Приспосабливаться

 ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ

Держит нос по ветру.
Каждый за себя, один Бог за всех.
Доведите приспособляемость до крайней степени, и вы достигнете коммуникабельности.
С волками жить – по-волчьи выть.
Пожил в городе, пообтёрся.
С кем поведёшься, того и наберёшься.
Умею лезть временем в норку, а временем в горку.



     - …Серых перебили – это, само собой, хорошо. Но вот насчёт нас, благородный дон, как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?
     - Отчего же? – сказал Румата. – Ордену тоже пить-есть надо. Приспособитесь.
     Кузнец оживился.
     - И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное -  никого не трогай, и тебя не тронут, а?
     Румата покачал головой.
     - Ну нет, - сказал он. – Кто не трогает, тех больше всего и режут.
     - И то верно, - вздохнул кузнец. – Да только куда денешься… Один ведь как перст, да восемь сопляков за штаны держатся…
                Братья Стругацкие  «Трудно быть Богом»

     А как я мог об этом рассказывать? Когда я и сам не знал, как это всё на белом свете происходит. Для Рубинского, положим, и Афонька, и Саша, и Петруша Золотых с моим Ванечкой – так же безразличны, как лес, как водный простор Печоры, как эти багровые низкие тучи. И я винить их ни в чём не могу, потому что они совсем другие люди, люди, взращённые этим особым теплом, этой особой, пахнущей кожаными корешками книжностью, и для этой книжности всё у них приспособлено – и длинные осторожные пальцы, и острый пристальный глаз за стальными у Бретера и роговыми у Рубинского очками, и эта яркость абажура над столом, и приглушённо-салатная там, у стеллажей. В каждом из них книжная мысль засела внутри и размножилась, потому что каждодневно питается новой мыслью – вот сейчас о западниках и славянофилах, а завтра о зулусских племенах, и ещё перескачет в дальний Египет…
                Ю. Азаров «Печора»