Огни святого Эльма

В ночь перед бурею на мачте
Горят святого Эльма свечки...
Б. Окуджава


Бывает так – спрашивают совершенно посторонние люди, что ты помнишь из детства.
Не люблю неудобных вопросов. Но на этот раз задумался.
- Огни святого Эльма, - ответил. На меня посмотрели с изумлением.

Да. Огни святого Эльма. Я с приятелем – оба босые, чумазые и лохматые, бежим в порт. В порту корабли, галеры и легкие парусники. Ноги неслышно бьют по прогнившим доскам. Мы петляем между деревянных ящиков, между громоподобных слов, и вдыхаем всей грудью тугой предгрозовой воздух.
Темнеет. Душно и тяжело. Но мы этого не знаем. Корабли огромны. А, крики – вон еще один подходит!
Он обвит, словно усадьба аристократа, огнями. Это не факелы. Это – святые Эльмовы огоньки.
Мы заворожены. Мы стоим, не шелохнувшись. Мы приоткрыли рты. А корабль причаливает, и на всех мачтах пылает безопасный огонь, холодный огонь, который не согреет и не подожжет.
Шхуна на месте, и взрослые идут к ней. Мы сворачиваем и сквозь сумерки бежим на каменистый откос. Дорогу нам освещает Эльмов огонь.
На откосе мы швыряем гальку в море. И обсуждаем, как, когда вырастим, построим наш собственный корабль и поплывем открывать неизведанные земли, как Колумб открыл Америку. Только вот решить не получается, кто будет капитаном, а кто боцманом. Приятель доказывает, что он капитан, потому что у него есть компас – настоящий, который работает. А еще он море рисует замечательно, тоже как настоящее выходит. А я капитан потому, что ловчее всех гребу в шлюпке. Шлюпку мы починили, когда у нее прогнило днище.
И мы, весело споря, кидаем камни в молодое, потемневшее, быстрое море...

И сейчас я иногда хожу на берег моря. Но редко. Идти до него далековато, да и незачем.
Море спокойное, приветливо кивает седоватыми головами волн.
Я – торговец сукном. Сукно – лучшее во всем городе! Из всей Европы привозится. Кораблями. Только корабли почему-то темные, некрупные, и огни святого Эльма больше не зажигаются.
Тот приятель сейчас – придворный художник. Рисует хорошо. Портреты знатных дам, большею частью, изредка – еще и их мужей, ребятишек. Так рассказывал заезжий торговец.
Говорил, за его старания приятелю недавно было дворянство пожаловано. Что ж, дай Бог, чтоб так это и было. И чтобы речь шла именно о моем приятеле. Я за него рад, и я ему не завидую. У меня есть море.

А из детства я помню огни святого Эльма.