Легенда Феникса. Глава 31 Огонь, оставляющий руины

Весть о падении Пламенеющего города в Льесаль принес Флоренс Дриадский. Даже альвы, в большинстве своем, негативно воспринявшие решение Князей вступить в человеческую войну, прониклись людским горем. Все-таки, за века отчуждения, они не утратили способности сопереживать трагедиям внешнего мира. Пожалуй, в недрах Таинственных гор остался только один бессмертный, коего страшные вести оставили совершенно безучастным: Альвис. Князь Огня лишь равнодушно пожал плечами на доклад своего подданного — и куда-то исчез.

Совсем по-иному воспринял новости Матиас, тотчас же тоже покинувший Небесный чертог, но лишь за тем, чтобы своими глазами увидеть место катастрофы. Неблизкий путь от западного побережья до Легендарных земель показался альвийскому Князю до смешного коротким — оно и неудивительно, если учесть то эмоциональное состояние, в котором он пребывал.

Пик Вечного Пламени все так же возвышался указующим перстом над равниной, пуская клубы черного дыма в серые небеса. Вот только у его подножия больше не было веселого яркого города, который так любил Князь Воздуха. Столица Легендарного королевства, живая, пестрящая огненными красками, всегда бурлящая и непредсказуемая, в одночасье превратилась в огромный и молчаливый некрополь.

Матиас скорбной статуей застыл на уступе, с ужасом глядя вниз, туда, где еще недавно фонтаном била неуемная жизнь, а теперь простерлись лишь руины погибших в подземном огне зданий. Невозможно… город, долгие годы бывший его мечтой, химерой свободы, вдохновения, жизни — был у его ног поверженный и навсегда замолчавший. Нет…

Князь Воздуха бессильно рухнул на колени, не отрывая замутненного взгляда от пепелища. Нет!.. Неужели это — конец его грезам, в которых альвы покидали свои подземелья и выбирались к солнцу, свету, теплу?! Грезам, где он сам навсегда оставлял Небесный чертог  за тем, чтобы поселиться здесь, во владениях Огненной династии, в столице, за которой часами мог наблюдать с крутых уступов вулкана?!

Жители Пламенеющего города прозвали Матиаса добрым горным Духом — ведь они не раз издали видели его на склонах, играющего со своенравными ветрами, укрощающего налетевшие бури, всегда неуловимого, в струящихся зеленых одеждах похожего на дриад, живущих в густых лесах континента. Князь Воздуха не единожды, становясь невидимкой, нашептывал дорогу потерявшимся путникам и указывал безопасный спуск вниз, или же успевал в последний момент подхватить человека, поскользнувшегося на неверных камнях.

А чудесные сказки о Духе множились и росли с каждым таким происшествием. Матиас впервые услышал их после того, как обнаружив в скалах заблудившуюся девочку, помог ей добраться до дома, ненадолго приняв облик ничем не примечательного горожанина. Благодарные родители вынудили его остаться на обед, созвав при этом едва ли не половину города: все приходили со своей едой и даже стульями, благодарили виновника торжества за спасение девочки и без конца потчевали друг друга байками о добром Духе.

Все, и гости, и хозяева, единодушно решили, что без горного Духа не обошлось: верно, это он нашептал спасителю, где искать Азмарию — так звали девочку. Матиас не возражал: он был потрясен до глубины души сказаниями, что слагали о нем жители Пламенеющей столицы. Подумать только, ведь он, сам того не сознавая, стал для этих людей защитником и стажем, несущим, как они полагали, неусыпную вахту на склонах вулкана! Совсем не гоняясь за славой, лишь следуя порывам своего великодушного сердца, он сумел стать любимым фольклорным героем людей, воплотив в себе их мечты… и одновременно приняв на себя тяжкий груз ответственности за их жизни.

Уже вечером, собираясь незаметно раствориться в сгущающихся сумерках, Льесальский Князь вновь столкнулся со спасенной им девочкой. Азмария, глядя на него с верой, присущей лишь маленьким детям, тихо поведала ему свою догадку: он, Матиас, и есть тот самый добрый горный Дух, которого все так любят. Князь Воздуха до сих пор не знал причину своего тогдашнего поступка: вслед за ее словами он принял свой истинный облик, впервые открывшись человеку из Легендарного королевства. Но благоговейный восторг Азмарии, увидевшей чудо, он запомнил навечно.

А теперь Матиас стоял, глядя сверху вниз на безжизненный склеп, в котором, должно быть, была погребена и она, девочка, разглядевшая доброго Духа даже под личиной заурядного человека. Зря люди называли его так — он не сумел предупредить их об опасности, не уберег, не оправдал веры в себя… Льесальский Князь чересчур увлекся своими альвийскими делами, позабыв о любимом городе — а теперь, когда вспомнил, стало слишком поздно.

Не стало здесь жизни — куда ни глянь — всюду унылая пустыня. Только хлопья пепла изредка взвиваются в воздух, потревоженные налетевшим порывом. Некого больше спасать на отвесных склонах, навсегда умолкли легенды о добром Духе, предавшем людей в страшный час. Никогда больше не придет сюда Азмария, еще долго после того памятного дня навещавшая склоны пика, в надежде встретить зеленоглазого альва… И сам Князь Воздуха уже никогда не вернется сюда, чтобы как раньше укрощать ветер и спасать жизни, мечтать и летать с уступа на уступ, смеяться или грустить…

Все погибло, смытое безжалостными потоками лавы, и было похоронено за тем, чтобы уже не воскреснуть. Маленький огонек на огромной карте континента потух, оставив после себя лишь боль и золу. Боль утихнет, как утихала не раз за века жизни, а зола рассеется по миру; пройдут столетия и мало кто сможет вспомнить о Пламенеющем городе и его добром Духе…

Матиас зажмурился, не в силах и дальше смотреть на покинутое пепелище. Уже весной оно зазеленеет, сюда придут звери и птицы, а стервятники, стаей кружащие вокруг пика, навсегда покинут эти места. На смену одной жизни обязательно приходит другая — сколько раз он уже видел такое…

Холодок опасности коснулся затуманенного горем сознания, и Князь Воздуха медленно поднялся, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. Он по-прежнему был один — это не вызывало сомнений. Но в воздухе витало нечто, практически неуловимое, заставившее его очнуться от своей скорби. Дух созданий, противных своим существованием самой природе, и хорошо скрытый тем, кто призвал их из Преисподней. След Огненных демонов.

Кровь застыла в жилах у Матиаса, но догадка не вызывала сомнений — он стоял на пути, по которому не так давно прошли полчища огненных тварей. Но если так… дыхание сперло в груди — получается, что извержение, уничтожившее Пламенеющий город, было спровоцировано открытием Адских Врат!..

Князь, подобравшись и напружинившись, вскинул голову к вершине. Быть этого не может!.. Кто мог намерено уничтожить целый город? Во имя Древних —  з а ч е м?! В Мгновение ока Матиас взлетел к жерлу вулкана и ясно разглядел следы Портала. Кратер буквально обуглился от альвийской магии: Повелитель Воздуха оказался прав. На свете существовал лишь один бессмертный, способный за раз призвать в реальность такую орду Огненных демонов — Альвис.

О, Великие, неужели Князю Огня мало того зла, что он уже совершил?! Матиас чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Чем Альвису могла помешать столица Легендарного королевства?! И… где теперь Адское полчище, в одно мгновение уничтожившее ее?..

Матиаса трясло от бессильного гнева и слепой ярости. Альвис… однажды, придет день, наступит час, и ты заплатишь за это — взгляд на город-могилу — ты почувствуешь на своей шкуре все то, что пережили люди Пламенеющего города — падение на землю — и ты сдохнешь, бездушная сволочь, в страшных мучениях!!! Буря, каких Феникс еще не видывал, со страшным ревом вырвалась из самого сердца Князя Воздуха, захлестнутого той безудержной ненавистью, какую может породить лишь желание отомстить за погубленную любовь.

Льесальский Князь до безумия любил человеческий город, каждого его жителя, каждый дом и каждую улицу. И теперь вой ветра и грохот урагана несли его плачь об этой любви по всему континенту, сея за собой смятение и ужас, но не задевая своего создателя, скорбящего у жерла вулкана.

Ужасная смесь боли, горя и желания мстить, пылающая в Князе Воздуха, лишь сильнее раззадоривала стихию, безумную в ярости и силе своего повелителя. Ураган бушевал до самой ночи, а потом по Фениксу и вокруг него еще долго носились шквальные ветры, подстегиваемые мыслью о возмездии.

                ***
— Матиас, ты уверен, что с тобой все в порядке? — Лир обеспокоенно посмотрел на угрюмого друга. С тех пор, как Князь Воздуха внезапно появился в Темном лесу, прошло уже три дня — Лир даже вспоминать не хотел, в каком состоянии Матиас появился посреди ночи у него на пороге: изгнанный альв никогда прежде не видел своего лучшего друга таким.

Зеленоглазый Князь, всегда такой бодрый и опрятный, выглядел в тот момент просто ужасно: промокший, растрепанный, перемазанный с головы до пят в какой-то копоти,  он буквально упал в руки Лира, решившего было, что друг сразился с каким-то невиданным монстром. Добиться чего-то от Матиаса, едва не теряющего сознание от полной магической опустошенности, не представлялось возможным: единственное, что Князь Воды мог сделать для него, это уложить друга в постель и оставить в покое — спать и набираться сил.

Матиас находился в полусне-полузабытье несколько суток, иногда принимаясь шептать что-то об огне, городе и мести — Лир не понимал сути этого сбивчивого бормотания. А сегодня утром, наконец-то очнувшись, Льесальский Князь наотрез отказался обсуждать злоключения, повергшие его в состояние полусмерти.

Князь сухо рассказал о руинах Пламенеющего города, виденных им с вулкана, и замолк, свернувшись в клубочек под одеялом. Вечно юные черты были омрачены тяжелой печатью раздумий, нефритовые глаза не блестели — альв весь осунулся и побледнел.

— Матиас… ну что с тобой? — для изгнанного Князя было невыносимо видеть молчаливые страдания лучшего друга. — Расскажи, что тебя мучает?

— Не могу, — Повелитель Воздуха прикрыл зеленые глаза. — И не хочу… Не хочу терзать еще и тебя, Лир. Я справлюсь — вот увидишь, пройдет несколько дней, и я снова начну хохотать и носиться наперегонки с ветром. Вот только отдохну немного…

Князь Воды лишь сокрушенно покачал головой: неужели Матиас думает провести его этой напускной бравадой? Уму не постижимо… Откуда такие тайны и недосказанности? Были ведь времена, когда они знали все, что происходило в жизни друг у друга!

— Давай поговорим о чем-нибудь нейтральном, — тихо попросил Матиас, когда молчание, воцарившееся в комнате, начало давить на его истерзанные нервы. — Например… чем ты сейчас занимаешься?

Лир хмыкнул, но решил не перечить: пусть врачевателем выступит время, раз уж друг так решительно отказывается от любой другой помощи. Закинув ногу на ногу, альв откинулся в кресле и начал неторопливо рассказывать:

— В последнее время не знаю куда податься, — Матиас облегченно расслабился под теплым одеялом и приготовился слушать. — Думаю, наведаться в Асгард: в конце концов, я еще не видел своего внука! — Лир невесело рассмеялся. — С другой стороны, не хочу никого отягощать своим присутствием, тем более — Асгардскую троицу. Ох, Древние… мог ли я когда-нибудь вообразить, что благодаря родной дочери окажусь в настолько глупом положении: отец моего внука один из Отрекшихся, внучка влюблена в его брата, а я сам, изгнанный из Льесаля черт знает когда, никак не могу проглотить свои предубеждения против них!

Князь Воды облокотился о подлокотник кресла и подпер седовласую голову кулаком, продолжая рассуждать дальше:

— Еще хочется разузнать побольше о своем Нордском зяте, — невеселый вздох. — Поздно, конечно, спохватился, но что поделать… Интересно ведь, каким человеком он был. Женился на Кэйлинне, вырастил неродного сына, воспитал такую храбрую и до ужаса упрямую дочку… Ну что мне стоило раньше наладить отношения со всеми ними?..

Где-то за окном пронзительно заорала ворона, и Матиас, почти убаюканный ровным голосом Лира, испуганно вздрогнул.

— Кроме того, нужно разобраться, что там с этим типом из Миргарда, — изгнанный альв переменил позу, выпрямляясь. — Внучка судит о нем слишком пристрастно — оно и неудивительно — но все же стоит узнать больше, прежде чем, очертя голову, бросаться на него. Однако… если он на самом деле виноват в смерти Кэйлинны, он обязательно за это заплатит, — при этих словах Матиас нервно отвел взгляд, но Лир ничего странного не заметил и продолжал: — Если же все дело только в его отношениях с Венерой, я предоставлю решение этой проблемы ее полуэльфу — не имею ни малейшего желания вторгаться в чью-либо личную жизнь.

Хрупкий Князь Воздуха поморщился от подобного циничного подхода, но спорить не стал. Века жизни преподают всем разные уроки — Лир, к примеру, вынес для себя именно такую науку, однажды попытавшись встрять в любовные отношения, и в результате потеряв всякую связь с семьей на долгие двадцать три года.

— И последнее, — бессмертный Князь совсем помрачнел, — чем больше я думаю о печати на ауре внучки, тем сильнее она не дает мне покоя…

Повелитель Воздуха приподнял голову, уловив встревоженные нотки в голосе лучшего друга.

— Я многое дал бы за возможность посидеть в Льесальской библиотеке, — Лир начал теребить пышный манжет рукава. — Уверен, в одном из древних манускриптов с Белого Тигра есть описание подобной печати… Рунные кольца с элементами четырех стихий… Могу поклясться, что уже видел когда-то подобные изображения!

— Если ты набросаешь мне примерный рисунок, я поищу то, что тебе нужно, — предложил Матиас. — Но, Лир… что именно тебя беспокоит? Ведь ты говорил, будто это Кэйлинна наложила на свою дочь печать, чтобы та не имела ни малейшего отношения к нашему миру?
Князь Воды поднялся и начал в задумчивости мерить шагами комнату.

— В том то и дело, — проронил он, бросая мимолетный взгляд на лес, чернеющий за окном, — я  так думал. Но теперь… Не знаю — в голове что-то щелкнуло, не иначе.  Т р и  рунных кольца, носящих в себе четыре стихии, и символы, очень уж похожие на стигматы Тьмы, в центре… Ничего не напоминает?

Матиас так и сел, позабыв о слабости, глядя на изгнанного Князя расширившимися глазами:
— Ты думаешь о Пр о клятой Печати?! — неверяще выдохнул он. — Это… это абсурд, Лир! Кэйлинна…

— Забудь пока о моей дочери, — резко оборвал его седой Князь. — Если мои подозрения подтвердятся — а я отдал бы все на свете за то, чтобы ошибиться — тогда, значит, она вообще ни при чем. На свете существует лишь один бессмертный, у которого могли быть причины для того, чтобы сотворить подобное с моей внучкой. Наверняка он позаботился о том, чтобы скрыть содеянное от матери девочки — в противном случае, я не сомневаюсь, она перевернула бы небо и землю, узнав о том, что ее ребенок запечатан, словно Демон. Да, с таким арсеналом знаний, не трудно заставить живое существо жить и не замечать того, что происходит буквально на глазах…

— Лир, — Матиас был уже на ногах рядом с другом. — Кого ты подозреваешь в такой… кошмарной жестокости?

Ярко-голубые глаза Князя Воды полыхнули.

— Ты и сам прекрасно знаешь ответ, — горько произнес он. — Альвис когда-то поклялся истребить всех моих потомков и, кажется, уже начал претворять свою клятву в жизнь!

Продолжение следует.