***

=Зеркало

Таня прислушалась: в комнате родителей было тихо. На кухне слышно, как из крана капает вода, а в прихожей сонно возится спящая около дверей домашняя любимица – дворняжка Найда. Таня тенью выскользнула в коридор и стала бесшумно собираться…

Девушка застегнула сапоги и взглянула на себя в зеркало. Волосы кудрями рассыпались по плечам (не зря всю ночь мучилась: не могла заснуть из-за накрученных на ее вихры пластмассовых бигудей), ресницы из-за нескольких слоев туши похожи на пластмассовые – точь-в-точь как у куклы, пальто небрежно распахнуто и виден мамин, голубой с люрексом шарф, который подруга привезла родительнице из Англии. «Это произойдет сегодня, - сказала сама себе Таня. – Сегодня или никогда!» Уже полгода она набиралась смелости, чтобы заговорить с Антоном. Практически каждое утро Таня видела, как он курит с другими ребятами за школой – сегодня она присоединится к ним. Подойдет, небрежно достанет дорогую пачку «Мальборо» (вчера потратила на нее все карманные деньги) и голосом утомленной жизнью женщины попросит у него огонька… Воровато оглянувшись на дверь родительской спальни, Таня потянулась к маминой «Красной Москве».
«Доброе утро. Ты чего сегодня в школу так рано?» - Екатерина Викторовна прошла мимо дочери на кухню, потом резко развернулась и в упор взглянула на нее. «Ты что, на учебу в таком виде собралась? На улице минус пять, а ты без шапки, с голыми ногами, юбка короче пальто… Так, а с лицом что? Клоуны перед выступлением и то меньше красятся! Немедленно в ванную!»
Через двадцать минут Таня, размазывая слезы по только что умытому, пылающему от унижения и досады лицу, бежала в школу. О том, чтобы заговорить с Антоном, Таня уже не думала. Она же не сумасшедшая – знакомиться с одним из самых крутых мальчиков в смешной шапке с помопошками и жутких рейтузах, которые пузырятся на коленях…«Ненавижу, ненавижу! - Таня аж задыхалась от злости и бессильной ярости, - Неужели она не видит: я давно не ребенок!»…

=18
Таня еще раз провела щеткой по волосам и с удовлетворением взглянула в зеркало. Неделю назад она сходила в парикмахерскую и обрезала надоевшую косу. Екатерина Викторовна, увидев короткую стрижку своей дочери, поджала губы и за весь день не проронила ни слова. «Ну и пусть!» - Таня рассмеялась и тряхнула ставшей такой непривычно легкой головой – какая свобода! Почему она не сделала это раньше? За последний месяц она совершила множество поступков, на которые раньше никогда бы не решилась: забрала документы из юридического и подала в институт культуры, проколола нос, а вчера собрала вещи и ушла к своему парню. «Сережа, - Таня почувствовала, как в груди у нее стало тепло. – Твоя любовь помогла стать мне по-настоящему свободной. По-настоящему счастливой». Ей казалось – еще немного и над ней не будет властен даже закон земного тяготения – она взлетит и будет подниматься все выше и выше – к облакам…
Таня достала последнее платье, повесила его в шкаф и захлопнула чемодан. Конечно, не обошлось без скандала. Мать просила ее образумиться: «Без свадьбы замуж выходишь – и за кого? Ты же его знаешь пару месяцев! А работает он кем? Что за работа такая – ди-джей? Деньги – от случая к случаю, постоянные разъезды… На вы будете жить? Любовь ведь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Ты так молода, тебе сейчас учиться надо, профессию получить, которая тебя кормить будет, а потом уже и о семье можно думать»… Странно: чем больше мать говорила, тем меньше на нее Таня злилась – раздражение уступало место жалости. Девушка подхватила чемодан, обняла родительницу – та от неожиданности замолчала – и прошептала на ухо: «Мамочка, желаю вспомнить тебе, что такое любовь!» И Таня выпорхнула за дверь – в объятия огромного, полного самых разных возможностей мира.

=25
«Борь, ну постой хоть пять минут спокойно! Маме надо причесаться!» - Таня быстро повернулась к зеркалу. Она уже давно научилась собираться за пять минут: провести по волосам щеткой, пройтись по ресницам тушью, чуть подкрасить губы... Все, готова! В одну руку – детский велосипед, в другую – сумку, коленом легко подталкиваем дочь к выходу – только что горевшая желанием гулять Катька начинает ныть и просить «вклюсить мутик». Сегодня им надо переделать кучу дел: заплатить за квартиру, купить рожков, сметаны и котлет и доехать до знакомой – отдать долг. Еще бы неплохо было поискать Катьке сапоги на весну – старые-то совсем развалились. «Мам, ты не против, если я тебе свою малявку на пару часов закину?» - Таня аж дыхание затаила. – «Привози», - ответил голос на том конце трубки.
С мамой они начали общаться не так давно. После того, как Таня сбежала к Сереге, родители долго на нее дулись. Если уж быть честной, влюбленная по уши Таня особо по этому поводу не переживала – некогда было. Они с Серегой объехали с гастролями полстраны. Параллельно девушка пыталась учиться, но на третьем курсе все-таки пришлось брать академ. О том, что она ждет ребенка, Таня узнала на четвертом месяце, когда думать об аборте было поздно. Серега особой радости от того, что стал отцом, не испытывал. После рождения Кати он собрал сумку, чмокнул подругу в щеку и укатил на очередной заказ, потом – на гастроли. С тех пор Таня видела его редко. «Что ж, хотя бы деньги регулярно приносит и из квартиры не выгоняет, - вздохнула ее мама, когда Таня, набравшись смелости, позвонила ей. – Что ж, привози внучку. Да и по тебе мы… соскучились». 
=35
Таня налила себе вина. Она заехала к родителям – и теперь дожидалась их с работы. Таня поймала себя на мысли, что уже не помнит, когда в последний раз оставалась одна и могла вот так, спокойно посидеть. Во втором браке у нее родилась дочь – громкая, звонкая. Сегодня утром она отправила в пионерский лагерь – и наслаждалась тишиной и непривычной свободой.
Женщина усталым взглядом обвела кухню. Мама с папой не делали ремонт лет двадцать. Нет, конечно, периодически они подклеивали, подкрашивали, вешали новые шторы, меняли половички, но в целом все было, как и много лет назад, во времена Таниного детства. На кухонном шкафу по-прежнему стоят глиняные бутыли из-под вина, которые родители привезли из свадебного путешествия по Абхазии, а за стеклом серванта стоит в рамке первая танина грамота, полученная в художественной школе. Кухонный стол помнит еще прабабушку, а деревянные часы украшал резьбой ее дедушка. Таня вышла в прихожую – провела кончиками пальцев по старому большому зеркалу. Каждый раз, выходя из дома, она обязательно оглядывала себя в нем с ног до головы. А еще перед ним было удобно краситься – во многом из-за того, что на полке рядом лежала мамина косметичка: всегда можно было «позаимствовать» помаду или тушь.
Таня выдвинула ящик тумбочки и запустила в него руку: так и есть. Двадцать пять лет назад в дальнем углу этого ящика мама прятала от Тани флакон «Красной Москвы». Тогда она была просто без ума от этого яркого, терпкого запаха и часто приходила в школу, обильно полив шею и манжеты из заветного флакончика. И как мама не прятала духи, как ни убеждала ее, что этот запах не подходит юной девушке, как ни ругали ее учителя и не зажимала нос соседка по парте – Таня очень часто исхитрялась нанести любимый аромат на себя. «Какой же я была дурой!» - женщина грустно улыбнулась, а потом болезненно поморщилась, вспомнив, что она наговорила маме, когда собирала вещи, чтобы переехать к своей первой любви. Как ни печально это признавать, родительница была во многом права: и в том, что надо выучиться, и в том, что с мужчиной лучше жить в законном браке… Да много в чем. Таня подняла телефонную трубку – под влиянием нахлынувших воспоминаний, и возможно, нескольких выпитых бокалов вина - ей захотелось покаяться, по-взрослому, с признанием всех своих глупых ошибок, и - благодарить, благодарить своего самого близкого человека за мудрую материнскую любовь и поддержку.
- Да? – мамин голос звучал холодно и отстраненно.
- Я тебя отвлекаю? 
- А ты как думаешь, я же на работе. У меня пациент. Ну, говори быстрей, что ты хотела? – Екатерина Викторовна даже не пыталась скрыть раздражение, которое вызвал у нее звонок дочери.
- Я? Да так… - Таня замялась. – Хотела спросить: куда ты стиральный порошок поставила? Никак найти не могу…
- Под ванной. – И мать без прощания отключилась.
Таня медленно опустила трубку на аппарат. Минуту она задумчиво разглядывала себя в зеркало, потом залпом допила бокал вина и отправилась на кухню.

=43
Таня проснулась и резко села на кровати. Минуту она приходила в себя, потом попыталась понять, что же заставило ее проснуться так рано после ночной смены. В коридоре зашуршали одеждой, потом кто-то чихнул. «Лида в школу собирается, - определила по звукам Таня. Сегодня у ее дочери праздничная линейка – затем они пойдут классом в кафе. В принципе, учебники были уложены в сумку вчера, платье – отглажено и повешено на вешалку, каша на завтрак была сварена с вечера, так что вставать необходимости не было. Но Таня все-таки надела халат и приоткрыла дверь спальни: может, попросит волосы заплести. Ее младшей в прошлом месяце стукнуло тринадцать. Таня знала, что Лида считает себя жутко взрослой, поэтому раздражается от чрезмерной, по ее мнению, опеки матери. Поэтому Таня, как ни скучала по дочери, по тем временам, когда она была маленькой, старалась лишний раз не докучать своему взрослеющему ребенку. Поэтому в последнее время женщина, заслышав Лиду, просто выходила в коридор и молча смотрела, как она собирается на улицу. 
Лида крутилась у зеркала, но завидев мать, что-то быстро сунула в сумочку и наклонилась, чтобы надеть туфли.
«Т-а-а-а-к»… - протянула Таня. Платье, которое она вчера минут двадцать гладила, так и осталось на вешалке. Ее тринадцатилетняя дочь пошла в школу в черных обтягивающих лосинах и коротенькой футболке. «Доченька, ты юбку забыла, - спокойно сказала Таня. - Иди надень. А еще лучше – платье». «Ну, м-а-м»… - протянула Лида, повернувшись. На ее свежем, детском личике резко выделялись ярко-красные губы. «Мечта педофила, да и только!» - ахнула Таня про себя и закрыв собою дверь четко и твердо отчеканила: «Ты в таком виде не пойдешь». Девочка отступила, поникла, но перед тем, как закрыть дверь своей комнаты почти выкрикнула в лицо матери: «Как же ты меня бесишь! Неужели ты не видишь: я давно не ребенок!»…