам давным-давно научился врать, чуть ли не сразу после медового месяца с первой женой Оксаной, а теперь даже подумал с удовлетворением, что последняя жена, которой он даже побаивался, одобрила бы его лукавство, что ей было бы приятно слышать, как он врёт кровному сыну.
  И Миша, конечно же, и Олю привёл в чужую квартиру - вроде бы в гости, когда старший сын Вася, так и не признавший отца, был на работе. Кстати, Вася не признавал отца и  потому, что тот ни разу не явился, не навестил, сын видел, что не жалел мать, а это оскорбляло Васю. Иногда и голодали, у других детей появились видеомагнитофоны, игровые приставки и даже компьютеры, а Вася мог только мечтать обо всём этом: вот куплю себе, когда вырасту и начну зарабатывать...
  Оксана, конечно, подала на алименты, но они были небольшими, почти нищенскими, да и то - Оксана в суд подала, прежде чем добилась их выплаты. А младший сын Павел заходил к отцу, и Оксана даже приревновала, подумала: а вдруг привяжется к мачехе?.. Упрекнула Павла: "Этот всё ходит к ним, ждёт, чтобы ему там что-то дали!" А старший, Вася, к тому же и больше понимавший, не зашёл ни разу: мол, мне не нужен отец, раз ушёл от нас и больше не заходит! Серьёзно предложил матери: "Давай возьмём за отца дядю Володю, который приходит к нам в гости!" -"Дядя Володя просто друг, у него своя семья... Спасибо, хотя бы помогает: то мешок картошки достанет и сам привезёт, а то и мешок муки"... - вздохнула в ответ мать.
  Вот такие дела. И вот - ещё не проветрился запах мертвеца и ладана, а Миша уже заявился к сыновьям на правах отца, да ещё и со своей женушкой Олей. Она первой заявила мужу самым уверенным тоном: "Пора и мне проведать твоих сынков". Пока что знала только то, что квартира (трёхкомнатная!) - в добротной и нестарой десятиэтажке, да ещё и на хорошем, третьем этаже, а не на первом, но вот пришло время ознакомиться с квартироц поближе. Вообще-то Оля подумала циничнее: "Пора и мне подключиться к этому делу", но всё же не решилась так же бессовестно сказать эти слова вслух. Мише и в голову не пришло возразить, - Миша был даже не из тех мужчин, о которых говорят: баба в штанах. Назвать его так было бы для него слишком большой честью; Миша не был также и тем, что определяется выражением "быть у жены под каблуком", - нет, тут было другое: Миша был просто как бы безвольный и покорный сын возле приёмной матери, которая как бы усыновила его и который должен был принимать как данность опеку над собой, - добровольный раб, в сущности  - собака на цепи! Таких отношений с покойной Оксаной у Миши не было и не могло быть даже в первый, лучший год жизни. Как ни парадоксально на первый взгляд, из всех жён брак с последней, с Олей, (и оформленный в загсе, как в своё время и с Оксаной, а не гражданский, как с двумя последующими, сожительницами, в сущности), - брак с Олей  оказался для Миши наиболее удачным и гармоничным, так что его семейное рабство и в самом деле было добровольным и не тяготило его. Видно, и Оксану их брак тяготил, ведь она, ныне покойница, наверняка не зря когда-то решила: "Как только получим квартиру, сразу разведусь. Мы совершенно разные люди!" Но в том-то и дело, что они, Миша и Оксана, были как раз не совершенно разными, а чересчур одинаковыми людьми! Потому и не было психологической гармонии, уюта,- всё сваливали друг на друга. Ни он ей, ни она ему не могли создать этот уют. Ибо всегда отталкивается именно одинаковое, а притягивается - противоположное. И именно Миша и его Оля были разными людьми! А когда разные - как раз хорошо. Хотя, конечно, об этом  разговор никогда не заходил,- Миша и Оля были простыми людьми, а не профессорами психологии.    
  Оля, мачеха, едва войдя, назвавшись небрежно "Я ваша тётя Оля", чуть ли не с порога, начала покрикивать на Павла, хотя - тоже вроде бы взрослым на вид, как и Вася, и даже чуть выше него, но явно мягкохарактерным и наивным: "Слушайся отца! Дурачок, пропадёшь один! Кто вам будет готовить, кто будет вам стирать?! Когда вы в последний раз хотя бы подметали! Хата уже стала похожа на свинарник!"...
  Но старший, Вася - всё равно ни в какую... Отца не принял, не простил его, да он был и не нужен уже Васе, а про мачеху тем более и слушать не хотел...
  И Миша после очередного визита к детям виновато оправдывался перед женой:
  - Да всё то же, Павел со мной ничего, а вот Вася...
  - Что, не знаешь, что делать? - резко ответила жена. - Заставить, и всё, раз не понимает по-хорошему. Или не знаешь, как это делается?
  - А если пойдёт в милицию?..
  - Надо сделать так, чтоб побоялся жаловаться.
  Миша молчал, но это молчание и в самом деле было знаком согласия.
  - Не хочешь сам связываться, найди людей, -продолжала вроде бы советовать, а на самом деле приказывала жена. И, даже не дождавшись ответа Миши, предложила: - Хочешь, я найду? У меня есть такие на примете. Ты даже видел некоторых из них. Помнишь того Валеру?..
   - Я найду, - почти сразу испуганно буркнул в ответ Миша, который не на шутку испугался от мысли, что  найденные женой люди (тот же Валера!), для которой его сыновья были совершенно чужими, обойдутся с его старшим, "мешавшим" сыном слишком жестоко, - могли покалечить! А то и убить! А Миша всё-таки жалел в глубине души и непокорного старшего. Жене и в голову не пришло бы попросить исполнителей обойтись "помягче", а Миша уже сейчас подумал именно об этом, а после никогда и не забывал. 
   Вот так Миша и решился на нехорошее дело. Слово жены - закон! и вообще, о том, чтобы отказаться, не могло быть и речи, - Миша и сам хотел этой квартиры. Ведь трёхкомнатная, не то что его клетушка! Жена перешла жить к нему, в эту гостинку, а до этого жила с младшей дочкой в однокомнатной квартирке, да ещё и хрущёвке. И дочери, и сын Оли, к тому времени, когда Миша сошёлся с ней, уже жили своими семьями, и в пустую квартиру - хрущёвку-"курятник", после того как Оля, довольно крупная, полноватая, но  ещё моложавая женщина, перебралась к Мише, впустила квартирантов, даже и не спросив мужа. Потом пояснила ему: "Тоже хоть какая-то копейка".
   Оба уже давно поняли: и хотят, и будут жить вместе, и жена, вроде бы и командует им, а тоже хочет с ним жить, и он нравится ей; и, может, со временем Оля обменяла бы гостинку и хрущёвку на двухкомнатную, как и планировала. Но куда спешить? Пусть приносит доход,- квартиранты не за "спасибо" снимают квартиру. Да и кто обменяет двухкомнатную за хрущёвку и "курятник"?.. Нужны были деньги, то, что называется - солидная доплата, а необходимой суммы пока не было. А  тут - такой сюрприз, трёхкомнатная квартира, чуть ли не хоромы, сами шли в руки, только надо было немного пошевелить мозгами и малость надавить на старшего сынка мужа, Васю, - ну как не соблазниться?! Разве можно было упустить такой шанс!..   
   А Миша, в душе которого желание заполучить квартиру пересилило жалость к родному сыну, обратился к тому самому Андрею, бывшему электрогазосварщику, рабочему, давно торговавшему на базаре ворованной краской, которую ему подешевле  уступали выносившие её знакомые рабочие лакокрасочного завода. Попросил надавить на Васю, но с беспокойством всё же предупредил Андрея: "Ты там скажи ребятам, чтобы не перестарались..." -А! Жалеешь и старшего, хотя он к тебе не очень. Не бойся, даже не покалечат. Мои ребята опытные, мускулистые, все спортсмены. Печень и кости у твоего сынка останутся целыми". 
  Вскоре Андрей без труда нашёл "крепких" ребят, действительно бывших спортсменов, и те в конце концов вынудили старшего сына Миши согласиться, заставили прописать и отца, и мачеху. А куда ему было деваться, если побили и пригрозили: "Будешь упираться  - вообще прибьём, бросим тебя куда-нибудь, и никто даже искать не будет"... "Имели", конечно, за свой "труд", также и в ЖЭКе пришлось немного "дать", кому надо, но всё получилось. Но и  Миша, которого немного мучила совесть (и именно потому часто молчал), и тем более его жена остались довольны. 
   Но уже такая жизнь будет у детей этой Оксаны, что не позавидуешь! Ведь у мачехи тоже были дети, две дочки и сын, пусть и давно взрослые, семейные, и что им мешало хотя бы изредка заходить в гости к собственной матери?! Причём, могли зайти ещё и с собственными детьми! Много ума не надо, чтобы заранее предвидеть, что, если старший сын Миши Вася хотя бы заикнётся, начнёт протестовать, новые, самозванные родственнички сразу заорут заготовленное во всю свою бессовестную пасть: "Заткнись! Мы не к тебе заходим!".. А ведь это был ещё не конец. На убийство Васи и Павла Оля не пошла бы, но пока думала о следующем шаге: делить довольно добротную трёхкомнатную квартиру или всё же сделать Васю и Павла бомжами, выжить их?.. Или пусть, например, женятся и пойдут с жёнами жить на квартиры, ведь в молодости все начинают с малого. Пускай найдут себе жён с квартирами, хоть с какими-нибудь своими углами наконец! А что, не так?.. Можно было просто выселить их в хрущёвку, а с мужем поселиться в трёхкомнатной, - тоже неплохой вариант, мачеха и о нём подумала. Пусть эти сопляки живут там и пусть спасибо скажут, что хотя бы хрущёвку им оставили... Нелучший и не самый выгодный вариант... Но главное было достигнуто. Оля уже смотрела как на свою собственность (муж не партнёр) на квартиру, в которой продолжали жить застенчивый Павел и сломленный Вася. Пока решила: "А дальше поживём - увидим".      
   Вот так Миша изменился при демократии, когда стали цениться прежде всего деньги и собственность. Собственных детей не пожалел, и сам приложил руку к тому, чтобы отнять у них последнее. А ведь когда-то он, автослесарь, рабочий, ненавидел Горбачёва и с завидным усердием учил попугайчика фразе: "Горбачёв - козёл!"...