Мифологический символизм в жанре слэшера

Рассматривая слэшер, как один из поджанров хорроркино, большинство людей, при выделении границ поджанра и приписыванию к нему отдельных картин, часто руководствуются самыми поверхностными критериями оценки и не вникают в суть самого явления слэшера, что, как можно заметить, является одним из самых клишированных видов фильмов ужасов и очень подвержен жанровым канонам. Если мы обратимся к общераспространенному определению слэшера, то обнаружим достаточно скудное его описание, не отражающее всей специфики данного явления. Так, Википедия определяет слэшер следующим образом: Слэ;шер (англ. slash — удар сплеча, рубить) — поджанр фильмов ужасов (иногда называемых фильмы отсчёта тел или фильмы мёртвых подростков), для которого характерно, как правило, наличие убийцы-психопата (иногда носящего маску), который преследует и графически убивает серию жертв-подростков в типично случайной неспровоцированной манере, убивая многих за один день. Как мы можем видеть, по данному определению к жанру можно отнести очень многие фильмы ужасов, такие как Хостел (чистой воды «эксплуатейшн») или весь жанр джалло целиком, хотя данные фильмы слэшерами очевидно не являются. Так какие же черты могут более точно определить принадлежность фильма к указанному жанру? Я предлагаю отказаться от определения внешних признаков (убитые подростки, холодное оружие, маска на убийце и даже воскресающий маньяк не могут полностью отразить суть), а обратиться к внутренним механизмам жанра, пытаясь выяснить именно причины вышеуказанных внешних проявлений.
Итак, базово можно выделить два основных типа слэшеров (остальные будут либо смешением этих двух, либо межжанровыми вещами, типичными для 90-х годов), это «группа людей преследуемая убийцей в глуши» либо «резня во время праздника». В обоих этих сюжетах можно усмотреть определенные мифологические черты, пусть выраженные, на первый взгляд, и не слишком ярко. Если говорить о маньяках из глухомани, семьях каннибалов и т.д. то можно отметить как чисто психологический их фактор (страх урбанистических людей, перед людьми деревенскими, великолепно высмеянный в «Убойных каникулах»), так и аспект мифологический – группа людей, вырываясь из привычного места своего обитания как бы за границы «обжитого мира» , оказываются в некой параллельной, живущей по своим законам реальности (особенно ярко это видно в фильме «Рикер», где изменены сами категории времени и пространства, но подтверждение этому можно найти и в «2001 маньяке») и будут атакованы некими чудовищами (пусть зачастую сюжетно это и сошедшие с ума люди, зрителем за счет ношения маски или физических уродств людьми эти персонажи не воспринимаются). Здесь можно провести аналогию с путешествиями Одиссея, что встречался за границами человеческого, «культурного» мира с циклопами и сиренами, так и со средневековыми картами, где на неизведанных территория отмечали демонических гогов и магогов.
Второй же случай является более сложным и для его анализа необходимо указать базовые клише жанра: 1) маньяк зачастую преследует определенного персонажа (чаще всего девушку, посему далее мы будем именовать данных архетип «героиней»), которая является его базовой целью, но которую он, однако, не спешит убивать, умерщвляя всех ее знакомых 2) Все персонажи, кроме героини и, возможно, еще одного-двух человек, закостенелые грешники. Тут можно вспомнить высказывание Рэнди из «Крика» о том, что выживает только девственница, не употребляющая наркотиков, алкоголя и т.д. 3) Героиня зачастую является изгоем в компании и/или обладает определенным набором комплексов, страхов, либо чувством вины (вспомним «Крик в общаге» и «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» 4)Только героиня может убить маньяка, все остальные, вплоть до вооруженных полицейских, не в силах навредить ему до тех пор, пока героиня не нанесет злодею поражение.
Далее рассмотрим сам феномен праздника в контексте жанра. Если выбор для резни праздника Хэллоуина не вызывает особого удивления, то сам факт резни практически на любой праздник нельзя списать только на механическое подражание шедевру Карпентера (хотя и оно имеет место быть). Итак, со значительным перевесом среди всех праздников лидирует выпускной вечер, на который, судя по американским фильмам, резня стол же обязательна, как оливье на Новый Год. Но если мы рассмотрим выпускной вечер в общекультурном контексте, то отметим, что он обладает одним важным свойством – он является как бы Рубиконом между детством и взрослой жизнью. Таким образом, можно провести его аналогию с первобытным обрядом инициации, когда для перехода во взрослое состояние человек должен был перенести некое испытание. В данном случае испытанием и является серийный убийца. Однако, оная инициации выглядит странно, если учесть, что ее проходит только один человек. Все становится совершенно очевидно, если мы станем рассматривать окружающих героиню персонажей не как самостоятельные личности, а как олицетворение человеческих качеств. Мы увидим архетипы дурака, наркомана, прелюбодея,  гордеца, труса, предателя и т.д. Фактически и их уничтожение ведется зачастую от меньшего греха к большему – гордецы и предатели погибают в конце и особенно болезненной смертью. Стоит отметить, что данные качества нельзя сопоставлять с христианской концепцией грехов т.к. верующие часто гибнут в подобных фильмах, смирение не защищает от клинка убийца, оказываясь лишь слабостью и неспособностью дать врагу отпор. Рассмотрев же отмеченную в «Восхождении Лесли Вернона» эволюции «жертвы» в «героиню», мы может отметить первоначальную неуверенность в себе, постепенно проходящую и уступающую место бойцовским качествам, что позволяют героине одолеть убийцу (тут можно говорить не только о спасении своей жизни, но и о спасении близких людей («Крик») или мотива мести маньяку за убитых друзей («Холодная добыча» - т.е. героиня уже не только защищается, но и бросает своему врагу вызов). Таким образом, можно отметить позитивную роль маньяка, очищающего героиню от разнообразных слабостей и пороков (путем уничтожения их олицетворений – других персонажей фильма), фактически, убийца является некой радикальной терапией, позволяющей героине обрести уверенность в себе, избавится от страхов и чувства вины, уничтожив своего врага. Сам образ маньяка также подтверждает эту гипотезу, его показательная «нечеловечность» , в первую очередь выраженная в ношении маски, делает его для зрителя чудовищем, «бугименом», детским страхом (особенно ярок пример Фредди Крюгера), который героиня должна победить, чтобы войти во взрослую жизнь новым, более сильным человеком.
Безусловно, данная схема не является универсально и более того, практически ни в одном слэшере в чистом виде воспроизведена не была, что, однако, не исключает ее использование как для создания  новых жанровых фильмов, так и для обнаружения в т.н. жанровых клише традиций более глубоких, чем кинематографические.