История одной драки

Очерк. Отрывок из автобиографического романа.



«Лучшая драка – это драка, которой не было»
Брюс Ли.
 
       С самых ранних лет я хорошо понимал, что жить  маленьким ребёнком, потом подростком в дружной семье с замечательными родителями – это счастье. Заботливые и интеллигентные мама и папа - как щит - вполне себе прозрачный и невесомый, но полностью оберегающий тебя от неприятностей внешнего мира. Круг их знакомых – та комфортная и безопасная социальная атмосфера, в которой всё понятно, просто и легко двигается и дышится. Хорошая школа, различные друзья и подружки, стремления и поиск, всё новые и новые интересы. Перечисленное формировало во мне мечтательную, и, по мнению окружающих, незаурядную личность. Безусловно, в какой-то момент, как и многие из тех, кем радостно восхищались, поставив его перед гостями «на стул» и, попросив спеть или прочитать стихотворение,  я столкнулся с тем, что среди сверстников не оказался «самым-самым». Тем не менее, очень скоро я пережил это и продолжил искать что-нибудь, в чём мог бы преуспеть и стать первым. Опять же спасибо своевременной поддержке и педагогическому таланту предков.

        Это были «девяностые», вошедшие нарицательно в историю нашей молодой страны, и происходило всё в славном городе Ленинграде, уже даже Санкт-Петербурге - в городе, который всеми внутренними резервами пытался сохранить свою душу. Основой души этой были воспитанные, интеллигентные, образованные и просто добрые люди, стремящиеся передать эти качества своим детям. Сейчас я преклоняю голову перед ними, понимая, что их стремления и жизнь в тех условиях можно отчасти сравнить с жизнью в блокаду… Имеется в виду блокада моральных принципов, возможностей нормального развития общества и культуры, но это немного другая история.

        Между тем, мир открывался для меня небольшими частями, очень интересными и разнообразными. Под моим «щитом» было солнечно и спокойно. Удивительным образом складывалось так (конечно это всё благодаря усилиям родителей, несмотря на зачастую бедственное состояние, и всегда крайне небольшие доходы), что я ездил за границу, общался только с интересными и творческими людьми и  широко открытыми глазами смотрел на своих учителей. Мы пели песни, ставили спектакли, снимали видеофильмы, занимались спортом: играли в бадминтон, волейбол, вышибалу, представляли себя мушкетёрами и мечтали стать рок-звёздами.

      Как-то раз я попал в секцию восточных единоборств и, бегая голыми ногами по ноябрьскому грунту стадиона Зенит, пытался воспринять какую-то мудрость, но никак не мог смириться с той агрессией, которая исходила от всех, кто там был. Так же этого не смог понять и мой замечательный одноклассник Сашка Москвин, который всё-таки донёс меня с разорванными сухожилиями до дома на плечах. Было больно, но что-то из разряда «хочу быть как Ван-Дам» осталось. Закончил с этим и продолжил жить играя. Учился и хотел поступить в институт. И поступил. И было это радостно и здорово! Новые знакомые, новые эмоции и возможности.

       Начало октября 1995 года было по-летнему тёплым. Я возвращался домой пешком из района метро Горьковская, слушал хорошую кассетку в плейере, что мама привезла лет пять назад из командировки в Германию. Шёл из спортивного зала Университета, немного поиграв в волейбол и хорошо размявшись до лёгкой усталости. Компания весьма крепких ребят моего возраста из шести человек почему-то довольно резко перешла дорогу на ту сторону, по которой я двигался к дому, и сквозь них я уже пройти не смог. Они со мной заговорили, толкнув плечом что ли... и не вспомню точно уже. Других людей на этой улице как будто бы и не было. Кто-то зашёл за спину - в общем окружили. О «дай закурить» слышали все, впрочем, я не курил. «Что слушаешь? – Да ну, вот Металлика это да…», «Дай ка заценить!», «Мы на дискотеку идём, вот кому-нибудь дать… поговорить с кем-нибудь хочется». Тут появился мужчина, просто прохожий, вошёл в толпу и искренне спросил «Что происходит? Обижают?», на что я, как зомбированный, никогда не попадавший в окружение стаи, а может исходя из того, что слабость и трусость свою показывать не хотел, сказал «Всё нормально». Толпа гудела «Это товарищ наш, общаемся, а ты гуляй, дядя», и давила на меня, чтобы я подтвердил. Понимаю сейчас, что мужик этот – отличный мужик, и спасибо ему, и мог он увести меня, и ничего бы не случилось. С другой стороны хорошо, что он не встрял в это дело, так как и для него оно плохо могло закончиться, а со мной не произошло бы того, что произошло. Дальше вижу кулак слева и совсем не ощущаю ничего, всё будто оцепенело: «Не надо ребята». С трудом руки поднимаю, но чувствую резкую боль в правом виске, и свет выключается. Удары продолжали сыпаться, а в сознании они отражались как вспышки фотоаппарата в темноте. Какая-то злая схема – вырубить человека доской с гвоздями сзади, потом ещё и лежащего долго добивать ногами в корпус и в голову. Очнулся, думаю, через минуту после того, как послышался топот убегающей толпы. Висок онемел, дышать было трудно, пол лица не чувствовалось. Плеер убежал вместе с новыми друзьями. Надо же - сумку успели быстро перерыть и забрать пару кассет и запасные батарейки. Потную спортивную одежду оставили. Нахлынули слёзы, боль отключилась, я поднял вещи и практически побежал домой. Драка состоялась.

        Отец больше не жил с нами, и, в то время когда я поступил в Университет, мы с мамой уже обитали вдвоём. Довольно резко стемнело. Когда я вбежал домой в крови и слезах, мама, конечно же, испугалась. Спустя многие годы я стал понимать, насколько ей приходилось тяжело переживать всё то, что со мной происходило, и насколько нужно было её беречь тогда и теперь тоже стараться. Но на тот момент я не слушал маму, а рылся в отцовской тумбочке, зная, что там был подаренный ему кем-то пистолет - хоть и со спиленным бойком, но вполне себе реальный. Дискотека была в районе, понятно какая, да и планы мои тоже были понятны. Мама не смогла меня остановить, и я выскочил во двор. Темно уже было, когда я наткнулся на нашего соседа. Он остановил меня резко, забрал из руки оружие и с удивлённым видом стал меня осматривать. Сосед знал меня и давно дружил с нашей семьей. Выяснив, что произошло, он сказал: «Шесть - пока многовато для такого бойца как ты. Иди, приходи в себя и ко мне в зал через пару недель». Я действительно успокоился и побрёл домой.

        Глаз не заплыл, но в тёмных очках я дня четыре проходил пафосно. Висок зажил, мутить перестало. Рёбра тоже перестали трещать, и дыхание освободилось. Через две с половиной недели я с решимостью «малыша-карате» пришёл на тренировку к Юричу.
        Рукопашный бой в Нахимовском училище оказался видом популярным, и ребят там занималось много. Я быстро вписался, видимо, решимость добиться успеха и доброжелательная обстановка, несмотря на достаточно жёсткие тренировки, сыграли свою роль. Жизнь разделилась на две части: привычная, в которой я учился в Университете, играл в КВН, писал песни и общался с друзьями, и уже можно сказать спортивная, потому как трижды в неделю я буквально ждал этих трёх часов тренировок и общения с теми, кто тоже занимался. Через некоторое время я услышал про Чой Кван До, так как тренер всё больше стал уделять внимание особенностям этой техники, работе с суставами, минимизации травмирования их при выполнении определённых ударов и связок. Всё это мне сильно нравилось, уверенности в себе прибавлялось с каждым занятием и спаррингом. Может быть, это повлияло даже на то, что мы нашли в свои 17 лет возможность вполне легально зарабатывать. В общем, дышать стало снова легко и свободно.

        В конце января 96-го начались студенческие каникулы, и мы с моим однокурсником были отправлены от профкома за 10% стоимости на недельку в Восток-6 - дом отдыха, что в Зеленогорске. По студенческой традиции начал я там не с тренировок, а с дискотеки. На танцах нам приглянулась пара девчонок, но я и не заметил, что небольшая команда, как потом выяснилось, местных ребят, тоже положила на них глаз и даже уже успела с ними познакомиться. На танцполе - в силу уже неплохой физ-подготовки с излишествами - я легко выполнял всякие акробатические этюды с переворотами и шпагатами, а это видимо вызвало бурное недовольство у уже «весёлых» местных ребят, наравне с интересом тех самых девочек. Быстрый разговор на выходе из корпуса с недовольными парнями закончился помятым багажником их 320-й БМВ, и это был единственный удар, который мне пришлось сделать. Драка не состоялась.

       На следующее «непростое» утро я в очередной раз понял, что спорт действительно объединяет и даже притягивает людей друг к другу. Подходя к спортивному комплексу Востока я увидел мужика средних лет, безуспешно пытавшегося завести свою Тойоту, дай бог памяти. Почему-то мне показалось нужным ему помочь, и помочь получилось. Найдя какой-то отвалившийся патрубок под капотом, и присоединив его по наитию к нужному месту, мы завели машину. Мужчина поблагодарил меня и представился начальником этого самого спорт-комплекса. Через пять минут я тащил на плече боксёрский мешок с меня размером из его кабинета в спорт-зал. Следующие пять дней по два часа я спокойно так до пульса в висках и разбитых в кровь кулаков тренировался там, потом будил однокурсника и плавал в бассейне. По приезду нужно было выступить на паре товарищеских встреч.

        Жили мы по-прежнему на Петроградке, и часто приходилось ходить мимо бассейна -  Спортивного Клуба "Петроградец", на котором запомнилась надпись "Школа Боевых Искусств Демида Момота". Привлекали внимание фотографии детей и молодёжи в красивых кимоно, но, имея возможность заниматься бесплатно и в привычной атмосфере, я не испытывал сильного желания туда зайти, пока однажды не прочитал-таки на форме заветные слова "Choi Kwang Do". Конечно же я спросил тренера, что это за школа, и, как выяснилось, Юрич был там раньше инструктором и по этому направлению и по Хапкидо, элементы которого мы так же изучали и практиковали в достаточно свободном режиме. Безусловно, мне тоже хотелось получать пояса и так далее, но на этот вопрос, кроме того, что «если хочешь, то повяжем тебе чёрный» ответа не было. Что-то явно не сложилось в отношениях Юрича с Демидом, как я понял, и глубже копать не стал. Я продолжал смотреть на форму и чёрный пояс младшего тренера, моего тёзки, (он потом вроде колдуном стал), и в голове юной, конечно же, рисовались образы всяческие с аттестациями и прочим.

         Как-то раз подходит ко мне тренер и говорит, что в Петроградце будет семинар по Чой Кван До, и сам мастер вроде как приезжает его проводить. В общем, меня на этот семинар решили отправить, чтобы посмотреть да опыта набраться. Расписали мне всё и то, что готовиться нужно крайне активно. Я увеличил количество тренировок и спаррингов, опасаясь ударить в грязь лицом. И был семинар, и был там Кван Джо Чой, который даже подписал мне афишу со своим изображением, которую, в свою очередь, у меня забрал по очень большой просьбе младший тренер. В день, когда я присутствовал на семинаре, самого Демида Момота не было, были только его сын Паша и маленькая дочь Настя - девочка лет одиннадцати. Потом, во время просмотра репортажа о событии, мне показалось, что я один там был в белом поясе, а точнее в сером, так как этот пояс ещё моя бабушка папе шила, похоже из мешковины. Забавно, сейчас, по прошествии семнадцати лет, это видео сохранилось у одного из инструкторов - Андрея Савина, воистину преданного стилю человека и мастера. Посмотрев сюжет спустя столько времени, я долго смеялся: насколько был я худощав и юн, а ведь внутренняя уверенность на тот момент тянула как минимум на Чака Норриса!
Семинар в Петроградце оказался событием праздничным и абсолютно для меня не "напряжным", Школа Боевых Искусcтв Демида Момота показалась тогда даже немного "киношной" и американской. Как выяснилось, сражаться было совсем не нужно, все участвовали в отработке техники и отдельных элементов и связок, непосредственно под руководством мастера. Было много и детей, и взрослых, все были довольны и мероприятием и собой. После этого я попал в Петроградец только через 15 лет.

       Перемотка.

       Даже утреннее солнце уже не радовало. Я просыпался с мыслью о том, как бы уехать подальше и выстроить свою жизнь так, чтобы никого не видеть. Возможно тому виной была общая усталость, хотя я двигался и соображал вполне прилично, несмотря на всё произошедшее за последние лет десять. Нет, это что-то вроде полного морального истощения после нелепых и неадекватных отношений между мужчиной и женщиной, действующих не по главному принципу - любви, а по принципу - пора... Первый раз в жизни я чуть было не ударил женщину, спасибо моему "бывшему лучшему другу", как сказал один мой товарищ, остановившему и уберегшему меня от этого опрометчивого шага. Встав в очередной раз на ноги, зарабатывая вновь вполне себе стабильно, а главное в очередной раз отремонтировав свою чёрную Навару (автомобиль марки Ниссан с открытым кузовом) и, сделав из неё городской танк, укрыв алюминиевыми листами, я всё равно ощущал отсутствие какой бы то ни было "тяги". Самое странное было то, что даже добрые старые (образно! а так, конечно, молодые) подруги с их ласками и душевной теплотой меня в принципе не мотивировали...
То, что Петроградка стала совсем родной и до тропинки понятной, можно уже и не уточнять. В очередной раз завис "в себе" за рулём под Кино (альбом "группа крови" 1988 год) на углу улицы Воскова и Большой Пушкарской, ожидая брата своего друга детства, который изредка звонил мне, приезжая из Финляндии (они всей семьёй переехали туда в 89-м), после забавного телефонного разговора: "У моих приятелей с потолка по люстре вода течёт, надо бы посмотреть, вот мы туда и едем. Там девушка одна живёт". Я из своих собственных, привычных с точки зрения постоянной внутренней  необходимости всем помогать, побуждений предложил себя "на посмотреть", предположив, что сантехник "по-русски" из моего финского товарища никудышный.

      Разрисованный паутиной Мини Купер я увидел уже на дороге, они же в свою очередь заметили и меня. Я заехал во двор за маленьким авто и припарковался. На самом деле очень неожиданно было увидеть совершенно чудное и изящное существо, выпорхнувшее из-за руля Мини Купера со словами "Добрый вечер". Улыбка её меня словно заворожила, и я уже с трудом мог отрывать взгляд или отвлекаться на что бы то ни было. Весь внутренний мир, забывший о существовании таких эмоций, был будто в шоке, ни сознание, ни подсознание не могли определить, что происходит. Мы общались около получаса, выяснили отсутствие кровли над квартирой, пили чай. Она сидела на высоком стуле возле окна, за которым сверкала телебашня, и изящно курила, изучая меня внимательными, добрыми и лучистыми глазами. В течение этого времени главными мыслями были только две: после она призналась, что отчётливо подумала "это мой будущий муж", я же, несмотря на полную отрешённость и неверие в возможность какого-нибудь для себя счастья, думал: "если суждено, значит влюбится"...
Только отвозя финского приятеля Ивана домой, я узнал Настину фамилию и опять же был сильно потрясён, но принял для себя решение как всегда: "делай, что должен, и будь, что будет".

      Это потрясающая история, полная романтизма и приключений, продолжением и очередным стартом которой была фраза супер-официальной дамы в отделе ЗАГС Петроградского района: "Момот Анастасия Демидовна, согласны ли Вы..." и её ответ "Да", прилетевший с высоты 1400 метров над уровнем моря откуда-то из рождества в солнечный, но ветреный Питерский июнь.
Поклон до земли Святому Николаю Чудотворцу, услышавшему неясную просьбу уставшего, но не отчаявшегося, угрюмой осенью: "если я ещё здесь нужен, то сделайте что-нибудь, опять же, если нужным сочтёте... Аминь".

       Вспоминать стиль Чой Кван До в его, скажем, чистом виде было достаточно просто, конечно, а совпадения продолжали удивлять, когда я встретил хорошего знакомого Женю Леонова (он же Маэстро - из недалекого прошлого, связанного с автоспортом), который трудился в качестве мастера и инструктора Школы Боевых Искусств Демида Момота в том самом Петроградце. Он вскоре и занялся моей подготовкой с благословления Демида. Так через семнадцать лет я стал обладателем своей детской мечты - чёрного пояса и сертификата, подписанного тем самым мастером Чоем, который так и продолжает называть Демида Александровича отцом Чой Кван До в России.

       Моей маленькой доченьке так похожей на свою потрясающую маму 9 месяцев. Любовь существует, теперь я это точно знаю. Выходит, было за что драться.