Часть 2. Право выбирать. Калининград

Есть в этом мире вещи, ради которых стоит жить…
Есть то, ради чего стоит умереть…
А есть то ради чего стоит любить…
Вечно, глупо и безрассудно… любить вопреки.


***
Белым снегом заметает миражи осколков душ
Белым снегом укрывает до рассвета долгий путь
Белым снегом, белым снегом… шаг по кромке изо льда
Белым снегом, белым снегом… лишь любовь всегда права…

      Что значит быть приговоренным? Просто жить, зная тот срок, за который ты уже не перешагнешь… кем бы ни был. Жить под тиканье таймера, четко осознавая через сколько тебя тут уже не будет. Это не мандраж перед стартом — это страх неизвестности. Страх, который перешибает кайф от оставшихся минут, секунд, мгновений, заполняя их тягучим ожиданием. Но любая петля может оборваться… В тот промозглый день только начавшейся зимы он, спросив разрешения, выехал в Город… Добираться до места встречи было не далеко, но местные дорожки были плохо приспособлены для специальных средств передвижения. Наконец он прибыл на место встречи и посмотрел в глаза вызвонившему его. Мужчина стоял рядом с лавочкой и нервно оглядывался, ждал. На молодого парнишку в потрепанной коляске мужчина нарочито пренебрежительно не обращал внимания, что дало время рассмотреть клиента подробнее. Будущий клиент нервничал, теребя в руках выданную кем-то визитку, и зяб на ветру.
      — Вы ищите Станислава Левшинского? — парнишка спокойно и равнодушно окликнул мужчину. Тот, вздрогнув, оглянулся и удивленно посмотрел на калеку
      — Да… Мне сообщили, что он может мне помочь…
      — Я вас слушаю… — он знал чем все кончится. Уже сейчас, он видел что его таймер убавился еще на пару дней-часов и эта история закончится для него далеко не так как он того бы мог желать.
      — Только поймите меня правильно… Дело очень деликатное… — клиент опустил глаза дожидаясь кивка юноши. — Я бы хотел полюбить…

***
Белым снегом заметает во полях дороги след
Белым снегом укрывает от разлуки и от бед
Белым снегом, белым снегом… к холодам ярка звезда
Белым снегом, белым снегом… все дороги в никуда.

      Попытайтесь выиграть у шулера, играя им же краплеными картами. Выглядеть будет точно так же. Разбросанные по столу карты, кубики, листки бумаги, пара сломанных карандашей и аккуратно нарисованная мелом на доске сетка. Как он заснул, Стас уже не помнил. Просто в какой-то момент понял что уже спит и решил даже это время использовать с пользой. Сознание встало на ключевую развилку и замерло на пару мгновений и… понеслось. Линии, события, даты и лица мелькали вновь и вновь сливаясь в пеструю мозаику событий из одинаковых кусочков с разными конечными рисунками. Большие проспекты и едва заметные тропки одной отдельно взятой судьбы…
      Утро начиналось неожиданно. В половине третьего дня, когда сон покинул усталый мозг и руки рефлекторно направили колеса кресла в сторону холодильника, он последний раз взглянул на начерченную им сетку и поставил на одной развилке крестик. Выбор был сделан. Оставалось начать играть…
      Шелест спиц до холодильника, к кофеварке и затем к окну. За холодным стеклом жил своей жизнью многоликий Город. Суетливо месили падающий снег люди, торопясь за сиюминутными желаниями и делами, настойчиво ползли и гудели в такт ветру машины. И лишь застрявший от мороза светофор, качаясь на ветру, настойчиво светил зеленым во все четыре стороны…
      Названый Станиславом грустно улыбнулся, отъехал от окна и замер перед висевшим на стене электронным таймером. До конца установленного времени оставалось чуть меньше недели. Рука дрогнула и перевела время на два дня и восемнадцать часов раньше… У него оставалось чуть больше трех дней… Поправив будильник на руке на новую дату, парнишка выкатил в комнату.

***
Белым снегом заметает всю тоску и всю печаль
Белым снегом укрывает все чего уже не жаль
Белым снегом, белым снегом… боль обсохнет как слеза
Белым снегом, белым снегом… все вернется как вода

      Максим долго пытался понять шутит ли его исполнитель или уже в наглую смеется. Спустя три дня после их разговора передним лежало вещественное доказательство проделанной работы. В присланном конверте была фотография одного какого-то незнакомого переулка с жирной стрелкой и надписью «ТЕБЕ СЮДА!» жирным красным маркером да пятирублевая монетка, переделанная в медальон. А еще его смущало отсутствие на фотографии снега, но никаким образом оформить свои подозрения в нечто конкретное у него так и не получилось. В конечном итоге он растеряно хмыкнув повесил на шею медальон и, положив в карман брюк фотографию, оделся и вышел в укутанный сумерками Город.
      В Городе вовсю властвовали промозглые ветра Ветродува. Снег ровным слоем постоянно покрывал отвоеванное людьми пространство. В такое время хотелось сидеть, завернувшись в теплый и обязательно старенький плед, покачиваясь в уютном кресле у камина и греть ладони о чашку пряного травяного чая. Встряхнув головой, Максим отогнал желание вернуться и подняв повыше ворот шагнул с крыльца. Очередной порыв ветра запустил в незадачливую фигуру горстью снега и поспешил прочь. Что он искал в этом продрогшем, нахохлившимся воробьем, застывшим Городе. С залива потянуло сыростью и солоноватыми запахами северного моря. Он просто бесцельно бродил по улочкам и проспектам, прятался в подворотнях от вездесущего ветра и бродил… Бродил… Бродил. Устав парень присел на лавочку в одном из переулков. Заботливый ветер постоянно сдувал с нее снег и спеша убегал по делам. Сначала положить голову на ладони и мысленно сосчитать до ста, потом оглянуться и наконец решить чего ты ищешь. Названый Максимом встал и сделал пару шагов, когда увидел его…
      Он стоял точно так, как на фотографии, и снега там было едва наметено. Угловой дом, обдуваемый по улочке от моря, чинно нависал в тусклых бликах фонаря, ожидая ответа на единственный вопрос: «Куда?». По большей улочке виднелись фонарные столбы, и едва различимые шашечки такси. Пора была уже возвращаться домой, в сухой и колючий холодок пустой квартирки на третьем этаже. Пора делать шаг… Максим вздохнул и свернул в узкий проем между домами, куда звала стрелка с фотографии. Пройдя метров сто по прямой он понял что стоит в огромном каменном колодце. Тут не было ничего: ни окон, ни дверей, ни вывесок… только высоченные стены и оборванный кусок неба, прорезанный сеткой проводов. Оглядевшись он разочарованно вздохнул. Не этого он ждал, не на то надеялся, не в то поверил. А во что тогда? Что тут его будет ждать его великая и сама прекрасная? Или что тут будет указание куда ему бежать дальше? На мгновение ему показалось что его просто-напросто обманули. Будучи уже готовым плакать Макс сделал то, что бы наверное не решился никогда в другое время — он запел… И забыл про вымерзший Город, про скомканные ветром улицы и разорванное проводами небо… Он просто пел, как хотел петь всегда. Сливаясь с каждым звуком, с каждой мыслью, вплетая звуки окружающего пространства как огромный, несмолкаемый оркестр… Мгновения спустя, с виноватой улыбкой, продрогнув, он поднял воротник и побрел домой… Зажигать давно забытый камин.

***
Белым снегом заметает ярких памяти листы
Белым снегом укрывает след кровавый по пути
Белым снегом, белым снегом… наша жизнь одна игра
Белым снегом, белым снегом… и расплата как мечта

      Чего он искал, выходя в разразившуюся над Городом метель? Тяжело цепляя пальцами колеса, метр за метром по навалившемуся на Город снегу, он пробирался к заброшенному парку. Временами останавливаясь дать отдохнуть усталым пальцам и ладоням. Перчатки набрали снегу и постепенно все больше скользили. Перед спуском в парк Станислав остановился и таки снял перчатки. Вероятность обморозить пальцы по сравнению с вероятностью не удержать коляску в расчет не бралась, просто он знал: так было надо. Ветер наносил и тасовал снег, создавая то целые насыпи, то оголяя ледяное покрытие городского асфальта. Он сделал движение вперед. Видимо где-то под снегом лед еще не спрессовался со снегом и коляску все же понесло. Едва удержавшись что бы не опрокинуться, он не рассчитал скорости и врезался в пышно наметенный сугроб и лишь тогда убрал от колес замершие сбитые пальцы. Сил не было даже просто шевелиться и парень, прикрыв глаза, опустил голову на грудь. Сквозь пелену окружившего его тумана на запястье назойливо прозвучал будильник…

***
Белым снегом заметает миражи осколков душ
Белым снегом укрывает до рассвета долгий путь
Белым снегом, белым снегом… шаг по кромке изо льда
Белым снегом, белым снегом… лишь любовь всегда права…

      — Тише ты… Он кажется приходит в себя. — раздался приглушенный пеленою девичий шепот.
      — И что ты будешь с ним делать? — ответил ей спокойный мужской голос
      — Ну как что… А давай отвезем его домой? Мы же сможем!
      — Сможем…
      Собрав силы парнишка открыл глаза. Перед ним прямо на сугробе виднелся призрачный силуэт девчонки лет двенадцати, обнимавшей порванного плюшевого мишку. Совсем не детские глаза, выделявшиеся на лице, притягивали внимание и смотрели прямо на него. Спустя пару минут сзади нее показался и второй говоривший: статный пожилой мужчина в ношеной, по старому заправленной гимнастерке. Оба они внимательно рассматривали застрявшего в снегу парня и ждали.
      — А мне он все-таки нравится… — с интонацией детской капризности вдруг заявила девушка — И вообще, я хочу что б он остался со мной!
      — Уговорила… — с легкой долей иронии ответил мужчина.
Прежде чем пелена вновь заволокла все уголки его сознания своей тугой и непроницаемой пленкой Станислав, собравшись с силами едва слышно спросил
      — Кто вы? Я… не умер? — а на руке все шли часы, по-новому отмеряя не то время, не то место, не то чьи-то надежды…