Босоногие амуры

Легкомыслие! - Милый грех,
Милый спутник и враг мой милый!
Ты в глаза мне вбрызнул смех,
и мазурку мне вбрызнул в жилы...

Быть как стебель и быть как сталь
в жизни, где мы так мало можем...
- Шоколадом лечить печаль,
И смеяться в лицо прохожим!
(М. Цветаева)

В то лето все её подруги, как грибы после дождя, стали выскакивать замуж. То ли лето было слишком жаркое, и солнце нещадно припекало светловолосые девичьи головы, то ли маленьких босоногих амуров тогда развелось сверх меры и они запускали свои коварные стрелы в нежные и неокрепшие сердца без промаха, но на лицо наблюдалась явная свадебная аномалия в её размеренной жизни. В июле уровень приглашений на этот радостный пик торжествующей любви (а может быть, - подруг?) превысил абсолютный максимум за всё время наблюдений. В течение недели ей предстояло быть свидетельницей / подружкой невесты (почётная обязанность, отказаться от которой немыслимо) на свадьбах двух закадычных подруг, одна из которых жила в Москве.

Субботний денёк по накалу температуры и прочих прелестей лета в Москве обещал быть отменно пляжно загородным, но никак не свадебным. К началу вечернего банкета даже самые стойкие и старейшие радетели традиций потеряли твёрдость убеждений и, ловко схватив за рукав какого-нибудь неосмотрительно близко подошедшего к ним юношу из друзей жениха, назидательно и подробно начинали рассказывать ему какие прекрасные свадьбы были во времена их молодости - в ЗАГС можно было забежать между лекциями и комсомольским собранием.
-- Совершенно не обременительно для окружающих - добавляли они, поджимая губы.
-- В наше время и жары-то такой летом не было - вторила им группа поддержки в лице трёх сестёр только что официально зарегистрированной свекрови.

Несмотря на все трудности, свадьба быстро набрала крейсерскую скорость и уверенно двигалась к окончанию первого дня состязания по выносливости. Участники увлеклись не на шутку, стараясь поучаствовать во всех видах соревнования.

Она легко переносила любую жару (просто не замечала), поэтому много танцевала или выходила наружу, чтобы поболтать с московской публикой, в основном из музыкальной группы жениха, учившегося в МАИ.
Их дешёвый снобизм скоро наскучивал ей, и она возвращалась к более энергичному занятию - танцам.
Не подозревая, что именно танцы, а вернее последствия неумеренного их употребления, окажутся причиной её вынужденно эпатажно легкомысленного поведения на следующий день.

Стёртые в кровь новыми туфлями и жарой ноги саднили всю ночь, но она легкомысленно решила, что к утру что-нибудь придумает. Что-нибудь к утру придуматься не захотело. Морщась, она влезла в эти же "испанские" туфли и вышла из парадной. Общий сбор второго дня свадебного марафона был назначен в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького. Конкретно ей добираться до места надо было на метро с Рязанского проспекта. Сделав ещё пару шагов, она остановилась, наконец, ясно осознав безвыходность ситуации. Потом сбросила туфли, наклонилась, взяла их в руки и сначала осторожно, а потом всё решительней и, ускоряя шаг, поспешила в метро. Не сбавляя скорости, влетела на эскалатор и непринуждённо застыла, стоя босиком на его ребристых ступенях под любопытными взглядами окружающих.
В вагоне также быстро и не глядя уселась на свободное место, почувствовав, как сосед слева немного отодвинулся. От нечего делать, а может, всё же осознавая некоторую неординарность ситуации, она заглянула в книгу, которую читал этот нервозный сосед слева. Книга оказалась учебником по какой-то технической дисциплине, явно знакомом ей. Потому что она улыбнулась и взглянула на владельца учебника - молодого человека -  который уже давно строго смотрел на неё и не читал.

-- А вы в каком интституте учитесь?

-- В Бауманском - чуть помедлив, ответил он вежливо, закрывая учебник. - А вы?

-- А я думала - в МАИ. А я...

И она стала рассказывать ему, что сама учится в авиационном, но в Казани. И как оказалась в Москве, и почему босиком, и куда направляется. Он слушал молча, а когда она собралась выходить, сказал, что проводит её - босоногим девушкам ходить по Москве днём в одиночку опасно. Тем более с туфлями наперевес. Он улыбнулся и помог ей выйти из вагона. Пока они поднимались по эскалатору он спросил:

-- Наверное, трудно жить такой высокой  девушке в Казани?

-- Это почему? - она мгновенно насторожилась.

-- Насколько я понимаю, высоких мужчин там немного.

-- Мне хватает! - гордо заявила она.

-- Ну да, конечно. В крайнем случае, всегда ведь можно снять туфли...

Он не улыбался и даже в его голосе она не услышала насмешки. Поэтому замешкалась с ответом, пытаясь понять тональность его замечания. В это время она услышала своё имя, с присовокуплённым к нему почти немым вопросом на выдохе - Что случилось?, произнесённые с выражением крайнего ужаса и разочарования. Это были тётушки жениха из группы поддержки, которых они обогнали, не заметив.

-- Теперь я спокойно могу вас покинуть - сказал он и ушёл, пока тётушки окружали её..

--  В наше время такие вещи были недопустимы. Тебе надо было позвонить кому-то из нас. А не бродить босиком по городу, да ещё и с незнакомцами - их голоса сливались с гудением набирающего силу июльского зноя.

А в её голове пульсировала мысль - вечно эти босоногие амуры, все, как один, пропадают куда-то. Именно тогда, когда они нужны.