Кусок на тему о Контр-Страйке

- Блин, Яна, у меня слов нет! – Выпалила я, залезая в автобус, не стесняясь того, что в нем, кроме нас, сидела еще целая куча народа, - да ты, что, забыла где находится бомбплант В на инферно?!

В задней части автобуса послышался смех – видно люди поняли, о чем это я. Причем, среди этих людей были и довольно взрослые дяди. Во мне все кипело, и я с грустью поняла, что второго iNfecto из меня не получится – тот спокойный, как удав. Оглянувшись по сторонам и поняв, что мы являем собой неплохой цирк для пассажиров, я сделала знак ребятам замолкнуть, на что они отреагировали довольно бурно, но, наблюдая сами реакцию пассажиров более юного возраста, чем сами, заткнулись. Разговор сам собой сошел на нет.

Ракета протиснулся ко мне, намериваясь что-то сказать, но, к счастью, настало время выходить. Мы вышли из автобуса и вшестером направились ко мне на квартиру. Только там, считала я, мне, как невольному team-лидеру [MAPS], предстояло без свидетелей провести своеобразный «разбор полетов», однако, поднявшись в лифте на шестой этаж, поняла, что моим радужным мечтам и начинаниям не суждено сбыться – из-за двери орала музыка и складывалось впечатление того, что в одной-единственной квартире дает свой концерт группа «Любэ».

- Да што же это такое?! – Моя «соседушка» по лестничной клетке, Ефросинья Анисьевна Воробьева, старушка лет, этак, под 65, с воинственным видом вышла на площадку сразу после того, как я ступила из лифта, - видать караулила.

Ребята переглянулись. Я посмотрела на нее, а потом пожала плечами, – мол, я сама только что зашла. Но бабка решила не сдаваться просто так.

- Да где же это видано?! – Размахивая веником, угрожающе надвигалась на нас соседка, - тебя, что, родители не научили, что, когда ты живешь в обществе, надо считаться с мнением других людей? Как тебе не стыдно – музыка орет чуть ли не с самого утра!

Чуть ли не с самого утра? А что, пока я была на занятиях в университете – приехала Надя? Хотя нет, поймала я себя на мысли – рано ей еще. Она же только два дня, как уехала, и я лично провожала ее на поезд. А до дома ей ехать четверо или пять суток, у нее нештатная ситуация – умер кто-то из родных. И раньше, чем через месяц она вернуться не должна. Кызлакова третья, кто живет на этой же квартире, но она со мной – вон стоит. Тогда, откуда же музыка?

Открыв дверь и, не обращая внимания на разъяренную соседку, которая уже грозила тем, что вызовет милицию, пропустив вперед тиму, я снова закрыла дверь, отгораживаясь от надоевшей соседки, которая была бедствием всего подъезда, и, в чем была, прошла на кухню. Соседка не соврала – магнитофон разрывался в буквальном смысле, хорошо еще, что не подпрыгивал в такт музыке. Выключив, я стала ждать того, кто войдет чтоб узнать, что же случилось с музоном. А после недолгого ожидания, поняла, что утром, во время исчезновения электричества, забыла его выключить и, судя по песне на кассете, энергию дали совсем недавно… или же все это время исправно работал реверс. Но, постойте, он же сломан. Вот, собаченция-старушенция, подумалось мне, млин… «музыка орет чуть ли не с самого утра»! Какое, к черту, утро?! А ведь вызовет, вдруг дошло до меня, для нее это – раз плюнуть. И самым смешным будет то, что ей поверят.

Вскипятив воду, и налив всем кофе, я снова вспомнила карту инферно, свою любимую, название которой я включила в свой ник. За проигрыш было обидно до слез, но решив не кипятиться, раньше времени, и крепко сжав в руке чашку с кофе, я подсела к остальным. Некоторое время все молчали.

- Яна, - наконец начала я, когда поняла, что ждать неизвестно чего далее не имеет смысла, - пойми меня, только не обижайся ради Бога: когда ты играешь за контров на инферно, бомбплант В у тебя находится слева от первоначальной постановки, а бомбплант А – справа.
Та шмыгнула носом, но ничего не сказала.

- А что случилось? – Спросил Бастрыгин, который ни на трену, которая, ни с того ни с сего переросла в кв, ни на занятия в универ, сегодня не ходил. И вообще, Сашка был занятым пареньком, сыном серьезных людей, у которых «крутился» серьезный бизнес, и постоянно находил отговорки для того, чтоб не ходить на трены. Я уже серьезно задумывалась над тем, чтобы заменить его.

- Ща, расскажу. – Сидеть уже порядком надоело, и я кругами заходила вокруг стола. – Решили мы пойти на В через А, оставив на нем Ньюка, чтоб дал отпор терам, если сунутся. Ну, раунд начался, мы побежали. Бегу впереди и верещу во все горло, как резанная, тройное «Go!». Доходим до А без приключений, я Ньюку по рации – hold, он мне в ответ – rouger. Увидали, что он затарился – я опять «Go!», только бежать, смотрю – по верху «заря» летит. Отвернуться я не успела. Как остальные – не знаю, ситуация была из ряда вон.

Переведя дух, я ненароком огляделась. Меня слушали, причем слушали очень внимательно.
- Яна, - собрав все свое убеждение в кулак, начала я, - я ничего не имею против флешки, но… - я сделала паузу, дабы до всех дошел смысл того, о чем я говорила, - если она вовремя подана к столу. – Я перевела дух. – Ну, мечемся мы, как слепые котята у начала кишки, когда у меня искры в глазах плясать перестали – вижу перед собой тера, ту суку, что у них бомбовоз, и со всей дури стреляю по нему. – Сев за стол, я огляделась. – А эта падла, вместо того, чтобы упасть и притвориться трупом, вдруг начинает прыгать и стрелять в меня из пистолета.

Сзади послышался шорох, а потом звук смыва воды в унитаз. Не, за столом было неуютно – он был слишком мал для такого количества людей. Но где примоститься? Посмотрев по сторонам, я нашла такое место.
- И если бы я его не успокоил, - деловито сказал Соловьев, выходя к нам, он же [MAPS]de_aztec, - то остались бы от тебя рожки да ножки.
- Лана, идем дальше. – Сидя уже на подоконнике, вновь привлекла я все внимание к себе. – Кста, Юр, спасибо за помощь.
- Всегда, пожалуйста. – Соловьев отрезал себе кусок хлеба и намазал его маслом. – Так как наша Инферно оказалась покусана немножко…
- Ниччо се, немножко. – Возмутившись, встряла я. – 74 хелса осталось…
- … то вперед пошел я. – Юрка сел за стол, и со злобой посмотрел на Янку, которая под его взглядом невольно сжалась, - да только вслед мне полетел хеш.

Послышался звук воды, льющейся со стола. Потом на пол полетела чашка, и кофе разлился по недавно выстиранному паласу. Господи, сколько наших трудов ушло на то, чтобы его постирать! Вручную! Хорошо, что Нади нет – она бы вынесла меня и всю мою тиму из квартиры, как только увидала, что сделал Сашка. Тот сидел на стуле и корчился от смеха. Что-что, а отсутствием воображения он никогда не страдал, причем мог представить себе такое, от чего, в буквальном смысле, копыта чуть не протягивал.

- Вот скажи мне, Кызлакова, - елейным голосом спросил Юрик, злющий как собака, когда сел рядом с ней. – Ты специально в меня хотела этой хешкой попасть?
- Чем? Гранатой? – Не поняла Яна. – Я просто видела, как Скан ими кидается, да и ты тоже. Вот и тоже решила попробовать.
Сзади полетела на пол табуретка, потом с шумом захлопнулась дверь туалета.
- В теров! – Не выдержал Лешка Харитонов, он же Ракета, он же de_cbble, - Но никак не в своих!
- Да ладно! – Дабы разрядить обстановку, снова встряла я. – Ты хоть жив остался…
- С 30-ю хелсами, - с готовностью ответил Ацтек. – Но самое интересное, - Юрик перешел на заговорщицкий тон, - что наша Яна, после долгих и упорных тренировок в меткости наконец-то умудрилась подарить хед.
Стало тихо.

- Мне. – После недолгого молчания, призналась я. – Тимкиллер хренов. - Кызлакова сидела и хлопала глазами, в то время как я «писала кипятком». – Я как раз выходила с «ковров», через балкон, прыгала по ящикам на подходе к В, благо бомба в «кишке» осталась. И схлопотала «благодарность», - причем, из снайперской винтовки, не из «мухи» какой-нить, а из авп, - только вот неизвестно за что.
Из туалета послышался идиотский смех, видимо Бастрыгин ржал, уже ни от кого не таясь. Потом что-то упало. Сашка вышел из туалета красный как вареный рак. Идиотская рожа и слезы из глаз присутствуют. Сев обратно за стол, он все никак не мог остановиться и перестать гоготать.

- Ну, все, все. – Не выдержал Ракета. – Хватит. – Но это мало подействовало на него. – Чего такого смешного в том, что Скан получила в терем?
Теперь уже закатились все, даже я.
- «П-п… п-п-п-п… пол…лучила в те… те… терем», - корчился Бастрыгин в приступе смеха. – Боже! – А потом вдруг продолжил нормальным голосом, - я бы потом башку проломил за такое.
- А по почкам? – Не удержалась Яна.

Так, подумалось мне, если ничего не предпринять сейчас, то вскоре тут будет контра в реале. Настоящая свара, со всеми элементами садо- и мазохизма. Этого мне не очень-то и хотелось. Хотя единственная, кто с этого что-нибудь поимеет, это будет наша «соседушка», которая, наконец-то выполнит свою угрозу, и вызовет милицию. Представив всю команду в наручниках, и то, как нас из квартиры вытаскивает бригада спецназа, я хихикнула. Потом воображение нарисовало мне лицо нашего ректора, а так же лицо проректора по воспитательной работе, когда они обе узнают про ментов. Дудченко, может быть, и не скажет ничего, даже не воспримет это как серьезную проблему, а вот у Бычинской челюсть отвиснет настолько, что шаркать по полу начнет. И потом: после того случая с шикарной юбкой Голубевой, тема Контры, в масштабах университета, считается под запретом. По мнению Антонины Павловны, все компьютерные игры, начиная от безвинных «тетрисов» и кончая контрой, являются злом, средством для растления молодежи и т.д. Так вот, когда ей расскажут про спецназ, она точно предпримет все мыслимые и немыслимые усилия для того, чтобы «вынести» 5 человек с карты de_university. Почему именно с нее? Так один бомбплант уже есть – на стуле у препода информатики, теперь второй установить осталось и все будет пучком. Правда за установку первого, не говоря уже о втором, мне потом досталось чуть ли не до отчисления и Голубева теперь уже сознательно начала меня «топить» по своему предмету. Только информатику на уровне ламера я знала давно и отделывалась от ее рефератов малой кровью, но сейчас наступила короткое затишье. А как всем известно, затишье бывает только перед бурей и если Голубева придумает что-то еще, то этот проект по масштабности уступит даже скандальному отчислению Фисковой. Та, для того, чтоб ее восстановили в университет, после того, как отчислили из-за академической неуспеваемости, даже обращалась в суд, сдавала экзамен по этому же предмету независимой комиссии…, но все ее труды оказались тщетны – она снова не смогла его сдать, и, в кулуарах университета ходили слухи, что Валентин Семенович Кондратьев и Наталья Корнельевна Седых, преподаватели микро- и макроэкономики, приложили к этому свои рученьки.

А вот Ленку Голубева просто боготворила и было за что – Фискова ни разу не смогла ей чего-нибудь возразить. Можно даже сказать о том, что Ленка была ее любимым студентом, а я одной из тех немногих, которые, попав в ее «черный список», до сих пор не покинули стен учебного заведения. И, как я поняла, Надежду Петровну это злило до жути, она все время норовила преподнести мне какую-нибудь пакость, а вот на счет этого она была на высоте всегда.

- Эй! – Остановила я Яну, - остынь. Млин, если хочешь остаться в команде, слушай, что мы тебе тут пытаемся объяснить и мотай на ус – может, пригодится. А то у тебя то флешки, то хешки летают, причем летают тогда, когда они вообще в кармане лежать должны себе тихо-мирно. – Я заводилась, мальчишки меня «пасли», как «пасут» бомбу теры, дабы я не кинула в Яну чего-нибудь, а это было вполне вероятно, учитывая сложившуюся ситуацию. – То у тебя голова члена команды в прицел попадает, то еще что-нибудь случается… - Передохнув и посмотрев на всех, и на Яну в том числе, задала вопрос: - Ты когда нормально играть научишься?!
- Ой, можно я отвечу на твой вопрос? – Бастрыгин, наконец-то просмеялся, хотя на глазах до сих пор оставались слезы. – Да никогда. – Яна удостоила его таким взглядом, что в самую пору испугаться, но, видимо, Сашке это было по барабану. – Мой тебе совет: если хотишь порвать IСE.team, как тот тузик грелку, замени ее сейчас, а не то потом будет поздно.

ICE.team была сборная солянка с параллельного курса. В универе, когда все надоедает так, что хоть вешайся, когда от, порой непонятных, специфических, терминов кружится голова, когда достаточно одного неверного слова, чтоб начался и разгорелся пожар, компьютерный класс – и вообще лекции информатики (токо не у Голубевой) – оставались тем последним, что держало в равновесии студентов. Несколько раз уже организовывались чемпионаты, в рамках универа, не скрою, победители были, были и призы… но хотелось чего-то большего. Хотелось играть профессионально, отводить этому какое-то время… но все «сжирал» университет.

Однако ребята из «соляночки» видно его имели в достатке. Уже который раз мы оказывались на 3-м месте, это злило до чертиков. А хотелось быть на высоте. Только надо было решить – остается ли Сашка в команде и что нам делать с Яной.
- Язык прикуси, - довольно грубовато ответила Кызлакова, - а то как бы не пришлось за базар свой ответить.

Божечки ты ж мой! Та неужто свара все-таки состоится?! Разнимать парочку не очень-то и хотелось. Хотя пугануть ее я была не против.
- А кем? – Деловито осведомилась я, искоса поглядывая на Янку. У той уже челюсть лежала на полу, остальные члены команды испустили вздох облегчения. – Что, есть кто-либо на примете?
- Эй-эй-эй! – Осадила нас Яна, - я признаю, что я плохо играю, но вы себя вспомните, вы ж тоже когда-то начинали.
Ненадолго воцарилась тишина. Я посмотрела на Ацтека, как бы прося его о помощи и подмигнула ему.

- Мы помним. – Соловьев будто бы прочитал мои мысли. – Мы все помним. – А потом будто бы сделал раш: - Яна, припомни пожалуйста, сколько ты уже с нами катаешь. Неделю? Месяц? А… я вспомнил! – Я поняла, что кино навсегда лишилось одного из самых талантливых и перспективных актеров в тот момент, когда Юрик решил стать специалистом по управлению персоналом. – Если мне не изменяет собственная память, то месяца три, не меньше. И за этот период времени ты не научилась хоть как-то играть?!
- Ладно, если бы ты пропускала трены, как Сашка, - «залезла» я, - но ты ж стабильно на них ходишь.
- А что сразу я?! – Бастрыгин в недоумении поставил стакан с кофе на стол и посмотрел на нас, пылая праведным гневом, что сразу же заставило пожалеть меня о небрежно брошенной фразе. – Ну пропустил раза три, и то потому, что у предков неприятности случились, я тебе говорил об этом…
- Ну все. – Доселе спокойный Ракета тоже решил подать голос. – Мы сейчас начали об одном, потом перешли на другое… оффтопика тут нам не хватало. И вообще: не флудить! Иначе в баню…

- Во всяком случае, я играю раз в сто лучше, чем она! – Не унимался Бастрыгин, - а корить меня за то, что пропустил, причем, когда я предупреждал об этом, по меньшей мере подло.

Кызлакова сидела, попивала кофе и потихоньку наблюдала за нами. Ей, видимо, очень не по нутру пришлась новость о том, что ее могул «выставить» вон из команды. В то же время она прекрасно понимала то, что это более чем реально – до встречи с нами Яна даже и понятия не имела о каком-то там Контр-Страйке и не знала, что это и с чем его едят. А играть начала только потому, что училась со мной в одной группе, да и жили на квартире мы вместе. Надя – та «держалась» от нас на некотором расстоянии, считая, что ей, студентке выпускного курса психологии, с третьекурсниками уже не интересно. И вообще: преподавательский состав Прокопьевского Филиала Кемеровского Государственного Университета направлял нашу Надежду, кстати, круглую отличницу бюджетного отделения, на стажировку куда-то аж под Воронеж, и не случись бы у нее дома несчастья, она бы поехала туда. Ничего, успокаивали мы себя, от родственников стразу туда рванет.

- Я ничего не говорила насчет того, как ты играешь! – Перекрывая всеобщий ор завопила я, в надежде хоть как-то исправить ситуацию. – И насчет твоего скилла я тоже уверена – даже если ты и не ходишь. – Про замену я решила ничего не говорить ему до тех самых пор, пока не найду того, кто смог бы достойно заменить его.
- А чего орешь? – Подозрительно посмотрела на меня Сашка. – У меня уши золотом не завешаны, как у некоторых, - он красноречиво посмотрел на Кызлакову, которая сидела на стуле с видом великомученицы, - я все слышу, не ори.
Неожиданно в дверь так ударили, что нам показалось, что ее уже вынесли вместе с рамой. Переглянувшись мы затихли. Удар по двери повторился вновь.
- «Менты». – Предположил Харитонов. – Бабушка пошла в разнос.

Все засмеялись. Стук повторился снова. Потом из-за двери послышался какой-то вопль, такой, как будто кого-то режут. Затем создалось такое впечатление, что кто-то что-то по лестнице тащит волоком. Потом все стихло.
- Неконтролируемая цепная реакция. – Ввернул Сашка.
- Цепная реакция не может быть «контролируемой». – Полезла из меня ядерная физика. Встав и поставив чашку на стол, я посмотрела на него. – Во всем мире еще никто не додумался о том, как удержать под контролем этот процесс, но тому, кто с этим разберется, Нобелевская премия обеспечена. – Встав и поставив пустую чашку на стол, я посмотрела на него. – Финалом же цепной реакции обычно бывает ядерный взрыв.
- Ага. – Подала свой голос Яна, - когда в прихожку зайдешь, посмотри на себя в зеркало: у тебя морда такая, словно тебя на бойню ведут.

В каком-то случае так оно и было. Идя по коридору к двери я соображала, кто ж мог набраться наглости и таким образом ломиться к нам. Фискова? Не, поймала я себя на мыслишке, теперь она учиться не в нашем универе, и за просто так не может прийти. Так. Стоп. А, может быть, она вспомнила все свои старые обиды? Тем более, она не должна ломиться так тихо. Лена бы орала на весь подъезд и требовала бы, чтоб я вышла и ответила ей, как девчонка. Мой «ответ» в таком случае, плавно трансформировался бы в очередную драку между нами прямо на лестничной клетке, не от ходя от кассы, как говорят, и никто не смог бы нам помешать. Так что тот, кто ломился в дверь, Фисковой однозначно быть не мог. Тогда кто же это?

А, может быть, Ракета прав, и бабушка все-таки пошла в разнос? В таком случае, слышно было бы как она жаловалась на нас ментам. Но, опять же, может быть, она и жалуется, только мы этого не слышим.

Открыв дверь, я увидала соседа с пятого этажа, дядю Колю Шилкина, который, напившись до поросячьего визга, вновь приревновал свою жену к очередному фонарному столбу. Вообще-то семья Шилкиных уже давно перестала быть семьей: жили они в разных квартирах, у каждого была своя жизнь, свои взлеты и падения, но… даже по прошествии года после шумного, скандального развода, он считал Елену, яркую и эффектную женщину, на которую, в ее неполные 42 года, до сих пор заглядывались мужчины, своей собственностью и бил ее смертным боем, когда несчастная оказывалась в пределах видимости. Участковый и отделение милиции махнули рукой на «несчастного мужика», как он сам себя называл, которому «жена-ирод» наставила рога, и продолжала наставлять их и дальше. И вообще: жалобщик из него был просто превосходный, он мог любому человеку влезть в душу и крутить им потом так, как ему будет нужно, но иногда, когда его уж очень обидели, он любил подраться и, войдя в раж, порой, не смотрел на то, в какое место, и, самое главное, - чем, придется его удар. Несколько раз его от нее отдирали мои пацаны, еще как-то раз это делали ребята из параллельной группы, и еще пару раз его доставляли в отделение милиции за дебоширство, шум после 22 часов, оскорбления в адрес жены и соседей и уничтожение частной собственности.

Однако у него в милиции было «все схвачено», он работал главным инженером в фирме, которая занималась жилищным фондом, и его отпускали, а вернувшись домой он становился еще злее, можно сказать, что половина подъезда его боялась, шарахалась от него, как от чумного и не смела ему перечить. Зато вторая половина, к которой, к счастью, относились и мы, всячески старалась всячески напакостить как ему, так и его дочери Елене, названной так в честь жены, еще в те времена, когда они жили мирно.

Что же касается его дочери: это было бедное, запуганное создание, которое всячески боялось отца и окружающих людей. В филиале Финансовой Академии, где она училась, ее считали тихой мышкой, которая лишний раз старалась не попадать в центр внимания. Но если ее доставали, например, заставляли сделать доклад по какому-либо предмету перед большой аудиторией, у нее, в буквальном смысле, начиналась истерика, она начинала заикаться… с одной стороны ее можно было пожалеть. С другой – это была злая, мстительная сука, которая давила всех своих врагов – а их у нее было немало – до «талого», причем, в список недругов можно было «залететь» походя. Например, ответить на занятиях лучше, чем она. Лена была из тех людей, про которых говорят: сначала размах рублевый, удар копеечный, а после удар в спину из-за угла, и удар по-тихому. Она любила, когда ее ставили в пример другим, шла к цели по чужим костям, так же, как и ее папаша, и ей не раз говорили, что, в один прекрасный день, она попросту останется одна.

В общем отец и дочка стоили друг друга.

- Закрой двери, тварь!!!!!! – Заорал он мне как только увидал меня на лестничной площадке. Его женушка без сил валялась у его ног и плакала.
Сам урод, подумалось мне. «Благоверная» всхлипывая, валялась у его ног, не в силах подняться, и я вновь подумала о том, что надо готовить петицию и в милицию, и в фирму, где он работает, с разъяснениями того, как он себя ведет, и подписями соседей. Может быть тогда его прижмут по-крупному…, но будет ли в этом толк? И не выйдет ли мне все это «боком»?
- И? – Из-за моего плеча высунулось любопытное лицо Ацтека. – Что за шум, а драки нет?

В этот самый момент Николай Николаевич, схватив свою «вторую половинку» за шкварник, поволок в квартиру. Женщина предпринимала слабые попытки сопротивления, но, будучи хорошенько треснутой об стену головой, оставила это, вмиг показавшиеся ей безнадежным, занятие. Ацтек, посмотрев на все это, сначала решил дать «образцовому мужу» по кумполу, но тычок под ребра мигом заставил его отказаться от столь неблагодарного занятия, от которого пользы – ноль, а вот проблем огрести можно море. Закрыв дверь мы проследовали на кухню.

- Мне абсолютно насрать на то, что мы в разводе!!!! – Голос Николая Шилкина эхом разносился по всему подъезду, причем я была готова поклясться в том, что и на 12-м этаже строения его тоже прекрасно слышали. – Мне насрать на то, с кем ты, что делаешь и чем занята, поняла?! Я знаю одно: ты мразь и шлюха, и мир еще не видал сосок, подобных тебе!

Елена Сорокина, в недалеком прошлом Шилкина, бессильно валялась на полу, пока ее бывший открывал дверь собственной квартиры. И в самом деле, что заставило ее прийти сюда, зная о том, что она может встретить здесь своего бывшего и, некогда горячо любимого, мужа? Она проклинала тот день и час, когда ее «благоверный» купил квартиру в том же самом доме, и, мало того еще – в том же самом подъезде! – в котором жила ее старушка-мать.

Любопытство, все-таки, оказалось сильнее. Приоткрыв дверь и убедившись, что «семья» благополучно спустилась на свой этаж, мы, с превеликой осторожностью, можно сказать – на цыпочках, вышли на лестничную площадку. Было слышно как «глава семьи» негромко матюгался, гремя ключами и выискивая среди них ключи от замков квартиры. Так же нам были слышны и негромкие всхлипы, потом мы услышали как открылись двери лифта, затем негодующий крик «главы семейства». По всей видимости, тот огреб, но не успел еще понять этого.

Спустившись на пролет, так же с превеликой осторожностью, и вытянув шеи так, что со стороны были похожи на стадо гусей – по-крайней мере, мне так показалось – мы стали вслушиваться в те звуки, что доносились с лестничной площадки пятого этажа.

- Послушай меня, урод, - негромко говорил мужской голос. Мы сразу поняли, что голос принадлежал мужчине, который вышел из лифта. – Если еще раз тронешь Лену, я тебе твой член на пятаки порублю, поджарю и заставлю слопать. – После чего раздался звук, как будто бы врезали по чему-то мягкому. – Ты меня понял, чмарь? – Вопрос остался без ответа. – Не слышу!

Я посмотрела на Ацтека и широко улыбнулась. Господи, подумалось мне при этом, наконец-то нашелся человек, который – опять же, может быть, - положит конец тому кошмару, который именовался «Николаем Шилкиным иногда в нетрезвом состоянии» или «Николаем Шилкиным в роли рогоносца» или же «Николаем Шилкиным – первым дебоширом 1 подъезда, дома №23 по улице Жолтовского города Прокопьевска, Кемеровской области».

- Женя, не надо. – Вдруг услышали мы слабый голос его бывшей жены. – Не марай руки об эту мразь…
- Что?! – Раздался голос «муженька», - кто это…
Послышался новый звук – ну… этот звук уже ни с чем не спутаешь – такой звук – калганом об стенку. Причем, как мне показалось, со всей силы. Коленька замолчал, а затем мы услышали его тихий скулеж.
- А его не убьют? – Шепотом спросила Яна, невесть каким образом оказавшаяся сзади.

Если б его «дожали», никто б из соседей, - а особенно его соседей, - живших с ним на одной лестничной клетке не был против. Да и я, не раз будучи оскорбленная им, посмотрела бы на это сквозь пальцы. Повернув к ней голову, невзначай посмотрела на мальчишек – те стояли изваяниями, как сестрички-сплетницы, хорошо еще то, что никто из них свечку не держал. Та бы довершила картину. Смотря на меня, Яна тоже обернулась и, судя по выражению ее лица, подумала если не о том же, то о чем-то очень приближенном к тому, что «привиделось» мне. Зажав себе рот рукой, она тихонько засмеялась.

- Так я не слышал ответа. – Холодно проговорил тот же голос. И по тому, как это было произнесено – эмоций в голосе было ноль – нас всех постигло то, что Коленька основательно вляпался. Причем вляпался по самое барно, по самое «нехочу».

Послышался звук рвущейся материи. Я, благо то, что была без обуви, сошла еще на несколько ступеней вниз и остановилась – дальше вниз спуститься мог только камикадзе, а я себя к ним не причисляла в сложившейся ситуации. Хотя… страсть как хотелось посмотреть. Ну их всех в трещину козе – и еще на пару ступенек вниз. Судя по дыханию сзади, за мной шла вся команда.

Осторожно выглянув из-за угла я увидала широченную спину, и сперва мне показалось, что это оживший стенной шкаф. Однако присмотревшись получше, поняла, что никакой это не шкаф, а просто очень большой мужчина. Он стоял к нам спиной, бывшая Шилкина сидела на полу рядом с дверью квартиры бывшего муженька и, фактически, видеть меня не могла. Что характерно, этот самый Женя, как его назвала Елена, «зажал», как мне показалось, полудохлого Николая Николаевича в угол и, по всей видимости, отпускать не собирался. Во всяком случае, с миром.

По моим наблюдениям, этот Женя был мужчиной хоть куда, и вообще, моя слабость – большие мужчины. Не то, чтобы увальни, а спокойные и осознающие свою силу, но никогда не выставляющие ее напоказ. Умные к тому же и с чувством юмора. Те, кто может защитить любимую женщину. Мне стало интересно кто он: просто человек, который следовал к себе домой, ее родственник, которому она пожаловалась на истязания бывшего зверя-мужа или ее любовник, а, может быть, тот, за которого она хотела впоследствии выйти замуж?

Если честно, я бы себе тоже хотела такого парня – мужем ли, или любовником – большие мужчины моя слабость, я уже говорила об этом. По тому как изменилось мое дыхание я поняла, что еще немного – и я стану готова вернуться к респаунту, причем во всех смыслах.
- По-моему сейчас будет сказана судьбоносная речь. – Раздался шепот Сашки, - или же убейте меня об стену.

Я обернулась и показала кулак. В этот же момент Яна, бывшая сзади меня непроизвольно вскрикнула. Повернув голову в направлении «семейства», я сначала увидала большую голову с коротким «ежиком» волос и небольшой челочкой, потом пару красивых коричневых глаз с хитринкой, правильно очертаный рот, в уголках которого скрывалась усмешка. За те несколько секунд, что мы смотрели друг на друга, я так же заметила, что одет парень в белую футболку с коротким рукавом и, такие же белые, шорты. Интересно было то, что на дворе стоял март.

Живу я в этом доме и в этой квартире три года – как раз это то самое время, что я учусь в университете, но, что сааме смешное, я никогда не видела этого человека раньше. Интересно, с какого он этажа, пронеслось у меня в голове. Кто он и кем работает? Смотря на его руки и громадные бицепсы, складывалось впечатление того, что он спортсмен.

- Здравия желаю. – В полном шоке выпалила я первое, что пришло в голову. Рожа моя, наверное, сейчас могла положить любую сеть, а сервера того же ГРУ сами предоставят мне нужные пароли от своих схронов, лишь бы не «форматнуться» от ужаса. Эх жаль, подумалось мне, я не вижу лиц ребят – наверное такие же, если не похлеще. Ну надо же, а! Бастрыгин, Саша мой родной, ну ты и г… хм…, хороший человек. По твоей милости мы так здорово попали, спасибо, терь век не забуду.

- А… а… а… мы это… - заблеяла Яна за моей спиной. Послышался звук шагов – пацаны подались назад, давая дорогу мне с Яной.
Некоторое время коричневые глаза просто смотрели на нас. Затем, видно боясь, что группа людей – или свидетелей? – невесть откуда взявшаяся на лестничной площадке растворится без следа, он ловко схватил меня за локоть. Ой, как я была счастлива! Только этого мне не хватало! И вообще: почему я?! Потому, что ближе всех к нему стояла?! И потом – где моя команда?! Хелп…

Повернув голову я поняла, что никто и не думал меня бросать – ребята стояли на лестнице чуть повыше и внимательно следили за развитием событий. Ну, подумала я, тогда нет ничего страшного – мои со мной. И потом – команда есть команда и своих не бросит никогда. Так что я была относительно спокойна.

- Здравия желаю. – Серьезно повторил парень, внимательно глядя мне в глаза. Причем у меня создалось такое впечатление, что на меня смотрят глаза человека, который уже прожил большую половину своей жизни – они были усталыми и светились мудростью. Самое смешное то, что больше 35 я бы этому парню не дала. В то же время я не ощущала того, что мне грозит опасность – от него не исходила энергия агрессии – по крайней мере я ничего не чувствовала. Если что и было, так это любопытство.

Любопытство, как говорится, не порок, а источник знаний. Мы смотрели друг на друга минуты три, потом же я заметила у него сзади движение. Никак, сам Николай Николаевич поднялся, решила я. Парень смотрел на меня ничего не говоря, мне он понравился, красивый. А глаза… эти умные, немало познавшие коричневые глаза мне с ума сводили. И ему, видно, тоже постигло, что он мне нравится.

- Сзади. – Тихонько сказала я и, как я потом поняла, сказала вовремя. Николай Николаевич уже чем-то замахивался.

Дальнейшее, что происходило, я помню смутно. Помню, как он меня оттолкнул и я упала на лестницу. Далее, он присел и то, чем замахивался на него Коленька, просвистело у этого Жени над головой, а затем шлепнулось рядом. Как мы установили потом, в сумке находилась стеклянная трехлитровая банка с молоком. Послышался звон битого стекла, затем на лестнице растеклась белая жижа.

Но, как я поняла позже, смотреть надо было не на это. Так как Николай Николаевич всю свою силушку богатырскую вложил в этот удар, он, по инерции, какое-то время двигался вперед. Женя же просто перехватил его ручонку – это в сравнении с его руками – и попросту говоря «спустил» его с лестницы. Тот полетел ака тот мячик. Достигнув стены, и хорошо шваркнувшись об нее, он тихонько заскулил, потом сделал попытку подняться. Это ему удалось.

Его бывшая благоверная поднялась и, сначала поправив прическу на голове, а затем подняв с пола лестничной клетки сумочку, с которой пришла, благодарно посмотрела на своего спасителя. Тот, видя что женщина полностью оправилась от пережитых недавно неприятностей, нажал на кнопку вызова лифта и, когда створки лифтовой шахты разошлись, галантно препроводил Лену туда. Двери закрылись и лифт пришел в движение.

- Шухер! – Вдруг услышали мы голос Ракеты. Оказывается Лешка, после того как «образцовый муж» вихрем пронесся по лестнице в направлении «вниз» и вдарился об стенку, внимательно следил за ним. Я уже успела подняться с того места, на которое меня «приземлил» Женя после неудачной «атаки» Шилкина, и сейчас следила за реакцией Евгения на то, как тот поднимается. Женя равнодушно посмотрел на него и сделал несколько шагов по направлению ко мне. Шилкин прошел мимо нас не удостоив никого из нас взгляда, открыл дверь и, в скором времени, скрылся за ней.

- Фу, как гора с плеч. – Ацтек вздохнул с показным облегчением, тем самым выразив общее мнение.
Мне показалось, что раунд еще не выигран – сейчас надо было ожидать то, что многоуважаемый господин Шилкин оправится от пережитого позора – где ж это видано, получить по кумполу от, может быть, любовника своей бывшей! – и быстренько возьмет реванш в виде очередной пакости. По тому, что он пережил, это станет мегапакостью.

- Ладно, - после недолгого молчания сказала я, - возвращаемся назад. – После чего внимательно посмотрела на парня: - Пойдешь с нами?
Тот только плечами пожал. Почему бы и нет, говорил он всем своим видом.

- Да, вот это было нечто. – Мы снова сидели в моей крохотной кухне, все пространство которой, как мне казалось занял Женя, который, с невинным видом усевшись за столом, не спеша потягивал крепчайший чай, отказавшись от так обожаемого нами кофе. Мы переглядывались друг с другом – на нашей памяти Женя стал первейшим человеком, который за просто так отказался от кофе – этого бодрящего и ценнейшего, на наш взгляд, напитка. Зато заварил себе чифера – наикрепчайшего чая. Я, не будь дурочкой, тоже решила попробовать – Евгений тут же отлил мне немного из своей кружки – на пробу. Было необычно, но кофе все равно вкуснее, решила я.

Надо было решить, что нам делать и как жить дальше – Шилкин вряд ли когда-нибудь забудет о том, что ему начистили фейс. Интересно то, что сам он не раз «прикладывался» к чужим лицам, почему бы хоть однажды самому не испытать, что же это такое?