О музах. 2010 г

Один писатель страдал оттого, что ему долгое время ничего не приходило в голову. «Ушла от меня муза» - сокрушенно повторял он, день ото дня. И ничего не делал. То есть, вообще ничего: не ел, не спал, не смотрел телевизор. Возможно, от этого бы и умер в своей однокомнатной квартире, если бы в один из дней в квартиру, громко стуча пятками, не вошла женщина лет пятидесяти. У нее были плохо выкрашенные в белый цвет волосы, кое где даже пробивалась седина; Не хватало нескольких зубов; Старое, перешитое тысячу раз платье, больше похожее на халат и самое ужасное – отвратительный запах, который мог исходить только от женщин, доживающих свой век.

Писатель был человеком до неприличия прямолинейным и потому заявил: «Я шлюх на дом не вызывал. Убирайтесь» Та не повела и бровью, уселась в его рабочее кресло, закурила и произнесла мужским баритоном: «Я твоя Муза» Писатель чуть не упал с дивана. Он оглядел еще раз это старое изможденное тело и воскликнул: «Убирайся отсюда, старая ****ь!» Вместо того, чтобы убраться и не бесить гения, Муза уселась поудобнее, взяла карандаш и написала на листке бумаге «Про мыло» Писатель подошел, глянул через ее плечо, прочитал надпись и вопросительно уставился. Прошло четыреста триллионов лет, пока она не докурила сигарету и не ответила на его вопрос вопросом: «Что уставился?» Писатель только пожал плечами. «Пиши!» - скомандовала муза и отошла к окну.

- Я не знаю, про что я должен писать – честно оправдался он.

- Ясно про что, про несчастную любовь – отрапортовала Муза.

- Про несчастную любовь все пишут – Логично заметил писатель – Читать невыносимо скучно.

- А ты метафорично изложи, чтоб веселее было – подсказала Муза и отвернулась от него, явно не желая больше вступать в дебаты.

- Я так с ходу не могу – сдался наш герой.

- Тебе что, сравнить не с чем что ли? – рассердилась Муза на идиота.

- Ну… - помешкал тот – любить под запретом, это все равно, что мыло жрать, тайком ото всех.

- Об этом и пиши – приказала она и ушла в ванную мыться.

Пока он творил, та ни единой секундой не отвлекала его. Она бесшумно перемещалась в царившей тишине и полумраке, время от времени, угощая его сигаретами и чаем с тремя ложечками сахара. Дело пошло. Справившись с первым рассказом, он удовлетворенно растянулся в кресле, сложив ноги на стол, и посмотрел на нее несколько иным взглядом. Она уже не вызывала у него прежнего отвращения. Хотя его и раздражал этот острый всепоглощающий запах и ее морщины, он заставлял себя смотреть на нее и даже разговаривать.

- Где вас таких берут? – Вполголоса спросил писатель.

- А я опытная Муза. Знаю свое дело хорошо – Не глядя ему в глаза, ответила Муза.

- И много у тебя их было? – чуть не подавившись, прошептал он.

- Кого? Писателей? – Он утвердительно кивнул – Что твоих волос на голове.

- Ну ты и шлюха – протянул он сокрушенно и с омерзением глянул на рукопись.

«Шлюха» молчала.

- Уйди, а – просто попросил он – я лучше вообще ничего писать не буду, чем вот так вот…

- Как хочешь – равнодушно ответила Муза и внимательно посмотрела в его глаза. В них она прочитала растерянность и отчаяние – Ухожу от тебя, дурака, к другому.

- Он, наверное, такой же, как ты – нервно поежился в кресле писатель.

- Нет. Такой же, как ты. Только любит меня – не обернувшись, попрощалась с ним Муза и закрыла за собой дверь.

- Стой – тихо сказал он – Не уходи. Я тоже люблю тебя – но никто не ответил ему. Слова и мысли потонули в тишине и полумраке. От нее остался только нестерпимый запах.

Писатель поднялся с кресла, подошел к двери, за которой она только что исчезла и тихонько позвал: «Му-у-у-уза…» Посмотрел в глазок на пустой коридор, но все же знал, что та стоит за дверью и уже ни за что не войдет теперь. Ей, вероятно и хотелось бы открыть ее сейчас, войти и начать все сначала, но слишком уж сильно она любила его.

Прошли десятки тысяч лет, не осталось ни рукописей, ни рассказов, ни людей, а только запах. Тот самый запах, который так не понравился ему сначала, но который он искал всю оставшуюся жизнь и писал, писал, писал рассказ за рассказом, отчетливо понимая, во имя чего он это делает.

Было бы прекрасно, если бы каждый писатель понимал, насколько прекрасна его уродливая Муза.

 

Май 2010г