Обычное утро

В это прекрасное, по-весеннему солнечное утро я, полный сил и с присущим мне оптимизмом, шел на работу, что ни как не могло испортить моего хорошего настроения, поскольку это был последний день перед отпуском.
Путь от дома до остановки занимал каких-то пять минут, который каждое утро, по большей части, пролегал по узкой тропе в обществе трех  местных собак, непонятно каким образом вымахавших до таких размеров, что они уверенно держали в страхе всю округу.  А округа же в свою очередь исправно платила  положенную  «дань» за проход к остановке, в виде остатков вчерашних ужинов или, если кто из той самой округи хотел быть на все сто уверенным в своем иммунитете, специально купленными, на недалеко отсюда расположенном рынке, косточками.
И, судя по приближающемуся лаю, сегодняшний  день явно не был исключением.
 Вспоминая предусмотрительно приготовленный кулек с теми самыми пресловутыми косточками, который почему-то именно сегодня остался лежать забытым в моей прихожей, я затаив дыхание,  пошел навстречу судьбе.
Избежать свидания с моими старыми «друзьями» не представлялось никакой возможности - путь до злополучной остановки был один, а повернуть назад – значит проиграть сегодняшний бой. Выдохнув, я принял выражение лица весьма простое, отсюда и придурковатое, благо опыт в таком деле был, так как  работаю я уже восьмой год в приличном офисе. И как бы всем этим показывая, что я тут просто мимоходом и ни в коем разе не собираюсь тут хозяйничать, а про косточки, так я вообще в первый раз слышу, шагнул в неизвестность.
Наверное, встречающие пребывали  в том же хорошем расположении духа,  что и я до этого момента, так как,  окружив меня, громко лаяли и явно на что-то намекали, предвкушая. Мое непонимающее «офисное» выражение лица они почему-то игнорировали.
Я почувствовал, что обстановка начала накаляться, а мое молчание затянулось. Ситуацию решать нужно было немедленно, так как прошлым вечером моя любимая жена, заботливо отутюжила мне новые брюки, купленные на том же рынке, что и забытые косточки, и настоятельно рекомендовала мне их к носке. Причем в руках она ненавязчиво крутила скалкой, по-видимому, готовя что-то на обед, и приговаривала, что в этот раз лучше бы мне было относить эти брюки подольше. А я, в свою очередь, прекрасно помню нашу первую встречу с этими тремя сборщиками подати, в ходе которой им достались лоскуты от опять же новеньких брюк, так как ни о каких «добровольных» подношениях местным псам я тогда не знал, как, впрочем, и о существовании последних.
Мысли беспомощно метались в голове, ища выход. Перспектива остаться вновь без брюк, и как следствие - встреча с женой, хоть она у меня и добрая и заботливая, меня не прельщала. Как-то вот не выходила из памяти ненавязчиво вращающаяся утром скалка в ее руках.
Вдруг за своей спиной я услышал кряхтение и глухой звук, похожий на падение чего-то очень тяжелого на землю. Все это одновременно сопровождалось удивительнейшим знанием и искуснейшим применением великого и могучего.
Медленно, дабы не вызвать у своих новых друзей подозрений, я обернулся.
В двадцати метрах от меня на узкой, покрытой льдом после ночного заморозка тропинке лежал, а вернее пытался встать мой сосед по площадке, обильно и громко сыпля проклятья в адрес нашего никудышного дворника дяди Коли.
Шмякнувшийся  оземь сосед, Константин Федорович – комплекцию имел  весьма тучную и репутацию в нашем доме он сыскал на редкость сволочную.
Несмотря на нависшую надо мной угрозу в лице трех добротных псов, все еще ожидавших от меня «платы» за проход к остановке, я все же не смог сдержать улыбку. Ведь увидеть  Константина Федоровича в пикантной ситуации, в которой он беспомощно сидел на тропинке и рассыпал проклятиями, я счел за хорошую примету и  неожиданным подарком судьбы.
И действительно, опомнившиеся и уже отошедшие от увиденного, собаки  неожиданно забыли обо мне и стремительно бросились с громким лаем к соседу, и что-то мне подсказывало, что навряд ли ему на помощь.
Подумав о карме, неумолимо приближающейся к   Константину Федоровичу, я терять времени не стал, и,  воспользовавшись случаем, беззвучно ступая по ледяной тропинке, поспешил продолжить свой путь к уже виднеющейся в просвете домов остановке. Сосед же мой, Константин Федорович, не пропадет, как мне все-таки показалось, он-то не из тех, кто забудет косточку в прихожей, забивая голову мыслями о последнем рабочем дне перед отпуском.
Неожиданная, но в то же время закономерная встреча наложила свой отпечаток на это все еще прекрасное и все еще по-весеннему солнечное утро. Настроение заметно ухудшилось, но… видневшаяся уже совсем рядом остановка придавала сил и обещала, что о недавнем инциденте я вскоре забуду, по крайней мере, до следующего раза.
И с этими мыслями я вышел из плена тесно стоящих друг к другу домов на широкий, людный и хорошо освещенный проспект, по которому и ходил автобус, довозивший меня ежедневно до работы.
Так уж получалось, что нужный мне маршрут ходил по своему особому, ведомому только водителю расписанию. Но, как я смог вычислить, интервал был примерно  минут 20 между прибытиями. И почему-то каждый раз выходило так, что когда до остановки оставалось рукой подать, автобус уже стоял на ней, как бы выжидая и подманивая припозднившихся пассажиров. Но мы это уже все проходили. Раньше, когда я был полон веры в хорошее начало водителя и его порядочность, я, бывало, срывался с места и несся, как  потом выяснилось, на потеху уже расположившимся в автобусе людям, к заветным автобусным дверям. Итог этого марафона был всегда один -  следующие 20 минут я проводил на остановке в размышлениях о встрече с водителем тет-а-тет, которая по понятным причинам не сулила последнему ничего хорошего.
В это утро все пошло немного иначе. Выйдя на проспект, в поле моего зрения как обычно попала остановка, но необычным было то, что автобуса на ней не было. «Уехал уже поди, пока я пробирался по злополучной тропинке» - подумал я, мысленно прикидывая, сколько времени у меня в запасе до следующего маршрута. Однако..
Всмотревшись чуть в даль - за остановку, я заметил  номер маршрута, который весело отсвечивал диодными лампочками на лобовом стекле приближающегося автобуса. Номер моего маршрута!
Настроение вернулось на ту самую отметку, на котором оно было до выхода из дома. «Так, пора действовать! Ну на этот-то раз у меня  получиться!» - подбодрил я себя, собираясь совершить бросок и на этот раз уж точно успеть в заветные двери к досаде скучающих пассажиров, наверное уже готовящихся к очередной и ожидаемой драме.
Автобус уже неспешно подкатывал к остановке, а до нее от места, где я стоял, раскрыв от неожиданной удачи рот, было примерно метров 50.
Спортсменом я особо никогда не был, и достижениями своими удивить никого не мог. К тому же работа в офисе давала о себе знать уже давно появившимся брюшком и некой закостенелостью членов. Но в этот раз я был полон решимости преодолеть эти 50 метров и выйти из гонки со временем и шутником-водилой явным победителем.
Сразу почему-то вспомнились школьные годы, когда классе в 7-ом я сдавал кросс на дистанцию в  2км. К финишу я пришел вторым, оставив позади себя свою одноклассницу Ольгу, которая с раскрасневшимся лицом уже шла  пешком и победительницу Настю,  отдыхавшую на трибуне, когда я преодолевал финишный рубеж. Но, втрое место все-таки призовое, как ни крути. Я был очень собой доволен. Помню, даже грамота где-то до сих пор валялась с тех лет, за победу в кроссе с присужденным мне 2-ым местом.
Ободрившись воспоминаниями о своих успехах и победе в кроссе, хоть и весьма сомнительной,  я стремительно двинулся на перехват автобуса, наращивая скорость.
Поднимающееся солнце светило со спины, да и легкий ветерок дул в том же направлении,  что, несомненно, повышало мои шансы на успех в предпринятой авантюре. 
Преодолев порядка десяти метров, я не мог не вспомнить добрым словом рабочих и мэра,  по указу которого  они  большую  часть тротуара на проспекте выложили мелкой и очень гладкой плиткой, местами уже успевшей просесть. Покрытие же  носило исключительно декоративный характер,  и оценить всю его практичность и красоту можно было только из салона автомобиля, так как передвигаться пешком по той самой плитке можно было только летом, да и то у девушек периодически застревали каблуки и слетали набойки.
 Сейчас же мой путь представлял собой бег с препятствиями на короткой дистанции. С одной стороны:  нужно было огибать просевшие места и встречных людей, спокойный поток утренних  мыслей которых  нарушался  внезапным появлением бегущего на них человека, то есть меня,  с другой: стараться не поскользнуться, ибо отшлифованная  как зеркало плитка была покрыта льдом и не прощала ошибок. Все это усугублялось волнением, которое я начал испытывать, ввязавшись в гонку, вопреки своему обещанию никогда впредь этого не делать.
Миновав таким образом пол пути я, к своему  ужасу, увидел уже стоящий на остановке автобус. Сквозь лобовое стекло на меня «участливо» смотрел водитель. Мое волнение, по-видимому, передалось и ему, так как он постоянно поглядывал то на меня, то на салонное зеркало, при этом что-то бормоча, наверное, мысленно подгонял нерасторопных пассажиров,  уже вовсю занимавших свои места. И, судя по положению его руки, пальцы нервно лежали на тумблере закрытия дверей.
Чуть не взвизгнув, я с еще большей решительностью продолжил неуклонно сокращающийся путь. Я не мог проиграть! Я бежал, расталкивая прохожих,  невзирая на их недовольные окрики. Теперь я не выбирал путь: я мчался прямо по льду и рытвинам к своей цели.
Пять метров. Время растянулось. Я уже отчетливо видел знакомые лица пассажиров, так приевшиеся мне за несколько лет. Они все смотрели на меня, кто с сочувствием, кто с верой, кто с безразличием, а были и те, кто с осуждением. Последний рывок и я с ними, я успею!
В этот момент картинка пред глазами стремительно начала меняться: окна автобуса пошли вверх, промелькнула реклама на боковой его части. Падение мое остановилось в метре от маршрутки, и взгляд  уперся в переднее правое колесо, смотревшее на меня ощетинившимся протектором. Время вернулось в свое русло, вернулись и звуки. Отчетливо был слышен шум закрывающихся дверей.
Поднимаясь, я старался не смотреть в окна уже начавшему свое движение автобусу, чтобы не встретиться взглядом  с удаляющимися пассажирами. Свою порцию утреннего позитива они уже получили.
На остановочной лавочке сидели люди, ждавшие свой маршрут. Они смотрели на меня и тихо перешептывались. Кто помоложе – украдкой посмеивались. Я не знал, куда себя деть от стыда. Слезы отчаяния вот-вот готовы были хлынуть по моим щекам.
Оглядевшись, я обнаружил в паре метров от себя свой портфель с документами, лежавший на предательски поблескивающей льдом при свете утреннего солнца плитке. Собрав все свое достоинство воедино, я поднял портфель и с гордо поднятой головой пошел прочь от злосчастной остановки. Хохот становился громче.
По пути домой я осмотрел себя: плащ мой был весь перепачкан  мокрым песком и протерт местами до дыр благодаря скольжению по плитке. Брюки же, напротив, к моему удивлению остались в первозданном виде: ни капли грязи. «Ну, хоть брюки уцелели», - с неожиданно подступившей радостью  подумал я и свернул на тропинку, ведущую к дому, на которой меня уже ждали.
Конец.