Кровавое воскресенье

Эту историю из собственной жизни рассказала мне приятельница в тот самый день, когда я, проводив детей за границу, сидела одна дома, уткнувшись пустыми глазами в телевизор, растерянная и опустошенная. Она пришла неожиданно, без предварительной договоренности, а просто, оказавшись рядом, решила зайти  на «огонек».

Мы никогда не были особо близки, и она ничего не знала о том, что произошло в моей семье всего несколько часов назад.
На ее вопросы о причине моих зареванных глаз я отвечала весьма неохотно, и только после того, как мы «приговорили»  графинчик с потрясающе вкусной «вишневкой»,  я немного успокоилась. Рассказав всю предысторию, я поставила жирную «точку»:

- Ну, хватит о грустном! В конце концов, как говорится: на все воля Божья!
- М-да! На все Божья воля! – поддержала меня гостья. - А хочешь - чтобы отвлечь от грустных дум - я расскажу о том, как я пришла к Богу?
- Отчего  не послушать? Давай! – И гостья начала свой рассказ.
 
- Было это, как сейчас помню, 9 января 1992 года.  Дата любопытная: ну ты помнишь –«Кровавое воскресенье» 1905 года, когда  полиция расстреляла шествие рабочих, возглавляемое попом Гапоном?  Год на дворе не из лучших – 1992! Только что  рухнул «Союз нерушимый…».  В стране – полный разор: что можно – растащили, разворовали!

И надо же было в этот день случиться неприятности:  прямо на работе у меня сильно (сильней – некуда!) заболел живот! Ничего более «умного» я не придумала: просто поднялась в спортзал  и улеглась  животом на  узкую гимнастическую скамейку в надежде получить хоть небольшое облегчение. Но лучше не становилось. Когда меня нашли коллеги, лицо  мое успело приобрести зеленоватый оттенок.

Короче, по «скорой» попала я  в Центральную городскую больницу с подозрением на аппендицит. Страждущих было двое: я и молодой человек, доставленный ранее. Меня осмотрели трое докторов. И каждого по очереди я убеждала: боль эта – от  гастрита,  и все просила отпустить меня домой. И они обещали! Но тут пришел 4-й по счету врач, нажал на одну, только ему ведомую точку, и я, взревев от боли, подскочила чуть ли не к потолку. А тут и анализы подоспели: сомнения исчезли - аппендицит!

Итак: вечер в операционном зале. Откуда-то издалека доносятся душераздирающие стоны.  Догадываюсь: молодой товарищ по несчастью - на столе. Еще подумалось: странно - вроде операция пустяковая, а он почему-то орет.

 - Слабак, как видно! - Не успела я до конца додумать эту мысль, как услышала фразу, которую в стенах больницы никак не ожидала услышать:
- «У нас всего одна пеленка. Выбирайте – или на стол кладем, или Вас укрываем?».

Похоже, я побледнела еще больше, потому что пожилая санитарка поспешила успокоить меня:

- Не волнуйся, я на стол тебе свой халат положу!   
- Хорошенькое начало! – отметила я про себя.   

Тогда я еще не знала, что в ЦГБ нет самого необходимого (напомню: шел 1992 год!) – не только белья, но и элементарных медикаментов: потому и орал молодой человек не своим голосом от нестерпимой боли – на операции выделялись такие крохи анальгетиков, что больной чувствовал абсолютно все манипуляции хирурга.

А вот и я на операционном столе. Вначале все идет по плану: врачи что-то там делают, я почти в забытьи. Приходит доктор из приемного отделения, спрашивает (а я уже все слышу и, что самое страшное - чувствую!):

- Ну как? - Ему отвечают:
- Никак!

Я была уже на пределе: боль становилась невыносимой! Казалась, что душа вот-вот покинет мое истерзанное тело: видимо, та капля обезболивающих средств, которую мне "милостиво" вкололи, никак не соответствовала ни возрасту моему, ни весу, ни осложнениям, с которыми столкнулись оперирующие врачи.   

Это "никак" - в то время, когда по моим представлениям и субъективным ощущениям, мне пора уже было накладывать швы, повергло меня в настоящий шок! Стонала, вернее, кричала я очень громко, так же, как немного ранее - мой "коллега" по несчастью. Женщине, которая стояла у меня в изголовье, я сказала, что периодически теряю сознание от боли:

- Помогите, мол! - На что она (полагаю, что это и была анестезиолог) мягко посоветовала:
- А  Вы дышите глубже! - Вот такая была анестезия! 

Еще дважды прибегал обеспокоенный доктор из приемного отделения и на свой вопрос:

- Ну как? - Получал тот же дежурный ответ:
- Да никак! Ищем! 

Боль нарастала, помощи ждать было не от кого! И вот тогда я, до той поры – неверующая -  обратилась за  помощью к  Богу. Не зная Библии, не зная ни одной молитвы,  я уже не шептала, а кричала в голос:

- Господи, помоги мне! Защити меня, Господи! 

Уже не знаю, сколько раз из моих уст вылетал вопль:

- «Господи, сохрани и помилуй меня!» - пока к моему носу не поднесли окровавленный трофей, еще недавно бывший частью меня: гнойный отросток слепой кишки.
- «Вам повезло, что он не лопнул!» - сказали мне, когда на каталке меня везли в палату, где лежали еще семь бледнолицых «счастливиц».
- Да уж, повезло! И впрямь "кровавое воскресенье" – подумала я, когда меня переложили на кровать, застланную  куском неподрубленной посылочной мешковины с кляксами сургуча по всему полю.

Наволочки, как я поняла, не предвиделось изначально. Потом, спасибо, набросили на меня какое-то одеяло – естественно, без пододеяльника.…

Измученная, я мечтала уснуть: дело шло к ночи (операция длилась полтора бесконечных часа!) Но не тут-то было! У меня, видимо в силу пережитых волнений или из-за лежания на почти голом металлическом столе, возобновился
вылеченный было бронхит.

На все просьбы к медперсоналу уколоть мне димедрол или дать соответствующую таблетку, мне предлагали потерпеть до утра, когда придет старшая медсестра и откроет свой кабинет. Естественно, всю ночь я прокашляла, мешая всем остальным спать и дрожа от страха, что свежайший, только что наложенный шов, может разойтись.

Рубли, которые я наменяла специально для возблагодарения санитарке за вовремя поданное судно, не понадобились, т. к. оная впервые появилась в палате, когда я уже стала ходячей. Прооперированное население нашей палаты ухаживало, как могло, друг за дружкой: и выносило, и приносило, и кормило с ложечки наиболее тяжелых.

В ту бессонную ночь я шепотом благодарила Бога за то, что помог мне выжить.
В шесть часов утра подруга, сама – медик, принесла мне из дома постельное белье, необходимые таблетки, а также – шприцы и капельницы, коих в больнице на всех не хватало.

Только в 8-15 утра меня, наконец, укололи и несколько утишили боль и кашель. Для себя я решила в ту ночь, что, если останусь жить после всего пережитого и смогу, наконец, твердо стоять на ногах, первым делом пойду в церковь – помолиться и поблагодарить Господа за мое спасение.

После выписки из больницы, лежа в ничегонеделанье на диване, я попросила сына дать мне почитать что-нибудь «свеженькое», на что, порывшись в  книжном шкафу, он подал мне не что иное, как «Библию».

Уловив мой удивленный взгляд (у нас до той поры не было в доме этой книги, как и разговоров на религиозные темы!), сын пояснил, что со своей стипендии недавно, совершенно неожиданно для себя, - купил эту, «реликтовую» для него, вещь. На следующий день, когда он уже горько  сожалел о «зря потраченных» десяти рублях, вдруг, по дороге домой, нашел смятую десятирублевку. Я, помню, подумала еще: это знак свыше!   

Буквально на следующий день мы пошли в местный православный Собор. Я склонилась в благодарственной молитве Богу за исцеление, но…, увидев ценники за «услуги» церкви - на обряд крещения, венчания и пр., как-то сразу сникла. Стало не по себе. Я решила, что все это не мое - роскошное  внутреннее убранство, раззолоченные одежды служителей, прейскурант, да и яркие огни зажженных свечей - сильно  мешают, и даже отвлекают. И все же я решила для себя, что раз Господь не оставил меня в трудный час, я уже никогда с Ним не расстанусь!

Вопреки ожиданию, страницы Библии не произвели на меня должного впечатления и я отложила книгу в сторону. Но в тот же день, по странному совпадению, я вспомнила вдруг о моих знакомых по фамилии Христенко, с которыми давненько не общалась: рука сама потянулась к телефону.

Мне ответил радостный голос приятельницы, сообщившей о том, что они только вчера вспоминали обо мне и  даже намеревались пригласить меня в гости. На вопрос:

- «Как дела?» и прочее - мне тут же радостно сообщили, что в жизни их семьи произошло много положительных событий и, главное из них – они УВЕРОВАЛИ в Бога!

Некоторое время они  еще метались в выборе «своей» церкви, но, наконец, определились и нашли свое пристанище у протестантов. Я, с удивившим саму себя нетерпением, умоляла подругу поскорее отвести меня туда же – посмотреть, послушать проповеди. В ближайшее же воскресенье я поехала с ней в протестантскую церковь.

Я не увидела там богатого убранства, как в православной церкви, зато обратила внимание  на множество добрых лиц, услышала приветственные слова и прекрасную проповедь, а когда хор запел замечательные псалмы, решила, что вот оно - мое! Мне захотелось еще и еще раз приходить в этот Дом!

До сих пор удивляюсь совпадению всех факторов! Это же надо: именно люди по фамилии Христенко привели меня в христианство; деньги, потраченные сыном на Библию, чудесным образом вернулись к нему!

Впоследствии, Библию я, конечно же, прочла, и столько нового открыла для себя в ней! Самое интересное, что те постулаты, которые мама внушала мне с детства: как жить без вранья, как относиться к людям и пр. – я нашла - неожиданно для себя – на ее страницах!

Сейчас вся моя семья живет с Иисусом Христом в сердце и мы счастливы. Теперь ты понимаешь, почему я сказала: «На все – воля Божия!?»