Друзья

Мое рождение, кажется, принесло в этот мир больше проблем, чем кто-либо может вообразить. Роды стали настоящим испытанием для малолетней матери-шлюхи, которая раздвигала ноги перед каждым встречным. Я быстро избавил ее от мучений, разорвав матку. Кто мой отец я и по сей день не знаю. Не удивительно, ведь им мог оказаться любой мужик этого гребаного города. Да что там города, любой мужик страны. Когда я достиг трехлетнего возраста, меня запихнули в детский дом, где я должен был провести все свое детство.
В пять лет я впервые узнал, что директор нашего приюта - педофил. Ему было наплевать мальчик ты или девочка, он просто вызывал тебя к себе в кабинет и запирал дверь изнутри. Приходилось привыкать к постоянным болям в заднем проходе. Воспитатели знали об этом, но ничего не предпринимали. Директора боялись все. Мы с парнями называли его седой задницей, это потому что зад у него был настолько огромен, что за ним можно было спрятать всю нашу группу.
Конечно же, я не был плохим мальчиком, ровно так же, как не был и хорошим. Постоянные побеги из детского дома, азартные игры, драки - это лишь малая часть моих детских увлечений. В то же время я не мог не помочь нуждающемуся. В детстве от моей помощи проку было мало, но я старался. Если хотите, я был своеобразным Робин Гудом нашего детского дома. Девчонки были от меня без ума.
Достигнув двенадцати лет я понял, что директор - очень плохой человек и случайно избавил мир от этой пакости: его нашли мертвым в своем кабинете. Они думали, что это самоубийство, думали, что он сам наглотался таблеток. Это все потому, что я так захотел. Посещения его кабинета детьми были строжайшей тайной, он ведь не хотел, чтобы его обвинили в изнасиловании своих воспитанников. Я просто подсыпал каких-то таблеток (этот ублюдок постоянно пичкал себя ими, наверное, он был болен чем-то серьезным, в этом я не уверен) из его же кабинета в еду. Как же все радовались. Никак не ожидал, что наш «любимый» директор откинется от своих же колес. Если честно, я рассчитывал на то, что он побежит в сортир блевать и забудет про меня. После, люди в форме пытались что-то накопать. Они подозревали воспитателей. Сама мысль, что убийство совершил ребенок, казалась им смешной и нелепой. До чего же большую ошибку они тогда допустили. Они должны были закрыть меня в психушке еще тогда. В конце концов, все решили, что это самоубийство, шумиха улеглась.
Вскоре после этого меня усыновила молодая семья. Не знаю, чем я их привлек, видимо своим миловидным невинным личиком. Ну, это было не важно, потому что семейной жизни я предпочел уличную.
Я сбежал от них уже через месяц, забрав все их сбережения. Они оказались довольно богаты, так что теперь у меня были деньги и я планировал построить свою собственную жизнь, жизнь, о которой раньше я мог только мечтать.
Я поселился в большом заброшенном доме на окраине города. Странно, что до меня его никто не обжил. Это стало настоящим переворотом в моей жизни - у меня было собственное жилье. Пускай там было сыро осенью и весной, летом донимали насекомые, а зимой все замерзало, зато там был подвал, в котором было тепло и сухо. Вход в него я постарался сделать максимально незаметным. Теперь там было мое убежище.
Про школу, которую я и раньше почти не посещал, теперь забыл совсем. Скорее всего, я числился пропавшим без вести, но кого это волнует.
У меня появились друзья, такие же бездомные, как и я сам. Сигареты сменились на травку, а алкоголь стал неотъемлемой частью моего существования. Сбережения подходили к концу и, чтобы выжить, мне пришлось воровать. Воровал я много. Может быть, даже очень много. Меня это особо не беспокоило. Беспокоила только полиция, встреча с которой могла разрушить мне жизнь.
Протянув до шестнадцати лет на воровстве, я начал замечать, что этого уже недостаточно. Потребностей становилось все больше, а желания работать, конечно, не было. Большинство моих старых друзей уже были мертвы. Некоторые из них даже лежали у меня в подвале. Я был, если можно так выразиться, коллекционером. Вонь, конечно, была жуткая, но я вскоре привык. Мне нравилось спускаться в подвал и разговаривать с ними. Намного лучше, чем с живыми. Сначала, правда, я вырезал им всем языки (вдруг и правда заговорят), может быть именно поэтому они и были столь хорошими слушателями.
У меня появилась острая потребность в деньгах и сексе. Вторая была легко решаема. Шлюхи с радостью отдавались мне, как только я махал перед их носом фальшивой купюрой. После, конечно же, все они оказывались в моем подвале без языков (некоторые даже без глаз, уж больно меня пугали их взгляды). С деньгами обстояло хуже, ведь у местных проституток редко водились нормальные деньги. Приходилось выслеживать богатеньких мужичков и обманом заманивать их в мое убежище. Поначалу у меня это плохо получалось, но вскоре я наловчился. Обманывать людей, как оказалось, совсем просто. Можете себе представить их лица, когда они видели мою коллекцию, частью которой они должны были стать через секунду? Это было настолько уморительно, что я даже несколько раз расхохотался прямо при жертве. Они даже убегать не пытались! представляете? Просто стояли с тупыми лицами и смотрели сквозь меня! Как же я веселился в то время.
А потом пришла полиция. Они нагрянули прямо в мое убежище. Стояли там матерились и блевали, идиоты. Я спрятался. У меня было много укрытий в убежище. Когда шумиха чуть успокоилась, я выбежал на улицу и побежал за город. А что оставалось делать? В городе теперь небезопасно. Не хотелось бы лишиться последнего, что у меня осталось - свободы.
Вот на этом и закончилась моя спокойная и размеренная жизнь. Пришлось научиться выживать в лесу, питаясь подножным кормом. Благо, жизнь научила меня выживать. Если посмотреть с другой стороны, то город - тот же лес, только вместо деревьев там дома, а вместо животных - люди. Конечно же, я скучал по своим друзьям. Не хватало тех вечерних разговоров в подвале, когда я выкладывал их вокруг костра и рассказывал им очередную страшную историю, которых в детстве наслушался с лихвой. Они молчали... Они всегда меня слушали. А тот запах, который исходил от них... Я так его любил.
Теперь все пропало. Я проклинал жизнь, за то, что та так жестоко со мной поступила. Ночами я плакал, всегда плакал.
Кое-как я протянул около месяца. Мое тело превратилось в скелет. Иногда я пугался своих тонких рук, мне казалось, что они сломаются от любого неловкого движения. Слава Богу, что я не видел своего лица.
Однажды утром я как всегда пошел искать еду. Ягоды, грибы, иногда даже удавалось поймать зайца. И, как раз в тот день, я наткнулся на заячью нору. Знали бы вы, как я обрадовался тогда. Засунул руку внутрь, в надежде схватить ушастого ублюдка, но эта тварь меня укусила, выскочила из норы и припустила прямо в бурелом. Мне ничего не оставалось, как бросится за ним. Та еще пробежка была. Конечно же, зайца я упустил, но...
Но зато я встретил мальчика. Щупленького паренька, лет двенадцати. Он стоял и с интересом разглядывал меня, а потом начал кричать. Визжал как свинья. На крики, конечно, тут же прибежал здоровенный мужик. Ну а как иначе, не мог же парень тут один разгуливать.
По всей видимости, эти двое решили, что я заблудился, и предложили помощь. Ну разве мог я отказаться?
Они привели меня в свой дом (оказывается, мужик был кем-то вроде лесника и жил с сыном прямо тут, в лесу), накормили, и даже предоставили личную комнату, пообещав, что отвезут меня в город, как только я приду в себя. Приходил я в себя долго. Пытался помогать им с хозяйством, но понял, что слишком ослаб.
Недели через две я стал походить на человека. За это время я успел подружиться с этими людьми, особенно с младшим. Рассказал им ужасно плаксивую историю, о том, как заблудился в лесу, и целый месяц пытался выжить. Они поверили. Идиоты.
Вскоре пришло время ехать в город. Эти двое и впрямь думали, что я хочу туда вернуться. Нельзя их за это винить, они ведь ничего не знали.
И вот я получил в распоряжение новый дом и сразу двух друзей. Они пока еще не пахли как те, которых я бросил в городе, но зато хорошо выглядели. Если, конечно, не считать, что малой остался без головы, а его отец без обеих рук. Слишком уж усердно он ими махался.

***
- Я прожил там несколько лет, представляете?
Глаза священника с ужасом взирали на человека в рваной одежде, с испещренным шрамами и морщинам лицо.
- Я рассказал Вам обо всех своих грехах, я каюсь перед Господом и жду его прощения.
Священник все так же молча, с ужасом, взирал на мужчину. В его глазах навсегда застыл ужас.
- Я рад, что теперь у меня есть такой прекрасный друг, как Вы. Я поселю вас с остальными моими друзьями, и мы всегда будем вместе.