Дорога к храму

Рассказ

        Уже вторую неделю наблюдаю из окна своей палаты маленькую церковку, стоявшую посреди корпусов городского больничного комплекса. Небольшое здание со стенами из кирпича, деревянным фасадом и колоколенкой. Над входом под козырьком глядит с иконы лик какого-то святого. Вокруг, несмотря на раннюю весну, всё прибрано: чистые газоны, мощёные дорожки выметены, бордюрный камень свежевыбелен. Заботливые руки и догляд за святым местом чувствуется. Сегодня воскресенье. Зазвонили переливами колокола, поднялась с крыши стайка встревоженных птиц. Солнце, сверкающими искорками отразилось от золочёных луковиц куполов и православного креста, словно плывущего в небесной сини. И чистое голубое небо, и золото куполов и этот малиновый колокольный звон — настраивают душу на какую-то торжественную святость.
        Отчего же я не иду туда? Красивое святое место, наверняка, с хорошей доброй энергетикой. С обрядами, благотворно влияющими на души верующих.… Или меня не настолько ещё била жизнь, и измучила болезнь, чтобы я пришёл просить у НЕГО защиты? Ведь назвать себя атеистом и язык не повернётся! Но я стараюсь быть предельно честным хотя бы с самим собой. — Нет глубокой и твёрдой во мне веры. А она мне так нужна! Но и приближать её искусственно претит мне. Ни фальши, ни показушности и наигранности в  вопросе этом не приемлю. Есть у меня мнение, что в последние годы стало очень много веры «на показ». Идёт она от самых «верхов». Показывают по ТВ на всю страну как наше высшее чиновничество усердно «крест кладёт». А вот приложиться к руке священника что-то мешает им. Что же? Не царское это дело? Интересно, им-то всё это зачем?.. Бывший секретарь Свердловского обкома по чьей команде снесли дом, в котором казнили Помазанника Божия и семью его, тоже усердно молился на людях…. Я не верю, что убеждения можно поменять так быстро, а это значит опять вокруг нас ложь! Ну, да бог с ними! Разобраться бы в себе….
        С раннего младенчества, со времени как я начал что-либо понимать обращала меня бабушка лицом к ВЕРЕ. Вспоминаю, как стояли мы с ней на коленях перед божницей и молились. Бабушка так неистово и искренне блюла ритуал сей, что его волнительная торжественность передавалась и мне. Я читал молитву и заворожено следил за Божьим ликом в отсвете пламени свечи. Лик этот, со строгим проницательным взглядом и нимбом над головой, словно парил в невесомости и излучал сказочное сияние в углу нашей убогой барачной комнаты. Ощущение чего-то очень важного и таинственного переполняло меня в эти минуты.
        Бабушка моя — немка чистых кровей и убеждённая католичка, библию свою — книжицу в чёрном переплёте на немецком языке, — берегла, как зеницу ока! И сохранила, не смотря на гонения, тюрьму и ссылку. «Отче наш» знал я на немецком языке без запинок и не только его. Однако знания эти глубоко в себе носить надо было. Произносить слова по-немецки в то время при посторонних даже мне, мальцу, было рискованно.
        Крестили меня в православном храме. Ритуал крещения хорошо помню: серебряную ложечку со сладким, бардового цвета, кагором, брызги святой воды из купели и руку священника на моей голове. Годика три-четыре мне было в ту пору….
        Я не мог смириться с несправедливостью этого мира в день, когда умерла моя бабушка. Помню, грозил кулаком я огромному вечернему небу и тому, кто там находиться должен. И, глотая горькие слёзы, остро сознавал бессилие своё. Именно тогда произошёл надлом в моём отношении к ВЕРЕ.
        В самые трагические и тяжёлые моменты жизни зовёт человек маму, или обращается к Высшим силам, словно к последней инстанции. Так же и со мной было на собственном дачном участке в апреле двухтысячного. Я катался по земле, корчась от боли и страха, с разрываемым инфарктом сердцем. Силился вспомнить тогда хоть одну молитву и не смог. Шептал только, в последней надежде «Господи, помоги!»
        Я почти уверен — ОН не оставил меня тогда! Я выжил! Уже полтора десятка лет минуло с той поры. Нет, я не стал слишком религиозен. Но я живу!! Любуюсь своими внучками-красавицами и радуюсь, как они быстро растут. Их у меня три! Восхищаюсь весной, так робко вступающей в свои права на нашей сибирской земле. Чувство торжества нашей жизни переполняет меня от волшебного перезвона колоколов, от игры искрящегося солнечного света, отражённого от золотых куполов маленькой больничной церкви. Многим несчастным здесь даёт она надежду на исцеление, мир и покой душевный.
        Нельзя человеку без ВЕРЫ! Она наделяет его внутренним стержнем, помогает сносить жизненные невзгоды, делает его добрее, а помыслы чище. Теперь я убеждён в этом! И «Отче наш» я всё-таки выучил. Теперь уже по-русски. А божница на моей кухне почти такая, как была у бабушки. И как бы ЕГО не называли — пусть ОН живёт в нашем сердце! А если бы его не было, мы были бы обязаны ЕГО придумать!

Валерий Зиновьев.