16. Минск. Летная служба. Ввод в строй

***Служба в 226 отдельной авиационной эскадрилье


6 декабря 1955 года я предстал перед своим непосредственными летными начальниками. В эту часть нас, уманцев, прибыло четыре человека. Раньше мы недоумевали, что же мы будем делать в авиации ПВО страны. Но недоумение быстро рассеялось, когда мы ознакомились с задачами, стоящими перед ОАЭ.

Оказалось, что войска ПВО страны с большим трудом добились выделения для себя летного состава из военно-воздушных сил, летающих на Ил-28. Задачами ОАЭ было обеспечение вылетов для зенитно-ракетных войск, радиотехнических войск, полеты для истребительной авиации, при которых перехватчики тренировались в перехватах воздушного «противника» и в учениях действовать за авиацию противника — бомбардировочную и разведывательную.
Летная работа нас ожидала интенсивная и интересная — что и надо летчику.


Командир предоставил нам по два дня для определения с местом жительства, и мы нашли себе частные квартиры в г.Минске. Поселился я в одной комнате с замечательным товарищем, честным, чутким и отзывчивым человеком Колей Савицким.

Командиром части был подполковник Л.Сенников. Он к нашему приезду уже был списан с летной работы и ожидал приказа о переводе его на нелетную работу. При знакомстве с ним мы ощутили его полнейшее самодовольство, что он в 33 года стал подполковником, и зазнайство. В беседах с нами он часто начинал фразу со слов «вот я».

Нам рассказывали, что когда в дружеской беседе среди равных его спросили, кто у него в эскадрилье самый сильный летчик, он, не задумываясь, ответил «я». «Ну а после тебя?» — «Я!»

Мы видели, что он много работал над собой, изучая различные науки. Итак, он выглядел в наших глазах каким-то совершеннейшим летчиком, тем более он был участником Великой Отечественной войны.

Но в один день наше мнение о Сенникове разрушила небольшая статья в газете «Красная Звезда». Написал ее известный летчик, герой Советского Союза, участник войны. В статье обращалось внимание на то, что значит летная дисциплина особенно в воздухе. Он описывал фронтовой эпизод, когда он вел звено бомбардировщиков, и на них напали немецкие истребители.

В таких случаях звено смыкается в плотный строй и ведет интенсивный ответный огонь со своих огневых установок. И далее он писал: «Был у меня левым ведомым старший лейтенант Л.Сенников, и вместо того, чтобы вплотную подойти к ведущему, как требовала инструкция, проявил недисциплинированность и трусость и без разрешения ведущего быстро оторвался от звена, снизился до бреющего полета и на малой высоте на максимальной скорости начал удирать от напавших мессеров, бросив тем самым ведущего и правого ведомого». И далее описывался воздушный бой двух наших бомбардировщиков — они его вели успешно до подхода наших истребителей.

Мы, молодые летчики, из статьи поняли, что речь шла о нашем зазнайке командире, и его авторитет как бы рассеялся перед нами. Вскоре он убыл на нелетную работу, и наше обучение по программе ввода в строй молодого летного состава было поручено заместителю командира части М.И.Головинкину и командирам звеньев капитанам Э.И.Цвирко и Н.А.Цибину.

Работы им досталось много, так как после нас еще прибыли молодые летчики из Грозного. Нас собралась «великолепная семерка». Прибыли и молодые штурманы, окончившие двухгодичное  авиационное училище штурманов в г.Оренбурге. Командиры создали молодые летные экипажи.

Ко мне в экипаж был назначен лейтенант В.Зубков, очень развитый, грамотный и, в общем, толковый парень. Он окончил училище в 20 лет. Родом был из Москвы, из многодетной семьи, испытал много невзгод, так как его отец бросил мать с шестью детьми.

Валентин наряду со своими старшими братьями перенес большие тяготы, прежде чем выйти «в люди». Он потом мне рассказывал, как братья, повзрослев, съехались в отпуске и крепко «отблагодарили» отца за «заботы» о детях.

В самостоятельный полет молодых летчиков выпускал капитан Головинкин. Он обладал отличными летно-методическими навыками. Относился к нам не как к курсантам, а как к летчикам, то есть оказывал нам полное доверие и предоставлял самостоятельность.
Я взял минимальную норму вывозных полетов и вылетел самостоятельно. Летную программу ввода в строй в строевой части усваивал легко, и уже в середине лета мне доверяли выполнять полеты на задание — на обеспечение родов войск.
 
Успешное освоение летного мастерства в части и то доверие, которое оказывали мне летные командиры, убедили меня — как был не прав наш «горелый генерал», когда перед строем летчиков-выпускников он нелестно высказался о левофланговых. Авиация была уже другой. Она, как и другие современные виды вооруженных сил, требовала грамотных людей.

Капитан Головинкин М.И. обладал отличным летным мастерством. Мы как-то с ним на спарке попали в сильнейший снежный заряд. Радиокомпас не работал. После посадки я долго удивлялся, как он нашел аэродром. Когда я спросил его об этом, он в ответ на мой вопрос только заулыбался.

У него была сложная летная автобиография. Начинал он с По-2. А когда уходил от нас на повышение, в дружеской беседе высказывался, что ему не везло на летные происшествия. Он говорил: «У меня все было гладко. Никогда не доводилось прыгать вынужденно, моторы и двигатели не отказывали. В кругу друзей даже нечего рассказать о полетах!»
Но я считаю, что это и есть показатель его отличной подготовки к полетам, его летного мастерства.

Командиром звена был у меня замечательный бесстрашный летчик, всесторонне развитый спортсмен и хороший человек Э.И.Цвирко. Его напутствия я выполнял досконально и скоро убедился в их необходимости. Он прививал чувство смелости и уверенности. Он понимал, что я получил в училище хорошую подготовку в пилотировании по приборам, и поэтому подсказывал, что при встрече облаков во время полета по маршруту «шуметь» не надо. «Спокойно продолжай полет. Это избавит тебя от холостых вылетов». Что я соответственно и делал. А в условиях Белоруссии трудно было найти безоблачный маршрут для нашего самолета, имея в виду его радиус действия.

Я не раз восхищался полетами капитана Цвирко Э.И. Нам часто приходилось летать на малых высотах. Он же летал на малой высоте с целью экономии топлива: выключал поочередно по одному двигателю и летел на одном двигателе. Это требовало уверенности в себе, так как полет часто проходил над лесистой и болотистой  местностью.

Когда в 1959 году расформировали нашу эскадрилью. Цвирко Э.И. уволился в запас и уехал в Одессу. Сначала он устроился на судно рядовым матросом, чтобы испытать все сложности и прелести морских рейсов. Но у него, как у всех летчиков, рано закончивших летную жизнь, оставалась тяга к полетам. Поэтому он устроился в аэроклуб инструктором.

Вскоре мы скорбели о его гибели. Участвуя в соревнованиях на первенство Украины по планерному спорту вблизи города Харькова, он попал в сильный снежный заряд. Планер, на котором он летел, не выдержал нагрузок и разломался.
Так трагически оборвалась его жизнь. До полетов на планерах он в совершенстве освоил такие самолеты, как Пе-2, Бе-25 (американского производства), Ту-2, Ил-28…

Я не буду здесь описывать, как складывалась летная судьба моих сверстников. Из семи летчиков трое вскоре уехали в другие части. Как всегда, в таких случаях отправляют самых слабых. Из оставшихся было трое уманцев и один выпускник из Грозного.

После прохождения программы ввода в строй для нас началась интенсивная летная служба.