Машенька

посвящается Мари

Осторожно, чтобы никто не заметил его беззвучных движений, солнечный луч продвигается по комнате, обходя изящные деревянные столик с двумя стульями, находящиеся в ней, и постепенно при-ближается к небольшой кровати, в которой сладко дремлет, запутавшись в ватном одеяле и держа голову вне пуховой подушки, Машенька. Ее лицо подобно изображениям блаженных и мучениц на иконах – в нем читаются одновременно чувство собственного достоинства и поистине христианское смирение. Слегка подрагивают ее неплотно закрытые веки, свидетельствуя о том, что в данный момент Машенька видит какой-то сон. Что это за сон, она, проснувшись, скорее всего не вспомнит, но сейчас губы ее при-ятно раздвигаются в улыбке, а значит, она счастлива и не подозревает, что счастье это будет длиться все-го лишь мгновение.
Наконец солнечный луч настигает лица Машеньки, и неторопливо, словно боясь резко вернуться из мира грез в реальный, она открывает свои очаровательные глаза. Стеснительно прижав одной рукой к груди край одеяла, она чуть приподнимается и, слегка нахмурившись, обходит вопрошающим взглядом свою спальню. Взгляд ее не очень хорошо сфокусирован, отчего она становится похожей то на мадонну, то на 18-тилетнюю красавицу Наталью Гончарову. Ничто не красит женщину так, как ее беззащитность, выражаемая лучше всего потерянным, не знающим, что творится на расстоянии больше вытянутой руки, взглядом.
Машенька одна в целой квартире. На стене ее спальни висит портрет поэта Александра Александ-ровича Блока, глядя на который она всегда вспоминает, что в отличие от прочих женщин, ей никогда не посвящали стихов. И более всего обидно от того, что те, кому посвящают, редко ценят этот дар. Ма-шеньку же такое непременно бы растрогало, и что-что, а отблагодарить человека за стихи, посвященные ей, она бы смогла.
Коснувшись обеими ногами пола, по-прежнему придерживая одной рукой край одеяла, Машенька встает и направляется к окну. Другой край одеяла покорно волочится за ней. Свободной рукой она от-крывает и распахивает настежь створки окна, и, моментально растрепав ее темные прямые волосы, в комнату врывается игривый ветер. "Хочешь поиграть со мной?" – тихо шепчет ему Машенька и сбрасы-вает с себя одеяло на пол. Прохладный ветер овивает ее нежное тело, мило лаская аккуратную грудь, тут же отвечающую на ласки возбуждением, касается ее заметного животика, и еле дотронувшись до редких, почти отсутствующих, волос внизу живота устремляется между ее восхитительных бедер. Стыдливо улыбается Машенька, глаза ее довольно прикрываются.
Не страшась ее присутствия, на подоконник садится после долгого планирования голубь и начина-ет ходить по нему взад-вперед. "Проголодался?" – говорит Машенька, зачерпывает рукой из чашки, стоящей рядом, горсть зерен и подставляет ладонь голубю, который принимается жадно клевать предло-женное угощенье. Свободной рукой Машенька нежно проводит по головке голубя, на что тот вздрагива-ет и, оторвавшись от пищи, подозрительно смотрит на Машеньку. "Ну, же, ешь", – призывает его Ма-шенька, и он после короткой паузы продолжает. Машенька опускает глаза вниз и замечает стоящего под ее окном и смотрящего на нее через три этажа молодого человека. Рефлекторно она отпрыгивает вдоль стены, зерна из ее ладони рассыпаются, голубь, испугавшись, упархивает прочь. Машенька тяжело ды-шит, но дыхание ее быстро выравнивается, а на лице рисуется все та же легкая улыбка, что была у нее во сне – видно, что ситуация, имевшая место сейчас, ее забавляет. Нагнувшись, она вновь окутывает свое тело одеялом и робко возвращается к окну, чтобы посмотреть, стоит ли там еще тот молодой человек. Нет. Он ушел. Как и многие другие, он просто проходил мимо.
Употребив маленькую чашку кофе, Машенька одевается и выходит на улицу. Улица встречает ее насыщенным осенним запахом, который не был настолько ощутим около окна. Возле парадного Ма-шеньки школьницы расчертили поле для игры в классики. Оглядевшись, не наблюдает ли кто за ней, Машенька поднимает с земли осколок камня и, метко бросив его в восьмой сектор, прыгает на одной но-ге через все поле, как этого требуют правила. Дойдя до верха, она берет осколок камня, лежащий точно в верхней петле цифры "восемь" и кладет его в карман своего плаща. Цифра "восемь" оборачивается зна-ком бесконечности.
Машенька прогуливается по переулкам своего района и забредает в парк, где совсем не слышно привычных звуков города. Она идет вдоль деревянных лавочек, замечая рядом с ними различный мусор, который не убрали за собой отдыхавшие здесь до нее люди: напомаженные окурки, пустые бутылки из-под напитков с ободранными этикетками, бумажная салфетка со следами чьей-то любви...
Машенька дышит полной грудью, мечтательно смотрит по сторонам, останавливается и садится на одну из скамеек, показавшуюся ей наиболее чистой. С кленового дерева, под которым расположилась Машенька, срывается и падает прямо к ней на колени желтый резной лист. Нежно касается пальцами его Машенька, затем, взяв его как веер, шутливо обмахивает им себя. Ей всегда казалось, что она родилась в неподходящую для нее эпоху. "Мне стоило родиться, - часто мыслила она, - во времена, когда честь и благородство не были пустыми словами". Ей всегда удавалось быть со всеми честной, взамен же она не получала равнозначного. В итоге она осталась совершенно одна. Ведь чтобы жить среди людей важно уметь обманывать, а ей это не было дано.
Ветер вырывает из руки Машеньки кленовый лист и уносит его вдаль. Лицо Машеньки грустнеет, вслед за этим солнце скрывается за облаком, а ветер усиливается. Он уже не играет, как делал до этого утром, напротив –  любви в нем больше не чувствуется ни капли. Он нагло плюется пылью и щиплет ко-жу. Дыхание Машеньки содрогается.
Ах, Машенька, не печалься, милая. Невозможно любить всех, как тебе бы этого ни хотелось. Труды четырех евангелистов были истолкованы однозначно: возлюби ближнего, даже если он твой враг. Но ни-кто не задумывался об ином толковании евангелие. Альтруист в этом мире не выживет – его сочтут бо-лее опасным, нежели убийцу. Однако любить хороших людей действительно необходимо, и жаль, что их остается все меньше и меньше. Это злой мир, где тебя слышат, но не слушают, Машенька! Твоя красота воспринимается его жителями как упрек – они погрязли во вранье, и красота: твоя, солнечного луча, или голубя – все это не для них. Они уже не поймут ничего святого, как ты им не объясняй. Ложь – их люби-мая игра и вообще, наверное, единственное приятное занятие; краски жизни им, в отличие от тебя, не-доступны. Пребывающий во тьме не имеет представления о том, что такое цвет. Мы все превращаемся в рабов цифр – человеческие ощущения утрачиваются, поэтический язык переживает девальвацию и вско-ре начнет восприниматься всеми как иностранный, для изучения ничем не привлекательный.
Так случилось, что кругом муляжи из папье-маше, а ты одна настоящая. Цени свою честность, Машенька. Заключи меня между своих красивых ладоней, храни меня. Чтобы никто не смог меня под-вергнуть унизительному наказанию быть как они.

29.12.08