свадьба

Комната, в которой я сижу, увенчана цветами: розы, герберы, астры, ирисы. Так уютно, как в гробу. От второго сравнения избавляют лишь вездесущие символы так называемого сердца. Попки-гирлянды, попки-открытки, попки – формы под фотографии, попки - воздушные шары.  Свадьба – одним словом. Солнце не начало светить по-иному. Ветер иначе дуть. Отношения внутреннего и внешнего миров не обрели любовного понимания. Кошка только орёт, как политическая сволочь, раздражающе и демонстративно, но это весеннее. Под её озабоченный, девственный вой, солнце и ветер, хочу поведать о женитьбе.
Началось всё с момента, как я сделал Ане предложение. Это было в рок-н-рольном клубе. Безумно романтично.
- купишь мне двадцатую порцию абсента, и я женюсь на тебе.
Она купила. Я выпил, пал на колено. Сказал, что следует, потом центробежная сила внутри меня сровняла тело с полом.
«Фу – как примитивно – скажете вы – и это романтика по  - твоему? А где же незабываемый сюрприз? А где же крыша, устеленная розами, под луною? А серенада под окном, исполняемая множеством друзей?»
А что? Откуда ж  я знал. Будучи недавно уволенным по собственному желанию с налоговой службы, я вообще не рассчитывал, что мы куда-то пойдём. В портмоне моём сдохли тараканы. Она предложила пойти, отдохнуть, покушать. Я соглсаился. Видимо, наступает критический момент для женщины, когда она так готова избаловать мужика, что он доводится до состояния, когда делает предложение.
Нездоровое пробуждение встретило меня словами «Ты допился до того, что позвал меня замуж».
- а ты? – прохрипел я в надежде.
- ну, куда же я денусь – и чмокнула меня в щёку.
Подготовительный этап к свадьбе самое отвратительное, что может иметь место. За это время – время от подачи в ЗАГСе злосчастного заявления до самой церемонии – весь Дантовый ад, в котором можно возненавидеть друг друга до макушки чувственного Парнаса. Да и в самом ЗАГСе тоже не всё ладно. Мужики выглядят подавленней, чем в военкомате. Одна барышня, уже не первой свежести, пока заполняла заявление, ей кто-то позвонил, и она ответила «Милый, да я тут по делам заехала на минут десять». Меня это почему-то позабавило, её фривольный тон опытного человека, будто речь, шла о колбасе, тем более карие глаза, худого и молодого человека, взглянули на неё как два последних одиноких таракана в многоэтажном доме, вглядывающиеся в неровную поверхность подошвы.
Где отмечать? Кого звать? Что заказывать? Лимузин? Фотографа? – эти и многие вопросы рассматриваются с той истошностью, с какой нужно было бы искать ответы на вопросы «кто я? Зачем в этом мире? Что могу создать? Тварь я дрожащая или лучь света в тёмном царстве?» и т.д. Была б моя воля - всех бы позвал в пивнуху, где беззаботно, дёшево и сердито, в обстановке более мне подходящей, мы б вошли с суженной, в этот неведомый доселе статус. Но моё мнение было выслушано с той же презрительностью, как запах забулдыги, едущего в одном с тобою автобусе.  Я раскинул свои руки в жесте полного повиновения иной воли и отдал шёлковые бразды правления в чужие кошельки.
Утекло в это мероприятие изрядно. Будущая тёща мне со строгостью и серьёзностью, присущей тёщам, спросила: «Послушай, Ваня, ты же единственный раз женишься?»
«Хе-хе…» лишь ответил я почему-то.
«нет, ты послушай. Ты один раз собрался жениться?»
Я, как мог, уверил её, что единственный. Но давать обещания, я понял, что не стоит…
Когда я отправлялся в армию, я обещал, что по возвращении обязательно женюсь на той, с которой прожили четыре года. Ксюша. За это время мы прошли всю палитру чувственной радуги, от затишья до бури, от убаюкивающей нежности до пылкой ненависти. Сходились и расходились с периодичностью разводных мостов. Приглашениям «иди ко мне» не уступали по количеству констатации «Пшёл (ла) на…». В общем, всё как у всех. Я обещал… Но армия это… Вот, если вдрабадан напился, ничего не помнишь, утром проснулся где-то, а рядом что-то женское человеческое лежит, храпит. Ты не помнишь ни кто она, ни где познакомились, ни тем более удовольствия. А сухой факт, что «это» было. И кольцо на твоём пальце добивает разочарованием. Армия имеет тебя на трезвую голову, и когда ты уходишь от неё, то понимание, что ты стал другим приходит позже. Через полгода мы разошлись. Она плакала внешне, я, лишь, внутренне.
Мысли о ней почему-то не отпускают. Ни на день. Лев Толстой говорил, что ежедневно нужно думать о смерти, дабы осознавать важность жизни. Я думаю о потерянной любви, чтобы важнее осознавать что?... Любовь сегодняшнюю?. Не знаю. Тем не менее, из всех четырёх лет вспоминается только хорошее. Выкристаллизовываются исключительно положительные, любовные моменты. Удивительное свойство памяти сердца – воспроизводить любовь, но не бытовое обрамление, разрушающее её, привнося печаль. Тем не менее я обещал и не сдержал обещание… Ни одного мата собственной совести я не отверг. Впитал, как губка, кивая головой, подобно автомобильной собачке на бардачке. До сих пор, всматриваясь близоруким взором в лица прохожих, я ловлю её черты.
Я не устраивал мальчишник. В ночь перед свадьбой остался один в квартире. Ну, ещё кошка, которая завывала и периодически пыталась пробудить в моём ботинке животную чувственность. Я купил пива и что называется, провожал холостую жизнь. Глупость неимоверная. Куда её можно провожать? Некоторые парни парятся так, словно, девчушки из стран паранджи, отправляющиеся в многолюдный гарем, махая ресницами ветру свободы. Свадьба просто изымает из окружающего пространства многие вопросы, во главе с первым « А когда ты меня замуж позовёшь?». Почему он первый? Потому что если на него ответить уклончиво, то последует такая очередь вспомогательных вопросиков, что и не снилось нашим автоматам. Всё в жизни стоит попробовать, ну разве что кроме укола героина и жестокого насилия в отношении живого существа. Свадьба не худшее…
Торжественная часть прошла нормально. Только пока мы восходили по лестнице вверх, я наступил ей на платье и оторвал лоскут. И ещё на вопросе « А вы Иван согласны ли…» - моё «да» звучало, так же жалко, как комар, за минуту до собственной смерти от старости, придавленный поцелуем двух пожилых геев. В свадьбе, как и в суде, одно самое страшное слово «Да». Виновен – Да. Согласен – Да.
Далее поездка на набережную, где я её тащил на руках через мост. Делал вид, что тяжело, что ноги подкашиваются. Иностранные туристы, мимо проходящие, фотографировали нас и после того, как я донёс до нижней ступеньки, прозвучали аплодисменты. Аня расстроилась, рассердилась. Пока я нёс эту торжественную ношу, несколько лоскутков с платья её оторвались и унеслись ветром. Она была, как капуста, сотканная из множества слоёв. Мне подсознательно хотелось раскрыть её. Но каждый лоскут платья стоил мне неделю работы. 
На ресторане особо не акцентирую. Хлеб-соль, битьё бокалов. Разбросаны розы, мелодия рояля – за меня сделали другие то, что не делал я в романтический период. Глупые пожелания иметь множество детей. Конкурсы. Небольшая, нелепая драка. Как обычно.
От ресторана в подарок предоставлялся номер. На столе фрукты и шампанское. На кровати лежали лепестки роз.  Аня рукою стряхнула лепестки и притянула меня к себе. Краем глаза я увидел, что эти лепестки легли на пол так, что это было похоже на позу, в которой обычно спала та, на ком я обещал когда-то жениться…