Что за песню пели сирены

                Что за песню пели сирены или каким именем
                назывался Ахилл, скрываясь среди женщин, —
                уж на что это, кажется, мудрёные вопросы, а
                какая-то догадка и здесь возможна.

                Сэр Томас Браун. «Захоронения в урнах».




«
Так называемые аналитические способности нашего ума сами по себе малодоступны анализу. Мы судим о них только по результатам. Среди прочего нам известно, что для человека, особенно одарённого в этом смысле, дар анализа служит источником живейшего наслаждения. Подобно тому как атлет гордится своей силой и ловкостью и находит удовольствие в упражнениях, заставляющих его мышцы работать, так аналитик радуется любой возможности что-то прояснить или распутать. Всякая, хотя бы и нехитрая задача, высекающая искры из его таланта, ему приятна. Он обожает загадки, ребусы и криптограммы, обнаруживая в их решении проницательность, которая уму заурядному представляется чуть ли не сверхъестественной. Его решения, рождённые существом и душой метода, и в самом деле кажутся чудесами интуиции. Эта способность решения, возможно, выигрывает от занятия математикой, особенно тем высшим её разделом, который неправомерно и только в силу обратного характера своих действий именуется анализом, так сказать, анализом par ehsellense* (по преимуществу фр.) Между тем рассчитывать, вычислять — само по себе ещё не значит анализировать. Шахматист, например, рассчитывает, но отнюдь не анализирует. А отсюда следует, что представление о шахматах как об игре, исключительно полезной для ума, основано на чистейшем недоразумении. И так как перед вами, читатель, не трактат, а только несколько случайных соображений, которые должны послужить предисловием к моему не совсем обычному рассказу, то я пользуюсь случаем заявить, что непритязательная игра в шашки требует куда более высокого умения размышлять и задаёт уму больше полезных задач, чем мнимая изощрённость шахмат. В шахматах, где фигуры неравноценны и где им присвоены самые разнообразные и причудливые ходы, сложность (как это не редко бывает) ошибочно принимается за глубину. Между тем здесь решает внимание. Стоит ему ослабеть, и вы совершаете оплошность, которая приводит к просчёту или поражению. А поскольку шахматные ходы не только многообразны, но и многозначны, то шансы на оплошность соответственно растут, и в девяти случаях из десяти выигрывает не более способный, а более сосредоточенный игрок. Другое дело шашки, где допускается только один ход с незначительными вариантами; здесь шансов на недосмотр куда меньше, внимание не играет особой роли, и успех зависит главным образом от сметливости. Представим себе для ясности партию в шашки, где остались только четыре дамки и, значит, ни о каком недосмотре не может быть и речи. Очевидно, здесь (при равных силах) победа зависит от удачного хода, от неожиданного и остроумного решения. За отсутствием других возможностей аналитик старается проникнуть в мысли противника, ставит себя на место и нередко с одного взгляда замечает ту единственную и порой до очевидности простую комбинацию, которая может вовлечь его в просчёт или сбить с толку.

   Вист давно известен как прекрасная школа для того, что именуется искусством расчёта. Известно также, что многие выдающиеся умы питали, казалось бы, необъяснимую слабость к висту, пренебрегая шахматами как пустым занятием. В самом деле, никакая другая игра не требует такой способности к анализу. Лучший в мире шахматист — шахматист и только, тогда как мастерская игра в вист сопряжена с умением добиваться победы и в тех более важных областях человеческой предприимчивости в которых ум соревнуется с умом. Говоря «мастерская игра», я имею в виду ту степень совершенства, при которой игрок владеет всеми средствами, приводящими к законной победе. Эти средства не только многочисленны, но и многообразны и часто предполагают такое знание человеческой души, какое недоступно игроку средних способностей. Кто внимательно наблюдает, тот отчётливо и помнит, а следовательно, всякий сосредоточенно играющий шахматист может рассчитывать на успех в висте, поскольку руководство Хойла (основанное на простой механике игры) общепонятно и общедоступно. Чтобы хорошо играть в вист, достаточно, по распространённому мнению, соблюдать «правила» и обладать хорошей памятью. Однако искусство аналитика проявляется как раз в том, что правилами игры не предусмотрено. Каких он только не делает про себя выводов и наблюдений! Его партнёр, быть может, тоже; но перевес в этой обоюдной разведке зависит не столько от надёжности выводов, сколько от качества наблюдения. Важно, конечно, знать, на что обращать внимание. Но наш игрок ничем себя не ограничивает. И хотя прямая его цель — игра, он не пренебрегает и самыми отдалёнными указаниями. Он изучает лицо своего партнёра и сравнивает его с лицом каждого из противников, подмечает, как они распределяют карты в обеих руках, и нередко угадывает козырь за козырем и онер за онером по взглядам, какие они на них бросают. Следит по ходу игры за мимикой игроков и делает уйму заключений, подмечая все оттенки уверенности, удивления, торжества или досады, сменяющиеся на их физиономиях. Судя по тому, как человек сгрёб взятку, он заключает, последует ли за ней другая. По тому, как карта брошена, догадывается, что противник финтит, что ход сделан для отвода глаз. Невзначай или обдуманно оброненное слово; случайно упавшая или открывшаяся карта и как её прячут — с опаской или спокойно; подсчёт взяток и их расположение; растерянность, колебания, нетерпение или боязнь — ничто не ускользает от якобы безразличного взгляда аналитика. С двух-трёх ходов ему уже ясно, что у кого на руках, и он выбрасывает карту с такой уверенностью, словно все игроки раскрылись.

   Способность к анализу не следует смешивать с простой изобретательностью, ибо аналитик всегда изобретателен, тогда как не всякий изобретательный человек способен к анализу. Умение придумывать и комбинировать, в котором обычно проявляется изобретательность и для которого френологи (совершенно напрасно, по-моему) отводят особый орган, считая эту способность первичной, нередко наблюдается даже у тех, чей умственный уровень в остальном граничит с кретинизмом, что не раз отмечалось писателями, живописующими быт и нравы. Между умом изобретательным и аналитическим существует куда большее различие, чем между фантазией и воображением, но это различие того же порядка. В самом деле, нетрудно заметить, что люди изобретательные — большие фантазёры и что человек с подлинным воображением, как правило, склонен к анализу.
…
»
Эдгар По. «Убийства на улице Морг».


 
   Оставлю на совести автора рассуждения о шахматах, как об игре оплошностей. Хотя оно и не лишено доли правомерности (иначе, откуда берутся ничейные исходы в партиях?). Но более сосредоточу внимание читателя на способности ума анализировать. Эдгар По справедливо заметил, что эта способность оценивается нами по результату и сама при этом остаётся мало доступной анализу. В те времена, когда был написан этот рассказ, ещё не существовало компьютеров. А игра в шахматы ещё не была запрограммирована и вложена в машинные мозги в виде точных инструкций. Будь то иначе, автору пришлось бы пересмотреть свой взгляд на сражение шахматных королей, как на борьбу двух умов с постепенным накапливанием критической массы позиционных изъянов и материальных потерь, вызванных ошибками одной из сторон. Алгоритм бездушен, а машинные мозги не ошибаются, сила игры его постоянна. Тем более удивительно, что игра одной и той же программы с самой собой приводит к различным исходам в партии — от ничейного результата, до победы любой из сторон.

   А вот способность к анализу неподдающаяся этому самому анализу остаётся в силе. Наверное, потому что за пределами очерченного круга факторов всегда остаётся большое число неучтённых, которые лишь живой ум способен привлечь к рассмотрению в различных ситуациях. Когда желание победить заставляет менять алгоритм стратегии по ходу дела и искать всё новые и новые взаимосвязи, опираясь подчас не на точный расчёт, а на едва осознаваемые соотношения интуиции.

   В этой связи картинка из моей предыдущей статьи очень характерно отображает, как человеческий мозг вводит в область рассмотрения всё новые слои привходящих факторов, и забирается в такие дали, что его способен остановить только мрак неизвестности и непредсказуемость хаоса.

   Впрочем, меня побудило взяться за написание этих строк отнюдь не размышление о силе ума современного человека, а как раз напротив — его бессилие.

   События последних дней наглядно демонстрируют всему миру, что сложность современной жизни вышла из-под контроля. Люди оказались совершенно беспомощны перед техногенной катастрофой на аммиачном производстве (которая явно назревала в течении ряда лет, чему свидетельство многочисленные заявления о несоблюдении элементарных правил безопасности). Братья террористы, находящиеся под пристальным вниманием спец.служб, тем не менее совершают теракт. А недавно освободившийся из мест заключения психопат хватается за оружие и открывает стрельбу по мирным безоружным людям в маленьком городке.

   Жизнь предъявляет к современному человеку более жёсткие требования. Умение анализировать необходимо уже не просто, как искусство, оно становится залогом выживания среди новых вызовов. И структуры управления оказываются самым слабым и уязвимым звеном. Потому как именно от них зависит успех или неуспех всякого предприятия.

   И ответственность эту с них ни кто не снимает. Мало утешать граждан заклинаниями «ситуация под контролем». Надо ещё этот контроль осуществлять на практике.








P.S.

   Говорят, американцы собираются через десять лет устроить поселение на Марсе? Что они там будут делать? Строить новую цивилизацию с нуля? Добывать руду? Или заниматься раскопками инопланетных артефактов? А я вот думаю: какие горы алмазов должны возвышаться на равнинах Марса, чтобы их достижения окупились на Земле? При наших современных методах ведения хозяйства путешествие на Марс — это прыжок в никуда, отбытие с билетом в один конец. Слишком малы скорости ракет. Слишком накладна жизнь за пределами Земли. Слишком не развиты технологии построения замкнутых экосистем.

   Впрочем, и на земле человек неизбежно входит в жесточайшее противоречие с природой и рано или поздно ему придётся учиться строить производства по замкнутому циклу. Иначе просто не выжить. А это уже начатки космического строения.

   Хотим мы этого или не хотим, но дорога наша — туда и усеяна она не лаврами.

   Тем более обидно, что на земле мы путаемся в трёх соснах, и не способны разрешить такие ничтожные проблемы…
























17:18:01 24.04.2013          3864FC0