32

- Да, но я слышал, что Бог его так проклял за его преступление, что…
- …Что даже снабдил его специальной каиновой печатью, - закончил фразу Вергилий. – Всё правильно ты слышал. Однако это ж Бог. Но где у него сил бороться с тем злом, которое вообще, плюс то, которое исходит от вас, поганцев? Причём то, что исходит от вас, имеет лучшую действенность по причине вашего изощрённого ханжества. Ведь вы не просто творите своё зло, но делаете это под маской благочестия и под вывеской фальшивой веры в придуманных кумиров. Ну, а если приплюсовать оба зла, вот и выйдет такая симпатичная картина, когда один злыдень торгует входными билетами на площадку для зимних спортивных развлечений, а другой резвится на данной площадке, как свежий барашек.
- Сначала я хотел заняться теннисом! – крикнул Каин, тормозя у бортика, ближнего к Вергилию и Серёге. – Тоже очень престижный вид спорта. А потом думаю: на фига мне теннис? Ведь для фигурного катания тут всё под боком, - и лёд, и ирреально благодарные антизрители. А что насчёт печати, так я на ней заработал нехилый стартовый капитал.
- Как? – удивился Вергилий.
- Наделал копий и толкнул, - радостно сообщил Каин.
- Умница. Только на хрена тебе понадобился стартовый капитал?
- Как на хрена? – в свою очередь удивился Каин. – Что, прикажешь всю вечность на льду подпрыгивать?
- Умница, - повторил Вергилий, а Каин отслонился от бортика и снова поскользил по льду. Зеваки, столпившиеся к тому времени вокруг катка, одобрительно зашумели. А среди дальних от Серёги с Вергилием зрителей показались даже такие, которые держали транспаранты с непонятными надписями типа «Антенора», «Толомея» и «Джудекка».
- А это что ещё за фанаты? – поинтересовался Серёга, имея в виду «держателей» транспарантов. – Или это названия местных спортивных обществ?
- Точно, названия местных спортивных обществ, - ухмыльнулся Вергилий. – Однако нам пора.
- Да, - промямлил Серёга, - ведь ты сказал, что это…
Бывший учитель украинского пения повёл рукой.
- …Есть конечная цель нашей экскурсии…
- Что, стрёмно? – подмигнул Вергилий. Очевидно, старый хрен прочувствовал настроение клиента, закономерно подавленное в конце экскурсии, которая вроде и необычна, но к которой настолько привык, что выходить из неё совсем неохота. Тем более, имея в виду такой финал, когда предстоит окончательный базар с неприятным в общении генеральным директором всей этой ирреальной чертовщины под эгидой антипроизвоздственной деятельности. Каковой окончательный базар в свою очередь грозит лишением полного права владения того единственного ценного, чего раньше вовсе не ценил.
- Почему неприятным? – несколько сочувственным голосом поинтересовался Вергилий и тронулся в новый путь. В этот раз – к недалекой железнодорожной платформе, с ближней стороны ограниченной характерным сооружением, обозначающим аналогично железнодорожный тупик.
- Вообще-то, я считаю себя приличным человеком, - чопорно возразил Серёга и привычно последовал за Вергилием. – А какому приличному человеку приятно общаться с вашим гендиректором?
- Вообще-то, я тебя тоже считаю приличным, - неожиданно признался Вергилий, топая по убитой дорожке между ирреально чахлой сорняковой антирастительностью. – К тому же привык к тебе, к неучу.
- Да я к тебе тоже, - разоткровенничался Серёга, не обижаясь на неуча. – Жалко будет расставаться.
- Ну, если ты договоришься с нашим гендиректором до последнего прости со своей душой, то мы, может быть, ещё и встретимся.
- А что, можно договориться до чего-нибудь другого? – загорелся надеждой Серёга.
- Можно, - уклончиво сказал Вергилий. – Однако об этом позже. А сейчас хотелось бы знать: чего это ты так к душе своей воспылал? Что, обнаружил в себе охоту гордо противопоставить себя другим, имя которым даже не легион, а тьма?
- Да ничего не обнаружил, - отмахнулся Серёга, - и ничего не гордо. А если и получится противопоставить, то кто ж виноват, что я хочу блюсти нормальные человеческие приличия, а другие, имя которым тьма, соблюдают эти же приличия чисто условно?
- Да, брат, интересная и поучительная для тебя получилась эта экскурсия, - задумчиво молвил Вергилий. – Однако поучиться пришлось и мне. Если честно, то в том виде, в котором ты попал ко мне в экскурсанты, ты мне совсем не понравился. Но что-то в тебе было такое, чего я сразу не разглядел. Иначе хрен с два ты сейчас говорил бы так, как говоришь…
С этими словами старый перец подканал к тупику и поднялся на платформу. Серёга поднялся за Вергилием, и они увидели небольшой состав в виде игрушечного мотовоза с таким же игрушечным полувагоном. Судя по надписям на первом и втором, выпущены оба были на заре антииндустриализации. Рядом с полувагоном стоял чёрт в форме ирреального вагоновожатого, похожий на господина Аксёненку. Похожий похабно щерился и угрожающе клацал ручным компостером.
- Ну, чё ты щеришься, козёл? – с ходу наехал на чёрта Вергилий. – Нет у нас никаких билетов. Зато у нас есть вот…
С этими словами Вергилий достал из портфеля какую-то ужасно гербовую бумагу, всю в специфических разводах и водяных знаках, видных на глаз.
- А, это, - стушевался чёрт, похожий на господина Аксененку, - тогда милости прошу…
При этом скорчил такую рожу, словно сказал не «милости прошу», а «чтоб вы сдохли».
- Ну, ни фига себе! – изумился Серёга. Он стоял рядом с Вергилием и чёртом, от нечего делать разглядывал непонятную хмарь, куда уезжала колея, начавшаяся от давешнего тупика, и вдруг обнаружил классический железнодорожный тоннель. Этот тоннель находился в условных ста метрах от платформы и «стоял» он на ровном месте. То есть, вокруг тоннеля не наблюдалось никаких признаков возвышенности, каковые возвышенности принято «спрямлять» для удобства железнодорожного движения с помощью тоннелей. Вокруг тоннеля вообще ничего не наблюдалось. И данный тоннель смахивал на большую художественную картину, где какой-то артист-мазила нарисовал тоннель анфас с характерным видом спереди кирпичной кладки арочного типа, окаймляющей чёрную дыру въезда. В каковой дыре вышеупомянутый мазила поленился нарисовать продолжение рельс, характерно отсвечивающих в остаточном свете ирреально дневного света чем дальше, тем хуже потому, что никакого искусственного света в тоннеле не наблюдалось. Зато вне тоннеля до самого тупика рельсы поблёскивали вполне нормально, пусть и под светом неизвестного источника. За исключением той их части, что находилась под древним мотовозом с полувагоном.
- Да всё нормально, товарищ Антипов, - заверил Серёгу чёрт. – В тоннеле рельсы ещё не снимали. Так что доедете без проблем. В общем, прошу занять места, сейчас буду свистеть отправление.
- Да, полезли в этот сарай, - предложил Вергилий, задрал полы хламиды и покарабкался на подножку. Серёга полез следом и скоро оба сидели у пролома в стене, вместо окна, на перевернутом ящике из-под ирреальной тушёнки преисподней постпродовольственной фирмы «Главанитипродукт».
- Как у нас со временем, успеваем? – поинтересовался Серёга.
- Времени у нас ещё навалом, - успокоил его Вергилий.
- Да? – с сомнением переспросил Серёга. – То ты куда-то спешишь, то ты говоришь, что не успеваем, а сейчас утверждаешь, что времени у нас навалом? Посмотрел бы ты таймер на своём сотовом.
Сам Серёга ни часов, ни сотового по бедности не имел.
- Да я же говорил: антизарядка кончилась…
- А простых часов у тебя нет?
- Нет.
- Вот, блин!
- Да чё ты так убиваешься? Если сам сказал, что до полуночи, значит – до полуночи.
- Але? – раздался голос в ирреальном динамике, присобаченном под условным потолком в полувагоне на несуществующей переборке в виде дырявой консервной банки. – Какие проблемы?
- Сам, - шепнул Серёге на ухо Вергилий, встал и бодро доложи: - Всё в порядке, васясо! Проходим завершающую стадию ирреально экскурсионной программы на тему…
- Понял. Конец связи. Жду.
- Ждёт, - снова шепнул Серёге Вергилий, присаживаясь на место. Состав тем временем тронулся, и за проломом вместо окна показалась сплошная чернота тоннеля, куда вкатился чёртов полувагончик.
А сам задумчиво постучал по отключённому прибору антиселекторной связи и машинально повторил:
- Жду.
Сам снова был похож на Владимира Владимировича, однако давно сменил место жительства. Теперь он – гендиректор известно чего – занимал двенадцать квадратных метров на первом этаже хрущобы с подселением в двухкомнатную малогабаритную квартиру. Вторым в данной квартире проживал один вздорный до невозможности пьяница-пенсионер.
- Хм, жду! – саркастически воскликнул двойник Владимира Владимировича и посмотрел на часы ирреально старинной работы, показывающие, помимо реального времени во всех часовых поясах Земли, время во всех известных двойнику преисподних. Дополнительно старинные часы показывали время во всех известных двойнику реинкарнациях. А на специальном выдвижном циферблате учитывалось любое договорное время. В данном случае, время, отпущенное Серёге Антипову на проведение экскурсии от стольких-то часов дня условно сегодняшнего до полуночи дня того же с переходом в день следующий сего года, но в договорном формате. И времени на данном выдвижном циферблате оставалось ровно столько, сколько могло понадобиться этому нерадивому Вергилию, чтобы довести экскурсию до конца, доставить клиента в специальный промежтамбур, там пройти необходимый заключительные формальности и препроводить клиента к самому под собственным началом.
- И препроводить клиента, - пробормотал двойник Владимира Владимировича. – Как же они оба удивятся, когда окажутся в этом гадюшнике. Впрочем, хрен на них и мне ли стесняться?
Двойник машинально отметил реальное время московское – 2011 год, 13 часов, 13 минут тринадцатого марта – и с веселым недоумением принялся вспоминать, как он оказался здесь, по соседству с гнуснейшим представителем рода человеческого, этим Пердяковым Самсоном Гавриловичем.
Всё началось с давешнего посягательства на его, князя тьмы, особняк в районе Рублёво-Успенского шоссе. И как темнейший князь с тем паскудным посягателем не нянчился: и отступного сулил, и даже предоплату давал, и грозился применить самые тёмные сверхъестественные санкции, - всё никак. Вот тогда их сиятельство стал всерьёз верить в слова своего юристишки насчёт контингента, населяющего место, под которым их сиятельство на долгие времена приспособил свой ирреально постпроизводственный антиконцерн “Hell, Well, Пандемониум, Incorporation”. Да и как не поверить, когда эти препаскуднейшие людишки, среди которых так нравилось жить последнее время светлейшему князю беспросветной тьмы и человеческой мерзости, реально переплюнули его и по тёмным делишкам, и по остальной мерзости.
Первые полгода, в общем, их сиятельство темнейший князь таки пытался бодаться и с судейскими, и с адвокатами тяжущейся стороны, и с общественным мнением, сплошь вставшим горой за тяжущимся, и с самим тяжущимся. Вот тогда, исчерпав ресурс нормальных действий против охреневшего посягателя, их сиятельство попытался применить к паскуднику своё тёмные чары. Но тотчас явился нижний демон из соответствующей адской канцелярии ирреально юридического назначения и заступился за паскудника, заявив, что тот, мало, давно продал душу дьяволу, но ещё и снабжён специальным индульгенционным сертификатом, дающим клиенту иммунитет против злых чар и тёмных сил в плане ущемления физических и душевных прав оного в течение оплаченного клиентом или поручителя клиента срока.
«Как? – бушевал тогда их сиятельство господин князь тьмы, сумерек и прилегающих к ним теневых окраин. – Какие ещё на хрен сертификаты?! Да кто посмел?!! Без моего, то есть, ведома!!! И это теперь выходит, что я, хозяин всего сущего и подспудного зла, не могу применить карательные действия против какого-то засранца, пусть и продавшему мне душу, только потому, что какая-то собака повадилась за моей спиной торговать какими-то сраными индульгенционными сертификатами???»
 «Не какая-то, а…» - пошептал на ухо демон, закладывая собрата по антиремеслу, придумавшего такую занятную коммерцию.
«Так я ж его!..» - задохнулся от возмущения сам.
«Никак нельзя, - подсказал демон. – Вы сами одобрили коррупцию на всех уровнях, поэтому…»
 «Так это коррупцию, а не антикоммерческую самодеятельность вопреки субординации!»
 «Да какая при такой сплошной коррупции на хрен субординация?» - удивился демон.
«И то правда, - спустил пар сам. – Ещё, пожалуй, и поощрить придётся данного мерзавца, который придумал данную индульгенционную сертификацию…»
 «Ну, придумал не он, - снова подсказал демон, - а папа Александр второй, а наш только сделал, как это сейчас говорят, ремейк. Понимаете?»
 «Учить меня? – разозлился сам. – Ну и что с этим сраным ремейком? Меня, то есть, интересуют подробности делопроизводства в данном, можно сказать, почти революционном, разрезе?»
 «Да нормальные подробности, - доложил демон. – Ведь вы в курсе, что любой наш нижний клиент может продать душу верхнего, тоже нашего, но пока только потенциально, клиента?»
 «Знаю».
«И что наши классические сотрудники вовсю торгуют ирреальными благами в среде вторичного обитания нашего готового клиента, как в среднем, так и в нижнем аду?»
 «Знаю».
«И что дело дошло уж до должностей с портфелями, а также до улучшения условий содержания готовых клиентов?»
 «Да знаю, знаю!»
 «Ну вот. Теперь представьте такую ситуацию. Кому-то из нижних грешников потребовались дополнительные блага. Такие, какие стали идти последнее время с нагрузкой. Нагрузка – тот самый почти революционный индульгенционный сертификат. И стоят данные блага с данным сертификатом чуть больше, чем сами блага. Скажем не три души бегающих наверху ещё живых родственника (знакомых) нижнего грешника, а пять. Или семь. Ну, как договорятся. И по заключении сделки выходит, что участвующий в сделке грешник получает желаемые блага (или их улучшение), а один из его ещё живых наверху родственников (знакомых) получает вышеупомянутый сертификат. Однако по условию сделки, две души из участвующих в сделке душах в качестве ценового эквивалента, должны принадлежать тем живым родственникам (знакомым) нижнего грешника, которые ещё сами наверху нам не продались. Ну, с помощью своих отдельных действий, всего образа жизни, помыслов и… Да вы сами понимаете!»
 «Конечно, понимаю. Но как получилось с этим сучьим потрохом Погожиным? Ведь душу-то свою паскудную он нам продал сам?»
 «Именно! А какой-то его родственник из наших нижних прикупил ему сертификат за…»
 «Понятно. То есть, данный Погожин и знать не знает, что снабжён этим гадским иммунитетом?»
 «Он не знает, но иммунитет-то есть. Да вы и сами могли в этом убедиться. И не только на примере с ним одним».
«Да, но как наши нижние мерзавцы умудряются впаривать нашим окончательным клиентам индульгенционные сертификаты пусть даже в виде нагрузки для своих верхних, ещё живых, родственников и знакомых? Ведь таким образом – соглашаясь на улучшение адских благ с нагрузкой вместо обычных благ без нагрузки – эти сраные грешники творят некое подобие блага? Что, очутившись в аду, воспылали тёплыми чувствами к тем, кто ещё не попал?»
 «Вы забываете, ваше сиятельство, о силе ирреальной антирекламы, - почтительно напомнил демон. – Что же касается блага, то ни о чём подобном речи не идёт. Ведь снабдив того или иного своего ещё живого родственника или знакомого, пока ещё не подписавшегося в нашу клиентуру, адским сертификатом, наш окончательный клиент сам его в нашу клиентуру подписывает».
«Верно. Но я всё равно недоволен! Потому что попал в такую жопу!» - в сердцах тогда признался сам и отпустил демона.
- Да, попал я знатно, - иронически повторил двойник Владимира Владимировича, в который раз удивляясь убожеству жилья, построенному в эпоху кукуризации в самой богатой стране мира. Две трети каковой принадлежало бывшему персональному пенсионеру союзного значения, гражданину Пердякову Самсону Гавриловичу. Тот, кстати, проснулся в своей комнате после вчерашнего перепоя и отчаянно пердел, потому что привык закусывать дешёвую палёную водку всякой несъедобной дрянью. А перегородки в квартире дома, названного в честь бездарного хозяйственно-политического пидора товарища Хрущёва хрущобой, не только идеально транслировали звук, но и хорошо проводили запах. При этом двойник Владимира Владимировича, привыкший думать, что со времён творения первого зла и адской кухни перенюхал всяких миазмов, от запахов российского пенсионера таки морщился.
- Да так попал, что теперь, захоти я поизгаляться над каким-нибудь мазуриком, хрен что у меня выйдет…
«Впрочем, - подумал сам, отирая углы комнатёнки в ожидании гадского пенсионера, - нет худа без добра. Пусть, конечно, нижняя коррупция разрослась так же, как верхняя, и вся ирреальная антидеятельность подчас выходит из-под моего контроля, однако при таком бардаке силам Добра совсем уж крышка. Ведь эдак, толкая направо и налево души своих живых родственников и даже знакомых, а также снабжая некоторых из них индульгенционными сертификатами, нижние грешники скоро переведут даже тех идиотов, которые не окончательно подпали под мою власть. И вот бегает такой идиот в верхнем аду, пытается творить добро и не ведает, что его душа уже или продана в результате прямой сделки, или в результате косвенной в случае со снабжением данного – ещё живого доброхота – индульгенционным сертификатом. А преставится такой с надеждой попасть в Царствие Божие, но сначала попадёт в так называемое чистилище. Или в общую канцелярию. А точнее, в промежтамбур, откуда две двери в Рай и ад. Но там его уже поджидает наш человечек…»
- Человечек, - ухмыльнулся двойник Владимира Владимировича и с чувством сатанинского удовлетворения подумал о том, что у оставшихся на земле доброхотов почти никаких шансов. Разве какой адвокатишка выползет в общую канцелярию из Светлого отдела и попытается отмазать такого от целой своры адвокатов из тёмного отдела. Но это вряд ли. Потому что конкурент захирел окончательно. А люди, сволочи (молодцы, в общем), денно и нощно из года в год, из века в век, добивают старика. Тем самым давая силы ему, хозяину всего самого тёмного. Взять хотя бы эту смешную историю с названием вышеупомянутой канцелярии. Вместо того, чтобы укреплять веру в Бога, одновременно подрывая авторитет дьявола, церковники снова устроили целую предварительную склоку, чтобы с грехом пополам назвать общую канцелярию (или промежтамбур) чистилищем.
- Когда это было, дай Бог… тьфу! памяти, - пробормотал двойник Владимира Владимировича, продолжая морщиться от запахов, исходящих из комнаты пенсионера. – Да, да, да. Средние века… Золотой век сил зла… Папа Григорий Великий... Ориген... Цезарий из Арля... Фома Аквинский… Начало продажи классических индульгенций... В общем, представление о чистилище – как догмат – было принято только на Флорентийском соборе и только в пятнадцатом веке. А сколько бодались. И стоило так убиваться, чтобы потом со всеми остальными фальшивыми праведниками и горе-богословами загудеть в мой концерн…
Договорившись до этого места, Сам даже руки потёр от удовольствия.
- Да, брат, вот такая забавная история получилась, - пробормотал двойник любимца российских мазуриков, дур и ура-патриотов. – А словечко-то какое придумали – чистилище…
Помянув оригинальный термин, двойник Владимира Владимировича мысленно вернулся к теме клиента, не по своей воле загудевшего в ад.
«Нет, такому в Рай уже не попасть, - подумал сам, почёсывая на голове то место, где у всякого нечистого должны иметься рога. – И пусть даже его адвокатишка из Светлого отдела так расстарается, что таки отмажет от попадания в ад. Если, конечно, данный адвокатишка не скурвится до конца тяжбы и не перебежит служить в наш отдел. Ну, положим, отмазал, что дальше? Положим, перепишут визу на направлении клиента и вот тут начнётся главный геморрой. Во-первых, клиенту предстоит разобраться с разделением функций между чистилищем, общей канцелярией и промежтамбуром. Ну, ещё раз положим, таки разобрался. И, во-вторых, разделался с формальностями, предписанными иметь место быть в делопроизводстве общей канцелярии с промежтамбуром. Но как быть с чистилищем? То есть, в-третьих? А в-третьих у нашего доброхота получится уже не просто главный геморрой, а целый оргазм в процессе данного геморроя! Сначала клиенту, отбодавшемуся от прямого попаданию в ад в результате коммерческих происков померших родственников, следует определиться, верит ли он в существование чистилища или нет? Ну, положим, верит. Тогда надо определиться с понятием очищающего огня в данном чистилище: есть ли он на самом деле или существует чисто виртуально в виде раскаяния и угрызений совести? Ну, опять положим, как-нибудь определится и выберет себе виртуальный огонь, потому что какой дурак выберет огонь реальный? Пораскаивается, поугрызается, зажмёт в руке направление и айда искать вход в Рай, не дожидаясь Страшного Суда. А тут снова засада. Потому что вход в ад – вот он. Рядом многочисленные двери, ворота и калитки в разные коммерческие преисподние. А вход в Рай только один, но где он? И пока этот грёбанный клиент со своим направлением будет тыкаться, авось в какую-нибудь преисподнюю – коммерческую ли, классическую, – да и угодит!..»
- Хе-хе, - сказал двойник Владимира Владимировича, и неожиданно вспомнил историю с переездом на новое место жительства. Он нанял тогда через проверенного особенно гнусного посредника транспорт с грузчиками, и его частично обчистили во время доставки вещей и кое-какой мебели с места на место. Во-первых, у двойника Владимира Владимировича спёрли колдовской преобразователь пространства, с помощью которого их сиятельству не пришлось бы тесниться даже в такой маломерной комнатке, как эта. Во-вторых, какая-то собака приделала ноги мешку золотых монет времён раннего средневековья. И, что самое смешное, попав в умелые ручки здешних проходимцев, ни преобразователь, ни монеты не превратились под воздействием долгосрочного противоугонного заговора в непотребный хлам, но вполне нормально всплыли в реальной жизни. С помощью первого один московский строительный предприниматель наловчился втюхивать охмурённым клиентам малогабаритные квартиры по цене элитных пентхаусов. А вторые появились на второй день после кражи в антикварных магазинах. Когда ему – двойнику Владимира Владимировича – донесли о сём явлении, он лично ходил проверять. И что? Комнатки малогабаритных квартир выглядели банкетными залами, а монеты не поддавались воздействию даже азотной кислоты, принесённой самим в специальном пузырьке под полой затрапезного плаща в один из антикварных магазинов. При этом каждая монета была снабжена соответствующим документом подлинности и даже «родословной».
- Вот, черти! – одобрительно крякнул двойник Владимира Владимировича и таки дождался явления гадского пенсионера.
- Здорово, Вовка! – просипел пенсионер Пердяков, без всякого предварительного стука вваливаясь к соседу. – Как сам, морда пропрезидентская?
Войдя в комнату соседа, Пердяков «громогласно» испортил воздух, а сам в который раз попытался превратить Пердякова в кучу собачьего дерьма, но ни черта у него снова не вышло. Во-первых, гнусный российский пенсионер итак олицетворял кучу собачьего дерьма. Во-вторых, благодаря тому, что подземная преисподняя коммерция совершенно утратила нормальную функциональность из-за чудовищно раздутых размеров, никчёмная душа Пердяков была продана трижды разными его покойными знакомыми трём разным демонам, а двое покойных родственников Пердякова снабдили его индульгенционными сертификатами с дополняющими друг друга антипроклятиевыми иммунитетами и сроками действия.
- Ну, чё ты ощерился, как жаба на кочку? – продолжил сипеть Пердяков, ползая по комнате соседа и бесцеремонно заглядывая во все места, где могла бы храниться – по мнению Пердякова – утаиваемая соседом выпивка.
- Чё надо? – недружелюбно поинтересовался сам, с недоумением понимая, что начинает ненавидеть собственную клиентуру.
- Ты опять не пошёл на работу устраиваться? – вопросом на вопрос ответил Пердяков, обнаруживая в тумбочке работы самого Андре Буля колдовской флакон с заговорным средством для выращивания ядовитых бородавок. И не успел двойник любимца дегенератов и долбоёбок возмутиться, как Пердяков выдул содержимое флакона, понюхал собственный кулак и уселся на антикварную табуретку, собственность самого Игнатия Лойолы.
- Ну, как? – с надеждой поинтересовался сам, тщетно пытаясь увидеть на сизой морде соседа хотя бы одну ядовитую бородавку из шестисот шестидесяти шести заявленных при трёхсотлетней гарантии средства.
- Нормально, - просипел Пердяков, - отпустило.
Он закурил вонючую «Приму» и снова громко испортил воздух.
- Чтоб ты треснул! – в сердцах воскликнул двойник Владимира Владимировича.
- Авось не тресну, - возразил Пердяков, погасил окурок «Примы» в пепельнице богемского стекла из коллекции мадам Блаватской, и закурил дорогую гаванскую сигару из запасов самого Фульхенсио Батисты. – Так ты мне не ответил, Вовка: почему ты опять не пошёл устраиваться на работу? Ты пойми, мил человек…
При словах «мил человек» двойника Владимира Владимировича слегка скрючило.
- …С такой внешностью, как у тебя, и с такими паспортными данными, тебя на работу возьмёт любая коммерческая сволочь. Любым менеджером по продажам, заведующим любого склада и так далее. А если насчёт охраны подсуетиться, то тут ваще у тебя сплошная блестящая переспектива…
Сосед так и говорил – переспектива.
- …Ты прикинь, Вова, – горячился Пердяков, освежённый колдовским снадобьем, – с такой рожей, как у тебя и нашего дорогого премьера, и на входе в какой-нибудь банк. Да туда сразу же столько дураков побежит счета открывать, что только успевай от банкира премиальные с бонусями получать…
Сосед так и говорил – с бонусями, ударение на предпоследнем слоге.
- …Пойми, Вова, я ведь тебе, как родному сыну…
При словах «как родному сыну» двойника известно кого снова скрючило.
- …Всё это говорю. А нет, так давай махнём к Егорычу в Можайск. Он тама в лесу у Стерлядева…
Сосед говорил вместо «Стерлигов» – «Стерлядев», ударение на втором слоге.
- …Берёзовых веников наломал с тыщу, не меньше. Дочка Стерлядевская, правда, чуть Егорыча из винта не завалила, но ничего, утёк наш Егорыч. Утёк, подсушил товар и они, веники, тоись, теперь готовы к продаже. Да мы с тобой, с твоей, тоись, рожей, похожей на рожу нашего дорогого премьера, возле любой бани можем безнаказанно этими вениками торговать. Нас, тоись, тебя с твоей рожей и меня при тебе, ни один собака-полицейский не тронет. А ещё и честь будет отдавать, и в ножки кланяться, и охранять от подлеца-конкурента. Ась?
- Сгинь! – рявкнул сам и произнёс про себя специальное, соответствующее озвученному приказу, магическое слово. Но на всякий случай дал Пердякову пятьсот рублей. Пердяков схватил пятьсот рублей, подхватился и сделал так, словно его вообще в квартире не было. Один только запах остался.
- Вот, сволочь! – придушенно произнёс сам и подошёл к колдовскому зеркалу, имеющему свойство показывать визави его наиболее отвратную видимость. Подошёл, посмотрел, увидел Владимира Владимировича, чертыхнулся и сплюнул. Плевок прожёг дорогой персидский ковёр из запасного гарема Саладина, а двойник известно кого в сердцах воскликнул:
- Зар-раз-за! И почему я двойник этого опарыша, а не он мой? С ума сойти! Эдак скоро выйдет, что хозяин всего сущего и подспудного зла не я, а какой-нибудь сраный Мавроди, кумир говноедов Ивановых, засранцев Сидоровых и долбоёбов Петровых…
Их сиятельство снова потужился перед зеркалом и увидел не менее отвратную харю Медведева. Потом снова – и снова отвратная харя, но уже Грызлова.
- Сволочь! – бессильно ругнулся сам и понурился перед колдовским зеркалом. – А как охота кого-нибудь из этих возомнивших о себе хамов прищучить. Вот так, вот так…
Зеркало, имеющее двойную инновационную функциональность, тотчас обозначилось в левом нижнем углу отдельным экраном, и на экране показалась картинка убогого российского крестьянина, чертыхающегося по пути из посадки в свою убогую вотчину. Крестьянин, не старый ещё безработный мужик, тащил санки, гружёные дровами. Подтаявший снежный наст постоянно проваливался под худыми сапогами мужика, санки сваливались на сторону, худая бечёвка, повязанная поверх дров, рвалась, и дрова ссыпались на снег. Мужик, продолжая чертыхаться и проваливаясь в снег по колено, собирал дрова, клал их на сани, вязал бечёвкой и снова пёр по хлипкой снежной тропке.
- А мы его вот, вот так, вот так! – докопался до мужика сам, с наслаждением тыча скрюченным от вожделения интеллигентным пальчиком Владимира Владимировича.

 

next

 
 








1) Если верить Данте, это названия филиалов в последнем круге ада






2) Известный гандон современности. Бывший министр путей и сообщений. Первый придумал увольнять на хрен подведомственных работяг, не голосующих за Ельцина. Мультимиллионер. Инициатор демонтажа ненужных, по его мнению, железнодорожных путей






3) Вообще-то, названий у вышеупомянутого производства тьма, но не будем заостряться






4) Вообще-то, при вышеупомянутом деятеле 11 века появилось слово «индульгенция». Сам акт купли прощения совершённого греха за звонкую монету бытовал в христианской церкви много раньше






5) Во времена товарища Хрущёва






6) Автор даёт несколько вольное толкование о чистилище, отличное от классического церковного представления, но таки ж у него есть на это авторское право?






7) Ориген – христианский теолог, 2 - 3 век нашей эры; Григорий Великий – папа Римский, 6 век нашей эры; Цезарий – немецкий монах-цистерианец, 13 век и т.д..






8) Автор предупреждает: перечисление имён и событий хронологически не отсортировано






9) По мнению римско-католической церкви чистилище есть, по мнению греко-православной и протестантской – никакого чистилища на хрен не существует






10) Французский мебельный мастер, 17 – 18 века нашей эры






11) Если кто не знает, основатель ордена иезуитов






12) Она же мадмуазель Ган, она же миссис Олкотт, Елена Петровна, родственница Витте, первая русская женщина, принявшая американское подданство. Стояла у истоков создания спиритического и теософского общества






13) Диктатор Кубы в разные периоды. Свергнут в ходе революции






14) Он же Салах-ад-дин, египетский султан в 12 веке нашей эры, довольно успешно воевал с крестоносцами