Обычная история

ОНА:
Дым дорогих сигарет растекался по легким. Вдох-выдох, смерть и наслаждение не разделимы. Какая ирония, никогда не любила курить, но когда вокруг что-то принято как данность, ты забываешь о предпочтениях. Вдох-выдох, дым уже заполнил зал, смех за столом казался далеким и нереальным.
-Опять ты где-то витаешь? – шепот склонившегося мужчины размыкает цепь наваждения, значит, смеялись надо мной.  Забавно, но порой даже лица близких друзей узнаются с трудом.  Может все из-за дыма.
-Прошу простить, задумалась, но я все еще здесь и помню, по какому поводу пьем! Вероника, Марк, год вместе не мало, пусть количество лет вместе растет, но не тяжелеет. За вас! До дна!
Все разом подхватывают. Алкоголя достаточно, как и хорошего настроения. Вечер обещает стать томным, господа теоретики и практики красивой жизни.
Вероника грозно указывает взглядом на сидящего рядом мужчину, весь вечер не дающего мне скучать. Кажется, Антон. Не стар, не глуп, не беден, и вы так подходите друг другу – вот схема монолога Вероники в ближайшее время в туалете. Подруга, как же я тебя люблю, но давай на чистоту, единственное, что у нас с ним может быть – хороший секс, если не напьемся, может у него, может у меня, а дальше спорим ванильного хэппиэнда не будет? Не люблю и не буду. – вот схема мое внутреннего монолога. Вслух достаточно пару «ага». Счастливая подруга, искренне желающего всем такого же счастья, поверит легко.
На короткое время, до следующей сигареты, я возвращаюсь к столу.
Белокурая Анжелика, новая пассия Олега, не теряет время зря и строит глазки Антону. 
- О, что вы говорите, не может быть… - но влажный игривый взгляд твердил обратное.
Не промах девочка. Далеко пойдет. Антон оценивающе смотрит на Анжелику, затем искоса бросает взгляд на меня, какая уверенная улыбка. Бинго, пока я лидирую.
-Смотри, - кивнул на сцену Антон, - похоже мы дождались развлечения.
ОН:
Как знал, что не стоит идти сегодня в бар. Друзья понимающе ухмыляются и трепят по плечу.
-Даже не смотри в ее сторону. Какого хрена, Кирилл, едем к Максу на дачу и пара девочек составят нам компанию.
Мне не больно, что вас всех! С ней никогда не было больно. До чего же знакомый скучающий взгляд. Она не обращает ни на кого внимание, хотя склонившись к холеному лицу собеседника, изображает интерес.
-Кир, поехали отсюда.
-Нет. Я хочу сказать ей пару слов.  Где тут администратор?
Тупая идея, но выхожу на сцену, и язык действует  уже отдельно от головы.
-Дамы и господа, приветствую вас и хочу сообщить, что сейчас среди нас отдыхает нереально крутой танцор.  Давайте ей поаплодируем. Ты знаешь, что я говорю о тебя, выходи. Инга, ты либо сама выйдешь, либо я тебя вынесу! Аплодисменты, товарищи!
Инга лениво, словно кошка, поднимается. Породистый хлыщ, сидящий рядом с ней, недоуменно смотрит ей в след. Дурак, ты даже не догадываешься, что за женщина сидела рядом с тобой. Смотри, тебе ее не догнать.
-Неожиданно, малыш. Решил поиграть? – она стоит слишком близко, чтобы ее шепот был слышен еще кому-нибудь.
-Не люблю, когда ты скучаешь. Развлекайся! – мурлычу я ей на ухо. Конечно и я дурак, но с такой женщиной это призвание.
Ее ладони как всегда холодны, а тело чутко и податливо. Ритм танго будит в крови древнейшие инстинкты – мы движемся так, словно после танца наступит конец света и это последние минуты жизни.
Но стоило утихнуть музыке, как что чуждое проскальзывает между нами. Разочарование, обида, злость. Ты невыносима, я невыносим и страсти мало, чтобы все изменить.
-Уходи, Кир. Я не хочу тебя видеть.
-Знаю, лапонька, а ты не будь такой букой, дай парню шанс. Смотри, он уже пожирает тебя глазами.
-Да пошел ты!
Иду, курю, улыбаюсь. Если подумать, неплохой вечер, потому что иногда мне кажется, что она меня забыла.
ОНА:
За столом оживленно.
-Мы не думали, что Инга ТАК танцует! Вероника, ты знала? – Марк шутливо толкает ее в бок. Подруга неопределенно пожимает плечами – все, что было связано Кириллом, она люто ненавидела. Теперь.
Антон неотрывно смотрит в мою строну пока я иду к ним. Даже помогает присесть.
-это он так научил танцевать?
-нет, учитель танца был другой, а этот мужчина научил меня двигаться. – я улыбаюсь, никому-то, а своим воспоминаниям.
-знаешь, я хотел бы встретиться с тобой снова. Просто попьем кофе.
Умный мужчина, тактичный, самое главное сможет уважать. Поэтому я киваю, затем виновато смотрю на Веронику. Подруга сочувственно машет рукой. Можно уходить.
Бегу по улице, кутаясь в короткое пальто, конечно в другую от него сторону. Хэппиэнда не будет. И все же какой хороший вечер, напомнил мне меня счастливую, странно, но иногда кажется, что жизнь после Кирилла, нет, не замерла, потеряла вкус что ли… но этот вечер закончится и завтра утром я буду уверена что поступила правильно. Да, так бывает - иногда мы жертвуем ни во имя чего-то великого, а ради себя. Потому что любовь делает уязвимым перед окружающим миром и никто из нас не захотел быть слабым.
Ты помнишь, как мы чувствовали, что говорили?
ОНА:
Это было великолепное погружение – в твои глаза, в страстную неудержимую мелодию танго,  танец, - какой высокий предлог, чтобы думать о низком. Попроси меня остаться…
Движение двух параллельных тел по диагонали может остановить только стена, каждый раз касаясь ее плечом, я думала, а что было бы дальше не будь ее на пути. Слишком наивна, проста и нелепа… и еще много всего слишком… ты никогда  не просишь. Но один рывок и я у твоих ног. Какая гордость, о чем вы? Я люблю. До крика, до боли, до чертовой убивающей мозг нежности и ваше определение греха ничто перед моим определением любви. Спасибо. За каждый миг моей слабости и беззащитности, за неудержимый смех (да, я помню, что умела краснеть).
-Никогда не давай мне уйти.
-Никогда, – самый близкий шепот, скованных вместе  таких раскованных тел. – Я до тебя не жил…
ОН:
Мне казалось, что любовь умерла, точнее, осталась в прошлом веке романтиков и страницах гремящих сквозь время романов о любви. Я был доволен своей жизнью, от которой только брал и не было малейшего повода о чем-то жалеть, а ты взяла, пришла и победила одним взглядом. Никогда не смейся, если я говорю о любви. Это не просто. Когда приходит любовь, ты понимаешь, что раньше не жил, существовал. Не дышал полной грудью, и вдруг появляется женщина, рядом с которой ты безупречный дурак. Летаешь и поешь. Опять смеешься, а я ведь чувствовал эти проклятые крылья за спиной. Только начав дышать полной грудью, ты понимаешь, как тяжело жить там, где нужно постоянно задыхаться.  На ум снова приходит бессмертная история Ромео и Джульетты. До чего же повезло малолетним поганцам! Умереть во имя любви и не знать каково это: думать о Джульетте постоянно, даже на работе и в командировках, забывая о кредитах и встречах, теряя друзей и время, разрываться на части – она и весь остальной мир.
«Мы не в чем не виноваты.»
С болью вспоминались дни, когда она рвалась из города в город, стараясь везде успеть: навестить больную маму, закончить и сдать в срок проект, пройти очередные курсы, улететь в Красноярск на помощь коллеге и вернуться к нему в столицу.
Они молчали в последнюю ночь, глядя глаза в глаза «мы ни в чем не виноваты. Просто любовь мешает нам жить для себя, так как мы хотим…»
Они оба выбрали жизнь. Но разве эта трагедия может кого-либо впечатлить? Почему расстались? Не сошлись характерами, у нас такая несовместимость! Все смеются, ты тоже, хотя понимаешь насколько фальшивишь, потому что не хочется  ни плакать, ни смеяться. Пульс навсегда ровный.
Время не лечит, притупляет.
«- Мы будем гореть в аду за нашу не любовь.
 - Иногда мне кажется я уже горю в нем. Но всего пара успокоительных таблеток, и, выспавшись, я понимаю – жизнь все та же…»
Мы есть друг у друга, и когда становится совсем невыносимо, это знание придает силы. Длинные гудки соединяют любые расстояния – закрой глаза и слушай любимый голос, как он излечивает любую боль.  И все же расстояния, как вы кстати, глаза могут плакать, а голос смеяться… и все же… нам надо расстаться прежде чем такие спасительные звонки превратятся в унылое обсуждение недостатков очередных любовников или супругов. Если любовь умерла - и неважно кто тому виной -  давай не будем снимать с нее шкуру и набивать чучело всяким пошлым хламом. Я хочу, чтобы она навсегда осталась  настоящей, пусть только в памяти.