В старом парке

     В старом парке маленького чистенького городка,  была липовая рощица и небольшой стадион. «Олимпийские резервы среди нас» - утверждала бодрая надпись транспоранта. Однако стадион был пуст, как лысина. Была ещё детская площадка, на которой тоже было совсем пусто, если не считать трёх дядек, прикорнувших в песочнице после того, как они хорошо погуляли. В сторонке стояли одинокие, щербатые, со старой облупленной краской  качели-доска. Но я была сегодня одна…

     Я грустно шла по аллейке. Совершенно неожиданно мне под ноги бросился белый лопоухий заяц! Я, споткнувшись, едва устояла на ногах. Заяц молча, хитро блеснув  косыми глазами, махнул лапкой в сторону качелей, словно угадав мои мысли. Удивившись, я неуверенно последовала за пришельцем. Заяц шмякнулся на правое сиденье. Я умостилась напротив. Такой небольшой заяц оказался довольно тяжёлым. Вверх – Небо…
Вниз – Земля…
Мы с косым приятелем стали попеременно подниматься и опускаться.

     Вверху текли прозрачные ясные мысли, легко и свободно дышалось, я становилась весёлой и бодрой. Мне не хотелось опускаться. Я словно летала, и за эти краткие мгновения чего бы только ни отдала!
Но качели есть качели. И, достигнув высоты, я опять неслась вниз. Заяц хитро улыбался, видя, как я морщусь, идя к земле. Мысли, ясные наверху, убегали,  меня тянуло болтать что-то несуразное! Как-то тяжело и больно  делалось в животе, он урчал и требовал наполнения. Появлялась непонятная злость и жадность, желание льстить и угождать, врать и выкручиваться… что-то НЕ МОЁ, чужое и вредное, пугающее меня неотвратимостью нападения, но качели снова взмывали, и я оживала и тянулась выше и выше…
-Ну, как тебе? – спросил Заяц.
-Всяко – тихо ответила я.
Внизу – плохо, до тошноты и дурноты, вверху – прекрасно, но мало. Туда подняться ты помогаешь, а без тебя - мне тут сидеть, самой - никак.
-А хочешь, - хитро улыбнулся Заяц, - расскажу, что я наблюдал вчера здесь в парке?
-Хочу.
-Я расскажу тебе сказку, увиденную моими глазами, а ты, может быть, узнаешь кого-то. Пойдём в сторонку.

     Мы спрыгнули с качелей, присели за синий деревянный столик с лавкой неподалёку и Заяц мне поведал…

                СКАЗКА ЗАЙЦА

     «Качели были живые и волшебные. Находились они в старом парке. Они обладали одним изумительным качеством – умели погружать садящихся на них в особое волшебное состояние: человек мог побывать то на Небе, то на Земле. Качали они всякого, кто оседлает концы их. Каждая пара седоков попеременно подлетала к Небу и радовалась. В тот день был вторник, и радовать было некого, ребятишки чаще прибегали по субботам и воскресеньям, а в будни парк замирал.

     Неожиданно в парке появилось НЕЧТО. Внизу шли две брючины. Одна - чёрная со светлой кроссовкой, другая – бурая с мужским начищенным ботинком. Тулово Чудища-Юдища было двухцветным – правая половина бежевая, левая – голубая. Они спаялись молнией. Вверху торчали две головы – мужская в кепке и женская.

-Мама родная!, – ойкнули качели, - Кто это? ИС – Искусственный СветлАНАтолий.
АА-Абалдеть! – пронеслось в мудрой, насколько это возможно, деревянной голове Качель.

     Качели были так древни, что в них скрипели мысли собственные и тех, кто к ним подходил. Гибрид в каждой руке держал по пломбиру, головы дружно его уничтожали.
Неожиданно ИС раздвоился, словно распахнулись дверки шкафа, и оказалось, что это двое. Качели обомлели. На один конец их  села шустрая дамочка в голубой куртке, на другой – субъект в беж мужеского пола. Качели интенсивно заскрипели – верх-низ…верх – низ…

     Головы качающихся были утром выкрашены одной краской, чтобы спасти от нахальной седины её обладателей, ведь они боялись сами себе придуманного времени. Теперь время стало им мстить и убивать морщинами, сединой и слабостью. А они защищались кремами, краской, таблетками и продуктами, которые были прахом все, но они выбирали «полезные». Раздвоенные не были ни на Земле, ни на Небе, дёргаясь туда-сюда…Потом им надоело качаться, и они слезли и снова склеились. НЕЧТО двинулось к не менее, чем качели, древнему домику, который издали сигналил буквами МЖ (Международный Жилпроект), служащий местом облегчения задниц двуногих.

     Качели увидели, как таинственное существо вновь престранно распалось на две составляющие и каждый потёк в своё отведённое зловонное лоно. Видимо, облегчение низа не принесло облегчение истинное, люди вышли довольно понурые. Две головы, недавно закончившие жевать мороженое, теперь жевали свои мысли о предстоящем необходимом разлучении.

     У головы в кепке вертелось приобретение билета по брони, а у соседки – что, отгуляв добросовестно весь маршрут, который был и притягателен и тягостен одновременно, был проект, что она ринется, проводив обладателя кепки на автовокзал, навёрстывать упущенное, в сметённом состоянии, своё собственное, дорогое ей обучение…
 
     Там её обучали независимости полёта тела, не монтируясь в громоздкую и нелепую фигуру сиамских близнецов – НЕЧТО по виду. Она уже преуспела кое в чём, ей дали много знаний, но она словно проскальзывала, её уводили мысли в сторону гибридной сущности. Она сама не понимала, что происходило!

     Привычное тысячекратно повторенное действо совокупления плоти и нижнего духа поработили, связали обоих в одно уродливое существо. В плену были оба и не могли оторваться друг от друга, забыв, как быть самими собой. Жертвы тянуло магнитом, они склеились. В сущности женской было качество Света, которое она в себе угадывала. В неё вливали поток свежей, искрящейся массы животворящей энергии, которой не было цены, и она понимала это. Энергией можно было, очистив от скверны, оживить целый мир, но, привлечённая «к ноге» невидимым магнитом Искусителя, она выплескивала часть её в жадно поглощающее тело «Кепки». Он же сам был, похоже, порабощён ею, не свободен от своей зависимости, тянулся, но при этом терял силу Духа в угоде. Светлая энергия не была предназначена для разбазаривания, она посылалась только на оживление и трансформацию достойного - того, что самообновлялось и фонтанировало красками ЖИЗНИ, было активно в созидании.
     «Или-или» - мыкалось в голове, только что покинувшей отдел Ж, а теперь плывущей для воссоединения в СветлАНАтолии… Ей хотелось быть живой, активной, самодостаточной…рядом с таким же живым и божественным в своей сущности, открытым и свободным, близким по духу чело. Анатолий ли это? Может, она заковала его и себя? И сейчас оба зависимы и не могут, в слепке-сцепке, дать СВЕТ, который гаснет в этом уродливом монстровском сплетении?

     Она точно знала, что в ней пульсирует огненная змейка, жадно ждущая свободного подскока, инициации с фонтаном активности, там, где-то в глубине, была любовь и воля, неистребимая сила Добра. Но, странным образом, она была Светланой лишь короткие светлые мгновения, щедро раздавая себя, а всё остальное время её правая рука держалась, обвив тело спутника, однажды встреченного на одной лыжне.

     Она вспомнила, как тридцать лет назад, в Крещенье, гадала весело по предложенной методе. Ей очень хотелось встретить друга, и её научили достать клок шерсти собаки, положить под скатерть и проговорить какую-то фразу. Она, взяв белой шёрстки у соседской болонки Гаврюши, так и сделала… и стала ждать чуда.

     Чудо явилось через неделю в виде мужчины, ехавшем к ней навстречу по одной лыжне. Она, сто лет не ходившая на лыжах, именно сегодня вздумала на них встать. Ей очень хотелось знать: Где конец леса? Она спросила. Парень, катящий навстречу, был как раз с того конца, но это было большим для неё путешествием, и она развернула лыжи… Поехали рядом…Едут уже тридцать лет. Она получила то, что хотела – буквально собачью преданность и верность в служении, неистощимую на уловки в предугадывании её желаний. Она была благодарна, ей всегда хотелось нравиться, а человек был тихий, интеллигентный, воспитанный… Она стала платить ответным добром и по желанию и по долгу, помня, что он взял её замуж с двумя дочками. Оба старались, как могли, иметь лицо хорошей благополучной культурной семьи, растили разросшуюся семью, но что-то появилось с оскалом уродливости и зависимости. Они так старались быть хорошими, что совсем изгнали из отношений зло и плохие манеры и привычки, как они их понимали, как их научили. Они так и воспитывали детей, но улица давала другие примеры, дети им не доверяли, в  стерильности родительской педагогики было нечто противоестественное. Она запуталась – где она истинная… Она перестала слышать себя.»

     Заяц говорил и говорил, а Светлана плакала и понимала, что сказка о ней, О НИХ. Заяц говорил всё то, что она глубинно знала и чувствовала сама.
У неё было чувство вины и стыда, она словчила, выпрашивая, хоть не очень верила в такие штуки, и поймала лёгкую для себя, как ей казалось, выгодную партию, оморочив и себя и друга. А ведь НЕ ВСЁ ТАК, КАК КАЖЕТСЯ…понимала она сегодня. Просила – получила, но не ТО, что Бог знает, как выгодное именно этой овце, а кривое, не заработанное у Бога, как Дар, своими поступками честными и достойными. Получился ДВОЙНИК. Выгибается сама и выгибает другого.

-Что же делать, Заяц? Как помочь себе выйти из греха, опутавшего жизнь двоих? Как получить освобождение? Я раскаиваюсь… Мне стыдно и страшно.

-Осознавай! Обрубает привязки тот, кто видит первым. Поняла – действуй незамедлительно.

-Стань во всём самостоятельна, рассчитывай на себя.

-Прекрати угождать и прислуживать.

-Выдирай все сорняки, проросшие в раскисшей в бездействии душе. Она обязана трудиться и подчиняться Духу.

-Оставь прошлое и уходи безоглядно в новое постижение. Ты сейчас не лекарь, силы твои только на освобождение себя и честное признание своих ошибок.

-Дай другому свободу рывком своего освобождения.
Он или выстоит и станет развиваться сам или погибнет. Если он перестанет цепляться за тебя в привычности, он будет искать замену тебе, либо Внутренние Силы. Но ты слишком приучила к получению энергии и заботы. Он служил привычно, это было похоже на действие открывания краника – вроде для тебя, а это - для своего выживания.

 - Смотри сама – спасти ты не можешь, Бог не даёт силы своим отступникам. Ты сейчас отступник, и только твоё сильное многолетнее устремление к свету, корни здоровые и попадание в силки по глупости давали до поры снисхождение, которое уже исчерпано.

 - Уроки не принимаются, а питать безрассудство – запрещено. Далее двигается каждый сам. Чем больше накоплено грязи невымытой, тем с большей болью будет идти выворот прошлого, вплоть до полной невозможности пройти путь к Свету.

     Заяц был Волшебником, сказав всё, он вдруг превратился в солнечного зайчика неонового цвета и вскочил в пупок её головы, названный у людей шишковидной железой, и там стал шептать. Последнее, что она услышала –

«Я твоё Высшее Я, но ты меня моришь в клетках, рвёшь то, что вчера сумела соткать. Я так больше не могу.
Я выслал тебе друзей в помощь, они рвут свои нервы и силы и истощают свои запасы, не ради тебя, сегодня никудышной. Ради выполнения высокой задачи Бога, где мог быть значим твой элемент. Больше НЕТ резервов.
Я ухожу, место на твоих качелях, где ты останешься без меня, говорящего с тобой, на Земле – внизу, где тебе плохо, а будет ещё хуже.
Но ты ещё можешь взлететь, у тебя есть зачатки крыльев. Тогда ты сможешь помочь и другим. Твоя Любовь откроет Силу невиданную, но это путь высокой осознанности.
Осталась узкая, как струйка песка вытекающего времени, тропка. Времени почти нет…нет…нет…»