Как давно это было

         К Великому празднику Пасхи мыли и чистили весь дом.
Бабушка и мама перебирали вещи в сундуках, сушили и чистили зимние вещи, проветривали и жарили на солнце подушки, чистили окна.
В бабушкином доме стены и пол были деревянные. В ту пору краской их не красили, на стены обои не наклеивали.  Перед праздником стены мыли мочалкой горячей водой с хозяйственным мылом, которое дед добывал на базаре, отдавая  за него какие-то старые вещи. А полы натирали специальной металлической щёткой, смачивая их кипятком со щёлочью. Деду очень нравилось это занятие. Он надевал ремешок щётки на ногу и шмыгал  ногой туда-сюда вдоль досок, насвистывая весёленький мотивчик. Бабушка, хитренько прищурившись, поливала доски горячей водой и покрикивала: - « Берегись, старый, оболью!» 
Шутки сыпались повсюду. Мама что-то напевала, Любаня, сестра бабушки, так и сыпала прибаутками. Мне давали задание тоже. Я промывала от пыли широкие листья фикуса, который разросся, как дерево и красовался посередине горницы. Потом жарко топили печь, чтобы пол и стены быстрее сохли. На этажерку бабушка ставила  маленькую вазочку с букетиком прошлогодней душицы, заготовленной впрок.
        Утром в доме пахло свежестью: душицей, мылом и воском. Возле иконы горела лампада. Бабушка, с довольным видом, развешивала самодельные занавески, салфеточки. Стелила на стол кружевную скатерть с кистями, застилала кровать лоскутным одеялом, которые хранились весь год в сундуке и доставались только по большим праздникам. На полу красовались самотканые половики в крупную полоску. Всё сияло чистотой!
      Под вечер бабушка принималась стряпать. Особенно у неё удавались пироги. Весь дом благоухал ванилью. На столе красовались булочки, ватрушки, крендели, куличи, пироги с рыбой.
        Волга протекала рядом, без рыбы мы не бывали. Да и в речушке Линёво водилась всякая мелкая рыбёшка.
Это и помогало выжить во время войны и в голодные послевоенные годы.
       Мы с дедом вертелись на кухне, стараясь попробовать чего – ни будь сладенького. Бабушка хмурила брови и ворчала: - «Ну, не терпится Вам? Утром полакомитесь, после заутрени. Чай дольше терпели».
    Дед соглашался с бабушкой, брал меня за руку и уводил в горницу. Там, усевшись на сундук, мы с удовольствием ели горячий крендель с маком, который, удавалось  деду тайком от бабушки, так он думал, положить в карман безрукавки.  Бабушка, пряча улыбку в уголок передника, качала головой: - « Ну, как малое дитя!» Лицо её светилось счастьем. 
       Потом мы с дедом забирались на печь. Там было тепло и уютно. Из кухни пахло всякой снедью, доносились шаркающие шаги бабушки. Постелив на стол белую салфетку, она ставила на неё кулич и раскладывала вокруг него несколько крашеных яиц. Завязав всё это в узелок, она собиралась в церковь, а я, дремавшая в полглаза, шептала:- « Дед, расскажи сказку про капризную козу-дерезу».  Дед гладил меня по голове и приговаривал: - « Спи, за день-то  умаялась поди, коза-дереза. Утро вечера мудренее».