Вовкина свадьба

Итак, оба семейства  занялись приготовлениями к свадьбе. Вовчик практически не принимал в них участия, да в нём особо и не нуждались. После памятного разговора Валечкины родители приехали к его родителям, они посидели, выпили. Решили проблему в целом и обговорили детали. Молодые подали заявление в ЗАГС, получили приглашение в магазин для новобрачных, и на этом миссия Вовчика была выполнена. Всё остальное взяли на себя женщины.

Вовчик вёл себя, как обычно, но в душе его кипела жгучая обида. Как глупо он попался! Вспоминая себя, голого, покрытого мурашками, под тяжёлым дядь-Петиным взглядом, он от досады скрипел зубами. Да ещё весёленькие утиные трусы на полу! А Валечка? Как незаметно и коварно она  скрылась. Оставила его один на один с отцом! И что его понесло на эту Валечку? Ушёл бы домой, как всегда, и был бы сейчас свободный и беззаботный. Вот дурак! Только и успел, что раздеться да опозориться. И за это сомнительное удовольствие расплачивается теперь свободой! Молодая жизнь загублена на корню…

А подготовка к торжеству шла полным ходом. Было решено, что свадьбу станут играть в квартире у  Вовчика, а жить молодые будут у Валечки. Бывшую девичью комнатку невесты превратили в уютное семейное гнёздышко. Заранее перетащили туда вещи жениха, развесили в шкафу. Диван отодвинули от окна к стене и разложили. Вовчик одобрил перестановку и даже внёс своё предложение - повесить над изголовьем маленький холодильник "Морозко", почти новый, отданный молодым его матерью. Валечка засомневалась, не свалится ли на голову. Тётя Лида поддержала дочь. В результате холодильник повесили над диваном сбоку, а над головой - двойной светильник. Вовчик в последние дни был раздражителен, с ним старались не спорить. Действительно, вдруг супругам захочется  перекусить, не выходя на кухню? Пусть висит. Валечка  втайне от жениха положила в холодильник бутылку шампанского, несколько апельсинов и плитку шоколада.

Продукты были уже закуплены и вынесены на балкон, благо мороз. Самогону наварено четыре трёхлитровые банки. Да ещё племянник тёти Лиды достал два литра спирта. Его развели и разлили по графинам. Купили также водки и несколько бутылок «красненького» - для дам.

Платье и костюм для новобрачных купили в салоне. Не самые дорогие, но и не дешёвые. Тут Вовчик немножко покапризничал, требуя вместо рубашки белую водолазку. Но найти такую не удалось. Валечка выстояла очередь в ГУМе, отхватила немецкую серебряную рубашку с жабо, на ней Вовчик и примирился.

За день до свадьбы приехали родственники с Украины. Две тётки с мужьями и взрослыми сыновьями. Вовчик видел их один раз, лет десять назад. Они привезли мешок картошки, сало, ведро солёных огурцов и бидон горилки. Тётки деятельно принялись помогать матери с готовкой. А мужики сдвигали мебель, высвобождая место для застолья и танцев.

Квартира была маленькая, неудобная, хотя и трёхкомнатная. В хрущёвке, кухня крошечная, коридора практически нет. Самую маленькую, отдельную комнату, занимала бабушка, буйно помешанная старушка девяноста трёх лет. Это хрупкое голубоглазое создание и в повседневной жизни доставляло массу хлопот и неприятностей, которые сейчас, в разгар предпраздничной суеты, были  совсем уж излишни. Сама же она, естественно, так не считала, всей ответственности и торжественности предстоящего события не осознавала и потому,  улучив момент, стащила самый большой графин горилки и равномерно разлила её по ботинкам, стоящим в коридоре. Поскольку обуви там было больше десяти пар, запах стоял просто убийственный. От пытавшегося схватить её отца бабушка ловко увернулась, огрела его донышком по носу и, выскочив на балкон,  грохнула двухлитровый графин о бетонный пол, засыпав осколками сложенные там продукты. На шум сбежалась вся семья. Бабушку кое-как скрутили, затолкали в её комнату и закрыли снаружи на висячий замок. Она долго не успокаивалась, чем-то гремела и выкрикивала ужасные ругательства своим чистым звонким голосом.

Вовчика охватил панический ужас. Завтра свадьба, в доме будет полно народу, а с приходом посторонних людей бабкина активность резко возрастает. Правда, дверь заперта на замок, но несколько раз в день её открывают, чтобы принести еду или выпустить бабулю в туалет. Занятые последними приготовлениями, все как-то упустили из виду такое осложнение, как бабушка.
- Что ж делать-то, - задумчиво сказал отец, - нам ведь завтра не до неё будет.
- Зато ей будет до нас! – Вовчик забегал по комнате, остановился перед матерью. – Мам, ну давайте её уберём куда-нибудь!
- Куда ж, сынок, её денешь, - пригорюнилась мать, - в больницу разве позвонить…
- Конечно, в больницу! – оживились тётки, - объяснить, мол, так и так, обострение, сами справиться не можем. Пусть подержат у себя, подлечат…
- Не берут её в больницу, - хмуро сказал отец, - мы уж сколько раз звонили. Старая она.
- Ну и что – старая! А если она сумасшедшая? Звони!
Отец послушно стал накручивать телефон. Дозвонился, у него приняли вызов, стали записывать данные. Симптомы, адрес, год рождения? Он добросовестно перечислял. После слов «тысяча восемьсот…» в трубке раздались частые гудки.
- Всегда так, - вздохнул отец, - как услышат, что она ещё в прошлом веке родилась, так трубку бросают. Один раз, правда, приехал врач, года три назад. Говорит, все психушки молодыми переполнены, а специальных больниц для таких стариков нет. Бабку нашу осмотрел  – здорова, говорит, как бык. Сердце, желудок в  порядке, давление, как у молоденькой, нервы крепкие – сто лет проживёт! А что умом тронулась – так это нам проблемы, не ей.
- Дела... - протянул муж одной из тёток, - а если она завтра начнёт представления устаивать?
- Не начнёт, - решительно сказала мать, - выпускать её завтра не станем,  принесём побольше еды, а в чай успокоительного подсыплю.
- А в туалет как же?
- Горшок у неё есть. Обойдётся денёк, не барыня.
На том и порешили.

Столы накрывали в большой комнате, составив их буквой «П». У соседей заняли вилки, рюмки, табуретки. Гостей пригласили много  и теперь ломали голову, как их разместить в двух смежных комнатах. Дальнюю отвели под танцы. Родительскую кровать мужики водрузили на шкаф, мебель помельче сдвинули в угол. На секретер поставили магнитофон, приготовили рядом плёнки с записями.

На кухне женщины торопливо дорезали салаты, винегрет – мать не представляла себе свадьбу без винегрета, - чистили селёдку, колбасу, копчёную рыбу. Тёткины сыновья разделывали тушки кур и кроликов, забитых на даче. Младшая Вовкина сестра дважды бегала за хлебом. Время близилось к ночи, а нужно было ещё закончить с едой и уборкой, погладить праздничные наряды, помыться и как-то устроиться на ночлег.

К двум часам, наконец, управились. Спать легли вповалку в танцевальной комнате, на брошенных на пол матрасах. Вовчик лежал, стиснутый могучими телами двоюродных братьев и безуспешно пытался заснуть. Родичи, умаявшись за день, разноголосо храпели. Вовка чувствовал себя среди них одиноким и ненужным.  Спину ломило от неудобного положения, но повернуться он не мог. Так и пролежал всю ночь.

Утром всё завертелось бешеным вихрем. Пришёл свидетель, старый друг, приехали московские родственники. Вовчика нарядили - гипюровая рубашка немилосердно царапалась, - свидетелю повязали через плечо широкую красную ленту с кистями. Обоим сунули в руки сумки с бутылками и конфетами, в карманы насыпали металлических рублей и полтинников – для выкупа невесты – и отправили вниз, к машине.  Вовчик спохватился, что забыл паспорт. Сестра Ленка сбегала наверх, принесла, но её тут же погнали ещё раз – за кольцами.

Наконец, тронулись, но у последнего подъезда их остановила толпа мужиков, натянувших поперёк дороги верёвку и требовавших выкуп. Пришлось Вовчику вылезать, откупаться от них водкой, выслушивать поздравления, наставления и практические советы вперемешку с похабными шутками. Время поджимало, он нервничал, но в конце двора, перед аркой, их поджидала ещё более многочисленная толпа женщин. Откупиться от них оказалось сложнее. Пришлось отдать кроме водки, ещё бутылку шампанского и почти все конфеты. Бабы, раскрасневшиеся от мороза, выплясывали вокруг жениха, голосисто распевая частушки, тискали и смачно целовали, потому что  знали Вовчика с пелёнок. Совершенно обалдевший, он насилу вырвался от них, и уже без всяких приключений они доехали до дома невесты.

Там их ждали её родственники, свидетельница и подружки, которые никак не желали отдавать Валечку жениху и тоже требовали выкупа. Однако долго торговаться было некогда, внизу гудела машина. Жених торопливо отдал всё, что у них оставалось, - свидетель еле успел припрятать бутылку шампанского, -  и они поехали, наконец, в ЗАГС.

Церемония бракосочетания не заняла много времени, и в себя Вовчик пришёл уже  в фойе - с кольцом на правой руке и с бокалом шампанского в левой.

Из ЗАГСа поехали по традиционному маршруту – к Вечному огню,  на Ленинские горы. В машине, глядя на пробегающие мимо заснеженные улицы, Вовчик успокоился. Итак, он женат! Валечка, сидящая рядом с ним – его жена! Дома ожидает грандиозное застолье, устроенное в его честь! Куча гостей, масса подарков – всё для него! А вечером он ляжет спать не один – первый раз в жизни! – он ляжет с Валечкой в супружескую постель, а перед этим закроет дверь, и никакой дядя Петя не посмеет войти! И, наконец, сегодня на нём нет рейтуз и утиных трусов! И всё это благодаря пятиминутной процедуре  в ЗАГСе!..

А  гости уже, наверное, собрались. Он позвал всех своих друзей и знакомых, в том числе и Наталью. Теперь они на равных – она замужем, он женат. Может быть, теперь, увидев его во всём великолепии, она пожалеет о своём поспешном замужестве? Только бы пришла…

У подъезда в две шеренги выстроились гости, рядом толпились уже весёлые соседи со всего двора. Молодых осыпали рисом, леденцами и мелкими монетками – чтоб жили счастливо, детишек рожали и дом чтобы - полная чаша! Вокруг с визгом и хохотом носились дворовые ребятишки, подбирая конфетки.

Среди молодёжи, держащейся несколько в стороне, в накинутой поверх нарядного платья шубе стояла Наталья. Одна, без мужа…

У Вовчика голова шла кругом.

... В это время одна из тёток решила выпустить в туалет бабушку, чтобы потом на неё не отвлекаться.

Молодые пробились к двери и стали подниматься по лестнице. После суматохи  в тесной прихожей все ввалились в большую комнату и вдруг вспомнили, что невеста должна бросить букет!  Букет тут же был брошен и ловко пойман выскочившей из туалета бабушкой. Свидетельница, имевшая на него виды, обиделась на всех.  Цепко держа добычу, бабка юркнула к себе. На её дверь навесили замок и начали, наконец, рассаживаться за столами. Новобрачных усадили на почётное место, и долгожданное веселье началось!

Основную массу гостей составляли пожилые тётки, и они сразу взяли инициативу в свои руки. По установленной ими очерёдности зачитывались по бумажке поздравления, часто в стихах, вручался очередной подарок, тут же разворачивался, обсуждался и обмывался.

С первого тоста пили водку. Шампанского налили только молодым. Ещё две бутылки, с розовым и голубым бантиками на горлышках, стояли на серванте. Их предполагалось открыть в первую годовщину свадьбы. К бутылкам было прислонено новенькое свидетельство о браке. Ни Наталья, ни Вовкина сестра Ленка водку не пили. Но на столах не было ни сухого вина, ни лимонада, ни минералки. «Дамское красное» оказалось приторным  портвейном, из  тех,  что «по рупь пять, а пьётся, как по рупь семь!..». Пришлось налить его в рюмки, после каждого тоста подносить к губам и ставить на место.
 
«Оливье», с вечера заправленный майонезом, ночь простоял на кухне в ведре - забыли вынести на балкон. Красная рыба была слишком солёной, в винегрет накрошили много лука и заправили уксусом. Вкусными были огурчики, украинское сало и маринованные грибочки, а также селёдка и копчёная колбаса. Наталья и Ленка сосредоточились на них. Очень во-время принесли - не кастрюлю даже, а бак! - с картофельным пюре, жёлтым от трёх пачек маргарина. Одно было плохо – запивать всю эту солёную и жирную снедь было нечем. Ленка, улучив момент, сбегала на кухню и притащила большой кувшин воды с вареньем. Сразу стало легче.

В рекордный срок столы основательно разорили, мужики группками разошлись кто на балкон, кто на лестницу, тётки сбились в одну кучу и затянули песню. Молодёжь ушла в соседнюю комнату, там включили магнитофон, и начались танцы. Свидетель напропалую ухаживал за Натальей, постоянно отбивая её у конкурента – толстого и весёлого украинского хлопца. В дверях несколько раз возникал жених, покачиваясь,  тяжёлым мутным взглядом искал Наталью и снова исчезал. Его пытались затащить, требовали, чтобы потанцевал с невестой, но он упрямо отказывался.

Свадьба набирала обороты. Пили, пели, танцевали уже по всей квартире и на лестничной площадке. Валечка демонстрировала готовность к семейной жизни, по требованию тёток заметая пшено со щелястого паркета  и с завязанными глазами находя своего суженого. Это было несложно - у Вовчика был нос с горбинкой, усики и гипюровое жабо. Вырвавшись от тёток, он дважды звал Наталью выйти с ним "на разговор". Она смеялась и не шла. Один из дядьёв жарил на баяне, бабы, стараясь переорать друг друга, перешли на совсем уж похабные частушки. Их выпихнули из квартиры, они с облегчением скатились с лестницы и продолжили во дворе. В большой комнате азартно развлекались с сырыми яйцами - катали носом по столу и перекатывали в брюках весёлого дюжего хлопца - из одной штанины в другую, стараясь не разбить. Все участники забавы ухохотались до икоты. Валечка деликатно разбила яичко над чашкой и показала новым родственникам, как умеет отделять желток от белка. Ленка, не выдержав, нагрузила тарелку свадебной снедью, налила в стакан красненького и понесла бабушке. Та, не упустив оказии, ворвалась в комнату, поскользнулась на разбитом яйце и шлёпнулась прямо под ноги стоявшей к ней спиной Натальи. Свидетель сгрёб Наталью в охапку, спасая от падения, и, вальсируя, увлёк в маленькую комнату. Там царила кромешная тьма, и несколько пар, тесно обнявшись, топтались под музыку битлов. У дальней стены на матрасах храпели сошедшие с дистанции гости.

Через несколько минут дверь отворилась. Танцующие недовольно подняли головы, жмурясь от света. Вовчик, растопырив руки, потолкался среди них, наткнулся на свидетеля, нежно прижавшегося к Натальиной щеке, и за галстук выволок его на лестницу. Встревоженная Валечка поспешила за ними. Мужики уже оттаскивали жениха, но он, выкрикивая бессвязные ругательства, вырвался, замахнулся на свидетеля, тот увернулся, и Вовкин кулак со всей дури впечатался в стену. Осталась небольшая вмятина, посыпалась штукатурка. Свидетель содрал с себя порванную красную ленту, поправил галстук и вернулся в соблазнительную темноту, попутно опрокинув в себя чью-то рюмку.

Рука у Вовчика стремительно распухала и синела. Валечка вызвала такси, пошепталась с матерью и незаметно увела мужа вниз. В травмпункте обнаружили несколько переломов, наложили гипс.
- Об кого же ты так саданулся, жених? - Удивлялся весёлый врач. - Честь невесты защищал? А где второй? Ты ж ему, небось, челюсть раскрошил?
Вовка хмуро молчал.
- Жена молодая в претензии не будет? Брачная ночь, а ты с гипсом. Нетрудоспособный, можно сказать!
- Не будет! - Гордо осадил врача Вовчик.

На обратном пути Вовчика сморило. Затащив его с помощью таксиста в квартиру, Валечка сноровисто раздела мужа, уложила на диван. К стеночке, под холодильник. Он тут же захрапел. Бестрепетной рукой она обшарила карманы его костюма, вытащила все подаренные деньги, пересчитала и спрятала в родительский шкаф под бельё. Потом разделась сама, аккуратно убрала платье и фату. Расчесала волосы, умылась, надела новую ночную рубашку и впервые в жизни легла в супружескую постель.