Баба Люта, тластуй! 2009 г

Я не могу точно сказать: сам помню или родители так часто и подробно рассказывали эту историю, но случилось вот что.
Мне тогда было где-то два года. Новогодние праздники. На центральной площади - большая елка, а возле нее яркий  ретро-автомобиль. Правда, бутафорский, то есть не настоящий. Он стоял неподвижно, и завести мотор не было никакой возможности, а, может быть, мотора внутри даже и не было, но для того, чтобы залезть в него и сфотографироваться, да еще и с живым Дедом Морозом, он вполне подходил.
В воскресенье мы пошли прогуляться к елке и решили сфотографироваться на память. Вернее «птичку» ловил только я, а родители стояли рядом и все меня уговаривали:
- Улыбнись, Петя, сейчас птичка вылетит!
А зачем смеяться,  когда птицы летают, я никак не мог понять. Сидя в авто, да еще и прижатый к его борту толстенным Дедом Морозом, я внимательно заглядывал в небольшое отверстие фотоаппарата и пытался понять, как это из него может вылететь птичка, зачем ее туда засунули и какой нехороший человек сделал такую жестокую вещь.
Как сами понимаете, при таких мыслях было не до улыбок.
Потом мы еще немного погуляли по площади, и я даже начал подмерзать. По крайней мере, как говорила мама, мой нос и щеки покраснели, и я почувствовал, как по кончикам пальцев в вязаных шерстяных варежках забегали муравьи.
- Пошли домой, - заканючил я.
- Не спеши, сейчас подойдет бабушка Люда, мы с ней договорились здесь встретиться, только она почему-то опаздывает, - пояснил папа.
Но мне уже все надоело и хотелось согреться, поэтому я продолжал ныть.
- Извини, - пришла на помощь мама, - не можем же мы заморозить ребенка! Твоя мать должна это понимать.
Папа согласился. Он взял меня за руку, потому что накануне выпал снег и было очень скользко, а мы как раз приближались к длиннющей лестнице, чтобы спуститься с центральной площади, которая находилась на горе. Ступеньки располагались пролетами, т.е. частями, по двадцать в каждой. И вот, только мы преодолели первый пролет, при этом я по совету мамы внимательно смотрел под ноги, как отец радостно воскликнул:
- А вот и наша баба Люда идет!
Я поднял голову и действительно увидел внизу бабушку, которая приближалась к нашему пролету.
- Пусти! Я сам! - закричал я, освобождая руку из отцовских пальцев, и побежал навстречу.
Где-то через пару ступенек я поскользнулся и покатился вниз, а когда приземлился, подскочил, как мячик, словно ничего и не произошло, и то ли от испуга, то ли от радости, громко воскликнул:
- Баба Люта, тластуй!
Но никакой радости на ее лице почему-то не увидел. Она молчала, словно каменная баба, что стоит возле музея. Перепуганные родители со всех ног неслись ко мне. Рискуя тоже упасть, они преодолевали скользкие ступеньки с огромной скоростью и, как только оказались рядом, отец подхватил меня на руки, а мама начала прощупывать с ног до головы, чтобы обнаружить, что я ударил или покалечил. Только ей это не очень удавалось: я был одет в новую цигейковую шубу и такую же шапку. Шуба была достаточно длинной, ее брали «на вырост», а шапка завязывалась под подбородком и из-под нее выглядывали только щеки, нос и брови. С меня тогда еще все взрослые и дети во дворе смеялись и называли «маленький медвежонок».
Эта медвежья одежда тогда и спасла: на мне даже ни одной царапины не нашли! А приключение запомнилось надолго.