Наблюдения и размышления-4

Вот друг прислал мне для развлечения снимок, найденный в Интернете… Это футболист Андрей Аршавин. Как его называют спортивные комментаторы – Андрей Сергеевич. Уважительно, за былые заслуги… Или – уже иронически? Бывший игрок питерского “Зенита” и сборной России. А заслуги были… За заслуги и был куплен лондонским “Арсеналом”, где поначалу сверкнул, а потом осел на скамейке запасных. Там сейчас и пребывает – за очень хорошую зарплату (вышеупомянутую).
Я написал другу в ответ: СИМВОЛ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ФУТБОЛА. А позже пришла мысль, что это символ современного абсурда. Всеобщего абсурда, мирового. Сидит-то – в Англии. Цены на футболистов стали вздуваться в Европе в 90-е, когда российский футбол перебивался с хлеба на квас. Но прошли годы, и мы догнали Европу. А кое в чём даже перегнали. В Европе хоть полные стадионы собираются на дорогущих игроков, и дорогущие игроки стараются лицом в грязь не ударить, стараются что-то выигрывать на международной арене. А у нас всё шутят: двадцать два миллионера перекатывают мяч для двух миллиардеров (то есть – для двух хозяев клубов). Стадионы-то – полупустые… В придачу к имеющимся полупустым теперь строим новые: чемпионат мира не за горами. Если в Европе строят за десятки миллионов, но у нас размах иной – за сотни. В мире, кроме зрителей, которые не делают футбол прибыльным, за спортсменами стоит огромная индустрия, ради которой современный спорт и существует. И за счёт которой существует. У нас никакой индустрии спорта нет, мы ничего не производим и не продаём, а только покупаем. Но денег продолжаем вбухивать всё больше и больше… Ради престижа? Зимние игры в Сочи, тот самый будущий чемпионат мира… Но для престижа желательно побеждать, а это у нас под большим вопросом. Зачем тогда всё это? Вот тут большого вопроса нет. На вопрос “Куда деньги деваются?” есть простой ответ, из школьной арифметики: три пишем – два в уме. То есть – три из бюджета возьмём, а два в карман положим. На оставшееся что-нибудь построим. Построим, проведём… Главное, побольше шуму устроить, пыли в глаза пустить!
Если разобраться, так не только в спорте и не только у нас. Спорт, футбол – зрелище, разновидность искусства, а зрелища и искусство нынче в большой цене. Есть, например, такой художник Херст: заспиртовал акулу в аквариуме и продал за двенадцать миллионов. Потом корову разделал… Самый богатый художник. Художник… Бедолага Ван Гог не тем занимался, совсем не тем. Вот так… Один штаны протирает, другой акул спиртует…

* * *

Смотрю в окно, замечаю на асфальте крышку канализационного люка… В 90-х, когда тащили на металлолом всё, что “плохо лежало”, классические чугунные крышки исчезли со всех колодцев, дороги и дворы зияли дырами. Потом вот придумали бетонные отливать… Глядя на это и на другие подобные вещи, легко представить степень “свободы”, а попросту – всеобщей распущенности, возникшей в то время. Вспоминаются слова профессора Преображенского о разрухе – из “Собачьего сердца” Булгакова. Вспоминаются книги и фильмы о революции: остановленные заводы, стынущие на рельсах брошенные паровозы… Не было пунктов приёма металлолома. А то бы – ни паровозов, ни самих рельсов… Уж в наши новые времена – не застоялось бы, не залежалось и не завалялось бы! Прогресс…

* * *

Радостная пухлая физиономия ведущего на экране телевизора целиком заполняла этот самый экран, выпирала из него, и казалось, что вот-вот он вывалится наружу, протиснувшись через раму резиновым круглым туловищем, и восторженный идиотизм в горящих глазах заполнит светом всю комнату... Но и комната тут же будет заполнена этим материализованным бессмысленным восторгом, голова будет расти, упираясь в потолок и в оконные рамы. Бежать, бежать! И вот уже огромный раздувшийся пузырь с тем же счастливым выражением поднялся над крышами, над городом, заслоняя собой солнце...

* * *

С некоторым удивлением обнаружил, что архаичный, казалось бы, язык 19 века мне понятнее, ближе и даже роднее, чем современный русский язык, сплошь усеянный подростковым и уголовным жаргоном, иностранными словами и сугубо техническими терминами. Впечатление, что разговаривают какие-нибудь роботы или марсиане.

* * *

Человечество: нагромождение законов и правил, не упрощающих, не облегчающих жизнь. Невероятная сложность жизнеустройства. А сама жизнь всё так же, по сути, проста и даже примитивна: родился, посуетился и “Адьё!”. Порадовался, погоревал... Не успел и глазом моргнуть, а жизнь уже позади.

* * *

Ещё в давней юности, прочитав “Хождение по мукам” Алексея Толстого, понял, что роман, собственно, не о революции и гражданской войне, а – о любви. Тем и силён. Вполне возможно, что будь это не “советская литература” (а Толстой не чурался конъюнктуры), было бы ещё лучше. Но главное художественное достоинство всё-таки – история любви.
То же у Шолохова в “Тихом Доне”. Революция революцией, а любовь главная составляющая. Нобелевскую премию дали, конечно, за “политику”, но без таких сермяжных вещей, как любовь, любое художественное произведение теряет что-то важное живое.
Вспоминаю случайно увиденный документальный (если так можно сказать) фильм о писателе Пьецухе. Дом в деревне, жизнь на фоне и на лоне природы... Писатель что-то пописывает, жена рядом с домашними делами. И разговор примерно такой:
– Ну что ты всё пишешь? – говорит жена. – Всё ёрничаешь, высмеиваешь... Ты бы про любовь написал!
– Про любовь... Да про твою любовь – вон сколько! Телевизор включи – одна любовь!
– Эх, не понимаешь... Про любовь пиши, про любовь!

* * *

“Глас вопиющего в пустыне”. Пожалуй, смысл выражения ещё и в том, что если твой призыв и долетит до кого-то дальнего, ты об этом не узнаешь. Слишком далеко.

* * *

Случайно попавший на глаза фотоснимок, самый обычный летний пейзаж: дорога, асфальт, по сторонам трава, столбы... Небо, облака... Никакой экзотики, никаких эффектов. Зимой, когда снимок попался на глаза, эта обычность, эта простота обычного летнего пейзажа и воспринимается необычно. Необыкновенное обыкновенное лето. Необыкновенная обыкновенная жизнь. Не надо ехать куда-то за тридевять земель: необыкновенное всегда рядом. Каждый день. И в этом смысл жизни. Дорога, трава, небо, облака...

* * *

Чем старше становишься сам, тем всё моложе становится остальное человечество. И оно начинает выглядеть всё более и более смешным.

* * *

В соседней комнате включен телевизор, доносятся фразы: “великий император”, “великий полководец”... Фразы-штампы, слова, слова... “Великий император”? Можно достаточно объективно определить степень великости государственного деятеля, с высоты исторического опыта. Правда, не припомню, чтобы задним числом пересматривались первоначальные оценки. Если назвали однажды великим, так и будет навсегда в учебниках: “великий”.
“Великий полководец”. Много одержал побед, много захватил, значит – много и убивший при этом. В этом смысл “великости”? Само слово “великий” всё-таки имеет не сугубо арифметическое значение, в нём явно звучит превосходная степень – в абсолютном смысле. Великий во всех отношениях! То есть – со знаком плюс. Великий – это должно вызывать уважение, восхищение и преклонение. Великий убийца! Извольте уважать, восхищаться и преклоняться.

* * *

Компьютер “подчеркнул” в тексте слово “побирушка” – в словарном запасе компьютера его нет. Когда-то это было обычным, всем известным словом.

* * *

Есть какая-то история-притча о молотке, который стучит и напоминает. Нужен ещё метроном, отсчитывающий время жизни. Напоминающий, что время идёт, уходит, его остаётся всё меньше. Но такой метроном уже есть: это часы. Правда, обычно мы их не замечаем, не слышим. Да и устроены они хитроватым образом: каждые сутки – как бы заново. То есть – жизнь как бы заново. Нет, тут надо что-то вроде песочных или водяных, чтобы было видно, как убывает. Сколько осталось, неизвестно, но видно, что убывает.

* * *

Иногда смотришь на какие-то вещи в доме, про которые можно сказать (при помощи технической терминологии): не выработали свой ресурс. Ими просто перестали пользоваться. Мелкая поломка, которую лень исправить... Или появилось что-то новое, более совершенное... Это касаемо достаточно крупных вещей. Какие-то бытовые приборы, предметы мебели...
А уж бесчисленная мелкая всячина!.. Корпуса ручек, в которых закончился стержень... Высохшие фломастеры... Пузырьки с засохшим клеем... Коробочки скоб для степлера, которые не пригодились, не того размера оказались. Что-то было куплено на один раз: срочно понадобилось, но до конца не использовалось...
Подобное трудно представить в крестьянском, например, хозяйстве. Неиспользуемая вещь? Случайная, одноразовая? Невозможно.
И конечно, накапливаются вещи, которые не назовёшь предметами, – вещи духовного свойства. Книги, музыкальные диски... Если книга сама по себе Вещь, вещь вечная, то музыка – это музыкальные записи, то есть – носители, говоря технически: катушки с плёнкой, виниловые диски, диски цифровые. И это устаревает вместе с техникой. По прошествии времени уже невозможно воспроизвести. Не на чем. И незачем – есть более удобные способы. То есть – устаревание моральное. Да и содержание некоторых старых записей – уже давно пройденный этап. Уже неинтересно. Как детские книги: когда-то восхищали, но перечитывать уже не будешь. Вот и получается, что литература и музыка остаются в прошлом, а вещи продолжают быть рядом.
Так, наверно, и со всем духовным грузом, который человек накапливает в течение жизни: уже не нужен, но ты его продолжаешь тащить.

* * *

В интернете – случайно увиденное: “Школьные фото знаменитостей” (на англ. языке). Чья-то детская физиономия в огромных очках... И что?

* * *

Время от времени приходится встречать высказывания, выражающие наивное, можно так определить, мировоззрение. Любая техническая новинка – это хорошо, это проявление прогресса, а прогресс это движение вперёд, это развитие… Значит – человечество развивается, мы – развиваемся… Значит – и я развиваюсь вместе с человечеством. Пользуюсь сложными умными приборами, значит – становлюсь умнее. И так далее. Вот у нас есть компьютеры, есть всемирная паутина – и это здорово. Жить стало лучше, жить стало веселей! Видимо, подсознательно такие вещи греют душу: и я шагаю в ногу со временем, не отстал…
Ну – компьютеры, сеть, общение… Ещё в начале двадцатого века кто-то из наших литературных классиков уже заметил: всё ждали радио как чуда, и вот радио есть, а счастья нет. Примерно так. То же и с компьютерами, и с чем угодно подобным. Хотя видимость счастья может возникнуть. И какая разница, видимость это или настоящее счастье? Да и что это такое – настоящее счастье? Правда, приравнивать компьютер с его возможностями к символу счастья и будет наивностью.
В связи с этим две мысли возникают. Первое. Если человек, вооружённый компьютером и прочей современной техникой, может считать себя полубогом, то как оценивать человека, лишённого всего этого? Даже у Эйнштейна ещё не было компьютера. А девятнадцатый век? А что уж говорить об Архимеде и Пифагоре… Современный обыватель с компьютером – всё, а великий учёный и мыслитель прошлого – ничто? И второе. Сеть, общение… А как же люди жили веками и тысячелетиями? Без компьютера, без телефона, без телевизора? Или они не жили? Были глубоко несчастны?

* * *

Список лауреатов Нобелевской премии мира. Большинство фамилий мне неизвестно, тем более – из давних, с самого начала 20-го века, времён. Разве что Нансен… Про Нансена я знаю: помощь голодающим Поволжья и что-то ещё подобное. Ближе по времени – больше знакомых имён. Формулировки большей частью – “за усилия в части установления мира”, “за разоружение”, “за предотвращение войны”… А также – за большую работу по оказанию помощи беженцам.
С самого начала века кто-то получал премию мира, но первую мировую войну это не остановило. А потом кто-то получал премию за помощь беженцам. И вторую мировую войну лауреаты премии не остановили. Даже удивительно, что премию в своё время не получил Гитлер, который громогласно ратовал за мир… А те, кто подписывал Мюнхенское соглашение, спасая мир в Европе?
Кто-то получал премии за миротворчество, но всё больше было работы у тех, кто помогал беженцам.

* * *