Крсантские байки 3. 01. Залет 2 продолжение

Приближаясь к порогу родной системы, курсант вспоминал неделю, проведенную дома. Ах, как хорошо! Свобода! Гражданская одежда и харчи! Девочки! А впереди – отцы-командиры, распорядок дня и прочий армейский маразм…
Сразу за вертушкой КПП курсант ошеломленно остановился, такого бардака на территории он еще не видел! Асфальт сковывала пленка наледи, сугробы были бесформенны, а не привычно геометрической формы, кое-где снег был навален в кучи прямо посреди дороги.
Да, - подумал Чижик, - рабочей силы явно не хватает, все в отпуске. Вот веселье-то будет, когда народ вернется, придется несколько дней убить, пока все в порядок не приведут.
Третий этаж старого австрийского здания, на которых располагались первая и вторая рота первого «дисциплинарного батальона», (год службы - за два), командира майора Витоса, встретил тишиной и запустением. У тумбочки сидел, молодой, ровесник Чижику солдат несущий охрану пустых помещений и нагло читающий на боевом посту окружную газету. Взводные кубрики, в которых проживали курсанты, были закрыты и опечатаны.
Пройдя по длинному светлому коридору, стянутому полукольцом арок, Сашка поднялся на  небольшую площадку перед чердаком, на которой располагались каптерка, бытовка, ротная канцелярия, и постучал в дверь.
- Войдите! -  раздался голос взводного.
В помещении канцелярии, на солдатской койке застеленной синим казенным одеялом  в спортивном костюме возлежал лейтенант Котелков. Ради экономии, а может просто по привычке или лени, он проживал постоянно в канцелярии, чем весьма досаждал курсантам и наоборот, чему весьма радовались офицеры.
- Курсант Чижик с очередного отпуска прибыл, во время проведения  отпуска замечаний не имел! – Отрапортовал Сашка, вскидывая руку к шапке.
- Документы!
Курсант отдал отпускной билет и билеты.
- Жить будешь в каптерке, - лейтенант кинул связку ключей, - за хозяйством присматривай, через три-четыре дня приедут еще пятеро штрафников, тогда откроем кубрики. Будете наводить порядок, чтоб к приезду роты все блестело, как у кота яйца!
- Есть, - засовывая ключи в карман, удалился Чижик.
Повалявшись на матрасах в каптерке, курсант сходил в столовую, дыбы не забывать незабываемый вкус армейской кулинарии, и по причине выходного дня, отправился в клуб. На экране шел уже порядком затасканный советский боевик «Пираты 20 века».
- Курсант Чижик на выход! – Раздался посредине фильма истошный крик.
От неожиданности подскочив, Сашка, отправился на вызывающий его голос.
В дверях он столкнулся с солдатом, который охранял казарму.
- Лейтенант Котелков вызывает!
- Чему ему надо? – Поинтересовался курсант.
- Не знаю,  - пожал плечами дневальный.
- Трезвый?
- Не понять, морда такая красная…
- Тогда ты меня не нашел, пойду кино досматривать.
Но фильму досмотреть не удалось, опять истошным криком завопил тот же солдат:
- Курсант Чижик на выход!
 Не угомониться, - подумал Сашка снова пробираясь к выходу.
- Ну что опять?
- Снова тебя лейтенант вызывает, лучше иди, а то бегать туда обратно надоест.
- Черт с тобой, пошли, - сжалился курсант.
Канцелярия утопала в полумраке, светилась одна настольная лампа. За письменным столом ротного восседал Котелков, одетый в осенние офицерское белье эдакой веселенькой голубенькой расцветки.
Перед лейтенантом красовались початая бутылка водки, дюжина пивных бутылок и несколько кусков хлеба с тоненькими ломтиками сыра.
Рыжий был уже изрядно навеселе.
- Садись Чижик, - неуверенно ткнул он пальцем в стул стоящий напротив, - водку будешь?
Хм, - подумал курсант, глядя в раскрасневшееся веснушчатое лицо командира взвода, - видать сильно нажрался, или в одиночку пить надоело.
- Это вопрос, товарищ лейтенант, или предложение? -  Решил ответить перестроечной хохмой курсант.
- Не понял? – Повелся Рыжий упираясь осоловевшими глазами в собеседника. – Разъясни.
- Ну, если это вопрос, товарищ лейтенант, то я не пью. Если предложение, то с удовольствием!
- Ха-ха! – С запозданием хохотнул взводный и набулькал Чижику половину граненного стакана. – Это предложение, пей!
Чижик, естественно отказываться не стал, и несколькими глотками выпил предложенную огненную воду.
- Запей, - протянул Котелков открытую бутылку пива.
И здесь Сашка отказываться не стал. Уже без разрешения сел на стул, расстегнул ворот ПШ и закурил.
- Що, в голову не дало? – лейтенант налил себе.
- Я в отпуске тренировался, жалко, что мало, - нагло стягивая со стола самый большой сырный обрезок, заявил курсант.
- Ну, давай повторим, - зажурчала прозрачная жидкость.
Водку опять осадили пивом. Повторили еще раз. И еще раз.
После многократного «ершика» голова начинала кружиться даже у Сашки, хотя он побывал на ужине, где сожрал положенный кусок масла и поковырял тушеную картошку.
Котелков вообще начал терять ориентацию в пространстве и почему-то называл Чижика Светой. Курсанту вообще-то это было по барабану. На столе  еще оставалось пиво, и он не собирался удаляться, пока не прикончит последнюю бутылку. Вставать по подъему не придется, а летеха сам будет дрыхнуть до обеда.
- Светочка моя ненаглядная, Светик…, - стенал лейтенант и начал хватать Чижика за ляжки.
Не, пора валить отсюда, - сквозь пелену опьянения подумал Сашка.
- Давайте выпьем! – Он вылил в стакан остатки водки и плеснул пива, – на брудершафт!
- О… - застонал лейтенант, опрокинув свою порцию,  и потянулся к Чижику.
Тот был уже наготове и,  схватив ранее снятую гимнастерку, выскочил за дверь.
- О…, ты куда Светик! – Послышался из-за захлопнувшейся двери стон подло обманутого и вероломно покинутого Ромео.
Перебежав лестничный пролет, курсант уставился на дверь каптерки, он упорно соображал, как же ее открыть. Потом вспомнил, в кармане брюк связка ключей. Поэкспериментировав, он оказался в помещении, тщательно закрыл за собой дверь и, не раздеваясь, упал на матрасы.
Горка матрасов, наваленная прямо на полу, гостеприимно приняла курсанта в свои объятия, и стала укачивать. Вверх-вниз, прямо езда на танке по пересеченной местности, вверх-вниз и снова на подъем…
Приятное «танковождение» прервал раздавшийся в коридоре шум. Что-то металлически брякнуло об мраморный пол, раздался громкий вопль. На лестничной клетке стояли самодельные тренажеры для начинающих культуристов.
Штангу завалил, - отстраненно констатировал Чижик, преодолевая очередной подъем, - больно, наверное …
- Открой Светик…, - заскребся в закрытую дверь Котелков, - ну открой.
Сашка молчал как партизан на допросе, упорно борясь с очередным подъемом.
Нытье под дверью продолжалось еще некоторое время, пока  лейтенант не  угомонился, и по пути завалив еще какой-то спортивный снаряд, уполз к постоянному месту жительства, в ротную канцелярию.
Курсанта же, наконец, укачало, и он безмятежно заснул. Как говорил известный киногерой, у них учет в рублях, а у нас в сутках, пожили как-нибудь день, и ладно.
Проснувшись, Чижик помылся и побрился, и пока были деньги, отправился в чайную (на местном сленге – чипок), где почитывая книжку и попивая лимонад, просидел довольно долго, благо народу, по причине отсутствия в Системе курсантов, практически не было.
Из чипка его выдернул солдат- дневальный, заранее предупрежденный Чижиком о своем месте нахождения.
- Тебя майор вызывает.
- Зачем, не знаешь? -  Предлагая солдату, стакан лимонада, поинтересовался курсант.
- Не… - выпивая предложенный напиток, протянул тот.
Ротный встретил Сашку на пороге казармы, наверное, выполняя в отсутствии солдата функции охранника народного имущества.
- В общем, так, - прервав доклад курсанта майор, - сейчас пулей переодеваешься в парадку и бежишь к штабу. Там тебя полковник Ливинский с кафедры культурно-просветительной работы ждет, поедете на митинг, на ЛАЗ.
 Митинг, посвященный грядущему Дню Советской Армии и Военно-морского флота на Львовском автомобильном заводе проходил прямо в одном из цехов. На импровизированной трибуне толпились человек пятнадцать. Присутствовали: представители партийного и административного управления завода, чиновники из областного и городского аппаратов, несколько рабочих.  Непобедимую и легендарную представляли собой полковник и курсант. И если грудь первого украшал солидный иконостас из блестящих медалек, то заслуги Чижика перед Отечеством были весьма сомнительны.
С трибуны в народ сыпались лозунги и пожелания. Народ привычно хлопал в ладоши и переминался с ноги на ногу, явно желая скорейшего окончания мероприятия. К микрофону пригласили полковника.
- Товарищи рабочие! - Обратился к массам тот. - Когда я служил на Байконуре, каждый день меня за тридцать километров отвозил на службу и привозил домой автобус, сделанный вашими трудовыми руками…
Рабочий класс неистово захлопал, закричал «Ура»  и стал кидать в воздух рабочие береты.
-… огромное спасибо за ваш самоотверженный труд на благо нашей советской Родины. – Почти утопая в овациях, закончил полковник.
Зал неиствовал, полковника поочередно обнимали и лобызали представители завода и прочих ветвей власти.
На такой триумфальной ноте под грохот заводского оркестра митинг закончился. Полковник вместе с организаторами митинга отправился на банкет, на ходу приказав курсанту дожидаться на проходной. Однако Сашку увели с собой сердобольные рабочие, напоив и накормив курсанта в какой-то бытовке, строго наказав сторожу сообщить о возращении полковника.
Загрузившись в уже начинающихся сумерках с преподавателем в УАЗик, Сашка полюбопытствовал:
- Товарищ полковник, а вы, правда, на ЛАЗе на службу ездили.
- А хрен его знает, разве я помню! – Поддатый оратор стал еще словоохотливее. – Я если на митингах выступаю, всегда таким приемом пользуюсь. Если на митинге перед нефтяниками выступаешь, то говоришь что ездили на бензине, полученным из добытой ими нефти.   И тому подобное, с тебя не убудет, а народу приятно!
Вскоре полковник вышел у подъезда своего дома и отправился отдыхать. УАЗ тронулся дальше и, высадив курсанта у второго КПП, поехал в автопарк.
Чижик пересек линию, разграничивающую гражданскую и армейские жизни, который раз удивившись бардаку, царящему на территории, направился к казарме. Пройдя мимо чипка, он удивленно остановился. Небольшой подъем, ведущий мимо столовой и спортивного городка специального факультета, был превращен в импровизированную горку. По раскатанным до льда дорожкам, под мерцающими светильниками ночных фонарей, с визгливыми воплями на каком-то чертовском наречии, скатывались вниз поодиночке и группами сюрреалистические фигуры, в развивающихся балахонах. Почему-то у фигур не было лиц.
Интересно, чего это мне работяги налили, что до галлюцинаций дошло? Вроде и немного выпили? – Опешил курсант. – Уже черти мерещится стали!
Тьфу, ты! – Раздосадовано сплюнул в грязный снег Чижик, подойдя поближе и внимательно рассмотрев импровизированный шабаш. – Да  это негры со спецфака веселятся, видать недавно завезли бедолаг, сняли с пальм и сюда! А тут экзотика, снег! – Так и параноиком стать недолго! А лиц нет, так их в темноте не видно, только зубы и белки глаз сверкают! И балахоны это вовсе, а шинельки спецфаковские!
У слушателей из европейских стран была своя зимняя форма, монголы и вьетнамцы по своей бедности, пользовались советскими шинелями с нашитыми на них национальными погонами и петлицами. Даже у теплолюбивых кубинцев были куртки, утепленные дополнительной подкладкой. Выходцы из стран Африки своей зимней одежды по понятным причинам не имели. Дабы не дать папуасам замерзнуть, армейские тыловики здорово выкрутились. Было принято решение одевать африканских аборигенов в пошитое из офицерского сукна подобие  шинелей, у которых отсутствовала выточка по талии, а длина едва дотягивала до колена. На таких дизайнерских моделях напрочь отсутствовали погоны и иные знаки различия. Также им выдавались офицерские зимние шапки, причем сыны знойных пустынь, саван и джунглей выбирали их себе на два-три размера больше. В темноте нетрудно было испугаться, наткнувшись впервые на эдакую бесформенную фигуру.
Разобравшись в ситуации, и смеясь про себя сиюминутному испугу, курсант направился дальше, когда мимо него, скользя по льду, пронеслась очередная фигурка, которая уткнулась в сугроб, и осталось там лежать потихоньку хныкая.
Ушибся, маупа (так между собой называли выходцев из африканских стран курсанты), - подумал Чижик и отправился выполнять интернациональный долг.
- Ушибся, болезный? – Участливо поинтересовался Сашка, вытаскивая из снега пострадавшего слушателя, - где болит-то?
Негритос, что-то неясно  бормотал и норовил свалиться обратно в сугроб.
- Тута хорошо, нет война. Хорошо… - на ломанном русском лепетал он.
Не смотря на то, что курсант в компании с рабочими употребил некоторое количество спиртного, он явственно учуял густой запах алкоголя, причем явно не отечественного производства.
- Ты откуда, родимый, - еще немного приподнимая тело, поинтересовался Чижик, - страна какая!
- Ангол, ангол, - забормотал чернокожий воин, норовя завалиться дальше в снег.
- Эй, амигос! – Закричал курсант очередным спускающимся с горки слушателям Сашка. – Своего заберите, замерзнет! Снег в башка попадет, совсем мертвым будет! – И считая свой долг выполненным, направился в казарму. – Вояки, хреновы!
На следующий и последующий дни Сашка получив увольнительные записки, трижды побывал в школах, где присутствовал на уроках мужества вместе с ветеранами Великой Отечественной. Спрос на единственного курсанта был велик, несмотря на то, что он являлся злостным нарушителем воинской дисциплины, офицерам на такие мелкие мероприятия ходить было западло. Зато все мероприятия заканчивались знатными посиделками, и Сашка возвращался в казарму только переночевать.
Затем прибыла рабочая команда, и курсанты взялись готовить помещения к прибытию основного состава.
На шестой день пребывания Чижика в училище прибыли отдохнувшие и ошалевшие от резкой смены обстановки  курсанты. За один день поменять гражданский быт  на жесткую регламентированную армейскую жизнь было весьма сложно.
Снова потянулись долгие дни, где немногочисленные учебные занятия, сменяли разнообразные хозяйственные работы, караулы и наряды, причем Сашке уделялось постоянное внимание, как к субъекту склонному к нарушению воинской дисциплины.
Замкомвзвод подбирал для курсанта самые «перспективные»  работы, ставил в самые грязные наряды.
Как-то в середине марта, сильно промокнув на уборке территории, курсант опять заболел, и его снова положили в санчасть. К тому времени гражданский персонал поменялся полностью, остался только начальник санчасти капитан Вирус, которому Чижик при оформлении умудрился не попасться на глаза.
Какого было удивление, когда его положили в туже палату, но еще большая неожиданность предстояла впереди.
- Привет братишка! – Приветствовал его с койки курсант третьего курса военно-морской роты Серега Семенов, одетый только в потрепанный тельник и явно входящие в противоречие с уставом яркие попугаистые семейные трусы. – Пить будешь?  Тогда тебе бежать! – Заржал моряк.
- А ты как здесь? – Опешил Сашка.
- Стреляли! – Словами из фильма ответил тот. – Фуражку на халяву Вирусу пошил, вот он меня до сессии и пристроил!  А там скоро выпуск! Садись, братан! – Похлопал он по свободной койке, что-то ты вообще отощал? Что гоняют?
- А, - махнул рукой Сашка, - замок достает.
- Может поговорить? – Предложил Серега.
- Да есть, кому поговорить… - отказался курсант. – Я уж лучше сам.
- Кто Чижик? – просунулась в палату коротко  стриженная голова. – К тебе из роты пришли, в холле ждут.
В небольшом предбаннике, гордо именуемом холлом, под бочкой с пальмой его ждал друган Клеппер.
- У меня две новости! – С ходу ошарашил он сослуживца. – С какой начинать?
- Да все равно, - обреченно махнул рукой Сашка.
Хороших вестей он не ждал уже давно.
Порывшись в полевой сумке, висящей на боку, Клеппер извлек почтовый бланк.
- Тебе посылка пришла. Давай военный билет и заполняй квитанцию, Мумедов договорился, я ее получу и тебе притараню.
Это была хорошая новость. Из дому обычно присылали разные вкусности, блок сигарет с фильтром, несколько банок консервов, колбасу, сало. Это вовремя и это значительно усиливает предстоящий кайф от пребывания в медицинском учреждении.
- На, пиши, - товарищ выдернул шариковую ручку из гнезда полевой сумки и протянул Чижику.
- А вторая новость? – Сашка пристроился заполнять квитанцию на облупленном подоконнике.
- Сержант Колодный рапорт на отчисление написал, дома у него что-то случилось, а может специально время поджидал, чтоб поближе к дому уволиться.
От неожиданной вести, Сашка чуть не свалился с подоконника. Отчисляется замкомвзвод, его лютый «друг»! Жизнь кардинально меняется! Причем в лучшую сторону!
- Серега, друган, с меня причитается! А кто на его место?
- Сержант Здих, командир третьего отделения!
С этим, у Чижика были нормальные отношения, да и сам сержант давно осознал, что командир он только временный, а погоны в результате у всех будут лейтенантские. Вот он и проводил политику «чтоб волки сыты и курсанты целы» и это ему вполне удавалось.
Сияя ярче начищенной пастой гоя ременной бляхи, Сашка вернулся в палату.
- Нет, это надо отметить, причем в ближайшее время! И Раиса Максимовна таго же мнения!! – Шепелявя под пятнистого генсека сделал вывод моряк. – Послезавтра Танька в ночь дежурит, сменная медсестра. Она тебя через стеклянные двери холла выпустит, сбегаешь, денег я дам? Теперь лафа, докторов по ночам нет!
- Сгоняю! – От такой радостной вести, несмотря на температуру, курсант готов был бежать, и бежать подпрыгивая.
Разобрав принесенную Клепером посылку и отдав ее часть гонцу и часть в фонд отделения, Чижик, уставился на оставшиеся продукты.
- На пару гулянок хватит. – Подвел итоги напарник по палате. – А мне гитару принесли! – продемонстрировал он принесенный весьма обшарпанный, обклеенный наклейками с изображением девушек инструмент. – Сбацаем вечерком.
- Так спалят!
- Не-е, послезавтра ночью Танька дежурит, у нее в комнате для медсестер сядем…
Следующим утром Сашка, безропотно проглотив положенные порошки в сопровождении ярко-желтых шариков витаминов, отправился на процедуры. Ему пописали прогревание на УВЧ.
Интересно, - подумал курсант, когда медсестра, проверив агрегат, приставила к его горлу два черных диска на металлических сочленениях, напоминавших конечности какого-то робота из фантастического фильма, - мне мать еще в первом классе говорила что это устаревшая модель, сколько лет этому бессмертному чуду медицинской техники?
Размышление прервал появившийся в сопровождении той же медсестры негр. Африканца пристроили на ингалятор.
Горлышко маупа простудил, нехрен в снегу валяться - опознал больного Чижик, - это тебе не по джунглям голышом бегать!
Вернувшись в палату, он рассказал  эту историю морячку.
Тот в свою очередь поделился своими историями, как у душманов покупали дефицитные шмотки за лотерейные билеты и как хорошо балакают на украинской молве чернокожие детишки, проживающие неподалеку в специализированном интернате.
Занимательную беседу прервал приход  Вируса в сопровождении врача закрепленного за первым батальоном.
- Так, знакомые все лица, - протянул он, завидев сидящего на койке курсанта. – Вот, Борис Владимирович та самая парочка, о которой я вам рассказывал. Опять в той же палате  и опять вместе. Те самые любители вокала! Смотрите мне, в этот раз вам с рук подобные  фортели не пройдут! Мигом с училища вылетите!
Сделав нагоняй, парочка эскулапов удалилась, забыв осмотреть больных.
Тем же вечером, нелегально выпущенный медсестрой, Чижик пробрался к уже знакомому магазину, где купил все необходимое и без приключений проделал обратный путь.
Дождавшись, когда  в Системе прошла вечерняя поверка, и помощник дежурного по училищу посчитал болезных по головам, компания в составе мецената - Сереги, медсестры -Танюшки и гонца-Сашки, под завистливые взгляды остальных постояльцев санчасти, приступила к ночной трапезе.
Двери в медицинское учреждение и комнату медсестры были тщательно закрыты, окно выходило в сторону гражданской части города, так, что внешней угрозы почти не приходилось опасаться.
Сервированный умелой женской рукой стол выглядел весьма соблазнительно: несколько вскрытых банок консервов, тонко нарезанное сало и копченная колбаса, соленые огурцы и маринованные помидоры. В кастрюльке дымилась сваренная заботливой медсестрой рассыпчатая картошка.
- Ну, за нас! – Морячок разлил по пластмассовым мензуркам, предназначенным для приема лекарств. – Будем!
Выпили, повторили тост за хозяйку застолья, затем за ее кулинарные таланты, ибо помимо картошки, ее были выставлены на стол самолично приготовленные огурчики с помидорчиками. Затем выпили за портняжные таланты Сереги, за военно-морской флот, быстрые Сашкины ноги и Танюшкину красоту. Вечеринка стремительно набирала обороты.
- Не, ты мне скажи, - пытался добиться ответа от хмельной медсестры Сашка, - почему нас все этими порошками кормят? Что таблеток нет?
- Да есть, просто на складах этих порошков завались, вот и скармливают, не выкидывать же!
- Я же говорил, берегись трех В! – Заржал Серега.
- Каких трех В? – Одновременно заинтересовался курсант с медсестрой.
- Военного водителя, взрывчатых веществ и военного врача!
- Почему?!
- А хрен его знает, куда военный водитель повернет, когда взрывчатка рванет, и что тебе военный врач пропишет! Анекдот по таблетки слышали? – Продолжал стебаться моряк.
- Нет!
- Приходит солдат к доктору и говорит: «Товарищ врач у меня голова болит и понос замучил!». Тот, молча, достает таблетку, разламывает ее пополам, протягивает их бойцу и говорит: «Это тебе от головы, а эта от жопы. И смотри, не перепутай!»
- Давай споем, - предложил Серега, доставая из угла многострадальную гитару, когда смех улегся.
Покрутив колки на грифе инструмента, он голосом эстрадного конферансье продолжил:
- Песня куренного атамана Гришки погибшего по пьяной ревности от руки собственного товарища в родной станице Горячево:
Лихо мамо, лихо, что ж ты не голубишь,
Что ж ты не спиною, не лицом стоишь.
Милый мой товарищ, что ж ты это робишь,
Что ж ты не спросившись в грудь мою палишь.

Як за чью то жинку, что не стоит дроби,
Засылаешь в дуло пулю из свинца.
Милый мой товарищ, что ж ты это робишь,
Что ж ты дырявишь грудь у молодца.

Гитара в руках Сереги вздыхала и стонала, сочувствуя безвременно погибшему махновцу.

Мамо, моя мамо, ты не плачь голуба,
С ног снимайте мамо мои сапоги
Ах милый мой товарищ, щош ты такий глупый
Я ж еще и году их не проносил

И скажите батьке, коли вин побачит,
Оселок казачий ляжет на ветру
А щто ж ты мой товарищ, ось такий горячий,
Як же ты проснешься завтра поутру

Тай с горы зеленой, кровь моя солена,
Ручейком из раны вниз бежит журча
И дождиком умытый, я лежу убитый,
А в голове копыта моего коня…
Моряк последний раз тронул струны и драматично склонил голову. В воздухе повис затихающий мелодичный звон, прерываемый тихими всхлипами медсестрички.
- Оригинально, - протянул Сашка, - такого не слышал.
- Фольклор! -  Многозначительно поднял палец Серега.- Эта песенка еще с 20-х, наверное, сохранилась. Причем никто ее не публиковал, из уст в уста передавалась.
- Дай мне инструмент, - потянулся к гитаре курсант, - только предупреждаю, певец из меня не ахти.
Чижик играл в школьном ансамбле, но относительно своих вокальных способностей иллюзий не питал. А когда он попал в учебную группу,  где из тридцати человек двенадцать окончили музыкальные школы, четверо музыкально-педагогические училища, а один умудрился закончить первый курс консерватории, то понял, что самоучке в таких рядах не место. Но хмель есть хмель, да и слушатели были не привередливые.
- Не, сначала выпьем! – Разлил остатки по мензуркам моряк. – Эх, мало взяли! Танюшка у тебя спирт есть?
- Есть немного, - прекратив всхлипывать, ответила та.
- Тогда живем!
- Ну, запевай служивый, - протянул курсанту гитару моряк.
- Песня безымянного автора, – объявил Чижик, взял инструмент, приноравливаясь, прошелся по струнам тройкой аккордов, затянул:
А у Алешки завтра свадьба
Он назовет тебя женой
И ничего ему не знать бы
Что разлучило нас с тобой

Не опускай своих прекрасных глаз,
Не прячь слезинки под фатой.
Танцую я с тобой последний раз.
С моей потерянной мечтой.

Ты мне наверно улыбнешься,
Но разделяет нас стена,
Ведь ты теперь женой зовешься,
А ты ведь вовсе не жена.

Не опускай своих прекрасных глаз,
Не прячь слезинки под фатой.
Танцую я с тобой последний раз.
С моей потерянной мечтой.

Я приглашу тебя последний раз.
Пусть полотна белей лицо
И лишь скажу идет на палец
Тебе Алешкино кольцо…
 
Таня, не стесняясь, ревела в голос.
- Ничего песенка, - заливая воду в спирт и взбалтывая получившийся напиток,  задумчиво произнес Серега, - точно автора не знаешь?
- Да нет, просто переписал когда-то у кого-то. – Пожал плечами Сашка. - Всем нравиться.
- Танюшка, хватит реветь, давай шила дернем.
- Чего-чего? – Не понял курсант. – Я колюще-режущие предметы не потребляю, это уже членовредительство!
- Ничего вы зеленые не понимаете в военно-морском жаргоне! – Заржал морячок. – Шило, по флотскому -   разбавленный спирт!
- А. – понял Чижик, - шило, так шило, давай дернем.
Разбавленный спирт был еще теплым и существенно отличался от «Столичной».
 - Пошли, покурим, - предложил морячок.
Серега с Сашкой вышли покурить в умывальник.
- В общем,  так, - затянулся сигаретой из посылки Серый, - спирт допиваем и ты в палату рулишь, а я с Танюшкой пообщаюсь. Я уже вторую неделю к ней клинья бью.
- Понял, не дурак, - от никотина у Чижика повело голову, - щас сделаем!
Покачиваясь, парочка вернулась в сестринскую.
- Саша, спой еще эту песню, - встретила входящих медсестра, - а я еще спирту найду…
Серега толкнул курсанта в бок локтем.
- Только припев, Танюшка, я спать очень хочу. – Понял намек Чижик и, взяв гитару, затянул:
Не опускай своих прекрасных глаз,
Не прячь слезинки под фатой.
Танцую я с тобой последний раз.
С моей потерянной мечтой…
- Я вот сейчас кому-то глаз на жопу натяну! – Раздался с порога угрожающий голос капитана Вируса. – И мечты кому-то обломаю.
Застигнутая с поличным троица ошеломленно застыла. Звиздец в лице капитана, подкрался действительно незаметно.
- Тебя, - ткнул пальцем в грудь морячку злобный Вирус – уже хрен переделаешь! А вот ты – указующий перст уперся в Чижика, - явно не по годам оборзел! Еще и году не проучился, а все туда же! Еще и персонал совратили! Спирт казенный хлещете! Распорядок нарушаете! Бегом в палату!
- А с тобой я потом разберусь! – Направляясь вслед улепетывающим курсантам, пообещал начальник санчасти Татьяне. - Пока объяснительную пиши!
 - Ну что, мудаки залетели?! – Появившись в палате, зловеще  констатировал капитан. – А я ведь предупреждал! Буду комбата вызывать!
У Сашки душа ушла в пятки, он еще помнил душещипательную беседу с Витосом, после первого залета. Продолжения он не жаждал.
- Не надо комбата, товарищ капитан, - просительно произнес моряк. – Давайте вы нас тихонечко выпишете и дело в архив! А  мы молчим как рыбы! Никто и не узнает, что по ночам во вверенном вам подразделении твориться…
- Ты меня шантажируешь курсант? – Прищурился Вирус.
- Да вы что, товарищ капитан, просто палка, она-то всегда о двух концах...
- Хрен с вами, - немного подумав, сдался капитан. – Но предупреждаю, особенно тебя! – Ткнул он пальцем в Чижика. – Пока я здесь служу, помирать будешь, в санчасть не положу! Утром на выписку, шланги!
Капитан ушел.
- Гад, такую гулянку обломал, не спиться ему! – Сплюнул в след капитану моряк. – Не дрейфь салага! Обошлось все, не дурак он, сам на себя стучать не будет, себе дороже. Жаль только Таньку гноить может начать! Интересно, чего это он ночью приперся, никогда такого не было…
Оказалось, что капитана вызывали к кому-то из слушателей спецфака. Он осмотрел заморского пациента и пошел досыпать в санчасть, ключи от которой были всегда при нем. Вот так неожиданно рушиться, казалось бы, продуманное до мелочей мероприятие.
Слово свое капитан, а впоследствии майор сдержал. Все последующие три с хвостиком года, пока Чижик коптил училищное небо,  он еще дважды сильно заболевал. Но на  дороге в сие лечебное учреждение постоянно маячила монументальная фигура Вируса, и Сашку заворачивали на амбулаторное лечение, лишь освобождая от нарядов и физо.
Вот так, все как в кино, за ошибки надо платить… или смывать их, кровью…