Волчица

Володя  давно  мечтал  поохотиться  на  волков  с  бывалыми  егерями.  Из  рассказов  отца,  который  всю  жизнь  провел в  лесу  на  пасеке,  он  знал  о  повадках  этих  зверей  почти  всё,  но  живых  волков    не  встречал.  К  тому  же  отец  был  человеком  набожным  и  кротким, он  говорил,  будто  волки  это  не  просто  звери,  не  просто  умные  хищники,  а  некий  особенный  клан  животных,  в  стае  которых  царит  куль  матери.  Так  что  с  матерой  волчицей  лучше  не  встречаться,  лучше  её  не  обижать.  Ибо  по  древним  славянским  обычаям  есть  некое  божество,  которое  волкам  помает.  Которое  не  дает  волчьему  роду  исчезнуть  с  земли  навсегда.
Когда  лесник  из  соседней  деревни  сказал,  что  нашел  волчье  логово  рядом  с  Пенькиным  болотом – ему  никто  не  поверил.  Там  никогда  не  водилось  волков.  Место  это  располагалось  недалеко  от  лесной  деревни  Максанки.  Островки  песчаной  суши  чередовались  там  с  бескрайним  болотом,  заросшим  осокой  и  багульником.  Поэтому  бригаде  охотников  пришлось  добираться  туда  несколько  часов,  минуя  самые  гиблые  места,  обходя  темные  озера  открытой  воды,  продираясь  сквозь  завалы  и  густой  осиновый  подлесок.
Раскапывать  логово  мужики  начали  после  обеда.  Руководил  этими  раскопками  районный  охотовед  Павел  Васильевич  Марьянов,  а  помогали  ему  Володя  Романов  и  Петя  Фаркоп.  Марьянов  был  невысокий  мужик  примерно  сорока  лет,  худой,  плечистый,  но  с  бледным  лицом  и  какими-то  печальными  глазами.  Он  сам  не  работал,  но  был  всегда  рядом  и  показывал,  как  себя  вести  и  что  делать,  когда  до  волчат  будет  рукой  подать.
Часа  через  два  вход  в  волчье  логово  был  раскопан  до  нужной  ширины  и  Володе,  самому  молодому  из  всех  присутствующих,  пришлось  в  него  протиснулся. 
Волчата  забились  в  дальний  угол  логова  и  подняли  в  нем  страшный  визг,  перемежающийся  с  рычанием.  Никто  из  них  не  хотел  сдаваться,  а самый  старший  и  сильный  с  рычаньем  нападал  на  кирзовый  сапог  Володи  и  яростно  его  покусывал.  Он  был  уже  настоящим  зверем.  Сам  величиной  с  большую  мужскую  рукавицу,  но  дерзости  и  злобы  ему  было  не  занимать.  Кое-как  изловчившись,  Володя  схватил  его  за  загривок,  поднял  наверх  и  передал  охотоведу.  Тот  бросил  волчонка  в  мешок.  Но  и в  мешке  волчонок  долго  не  мог  успокоиться,  рвался  на  волью,  рычал  и  скулил.  Между  тем Володя  достал  из  норы  ещё  одного  волчонка,  потом  ещё.  В  конце  концов,  в  норе  осталась  только  одна  крохотная  сучка,  которая  почти  не  сопротивлялась.  Когда  она  оказалась  в  руках  у  Фаркопа,  он  посмотрел  на  неё  своими  светлыми  глазами  и  сказал,  что  эту  убить  не  позволит.  Возьмет  себе.  Она  совсем  безобидная.
- Нашел  кого  жалеть, - громко  ответил  ему  Марьянов,  вздергивая  волчат  по  одному  на  тонкой  проволоке  и  высоко  развешивая  на  ветвях  одинокого  дуба. - Это  же  настоящие  хищники.  У  них  жалости  нет.
Когда  все  волчата  уже  были  мертвыми  и  бесформенной  кучкой  лежали  под  дубом,  охотники  уселись  передохнуть  возле  костра.  У них  было  хорошее  настроение.  Только  у  Фаркопа  за  пазухой  испуганно  тряслась  маленькая  серая  сучка.  От  неё  исходило  приятное  живое  тепло.  И  от  этого  тепла  было  тепло  у  него  на  душе.  Это  он  настоял  на  своем,  это  он  спас  маленькой  волчице  жизнь.
- Теперь  надо  матери  дожидаться - хриплым  голосом  проговорил  Марьянов,  равнодушно  глядя  на  волчат. - Она  ночью  обязательно  придет  за  ними.  Её  ничто  не  удержит.  Материнский  инстинкт!  Надо  будет  зарядить  все  ружья  картечью  да  сделать  небольшое  укрытие  из  веток.  Тут,  возле  волчат  мы  её  и  подстрелим.
Весь  вечер  после  этого  охотники  строили  укрытие.  Володя  рубил  топором  березовые  ветки,  а  Фаркоп  таскал  их  к  тому  месту,  где  был  костер.  Работа  шла  медленно,  но  и  торопиться  охотникам  было  сейчас  некуда.  Свое  главное  дело  они  уже  сделали.  Марьянов  между  делом  рассказывал  им  какие-то  страшные  истории  из  жизни  волков.  О  том,  как  ловко  они  выслеживают  добычу,  как  нападают  на  неё  всей  стаей,  сшибают  с  ног  и  разрывают  на  части. 
Ближе  к  полуночи  из  болотистой  низины  стал  подниматься  туман.  Сначала  он  медленно  заполнил,  окружающую  логово  пойму.  Потом  стал  наплывать  с  низины  прозрачными  волнами,  обдающими  влажным  холодком.  Потом  клубящимся  потопом  стал  подбираться  всё  ближе-ближе,  стирая  очертания  предметов,  потом  поднялся  вверх,  сгустился  и  приглушил  все  звуки.  И  в этой  мрачной  безветренной  тишине  вдруг  где-то  совсем  рядом  завыла  одинокая  волчица.  В  её  отчаянном  вое  явно  слышалась  какая-то  библейская  плачь.  В  этом  вое  было  что-то  пугающее  и  трагическое  одновременно,  что-то  из  той поры,  когда  на  земле  жили  только  звери  и  птицы.  И  сопричастность  волков  к  этому  древнему  непонятному  миру  стала  вдруг  такой  очевидной,  такой  реальной,  что  втянул  голову  в  плечи  даже  седовласый  охотовед.
Потом  на  трагический   вой  волчицы  откликнулся  ещё  один  волк,  потом  ещё,  ещё.  Волки  были,  кажется,  совсем  рядом  в  белом  густом  тумане.  Они  пока  что  не  нападали,  но  и  не  прятались.  Они,  не  таясь,  оплакивали  своих  погибших  сородичей.
- Всю  стаю  привела, - с  едва  скрываемым  волнением  проговорил  Марьянов.
- А  сколько  их  примерно?  - спросил  в  полголоса  Володя.
- Штук  пять  или  шесть,  наверное.
- А  зачем  они  пришли?
- Стая! - многозначительно  ответил  охотовед. - Они  все  делают  сообща.  Сейчас  если  внезапно  нападут,  нас  никакое  укрытие  не  спасет. 
И  в  это  время  вой  прекратился.  Воцарилась  жуткая  тишина.  Та  тишина,  в  которой  яснее  осознаются  прошлые  грехи.  И  Володя  отчетливо  понял,  что  он  сегодня  сильно  прогневал  то  божество,  которое  покровительствует  волкам.  Что  это  за  божество  он  не знал  и  не  представлял  его  себе,  но  когда  слышал  этот,  раздирающий  душу  волчий  вой,  когда  по  его  спине  пробегал  холодок  мгновенного  страха, – он  точно  знал,  что это  божество  есть,  оно  где-то  рядом.  Именно  поэтому  волчий  вой  так  легко  наполняет  человеческую  душу,  неведомой  до  селе  скорбью,  каким-то  странным  немотивированным  отчаяньем.
Между  тем  туман  уже  настолько  сгустился,  что  за  его  пеленой  даже  деревья  казались  расплывчатыми.  Всё  вокруг  стало  беловатым,  седым,  и  только  где-то  справа  в  темном  небе  угадывалось  ледяное  пятно  луны. 
В  какое-то  мгновение  Володе  показалось,  будто  он  видит  на  бугре  возле  мертвых  волчат  белый  профиль  волчицы  с  понуро  опущенной  головой.  На  всякий  случай  он  вскинул  ружье,  прицелился,  присмотрелся,  но  стрелять  не  стал.  Волчицы  уже  не  было  видно.  Только  белые  клочья  тумана,  всплывающие  откуда-то  из  тёмной  бездны.  Он  вспомнил  точно  такую  же  холодную,  белую  ночь  на  границе,  густой  подлесок  дальневосточной  тайги,  невысокие  сопки,  покрытые  кедрачом  и  диким  виноградником,  блестящую,  круто  петляющую  ленту  горной  речки  внизу.  Своих  армейских  товарищей… Короче  говоря,  он  не  заметил,  когда  его  сморил  сон,  а  когда  проснулся - то  спросонья  не  понял,  что  собственно  произошло?  Почему  охотовед  нервно  расхаживает  по  сосновой  гриве  возле  того  места,  где  они  оставили  волчат  и  орет:
- Ну,  охотнички!  Ну, волчатники  хреновы!  Куда  вы  смотрели,  мать  вашу!  Волчица  всех  волчат  перетаскала  пока  вы  спали.  И  зачем  только  я  с  вами  связался.  Надо  было  Гришку  Никулина  взять  или  Петьку  Малышкина.  Знал  ведь,  что  с  вами  каши  не  сваришь…


После  этого  долгое  время  охотники  не  встречались.  Фаркоп  ремонтировал  машины  в  РТП,  Володя  возил  лес  в  Уржумском  лесхозе,  а  про  охотоведа  Марьянова  ничего  не  было  слышно.
И  вот  однажды  судьба  свела  их  снова.  Володя  Романов  и  Фаркоп  выпили  по  рюмке  в  одной  неприметной  закусочной  на  окраине  городка,  разговорились,  стали  вспоминать  старое,  и  в  этом  разговоре  как  бы  между  делом  Фаркоп  поведал  Володе,  что  их  общий  знакомый,  охотовед  Марьянов,  пропал  два  месяца  назад  где-то  на  Светлых  озерах,  за  рекой.
- А  до  этого  у  него,  говорят,  крыша  поехала, - уточнил  Фаркоп, - он  всем  стал  рассказывать,  будто  за  ним  белая  волчица  ходит.  Как  только  он  вечером  за  городом  появится - она  тут  как  тут.
- Белая  горячка,  наверное,  а  не  белая  волчица, - заключил  с  иронией  Володя, - он ведь  всегда  много  пил.
- Да  в  том-то  и  дело,  что  бросил.  Как  только  его  эта  волчица  стала  преследовать – так  сразу  и  бросил… Но  самое  главное  вовсе  не  в  этом.
- А  в  чем  же? - с  некоторым  недоумением  переспросил  Володя.
- В  том,  что  белая  волчица,  видимо,  на  самом  деле  существует… Я тоже  видел  её  однажды  недалеко  от  того  места,  где  мы  раскопали  логово.  Сейчас  там  стараюсь  не  появляться.  Мало  ли  чего.  А  Марьянова  второй  месяц  найти  не  могут.  За  грибами  ушел  и  исчез.  Как  сквозь  землю  провалился.