Зигзаги глава 1 Учеба

З И Г З А Г И
Дмитрий Ильин


1. Учеба

Все было по традиции, сложившейся за четыре года учебы, - после последнего экзамена сессии накрывался стол, собирались друзья и подруги из соседних комнат, потом присоединялся почти весь этаж, и гудеж мог продолжаться до следующего утра. А в этот раз должно было быть еще круче, ведь была сдана самая последняя сессия, впереди значились только преддипломная практика, госэкзамен и сам диплом. А позади… Позади - нескончаемые семестры с нудными или не очень лекциями, куча лабораторных занятий, курсовые работы и проекты, консультации, практики, стройотряды. Позади - веселая студенческая жизнь с радостями и проблемами, общением и ссорами, любовью и разборками, с ночными посиделками за преферансом или пением под гитару. Еще совсем недавно казалось, что до окончания института огромная куча времени, поэтому сейчас как-то и не верилось, что вот оно, уже почти все, уже совсем немного осталось-то.
Настроение соответствовало моменту, приподнятое от сдачи сессии и в предвкушении веселого вечера. Да и с чего бы это молодым, 20-летним парням и девчонкам заморачиваться по поводу того, что пройдет совсем немного времени, и в их жизни произойдут кардинальные изменения. Праздник вот он, рядом, все остальное завтра, или через неделю, или в любое, но другое время.
Пока Шурик с Жекой занимались уборкой, Леша с Игорем, опять же по традиции их комнаты, были выпровожены в магазин за едой и выпивкой. Был самый разгар рабочего дня, а потому в ближайшем универсаме и людей было не много, и выбор продуктов был еще вполне божеский. К тому же из подсобки почти перед носом ребят выкатили тележку с вареной колбасой, и они вполне успели выбрать два самых больших куска. С фаршем заморочек не было никогда, и они спокойно закинули в корзинку два килограммовых пакета. О выборе консервы тоже долго не спорили. Взяли три баночки тефтелей в томатном соусе и две баночки сайры. Когда брали хлеб, Леша вовремя заметил выкатываемую тележку с какой-то ветчиной и мигом метнулся за продавщицей. Да, дома есть сало от Жекиных родителей, но кусок какого-никакого мяса тоже не будет лишним. Потом добавили ко всему еще кусочек сыра, и их почти заполненная корзинка уже стала вызывать настоящее уважение. Для полного комплекта не хватало только напитка, что они быстро и исправили, загрузив четыре бутылки Буратино.
Перегрузив покупки в пакеты, ребята двинулись к вино-водочному отделу. Тут тоже все было просто, по-студенчески. Четыре бутылки водки, и никаких заморочек по поводу вин, ликеров и прочей дребедени. Правда, Леша в очередной раз попытался заикнуться про бальзам, но Игорь резко сдвинул брови, надул щеки, вызывающе сузил глаза, и этого вполне хватило, чтобы Леша молча сглотнул слюну и вспомнил, что Шурик не допускает никаких отклонений от «политики партии». Шурик был старостой их группы, и в отличие от большинства одногруппников уже отслужил в армии. Он не пытался командовать ребятами, не собирался их строить или поучать, но по какому-то молчаливому согласию все в группе признавали его лидерство и спорить с его мнением в большинстве случаев никто даже и не собирался. «Ну и хрен с ним,» - Леша выругался про себя, и парни вышли из магазина.
Зима в этом году получилась намного мягче, чем прошлогодняя. Нет, и сейчас хватало и снега, и морозов, но все это было на вполне терпимом уровне, в отличие от той зимы. Тогда у ребят как раз была практика, и Леше с Игорем приходилось каждое утро 40 минут трястись в автобусе, чтобы, нет, не доехать до заводика, на котором они трудились, а только до остановки, где они пересаживались на другой автобус. И вот тогда-то им оставалось всего 15 минут до того самого заводика. Ребята развязывали свои ушанки, чтобы плотно закрыть уши, прятали руки с перчатками в рукава пальто, но это не спасало от мороза в салоне автобуса. Они нахохливались как воробышки, втягивая голову в плечи, крепко прижимались плечами друг к другу, и только тогда хоть как-то согревались. Правда, согревшись, они могли дружно уснуть, и один раз таким вот образом даже проехали остановку пересадки, но замерзать все равно не хотелось.
Хотя Игорь все-таки умудрился тогда обморозить уши. А и делов-то было совсем ничего. Он был дежурным по комнате и побежал в магазин за пельменями и хлебом. Да, магазин совсем рядом, каких-то семь минут туда и семь минут обратно. Но именно этих семи минут с не опущенной ушанкой ему и хватило, чтобы обморозиться. Сперва он посмеивался вместе с остальными, пока замерзшие уши потихоньку отходили в тепле. Ну, подумаешь, ну кому незнакомо это чувство легкого пощипывания, когда в тепле начинаешь потихоньку согреваться и отходить от мороза. Но когда среди ночи Игорь разбудил Лешку и сообщил, что уши не просто пощипывает, а они горят ярким пламенем, когда Лешка, включив свет, увидел на месте ушей два красных блинчика, тогда уже стало не до смеха. Быстро натянув на себя трико, Леша побежал на вахту, чтобы позвонить в скорую помощь и узнать, что делать при обморожении. Тетя-врач, услышав на другом конце провода озабоченный молодой голос, постаралась успокоить парня с помощью свойственного только врачам черного юмора, но поняв, что парень на это не реагирует, просто сказала, что ничего, кроме компресса его приятелю сейчас не поможет. Она добавила, что ни в коем случае не нужно натирать уши мазями или, тем более, спиртом. И еще раз повторила – теплый ватный компресс! А с утра, если захотите, сходите в поликлинику.
Естественно, ни в какую поликлинику Игорь с утра не пошел. Но еще две недели его уши напоминали два небольших листа лопуха, что вызывало улыбки окружающих и понятное раздражение Игоря. Вдобавок ко всему, через неделю кожа на ушах начала шелушиться, что вводило молодого парня в ступор, но молодой организм на то и молодой, чтобы быстро справляться с такими проблемами. И уже совсем вскоре это приключение осталось только в памяти Игоря.
Но сейчас было совсем другая погода. Легкий морозец заставлял снег весело скрипеть под ногами, а яркое солнце хоть и не согревало тело, зато радовало душу и слепило глаза миллионами искрящихся отблесков на том же скрипящем снегу.
- Мы хоть все взяли? – жмурясь от света, спросил Игорь у приятеля, - а то Шурка выстроит по самое не балуйся, если вдруг что забыли.
- Да ну, выстроит, - отозвался Лешка, - ну побурчит-поворчит, ну сходим в магазин еще раз. Была бы проблема.
- Все равно, давай проверим!
- Ну, давай.
И Игорь начал перечислять, что нужно было купить, а Леша кивал в ответ, сигнализируя наличие.
- Колбаса, мясо, сыр?
Кивок
- Фарш?
- За фарш точно убил бы, вечер не вечер без шуркиных котлет! Взяли!
- Консервы?
- В масле и в соусе!
- Хлеб, напитки!
- Все на месте!
- Ну и картошка, сало, капустка, огурцы, молоко, все есть дома!
- А значит все в порядке, - закончил расчет Леша.
- Аллилуйя! – резюмировал Игорь, чем вызвал невольный смешок Леши.
Он прекрасно знал, что Игорь подсел на «Юнону и Авось» и по разным поводам вставлял словечки оттуда. Вот и его «Аллилуйя» была именно оттуда.
- Слушай, но Палыч реально разошелся сегодня. И ведь прекрасно знал, что последний экзамен, а все равно доставал вопросами, - Игорь достал из кармана пачку сигарет и протянул пачку Леше. Тот не отказался. Друзья прикурили и двинулись дальше.
- Спрашивал, спрашивал, но не валил же и зачетки никому не портил, - дал свою оценку экзамену Леша.
- Ленку гонял, как сидорову козу. Та аж вспотела вся! Я как раз сидел за ней, так думал, что у нее пот на макушке выступит, - засмеялся Игорь.
- Ну и все равно поставил «хор», - Леша сплюнул на снег.
- Блин, ну а ты-то когда уже решишься! – вдруг перевел разговор на другую тему Игорь. - Давай сегодня, а? Такой повод классный, Настька наверняка будет у нас.
Игорь, как лучший друг, не мог не знать, что уже второй год Лешка сохнет по девчонке из параллельной группы. Сохнет и молчит. Уж сколько раз он говорил приятелю, что та все видит и все понимает, нужно только сделать первый шаг и все будет «ол райт», но Леша никак не мог решиться на этот самый шаг.
- Ну, давай, давай, выпьешь немного, смелости наберешься и вперед! Ну не погибать же тебе в расцвете сил!
- Отстань, - незлобно огрызнулся Леша. Он прекрасно понимал, что Игорь, с которым они тесно сошлись еще на первом курсе, на самой первой картошке, да так и провели все четыре с половиной года бок о бок, переживал за него, все понимал и готов был помочь чем угодно. Но в таком деликатном деле он должен был решать все сам.
- Ты же знаешь, я не такой раз… - Леша запнулся на секунду, - не такой раскованный, как ты, мне это не просто.
- Хотел сказать, не такой развратный, как я? – Игорь весело рассмеялся в ответ.
- Да ну тебя. Ну и потом, пошлет она меня подальше, и что тогда?
- Ну и пойдешь себе, вот беда! Потом пусть кусает себе локти, что такого парня упустила.
- А ты не думаешь, что это я свои локти искусаю?
- Ой-ой, была бы там уже раскрасавица какая, а то ведь совсем обыкновенная девчонка!
Леша резко остановился и злобно посмотрел на Игоря.
- Ладно, ладно, успокойся, Ромео, я пошутил.
Леша прекрасно понимал, что Игорь отчасти прав. В Насте не было ничего особенного, для Игоря ничего особенного. Но ведь он ни разу внимательно не смотрел в ее глаза. Не смотрел так, как это делал Леша. Утопая в их глубине, разбиваясь на тысячи звезд и снова воскрешая от ее улыбки.
Хотя и у самого Леши это произошло не сразу. Они познакомились еще на первом курсе. Группы, в которых они учились, были на одном потоке, а потому они часто пересекались на поточных лекциях по физике, химии и истории КПСС. На втором курсе они вообще оказались в общежитии в соседних комнатах, и стали часто пересекаться еще и в домашней обстановке. Благо, что их мальчишечья комната славилась своим гостеприимством и отзывчивостью на все общежитие, и к ним часто заходили одногруппники, однопоточники и одноэтажники. А кроме них у каждого из ребят еще было множество разных знакомых, которые тоже частенько захаживали к ним. И нет ничего удивительного, что, скажем, в дни еврокубков все знакомые собирались смотреть футбол именно в их комнате.
Вот и Настя с подругами часто проводила время в компании ребят из соседней комнаты. А после второго курса в стройотряде Леша освоил основные аккорды на шестиструнке и сразу же в сентябре по прибытии в столицу на учебу приобрел гитару. И пусть он не стал знатным гитаристом, но его приятный голос при врожденном слухе под переборы гитары стал привлекать к их комнате еще больше внимания. Естественно, в первую очередь внимания девчонок. И соседки все чаще стали появляться в комнате у ребят с просьбой: «Лешик, спой что-нибудь!» И он пел, ему самому нравилось это дело, а поддержка девчонок, их задумчивые лица и тихие голоса на подпевке только добавляли ему уверенность и придавали таким посиделкам особую душевность.
И однажды, когда он был в комнате один, к ним зашла Настя. Она тоже по каким-то причинам оказалась одна в своей комнате и по привычке зашла к мальчишкам развеяться. Они поболтали ни о чем, а потом Настя попросила-таки Лешу спеть. И он не отказал.
Они сидели напротив друг друга, Леша пел что-то из Машины, потом что-то от Гребенщикова, и, наконец, добрался до «милого солнышка лесного». Настя настолько ушла в свои мысли от тихого нежного голоса, что совершенно бессознательно положила руку на колено Леши, и вот именно тогда, подняв в ответ на нее глаза, он и увидел впервые эту нежную глубину ее глаз, да так и не смог от них оторваться. Даже когда Настя вдруг вернулась на землю и посмотрела на Лешу, он не смог отвести от нее зачарованного взгляда. А она вдруг встрепенулась, подскочила со стула, кокетливо заулыбалась и помахала ручкой: «Спасибо, Лешенька!» А Лешенька еще долго и упорно смотрел на закрытую дверь, за которую вышла чудо-девчонка, и никак не мог понять, что же такое с ним произошло.
С того дня лесное солнышко так и поселилось в его сердце. Он никогда до этого не был Дон Жуаном, в том смысле, чтобы бегать за каждой юбкой, но, как и любой парень в его возрасте, иногда приударял, если можно так выразиться, за какой-нибудь из девчонок без каких-либо далеко идущих намерений. Ну, сходить в киношку, в кафе или в цирк, ну, помочь сделать лабораторку или курсовую за мимолетный поцелуй в щечку или в нос, было дело, даже составил компанию одногруппнице в опере, когда та хотела утереть нос другому парню. Но он никогда не ставил себе целью обязательно затащить девчонку в постель, бурные страсти ни разу не захватывали его и не становились самоцелью. Ну а знакомый телу и рукам большинства ребят онанизм был для него всего лишь необходимым способом разрядки взрослеющего организма, но никак не заменителем несбывшихся сексуальных мечтаний и порывов.
Впрочем, и сейчас у него не было никаких мыслей о сексе в отношении Насти. Он просто хотел, чтобы она всегда была рядом, хотел постоянно слышать ее голос и смех, хотел держать своими руками ее руку и хотел видеть ее глаза. Именно они непонятным магическим способом привязывали его к ней, не давали ему спокойно дышать.
А Игорь-то был прав. Настя, несомненно, видела его состояние. Иногда ее непонятным образом прорывало, и она могла просто так, как будто нечаянно, прижаться к Леше. На секунду, на сотую часть ее, но этого хватало, чтобы его сердце радостно подпрыгнуло в груди и начало биться в два раза чаще. Или вдруг, когда настроение было особенно хорошим, безо всяких поводов вдруг целовала Лешку в щеку, отчего тот камнем застывал на месте, а беззаботно смеющаяся девушка уже неслась куда-то дальше по своим делам. Когда же Леша набирался смелости и приглашал Настю погулять, он неизменно получал отказ. Настя всегда находила причину не принять приглашение, но Леша десятым чувством понимал, что она просто не хочет быть с ним. Настроение от этого, безусловно, опускалось ниже первого этажа, но сердце все равно не могло отвернуться от взбалмошной девчонки с бездонным взглядом. И Леша только еще сильнее привязывался к ней.
- Эй, але, куда это ты собрался?
Леша в сердцах чертыхнулся и виновато улыбнулся другу.
- Ты поаккуратнее там со своими мыслями. Ну ладно переход прошел, но мог же так и на дорогу выйти. А там машинки ездят, задавят маленького Ромео. И что тогда говорить Джульетте?
Лешка в шутку замахнулся на друга, хотя в душе был благодарен ему, что заставил вернуться на заснеженную землю под яркое солнышко.
А потом все завертелось в подготовке. Начистить картошки, нарезать колбасу, мясо, сало, сыр, хлеб, пооткрывать консервы, поставить стол посередине комнаты, расставить тарелки с вилками и рюмками, равномерно распределить стулья. Все это делалось дружно и не впервые, поэтому все получалось быстро и правильно. Шурка жарил на кухне свои фирменные студенческие котлеты и следил за картошкой, а Лешка, Игорь и Жека суетились в комнате. В итоге часам к 6-и вечера все было готово. Леша по традиции размял картошку с молоком в пюре, а Шура дожарил котлеты, и, возвращаясь с полными тарелками в комнату, Леша вдруг вздрогнул от громогласного клича Шуры, идущего следом и возвещающего на весь коридор:
- Мы начинаем!
И понеслось!!!
Шура даже не успел еще разлить по первой рюмке, как к ним ввалились ребята из комнаты напротив. За столько лет они уже хорошо изучили традиции, поэтому им не нужно было особое приглашение и отдельные указания. Стулья, пару бутылок водки, несколько тарелок с закуской, все уже было наготове и оставалось только перенести это все через коридор. А когда Шура взялся разливать по второй, до которой от первой перерывчик небольшой, в двери постучали девчонки. Стук у них всегда получался каким-то особенным, вкрадчиво-вопросительным, и легко угадывался всеми, поэтому тут же в сторону двери последовало дружное: «Заходите, девчонки!» Девчонки тоже знали традиции, поэтому явились с двумя бутылками вина, конфетами и мандаринами, и, конечно же, с традиционным тортиком. Бывало, до него даже удавалось добраться еще этим же вечером, но чаще всего он оставался на завтрашнее утро под кофе, или даже скорее на обед, но все равно под кофе.
Вечеринка постепенно набирала обороты. Заходили новые люди, произносились новые тосты, открывались следующие бутылки. В какой-то одному ему известный момент Шура, как самый старший в компании, перекрывая все разговоры, возвестил перекур. И, как обычно, легко спошлил, добавив: «Кто не курит, может пописять и оправиться!» Дружно задвигались стулья, компания разбивалась на небольшие группы по интересам – курильщики в одну сторону, писяльщики в другую, оправляльщики просто привставали со своих мест, пропуская выходящих. Лешка не двигался никуда, хотя покурить и не мешало бы, но что-то его удерживало. И через тридцать секунд он понял, что именно его держало. Сидящая напротив Настя, о чем-то перешептывающаяся со своими подружками, вдруг поднялась, обронила в их сторону: «Я сейчас принесу!» и направилась к выходу из комнаты. На полном автопилоте Леша тоже поднялся и отправился за ней следом.
Дверь соседней комнаты только успела прикрыться, как Леша без стука открыл ее и прошел внутрь. Настя искала что-то на тумбочке и быстро обернулась на стук двери.
- Лешка, - не то удивилась, не то обрадовалась она. – Ты чего?
- Настя, - решительность стремительно покидала его. Он даже приостановился на какое-то мгновение, но, собравшись с силами, сделал шаг вперед, к Насте. – Настя! – повторил он.
- Что, Леша? – переспросила Настя. Ох уж эти женщины-девушки. И откуда в них столько понятливости и интуиции. Ее голос вдруг стал совершенно серьезным и даже немного задрожал, будто заранее чувствуя, что сейчас произойдет что-то важное.   
- Настя, - в третий раз произнес Леша и тут же, сделав еще несколько шагов к ней, опустился на колени. – Я люблю тебя!
Глаза в глаза, не моргая и не отводя их в сторону. И только испарина по спине, по лбу, по вдруг задрожавшим рукам. И нетерпеливое трепетное ожидание ее ответа. Настя сделала шаг к нему, провела ладонью по его челке, смахивая со лба выступившие капельки пота.
- Я знаю, Леша. Я не дура, я все вижу и все знаю.
- И?
Она вдохнула воздух и тяжело выдохнула его, собираясь с силами.
- Леша, ты очень хороший парень, очень верный друг.
Она замолчала, а ему снова пришлось повторить свое:
-И?
- Но я не могу принять твои чувства. Не могу, извини.
Она обошла Лешу, выключила в комнате свет и вышла в коридор. А он продолжал стоять на коленях перед тумбочкой. Сердце сжималось внутри, но это сжатие едва не разрывало его грудь.  Глаза еле сдерживали пытающиеся выступить слезы. А дрожащие губы шептали: «Почему, Настя? Почему?»
И наступила пустота. Темная, кромешная, непроглядная и неотступная пустота. Леша не помнил, как вернулся в свою комнату, как снова сел за стол, как наливал и наливал себе водку под каждый тост, хотя обычно ему вполне хватало четырех-пяти рюмок за вечер, не видел, что Насти за столом почему-то тоже нет. Зато Игорь видел все. И понимал все. Многозначительно кивнув Шуре, указывая на Лешку, и получив ответный одобрительный кивок, Игорь аккуратно вытянул друга из-за стола, не привлекая особого внимания, достал из шкафа свою и Лешкину куртки и, ничего не говоря, потащил того на улицу. Леша не сопротивлялся, ему сейчас было абсолютно безразлично, кто и что с ним делает, и куда его тащат.
- Курить будешь? – они вышли на воздух, и Игорь протянул другу сигареты. Тот молча достал одну сигарету и начал нервно крутить ее пальцами.
- Может, еще и прикуришь ее? – доспросил Игорь. И Леша также молча вставил сигарету в губы и наклонился к огоньку зажигалки.
- Она сказала… - Леша сделал глубокую затяжку и медленно стал выпускать дым из себя.
- Я вижу, что она сказала, - отозвался Игорь.
Да, не заметить было трудно. Огонек сигареты дергался вверх-вниз в такт дрожащим рукам Леши. Сам он смотрел куда-то перед собой, но вряд ли что-то видел.
- Пойдем выпьем, а? – Леша рванул было обратно к подъезду общежития, но Игорь крепко ухватил его за руку.
- Ты и так уже достаточно влил в себя. Не меньше бутылки!
- Ну и что? Тебе жалко водки, что ли? Чего ты меня держишь?
- Мне тебя жалко, а не водку.
- Жалельщик, бляха, нашелся. Не хер меня жалеть! Жалельщик, бляха. Не хер, понял? Жалельщик, - голос становился все тише, и Игорь не увидел, а почувствовал, что Лешка плачет.
Он вдруг потянул Лешу на себя, обнял его и крепко прижал к себе. А тот благодарно устроил голову на плече друга и зарыдал в полный голос, не стесняясь и не пытаясь скрыть то, что творилось на душе. Простояв так пару минут, Игорь все-таки подтолкнул друга.
- Ну ладно, будет уже! Слышь, Леха, будет! Пойдем-ка прогуляемся лучше!
Тот пару раз еще шмыгнул носом на плече.
- Да, пойдем.
Они обогнули блок общежитий и вышли на освещенную улицу. Было еще не совсем поздно, поэтому и людей еще достаточно много. Но широкий тротуар, разделенный в длину несколькими рядами газонов, позволял выбирать менее людные полосы.
- Она сказала «нет», - Леша официально озвучил итог их разговора.
- Ну «нет» и «нет, - бодро отозвался Игорь. Он уже решил, что ни в коем случае не поддастся упадочному настроению Леши, хотя прекрасно понимал, как непросто будет это сделать – успокоить друга, но так, чтобы не обидеть его, не сделать ему еще больнее. – Жизнь-то продолжается. Знаешь, сколько раз мне девчонки говорили «нет»?
Леша вдруг бодро повернул голову к другу.
- Ну-ка, ну-ка! Даже интересно! И сколько же?
От неожиданности этого встречного вопроса Игорь рассмеялся. Пришлось на какое-то время задуматься, прежде чем отвечать.
- Три! Или…? Да нет, три, точно три!!! Правда, одна была еще во 2-м классе…
- А в детском саду никого не было? – Леша смог изобразить на лице что-то, отдаленно напоминающее улыбку.
- Не-е-е, в саду я еще был бесполым существом!
- А последняя когда была? Что-то за время института я не припоминаю у тебя серьезных отношений!
- Ну не было серьезных, не спорю, но потому и не было, что как только что-то начинало складываться, так сразу звучало «нет».
- Складываться – это предложение переспать?
- Ну, не все так просто и совсем не обязательно, но… Между нами мальчиками, примерно так и получалось, - Игорь картинно развел руками и поклонился какому-то невидимому слушателю. – Да и потом, куда нам, молодым и красивым, торопиться-то, еще успеем навлюбляться и пережениться, а пока главное что?
- Что? – отозвался вопросом Леша.
- Правильно, набраться опыта. Полового!
- Да ну тебя.
Игорь обнял друга за плечи и прижал к себе.
- Все будет хорошо, Леха! Вот посмотришь, все будет замечательно! Иначе у нас и быть-то не моГЁт! Или не мОГет?
- Я вот вообще думаю, послать бы этих всех девчонок подальше, одни неприятности с ними.
- Ну-ну, ты эти мысли брось! Ну не станешь же ты всю жизнь удовлетворяться онанизмом, а? И потом, семья, дети и все такое.
Леша только хмыкнул в ответ и пожал плечами.
Ох, как же ему хотелось в тот момент верить, что именно так все и будет, что все успокоится и остынет, что он просто выдумал эту ненужную любовь, а на самом деле все намного проще. Но он еще не знал самого себя. Не настолько хорошо знал. Именно этого не знал про себя. Не знал, что он однолюб. Не знал, что это чувство, однажды поселившись в нем, будет постоянно сдерживать его и напоминать о себе. Будет заставлять искать в чьих-то чужих глазах отблеск той самой глубины, а в чьих-то чужих словах ту же интонацию. Будет разгораться, заслышав похожий голос или смех. Будет будоражить его, как только он соберется спеть про лесное солнышко. Не знал он и того, насколько был близок к истине, собираясь послать девчонок подальше. Пока он мог только надеяться, что все изменится, пусть и не сразу, но обязательно.