Дембель

Наступила вторая часть моей службы в армии. Поскольку мой напарник, электрик, «дед полигона» Сережа Фоменко уже успел дембельнутся, я тоже стал будущим дембелем! Мне надо было выбрать из прибывших призывников хороших электриков, и по мере сил, освободить их от невыносимого карантина, который предполагался под руководством нашего будущего старшины Коли Болотова. Он построил мне весь личный состав карантина и я побеседовав, отобрал трех человек: во первых настоящего, уже работавшего, электрика четвертого разряда тоже, кстати, Серёжу Кудрука, затем только кончившего ПТУ,  Жачека и автоэлектрика Сережу Маркелова, в надежде и его пристроить в РММ. На следующий день я притащил книжки по электроделу и освободил свою троицу от всяческих снободробительных чудачеств, типа  кросса до озера.
После карантина я действительно пристроил всю мою троицу в РММ. Серёжа Кудрук должен был, потом стать старшим электриком РММ вместо меня. Он быстро освоился и стал работать. В помощниках, ему взяли поляка  Жачека, а  Сёрежа Маркелов стал автоэлектриком. А где же я, спросите вы? Дело в том, что РММ, в связи с уходом гражданских спецов, стало обслуживать больше клиентов. Я и механик выезжали теперь на «бобике» Мальчика как скорая техпомощь.
Наступила весна! И всем хотелось послать своей любимой весточку домой. Ну и я, конечно Танечке и маме  писал, да еще и с  фото. Вот я вам хочу показать некоторые из них: вот я, и  с автоматом , а вот когда младшего сержанта дали, а вот тут, уже и сержант! А тут я с моим приятелем Васей и со старшиной Болотовым, с нашим старшим механиком Петраковым, с моим дружком-приятелем Ромой Сафьяновым, а тут уже не помню с каким приятелем, ???но, наверное, хорошим, ну и конечно с??? парикмахером тоже, ведь летом так хочется помыться! Ну и с ребятами с нашей роты заснялся. А тут мне уже и жарко стало. Вот ранее, мною были засняты наши сержанты,  и самый хитрый хохол Муха, ну и конечно наш Омич, возивший нашего  бывшего командира – Володя Берин. Вот тут я заснят у нашего клуба, и даже решил по выступать! А тут заснят со своим любимым псом Дембелем, и мы изображаем стопроцентную овчарку. А тут у нашей любимой берёзки и с Ваней Казаковым.
В начале июня началось лето, и началась жара, и началась дизентерия. Болезнь неприятная своим засранством, а если запустить, то вообще хроническую форму получишь, и на всю жизнь таким и будешь! Конечно, в части принимались меры, мы пили только кипяченую воду, с заваренным зелёным чаем, но, увы! Зараза есть зараза. Наш уважаемый фельдшер собрал нас, всех, которых с «вышкой» и раздал нам заварку, что бы мы могли себе и чифир готовить. Да, да! И в обязательном порядке! Я попробовал и мне, и понравилось, и каждый рабочий день у меня начинался с чифира, а потом и сигарету выкуришь и «вечный кайф» получается! Я написал маме, и она стала мне заварку присылать, причем зеленый чай, даже приличного размера и плиткой.
 Кто-то  нашел у меня эту плитку и украл. Я, конечно, обозлился, а на кого подумать, вроде все свои! А тут наш «сварной» Шоев, из узбеков, которого я с объекта к себе в РММ, пристроил, что бы его там не гоняли, меня и выручил. Предложил мне змею в электрошкафу завести! Я, с начала, посмеялся, но Шоев, после обеда отловил, где-то, парочку (!) неядовитых змеек и мы с ним сделали в шкафу гнездо для них, и у меня появились такие питомцы. Теперь-то в шкаф никто без меня и не полезет. И вот каждое утро, пока закипает вода для чифира, я с удовольствием и змеек своих кормил. И никто ко мне в шкаф больше не лазил.
Кстати, о Шоеве. Звали его как-то, замудрено, и все Шоевым его и величали. Был он небольшого роста и очень медлительный, прямо черепаха какая то, но большой специалист в газовой сварке. Мальчик мне даже и сигарет блок привез хороших, типа «Мальборо», когда увидел, какие Шоев чудеса творит. Но был у него и громкий, в буквальном смысле, «прокол». И сейчас я о нем и расскажу
К нам приехал мой земляк, шофер командира службы СБ, Володя Берин. У его машины, небольшого уазика с кузовом, «потек» бензобак, а он зная какой у нас сварной спец, решил заскочить к нам, бак за варить, и меня повидать. И только мы сели пить чифир, мощный взрыв раздается. Мы забегаем в бокс к сварным, а там, на полу лежит, черный от взрыва  Шоев, и бак валяется. Только раньше он плоским был, а теперь стал круглым, в середине конечно. Мы к Шоеву, а он живой, здоровый, но напуганный. Вот и пришлось ему бак опять плоским делать.
Теперь, мне хочется рассказать об наших ремонтно-механических мастерских, об РММ. Вот посмотрите на общую фотографию бойцов РММ. Так вот и говорил нам наш начальник Красов. От вашей работы зависит работа на всей стройке! И действительно. Мы ведь ремонтировали всю механизацию и ёще и делали теплопушки! К сожалению всех ребят, я уже и не помню, а расскажу о тех, с кем близко работал или служил. Ну, про сварного Шоева, я вам уже рассказал, а теперь хочется о остальных сказать пару слов.
Ну во первых, конечно, о моем напарнике, Жене Кудруке. Это был профессиональный электрик, не многословный, но в тоже время и весёлый напарник. Я не мог на него и  нарадоваться. К нашей дружбе он и не стремился, но и не сторонился её. В общем, жил сам по себе, наподобие, к стати и меня. Он и  остался старшим электриком, после моего дембеля.
 Ну а теперь о Маркелыче, о Серёжке Маркелове. Типичный радиолюбитель, он на плацу выдал себя за электрика по всем вопросам,  и я его и взял автоэлектриком. Но! Наши шофера предпочитали сами ремонтировать электрочасть своих машин, поскольку потом,  приходилось не только искать неисправности, но и Серёгины ошибки, что было значительно труднее. Но Сергей, со своими шуточками,   помогал всем желающим и все его любили, а материл, после его ошибок,  только один я. И то беззлобно.
Ну а теперь о Жачеке, а как зовут, не помню, поскольку его все так и звали. Я его взял к себе, чтобы подготовить его, как электрика, для работы в самой части. Но там всё надо было делать ну очень срочно, делали мы всё вместе с Женей  и так он, и поторчал в подсобниках, до моего дембеля, а потом в части и оказался. Но вот он был такой зашуганый, и безответный парнишка, и при замене проводов у части, в январе обрезал все провода с одной стороны столба (что делать категорически нельзя!) и упал со столбом и разбился. Светлая ему память. Хотя думать при работе все-таки надо.
Ну а теперь о Ване Казакове, о трактористе. Он остался в моем электромеханическом отделении по его большой просьбе. Хотя по работе мы и не были связаны, но он был из Новосибирска, т.е. сибиряк и вообще хотел служить с нами. Ну, хотел, так хотел, и служил в РММ, со своим трактором, что шефу нашему и понравилось. И вообще он с нами делился своим сокровенным, и был у нас, типа ворчащего дедушки, наводил свои порядки, и его и слушались.
Ну а теперь,  конечно, наш отличный механик на все руки Толя Крылов. Всё то что, двигало, было по нашей, с Женей, части. А вот как двигало и с помощью чего, это по его! И, если уж совсем быть честным, подать соответствующий электродвигатель на установку и протянуть к нему провод, не составляло особого труда (ведь нужный движок доставал начальник Красов), то вот как его установить и передать его вращение чему-то, всегда было проблемой, которую он с Маркелычем и решал.
Далее у нас была группа слесарей-сврарщиков, которые и творили сооружение в целом. И возглавлял её Саша Петраков, друг и соперник мой. Вот мы, с Женькой, Маркелычем  и Крыловым собираем механизм, а дом, где он жить будет, творят эта группа. И начинается! Ведь надо чтобы механизм там нормально работал и охлаждался, и иногда и надо, чтобы дом был мобильным! И вот тут уже и дело Петракова, между прочим, и сержанта! А зря званий рабочим, в общем-то, и не дают! Так что сэр Петраков себя главкомом и чувствовал. Вместе с ним трудился и солдат по моложе – Акатов. Сказать, что то хорошее я о нем и не могу, но и плохого - тоже.
Ну и остается наш зам министра, т.е. экономист РММ герр Шуппе, по кличке Жопа. Тут я надеюсь всё ребятами  и сказано. Он с бумагами воевал, слаживал, подтасовывал. Ну и пытался показать, что он зам нашего начальника, хотя ни кто его и не боялся.
К нам прибыл новый наш комвзвода прапорщик, а по фамилии то Шнырин!  И получилось у нас, как в той пословице, хрен редьки не слаще. Был шнырик Головин, а теперь и большой Шнырин появился! И он, по своей фамилии везде и свой нос любил совать. «Торчал» он конечно в РММ. Сначала мы чурались друг друга, а потом он к нам привык и мы к нему. Он зашел ко мне запечатлеется, и даже мне фуражку дал, сфотографироваться. Зато теперь у него обязанность была, нам транспорт до части доставать, а то раньше иногда и пешком ходили.
Так вот! Наш любимый прапор захотел, что бы я запечатлел работу РММ. Общее фото бойцов РММ вы уже видели. И я постарался заснять, ещё и каждого работника. Вот, например, изготовление шпаклёвки,  работа электрика Кудрука, или автоэлектрика Маркелова, или вот Женя пощёл по столбам лазить. А далее заснял, чем Петраков на работе занимается, т.е. ни чем! Потом я снялся у машины, как будто в командировку собираюсь, и мы с Петраковым, как будто  жарко на работе. Затем заснял старослужащих и со слесарями. Затем Акатов приташил свою пилотку, мы подготовились к сьемке, и  сфотографировались. А потом Акатов снял меня в пилотке, ну и в нашей, штатной, в шляпе, конечно.
Затем ко мне подошёл Крылов и увел меня потихонечку к складу артиллеристов (так было принято называть ракетчиков). Там у него служил земляк и меня там вволю с автоматом и наснимали. Сначала Толя заснял меня с автоматом, а потом с автоматом на изготове и как я из него стреляю, и финальный эффектный, мой снимок.  Затем засняли как Толя меня в плен берёт и как его землячек меня в плен  и уводит. Потом, конечно, засняли  и Толю и его земляка, но это поскольку вам не интересно, я приводить не буду.
Но вот стажировка молодых закончена была, и меня направили на бетонный завод, порядок в электрическом хозяйстве наводить. Я прошелся, всё посмотрел и пришел в ужас, а как еще завод работать может, при такой разрухе. И по правилам техники безопасности работать тут необходимо  вдвоем. На утреннем построении командир части объявил, что я ищу электрика. Вышли человек, пять, я с ними побеседовал и отобрал себе знающего дело напарника, узбека с красивыми голубыми, миндалевидными глазами, Хакима. Он так обрадовался этому, ведь теперь ему не надо будет, целыми днями добить кайлом скальный грунт, да ещё и в такую жару, а будет у меня, ну, т.е. почти как на курорте.
По вечерам, на бетонном заводе, мы зажигали не большой костерчик и сидели у своего вагончика, расположенного у самого озера. Хаким частенько напевал, свои песенки или играл на своей свирели жалобные мелодии. Меня он просил и спеть, но увы - я не помнил ни одной песни и мне было очень даже неудобно перед ним. По утрам я вставал рано часов в шесть, будил Хакима и буквально на пинках, выгонял его на утреннюю зарядку, с кроссом до дробилки, это около километра. Хаким сначала страшно ругался по этому поводу на узбекском,  но потом тоже это оценил как утреннюю разминку, сам стал с удовольствием тренироваться, да ещё и вперед меня прибегать и ставить чай. На мой чифир он смотрел с интересом, до первого его поноса. А потом и сам стал пить, когда я его успокоил, что позже мы бросим это чифирное увлечение.
Фотографий на бетонном заводе я почти и не сделал, правда заснялся      на берегу озера а вот снимать само озеро было нельзя, правда непонятно почему, ну я и не нарушал. И еще я запечатлел моего приятеля, старшего смены  Вагифа.
Вот говорят о необходимости интернациональности, а у меня все друзья- приятели были разной национальности. И не зря говорят, что армия-школа жизни.
Всё было нечего, но завтрак нам привозили очень поздно, а то и вообще забывали привезти, и я решил заняться рыбалкой, а крючков у меня не было, и я решил их сделать из гвоздей, но это все равно было занятие на долгое время, и поэтому не прижилось. Потом я как настоящий электрик и применил электричество. Протянут три провода от трех фаз 380. Результат превзошел все ожидания. Рыбы всплывало очень даже много. Потом Хаким ехал на пластмассовом щите и собирал, сколько надо, а затем остальная рыба очухивалась, и уплывала. Причем рыбы у нашего побережья стало больше, потому что мальки и не оживали и служили кормом другим рыбам по крупнее, которые, теперь у нас и собирались.
Подошли выборы в местные советы и меня  записали в избирательную комиссию. Сначала состоялось собрание офицеров и всяких комсомольских  деятелей, где нам поставили задачу по организации стопроцентных  выборов. Мы с Хакимом на три дня уехали в часть, и  заниматься выборами, а  наши соседи с заправки решили половить рыбку нашим способом. Но после того как рыба всплывала, сюда прибегали бродячие собаки и лакомились рыбкой тоже. Так наши друзья, включили ток второй раз и тогда уже и бедные собачки потонули. Через три  дня мы приехали на бетонный завод и ахнули! там стояла такая вонь, и по берегу лежали раздутые собаки. Потом мы сообразили, в чем дело, пришли на заправку и потребовали убрать вонючих собак. Когда те отказались. Тогда  мы завели танк без башни, который зимой прокладывал дорогу на заводе, и двинули на заправку, угрожая всё там разнести, и им пришлось всё это и убрать.
И вот и со мной случилось ЧП, да какое! В щитовой дробилки бетонного завода начало выбивать пускатель. Я пришел, посмотрел и нашел, что на входной клемме пускателя ослаблен болт, это место нагревается и выбивает пускатель. Тащиться за километр и выключать входное напряжение там, мне не хотелось, и я стал закручивать тот ослабевший болт мошной отверткой. Закрутил, посмотрел, и вроде нормально. Так нет! Надо сделать лучше! Подтянуть ещё разочек, отвертка у меня сорвалась с винта и замкнула цепь 380В с болта на корпус. Раздался оглушительный взрыв, и меня отбросило от щита.
Во время взрыва я инстинктивно, успел закрыть глаза. А сейчас лежал и думал, ослеп или нет. Открыл один глаз – вижу, второй – вижу. Тогда я вскочил и так и заорал – в-и-ж-у!!!! Теперь мне уже можно было успокоиться, и я  пошел к выходу. Лицо и шея почти не болели, и я хотел выйти из щитовой, но в дверях столкнулся с нашим прапором, который прибежал сюда, услышав шум взрыва моей отвертки. Тот, глянув на меня, побелел. Я очень удивился и  спросил, а в чем дело? Прапор достал из кармана зеркальце, дал мне, и сказал, ты лицо запачкал, пойди к озеру и умойся. Я глянул на себя в зеркало и обмер, лицо и щея у меня были серого цвета. Ещё сильно обалдевший, после взрыва отвертки, я пошел к озеру. Вот недаром, про глупость  прапоров анекдоты сочиняют. Ни в коем случае умываться мне было нельзя. Я то, был в шоке, не сообразил и умылся. И как мне стало больно, ведь лицо и шея у меня были, обожжены, опылены металлом из отвертки! Я даже закричал от боли!
Теперь мне только хотелось избавиться от боли, я взобрался наверх, к бетонному заводу, и пошел к диспетчерской, надеясь уехать в санчасть нашей В/Ч. Тут мне повезло, сразу же я увидел МАЗ нашего  Женьки Коровина. Я подошел к нему и показался. Когда я ему всё,  вкратце, рассказал, у Женьки глаза округлились, он посадил меня в кабину, только что загруженный бетон сгрузил тут же в кучу, и мы помчались в часть. Да, именно помчались! Так вот ехать было страшно, всё время казалось, что мы врежемся во встречную машину, но, ни чего, разъезжались.
Приехав в часть, я отправился в санчасть, и по дороге попался нашему командиру по кличке «Скорпион». Тот было начал возмущаться моей формой, а вернее её отсутствием, но увидев поближе мое лицо, и заткнулся, пошёл провожать меня в санчасть. Там накричал на нашего медика, который вышел к нему в тапочках. Тут, наверное, дело было в том, что вчера на сооружении, с лесов сорвался солдатик и разбился на смерть, а сегодня приехал обожженный комсорг и прочая там, и теперь за нас обоих всем не поздоровица. Про это всё я узнал потом, а сейчас у меня сильно болело лицо, и я хотел, что бы мне помогли.
Напуганный командиром и моим видом фельдшер сделал ещё одну глупость, он забинтовал мне лицо. Потом Скорпион приказал Женьке Коровину как можно быстрее доставить меня в госпиталь, и тут всё и понеслось. Во первых понеслась вперёд дорога. Женька выжимал из МАЗа всё, что можно, а я только и успевал ойкать, когда были встречные машины. Вот тут то я и понял, почему его и звали Джон Бешенная Корова. Ну а во вторых забинтованное лицо начало болеть так, что у меня и  в глазах слёзы появились.
На конец-то мы добрались до госпиталя, лихо заехали во двор, и мы с Женей быстро прошли мимо желающих попасть сюда на лечение. В приемной на стуле сидел лётный генерал. И Женечка быстренько попросил его уступить мне место  у доктора. Тот опять же быстренько подчинился и стал рядом. Я  вкратце, рассказал доктору о случившемся, и сказал, что лицо сильно болит.
Доктор выругался, добавив, про двух идиотов, один из которых умылся после ожога, а второй идиот забинтовал ожег, и он начал снимать бинт. И вот тогда, мне стало больно не вмоготу, я закричал от боли и отключился. Очнувшись, я увидел держащих меня генерала и Женьку, и доктора со шприцом. Все вдохнули с облегчением, а я снова уселся на стул. В голове гудело, но боль стихла, и я с благодарностью обратился к доктору. Тот сказал, что поставил мне наркотик и велел идти переодеваться, что бы потом отправиться в ожоговое отделение.
В приёмном отделении, пока нашли мне штаны приемлемой длины, я видимо от поставленного обезболивающего, начал засыпать на ходу. Потом, держась за перила, что бы ни упасть, и поднимаясь по лестнице, я увидел медсестру, которая поспешила ко мне, я её обнял одной рукой.  У меня окончательно всё поплыло перед глазами, и я вырубился окончательно.
Проснулся я от боли ночью, вышел в коридор, а тут и сестричка ко мне идет со шприцом, больно спрашивает? а я киваю. Давай укольчик поставим, и  по моей попе шлёп и готово. Здорово! Сказал я! Молодец!  Потом пошел в туалет и в постель, и снова я отключился. Утром же когда я пошел за следующим уколом, сестричка показала мне симпатичную фигу и отправила меня обратно, сказав, что я и так проживу, а то ведь могу и наркоманом стать.
Пока я лежал и думал, о столь симпатичной медсестричке, она в палату к нам заглянула и ко мне подошла. Терпеть можешь, спрашивает? А в её глазах беспокойство.  Ну как я могу сказать, что больно, такой вот милой и хорошенькой! Нет, говорю, проходит. И действительно к обеду боль стала проходить. Вот так я с Машенькой и познакомился.
На обходе врач сначала подошел ко мне, поскольку я был новенький, а остальные выздоравливали. Я ему все рассказал и спросил о последствиях, после заживления. Майор улыбнулся и сказал, что он всё сделает для того, что бы я ещё краше был. Я тут просиял, про себя конечно, но доктор заметил и заулыбался. Тебе говорит,  повезло с глазами, успел их закрыть.  А остальное мы сделаем. Написал мне направление в процедурную и сказал мне больше есть апельсинов. Я удивленно посмотрел на него, а он показал на тумбочки, где лежали апельсины. Дадут, дадут, сказал он, можешь и сейчас сходить. Но я не пошёл, поскольку не знал куда.
В процедурной меня перекрасили, ну т.е. нанесли на мое серометаллическое лицо белейшую мазь и сказали приходить мазаться утром и вечером, и стал я «вождем бледнолицых», по выражению той же Машеньки.
Кстати о ней. Вот тот, кто её сюда поставил, сделал это очень даже правильно. Маша была жизнерадостной, весёлой, даже и озорной, но очень тактичной, внимательной, заботливой. У меня ведь даже и определений таких хороших не хватает. И своё  сестринское дело знала очень даже здорово. А как она уколы ставила, не передать, просто вам  надо попробовать. Она даже на девушку сильно не походила, а так, скорее, но ребенка. Она всех зажигала своей жизнерадостностью. А как она ухаживала за больными! Ну а об этом дальше расскажу.
  На следующий день, к вечеру, привезли двух обгорелых танкистов. У которого постарше, обгорели лицо и руки,  а молоденький, обгорел по пояс и  был еле живой, даже кричать от боли не мог. Майор, осмотрев его, сказал, что он сильно обгорел и ему могут помочь только бог и Машенька. Скоро принесли две стойки и всякие там трубки со шприцами привязали к кровати молодого, подвинули тахту, туда потом легла Маша, и стали переливать молодому кровь. Всех ходячих попросили пока погулять.
Ну и мы с Варёным (поваром) отправились  гулять, да ещё и старшего танкиста с собой прихватили, что бы узнать подробности. И вот получилась такая картинка: идут два черно (танкист) белых (я) и между ними ковыляет третий (повар). И слезу вышибает, всё это. Раньше гулять Варёный один ходил, а тут такая компания! Гуляя по парку мы и сигаретами запасались, денег то ведь вообще не было! Подойдем к офицерской паре, попросим, ссылаясь на «большие уши» (что курить хочется), а те и всё готовы выложить, что есть. Мы конечно, чужого не брали, а вот сигареты с удовольствием! Вот тогда я и вспомнил фильмы про беспризорников, которые подачку на улице клянчили. А что было нам делать, курить то ведь хотелось. А в госпитале с куревом боролись и курить официально запрещалось. 
В госпитале у меня появилось время, и я написал письма тем, кому хотелось. Написал маме, что я в командировке. Ну и остальным, и  во первых конечно Танечке Сотниковой, ведь она мне постоянно присылала письма и все ребята мне завидовали, что у меня такая вот невеста, которая всегда со мной. И я не отрицал, хотя Танечка уже и была за мужем, но оставалась близким мне человеком, спасибо ей огромное. И так вот мы, почти всю нашу жизнь и переписываемся, и ближе у меня друзей по переписке и нет. Написал я и отцу, хотя мама с ним давно разведена, но папуля интересовался, как я прохожу службу. Потом написал своему другу детства Паше Шишкову, как служить в армии, ведь Паше звание и так дадут, поскольку военная кафедра в политехе есть.
На завтра нас с танкистом Сережей, ходячих «погорельцев», в наряд на кухню послали. Мы, конечно же, пошли, ведь там всякие вкусности готовятся.  Надо сказать, что отношение к больным в этом, гарнизоном госпитале было на высоте, и пищу готовили ну прямо как дома. Мы с Серым хотели там пристроиться, ну конечно с черного хода. Однако наше появление вызвало испуг и крики, нас выставили за двери. Мы почесали в голове, и пошли обратно. Однако из дверей выбежала девушка с сеткой в руках и догнала нас. Мальчики!
Извините нас! Вот мы хотим угостить пирожками! И вручает нам сетку. Я взял сетку, а Сережа даже насчет свидания на завтра договорился, и по моему он этой девушке  понравился.
Но время прошло, лицо моё зажило, вот только на  ушах, ожег был заметен, и меня отправили в часть. Там для порядка, ведь я нарушил технику безопасности, меня разжаловали в рядовые. Ведь ранее ко мне ведь в госпиталь приезжала комиссия и я, что бы ни наказывали лейтенанта с бетонки, всю вину за случившееся взял на себя. Ну и конечно пропал мой августовский отпуск, пожалованный командиром строительного управления, за проведение выборов.
На работе шеф меня и механика сразу отправил в командировку к ПВОшникам, ремонтировать всякую всячину. Они были расположены не на побережье, а уже на значительном удалении от озера и без всякой питьевой воды, и тут мы почувствовали, что всё-таки, находимся в пустыне, хотя и каменистой, без песка. У нас даже с радиатора, кто-то воду слил. И когда меня спросили, что нам нужно для проведения ремонта я заказал цистерну питьевой воды, и нам её действительно прислали.
Мы приехали туда к вечеру, и поскольку шеф сделал меня старшим, то я и пошел начальству представляться. Старшим был молоденький лейтенантик, который выглядел, пожалуй, моложе своих старослужащих солдат, и он на них и положил всё определение службы, и получилась та самая уродливая дедовщина.
В первый вечер мы с механиком на всё на это просто посмотрели, утром подозвали лейтенанта и побеседовали на эту тему, а в обед попытались всё это изменить, но куда там. Нам потом,  те же те деды и пригрозили. Тогда я обозлился и вызвал сюда особистов разбираться, но что они там решили, не знаю, мы работу закончили и уехали. И скорее всего всё так и осталось, хотя нам всё это было не по себе, поскольку молодые, по сути дела, были превращены в рабов. Вот такая уродливая армия у нас и бывает, хотя конечно не везде.
В конце октября, в качестве «скорой помощи», меня, прямо с ужина, отправили на нашу насосную станцию, что бы я там помог, что либо сделать, Давление в  водной магистрали упало, и вода не поднималась в наш накопительный бак.  Вся часть уже сидела без воды, и к тому же это происходило на   ночь,  прихватило бы трубы, идущие от насосной к  баку, а это 2 км. труб!  Я  тогда подумал, что может быть и придется забор воды чистить, взял с собой 200г спирта у нашего медика.
Добравшись на насосную станцию, я убедился, что насос и двигатель работают нормально, причем двигатель прилично греется. Ну, всё Вася, пойдем купаться, сказал я дежурному и мы пошли по трубе к  водозабору, разделись, залезли в воду и начали очищать сетки. А там оказывается перелётных птиц затянуло! Мы всё очистили, но ноги аж ломило от холодной воды. Мы забежали в каптерку и стали греться у козла. Я разлил спирт по полам, выпили, закусили мясом и согрелись. А потом уже нас развезло от спирта и такого купания.
Уже темнело, но я всё-таки решил идти в часть, потому, что здесь спать было не где.  Я не боялся заблудиться, потому, что шёл по трубе. При подходе к части, меня стали окружать, полудикие собаки и мне стало страшно, а вдруг покусают или, вообще скушают. Я набрал камней и давай откидываться, но собаки, молча стали меня окружать, и тогда я вспомнил о Дембеле, большой овчарке нашей части жившей в санчасти, и стал его звать. И действительно! Дембель меня услышал, примчался сюда и мы вдвоём, собак и разогнали.
Ну, теперь конечно надо рассказать о Дембеле. Это был большого размера овчарка, с весёлым характером и очень любивший косточки, которые ему и приносили. И я, заходя к нашему фельдшеру, тоже не забывал это делать. А потом уже и по воскресеньям, приходил в гости сначала к Дембелю, и мы частенько с ним играли, и даже пытались сделать настоящую овчарку, а потом я, уже шел в гости и фельдшеру, попить чаю.
Однажды мне захотелось залезть наверх, наверх нашей санчасти, и там я нашел меховой полушубок, в котором я с комфортом и ходил зимой на работе. И вот что интересно! Вспоминая всё это, мне вспомнился специфический  запах пыли на чердаке санчасти. Казалось бы, было бы, о чем вспоминать, но вот так вот и помнитца.
Вспоминается так же и два анекдотических случая с нашим туалетом роты, находящимся на улице, позади казармы, поближе к забору. Летом, что бы туалет не вонял, в него, по тихоньку сливали остатки мазутной смеси на солярке и однажды туда еще и бензин попал. А после этого, наш старшина, Гиви Майсурадзе решил проверить туалет на наличие вонькости, посидел на очке, а  потом туда, вниз, и окурок свой бросил. Взрыв паров! и Майсуразика выбросило в оконный проём, открытый летом. Так он потом неделю отлёживался, а тракторист Ваня Коровин неделю полы драил под его руководством.
Ну а зимой, по ближе к весне, был ещё один взрыв в туалете. Наш зампотех Ященко пообещал, тем, кто почистит туалет, после зимнего засирания,  в отпуск на 10 дней. Орлы решили объемным зарядом и раздробить застывший кал, но ребята наверное, перепутали граммы с килограммами, и ночью рвануло так, что от туалета остался бетонный остов, а кал, вместе с крышей раскидало на приличное расстояние, вплоть до столовой. И ребята десять дней, сидя на местной ГУБе, очищали окрестности туалета.
  Я втянулся в нашу рабочую жизнь и даже подзабыл, что домой ехать надо. Представляете! Но тут числа 25 декабря, появился наш бывший командир части, а сейчас начальник особистов! и дал такой нагоняй, что есть в части есть не дембельнутые. Среди этой команды был и я. Среди них оказалась пять человек и том числе и зав. баней, Мартиросян. Почему я его вспомнил, поймете дальше. Нас быстренько рассчитали, и я узнал, что даже и 136 рублей домой заработал, за год. Для нашей части это было не плохо. Наш бывший командир и отправил нас, на вокзал Сары Шаган, на своей машине, и нас никто и не поверял, и зря я раздарил свои рубины.
На вокзале предупрежденная нашим шефом касса сразу же дала нам билеты на поезд, но до поезда было ещё часа три и они тянулись очень даже долго, до сих пор это помню. Но нас тут ещё и развлекли. Маритросян, бережно перебирая свой дембельский чемодан, вдруг обнаружил, что его знаменитого дембельского альбома там нет. Он сначала очень огорчился, а потом очень рассердился и начал всех буквально перетрясать, но так альбом и не нашел. И какой это был шум и гам! Непередаваемо! Это надо было видеть и слышать!
Но вот мы сели в поезд, нашли гитару и всю ночь пели песни о нашей теперешней свободе. Сначала пассажиры возмущенно на нас шикали, но потом привыкли и сами стали заказывать песни.
 В Омск я приехал 27 декабря и был очень удивлен погодой, потому что тогда вовсю дождик накрапывал. Я доехал до дома и встретился с мамой, потому что была суббота, и мы вместе порадовались  наступившей вольной моей жизни!