Сон древних бестий

Несколько дней назад я побывал на выставке под названием Бестиарий. И никак не мог решиться облечь понятое в слова, словно страшился, что бестии оживут. Но наконец, выполнив требуемые ритуалы, я делаю это.


В виде предисловия скажу, что словом этим когдато звалось нечто подобное кунсткамере, или зверинцу. Иногда это была книга. Вот только населяли ее существа невиданные, хотя и казавшиеся всем живыми.


Могучие драконы и трехглавые змеи, прекрасные единороги, и демоны с острыми как сабли когтями. Изрыгающие огонь многорукие боги востока. И конечно же, люди с песьими головами из далеких северных стран.


Среди фантазий древних перемешались грифоны, химеры, и неведомые существа с туловищем гиппопотама, увенчанным лицом прекрасной дамы. Иногда я думаю, будто люди средних веков видели скрытую суть вещей.


Их далекие потомки выступили в том же духе.

…


Выставка размещалась в центре современного искусства Арсенал. Чем намекала мне на странную и причудливую связь меж сверкающей современностью постмодерна, и болезненными кошмарами древних монахов.


Начало экспозиции открывал чудовищный глаз Большого Брата с ресницами, сделанными из метел. Словно безжалостный взор его хотел вымести из наших душ все мелочное и преходящее, а может быть, и разумное с вечным.


Противоположный фланг замыкал радужный шатер, воплотивший собой аналог скинии Завета. Меж ними, в самом сердце происходящего, возвышался хрустальный гроб с телом застреленной из ружья двуглавой крысы.


По сторонам высились артефакты, представлявшие аллюзии на игры советской эпохи, частью настольные, частью идеологические. Шкура олимпийского мишки соседствовала с загадками на развитие сообразительности.


Так что, мне было над чем подумать.

…


Вглядываясь в образы бестий, и размышляя о причудливых судьбах отечества, их породивших, я понял, что и бестии всматриваются в меня. И будто бы ждут, что я открою миру их тайну. И тогда они разорвут меня.


Поэтому я со всей уверенностью и силой, которую можно вложить в слова, ответственно утверждаю. В искусстве эры постмодерна нет никакого иного послания и смысла, кроме того, что вы вложите в него сами.


Нет никакого авторского послания. Никакого скрытого текста. Никакого заранее заданного смысла. И это прекрасно, потому что отныне автором произведения искусства становится зритель. А художник лишь дает ему повод.


Отныне всякая картина, и всякий текст, становятся бестиями, зверями невиданной и неслыханной ранее формы. И стоит устремить на них взор, как их стальные когти впиваются нам в сердце, разрывая его на части.


Впрочем, может это и делает нас живыми?

…