Сумасшедшая эльфийка. Глава 1. Дрюша

                1.

     Она давала в долг деньги и вещи, но сама взаймы не брала. Она не сплетничала и не строила интриги. Она ни разу не отбила парня у девчонки, даже если парень ей нравился. Она не умела заводить полезные знакомства и делать карьеру. Она писала стихи, которые не печатали. За глаза её называли дурочкой, дурочкой Эльвирой. Ведь и имя-то своё, данное отцом, слишком экстравагантное, по мнению его друзей, она менять отказывалась.
     А теперь её, как традиционно и полагается поступать с дураками, послали туда, не знаю куда, чтобы найти... Впрочем, она сама на это напросилась.

                2.

     Соседка и подруга ныне покойной Элиной матери, Виктория Васильевна, позвала Элю в гости, как частенько делала – по случаю то ли получения очередного гонорара, то ли ещё чего-то похожего. Эля охотно пошла, потому, что жутко скучала. Парня, чтобы почирикать с ним, как в известной песенке, о дельфиньих разговорах, у неё не было, телевизор и магнитофон сломались, новой нечитанной фантастики в районной библиотеке уже не отыскивалось, писать стихи, которые не печатают, надоело.
     Викторию Васильевну с некоторых пор многие побаивались, и Эля находила это странным. Ну, подумаешь, устроила тётя Вика у себя на дому салон оккультных услуг. Что тут такого? Каждый зарабатывает себе на жизнь, как умеет. В паранормальные явления Эля верила постольку, поскольку читала фантастику, но вероятность столкновения с ними в обычной жизни полагала равной нулю, а Викторию Васильевну считала просто хорошим психологом, который оформляет свою помощь таким вот романтическим образом.
     В длинном, тёмно-фиолетовом платье, сложно драпированном, с многочисленными серебряными украшениями, тётя Вика походила на средневековую королеву. Она сразу усадила Элю за стол, на котором было много спиртного со вкусом фруктов и аппетитных закусок: солёные чипсы, солёные орешки, солёные крекеры, солёные кольца кальмара, солёные грибы с жареной картошкой, солёная рыба, солёное мясо, солёные огурцы и помидоры...
     Тётя Вика говорила много, всё подливая и подливая гостье напитки один вкуснее другого, а потом, в конце концов, завела долгое повествование о своём сыне Эдуарде, о том, какой он замечательный, показывала фотографии, и неожиданно один портрет крупным планом поразил Элю в самое сердце. На неё с кусочка плотного картона смотрело лицо молодого человека такой поразительной красоты, что она очень удивилась краем затуманенного сознания. Ведь видела эти фотографии раньше. Почему же до сих пор не разглядела, насколько хорош сын тёти Вики? Какие у него, оказывается, изысканно утончённые черты лица, какие глубокие серые глаза, с потаённой нежностью и солнечной улыбкой на дне... За такие глаза можно умереть…
     А тётя Вика всё говорила и говорила, Эля уже не вслушивалась, занятая тем, что прятала на груди похищенную фотографию. Между тем тётя Вика попросила ни много ни мало поехать куда-то там и – о боже! – привезти к ней сына, поскольку ей самой это сделать ну абсолютно никак невозможно из-за всяческих важных дел. То ли он где-то заблудился, то ли просто не хотел возвращаться домой, Эля в точности не уразумела. Наверное, тоже выпил с друзьями, подумала она, хихикнув. Разумеется, она с радостью согласилась поехать и привезти его, ведь это означало – увидеть и познакомиться!
     Невероятно обрадованная и сильно занятая тем, чтобы эту радость скрыть, Эля не удивилась, что дверь квартиры вдруг передвинулась на место чего-то, напоминающего зеркальную створку трюмо, со всех сторон обставленную свечами. Эля хихикала, протискиваясь в эту створку в навязанном тётей Викой прикольном снаряжении, и развлекалась тем, что придумывала этим предметам забавные, современные названия, соответствующие сказочным, слишком пафосным. Плащ-нонвизирка, меч-складенец с выкидным клинком, который мог складываться в три раза, словно зонтик, сапожки-квиклитопы, звезда во лбу, то есть, кристалл, приклеенный Эле тётей Викой и выглядящий, как маленький хрустальный рог, а также плетёный ремешок с серебряными бляшками, предназначенный для какой-то Сивки-Бурки...
 
                3.

     За дверью почему-то оказались не город, вечер и облака, а лес и сумерки раннего ясного утра, полные холодного ветра, глубокой тишины и терпкого запаха прелой листвы, напоминающего аромат выдержанного вина.
     Холодный ветер оказался слабее алкоголя. Мир перед глазами качался, земля норовила уползти из-под ног. Впервые Эля напилась до такого состояния, что информация о том, кто она такая, а также как и зачем сюда попала, стала непомерно сложной для благополучного удержания оной информации в голове. Девушке стало душно, она забросила за плечи полы плаща (скинула бы его совсем, если бы справилась с пряжкой), дёрнула ворот водолазки, сорвала с головы и сунула в карман джинсов заколку, а затем, кое-как рассмотрев из-под пудовых ресниц окружающее, поплелась, куда глаза глядят, по еле заметной тропинке.
     За спиной быстро таяло свечение в форме прямоугольника, сквозь которое она шагнула в этот мир. Эля не оглянулась, чтобы посмотреть, потому что не подозревала о его существовании.
     Через несколько шагов у неё возникло ощущение взгляда в спину, пристального и холодного. Эля снова заставила себя оглядеться, с усилием ворочая шеей, но ничего живого и двигающегося вокруг не заметила. Ощущение взгляда вскоре исчезло, наверное, просто почудилось.
     Ветер приятно освежал разгорячённое лицо и шею, вкусно пахло пряными травами, восходящее солнце пригревало. От избытка чувств Эля во всё горло заорала первую же песню, что пришла в голову:
    -У природы нет плохой погоды!
    И тут же умолкла, устыдившись собственного немузыкального вопля.
    Перед нею открылась поляна, посреди которой кто-то устроил большое ложе из хвойного лапника. Эля решила, что это очень кстати,  вскарабкалась на груду пушистых ветвей, укрылась плащом с головой и свернулась уютным клубочком. Подвиги ни один из дураков, прошу прощения, богатырей, не совершал, не выспавшись, как следует, даже если на это уходило тридцать лет и три года. Да и звезда во лбу – или уж скорее лампочка – пока что не горела...

                4.

     Она почувствовала, что её тянут за одежду, открыла глаза, высунула голову из-под плаща и в ужасе завизжала, увидев прямо перед собой кошачью морду размером с лошадиную. Кот – белоснежный, пушистый и голубоглазый –  с явным отвращением выплюнул край джинсовой штанины и немного отодвинулся, мирно урча, как большой дорогой автомобиль. Эля визжала, пока не сообразила, что зверь на это никак не реагирует и ничем ей не угрожает. А когда увидела на нём седло, то решила, недолго думая, примерить этому коту данную тётей Викой уздечку.
     - Кис-кис, - девушка умильно заулыбалась и поманила зверя, размахивая обеими руками.
     Очень большая кошачья морда неторопливо приблизилась. Эля попробовала приладить на неё кожаный ремешок в серебристых клёпках, но руки плохо слушались, попытка вышла неудачной, так же, как несколько последующих. В конце концов, кот взял уздечку в зубы и раздражённо мотнул головой, закинув кожаную петлю себе на шею. Эля довольно улыбнулась, решив, что теперь средство управления верховым животным смотрится, как надо, и взгромоздилась в седло. А потом вдруг испугалась и судорожно вцепилась и в уздечку, и в кошачью шерсть. Что, если пуховый транспорт вздумает показать норов? Он оправдал её ожидания – оглянулся, прищурив глаза в кошачьей улыбке, и осторожно взбрыкнул. Эля с удивлением догадалась, что зверь шутит.
    Она снова взвизгнула, теперь уже от восторга, слегка дёрнула за узду, аккуратно ударила каблучками в пушистые бока, и странствие пьяной принцессы в поисках спящего рыцаря началось.

                5.

     Ни сон, ни внезапный испуг не помогли Эле протрезветь, но она была уверена, что вполне может ехать дальше. Возвращаться обратно она не стала бы, даже если бы могла. Магический кристалл-пеленгатор, приклеенный между бровей, должен привести к сыну тёти Вики, который, судя по её ощущениям, спит где-то в этом мире. Возможно, его опоили или околдовали. Если только обычной человеческой девушке по силам найти и выручить Эдуарда, который здесь носит имя – Эдэин... Эля вздохнула. Тёте Вике надо было послать сюда спецназовца или хотя бы спортсмена-самбиста.
      Дышалось легко. Трава, листва и хвоя были зелёными, земля – бурой, небо – голубым. Белые облака, как обычно, принимали разные формы: вот замок с башнями, вот дерево, вот лошадь, вот карета или скорее телега, которая постепенно становится столом на куцых растопыренных ножках... Одежда, оружие, удачно найденное верховое животное вполне годились для путешествия, в поясном кошеле лежали купюры с изображением дракона. Осталось выяснить, куда ехать.
     Эля подняла глаза к переносице, кристалл слабо светился. Повертев головой, она рассмотрела, когда он замерцал сильнее, и направила большого кота в ту сторону.
     Руки, держащие уздечку, стыли без перчаток, хотя ветер был не столько холодным, сколько влажным. Тропа вела под уклон и пока что совпадала с направлением, на которое указывал кристалл. Лес редел всё больше и внезапно закончился совсем.

                6.

     На опушке леса Эля остановила кота. Травяной ковёр, местами обнажая разноцветные глины, плавно сбегал вниз. В нескольких сотнях метров справа медлительно несла свои воды широкая река, впадая в море, которое виднелось блестящей полосой у горизонта.
     На левом вздыбившемся берегу тянул к небу узкие разноцветные башни город, обнесённый тремя кольцами высоченной ограды, а стелющийся правый берег и речные острова были тесно застроены низкими зданиями, без единой внешней стены. За рекой виднелись холмы, а за ними – горы, в которые садилось солнце. В приземистом городе зажигались огни, по улицам передвигались крошечные повозки и фигурки, слышался отдалённый шум. Город с башнями был тёмен и тих. 
     Эля пожалела о том, что у неё нет с собой бинокля. Вроде тётя Вика говорила, что здесь живут люди, такие же, как на Земле.
     Кожу на лбу начало покалывать, Эля уже привычно подняла глаза. Кристалл светился слабо. Она повернула голову, и он вспыхнул. След уводил прочь от обоих городов, может, это было к лучшему. Наверно, она сделала глупость, застыв на опушке леса, как одинокая булочка с изюмом в вечерней кондитерской витрине.
     Девушка поспешно направила верхового кота в лес. Неприятное покалывание кожи на лбу вскоре прекратилось.
     По ту сторону реки от города на островах к лесу вела грунтовая дорога, широкая и оживлённая. По эту сторону реки от города с башнями – дорога, вымощенная плитами из чёрного камня, мрачная и пустынная. Эля подумала, что по плитам передвигаться удобней, да и, пожалуй, сперва лучше встретить кого-нибудь одного, чтобы разузнать обстановку и проверить впечатление, производимое собственной персоной.

                7.

     Кот ступал неторопливо и мягко, подушечки белых лап беззвучно ложились на чёрные плиты, как пухлые комья снега. Сумрак и тишина леса заставляли нервничать и держаться настороже.
     Эле внезапно захотелось заорать во всю глотку от ярости. Если подумать трезво, кто она, где она, зачем она?! Бомж в чужом мире без навыков выживания и необходимых сведений. Она не заорала только потому, что побоялась испугать кота. Водятся ли здесь хищники? Можно ли ночевать на земле или надо залезать на дерево? Водятся ли здесь хищники, лазающие по деревьям? Как охотиться, чтобы добыть еду? Как прокормить кота? Как выжить? Как?!..
     Когда она сумела взять себя в руки, то обнаружила, что лес вокруг живёт своей жизнью. Мелкие существа шуршали в высокой траве, попискивали в кронах деревьев. По щекам у Эли потекли слёзы. Может, всё не так уж плохо. Лежбище из лапника на поляне наверняка принадлежало большому коту, значит, на земле, по крайней мере, в его обществе ночевать безопасно. До сих пор он тут как-то жил, надо полагать, охотился, и теперь, когда он что-нибудь поймает, кусочек достанется и ей.
     Кот шагнул к обочине дороги, шлёпнул лапой по траве, нагнул голову, ухватил зубами нечто и поднял. Нечто оказалось маленьким длиннохвостым зверьком с пятнистой шерстью цвета осенней кленовой листвы. Зверька кот проглотил во мгновение ока, одну лапку оставил и повернул голову к своей всаднице, вытянув шею и протягивая ей в зубах маленький окровавленный окорочок.
      Вот это класс, везёт на себе, да ещё и кормит, подумала Эля. Ей одновременно захотелось проехать подальше до темноты и сделать привал прямо сейчас. Она представила себе, как соберёт хворост на какой-нибудь поляне, достанет из кармана зажигалку, запалит костерок, пожарит мясо и поест, а кот сгребёт лапами ветки в кучу, свернётся на них, укрыв Элю в середине большого тёплого клубка, и она заснёт под мерное могучее урчание.
      Кот оглянулся, и она поспешно сделала вид, будто ест сырое мясо. Кот одобрительно мурлыкнул.

                8.

       Мечты о дорожном комфорте были прерваны внезапно и неприятно. Позади раздался топот, который быстро приближался. Только не сейчас! – мысленно возопила Эля. Сейчас она совершенно не готова ни к каким встречам! Девушка судорожно задёргала узду в разные стороны, пытаясь направить зверя в лес, но тот неожиданно остановился и ни в какую не пожелал двигаться с места.
        - Да ты же не кот, ты же просто осёл натуральный! – Эля хотела спрыгнуть на дорогу, но прятаться было поздно. Девушка изогнулась в седле, чтобы увидеть того, кто приближался, кот немедленно развернулся в ту же сторону. Боевой пуховый конь, блин, привык встречать опасность мордой к морде! Эля вцепилась правой рукой, прикрытой плащом, в рукоять меча. «Ты только вынь его из ножен, дальше он сам всё сделает», - говорила тётя Вика. Эля мгновенно взмокла от нервного напряжения и даже, как ей показалось, протрезвела.
       Из-за поворота дороги, приседая под тяжестью ноши, попыталось вымахнуть длинным грациозным прыжком тонконогое животное, похожее разом на верблюда, лося и газель. Животное споткнулось, но не упало, выправленное умелой рукой, и резко остановилось, нервно приплясывая. Оно несло на себе вполне человеческого вида женщину, при виде которой напрашивалось сравнение с царицей амазонок из голливудских фильмов. Её росту и бицепсам-трицепсам позавидовал бы Шварценеггер, мышцы бёдер походили на пышные галифе. Узкие светлые глаза ярко блестели, а клинок обнажённого меча в руке был тусклым.
      При виде этого клинка Эля на один долгий миг впала в оцепенение от ужаса. Здесь её запросто сможет прикончить первый встречный, и волшебный меч не спасёт, ведь она даже драться не умеет, не говоря уж о владении оружием. Она с трудом оторвала взгляд от клинка и с преувеличенным восхищением обежала глазами мощную женскую фигуру.
      - Ух ты-ы-ы-ы!
      Облик амазонки в самом деле впечатлял.
      Женщина снисходительно усмехнулась и вогнала клинок в невзрачные ножны, пристёгнутые к поясу слева. Второй меч был прикреплён справа, а в седельных сумках что-то тяжко звякало.
      - Эльфийка, только что закусившая человеческим младенцем. Кто-нибудь другой так бы и подумал, например, городские стражники. К счастью, они не пожелали отклеить от заставы свои задницы. Не бойся, я с эльфами дружу.
       Низкий и сильный голос женщины звучал ехидно, а перевод слов возникал у Эли прямо в голове благодаря кристаллу на лбу.
      Из одежды на воительнице красовались только чёрные кожаные полоски, которые тщетно претендовали на право называться лифчиком и трусами, и  сапоги-чулки выше колен. Смуглое широкоскулое лицо в косметике не нуждалось, щёки пылали ярким румянцем, губы были словно покусанные. На крепкой полной груди, как медали, красовались свежие засосы. Слабый лесной сквозняк донёс до Эли ядрёный ароматический коктейль из запаха спиртного и духовитого парфюма.
     - Как тебя зовут?
     Эля вспомнила прочитанные в детстве сказки. Врагу имя говорить нельзя, чтобы тебя не зачаровали, поэтому, если не хочешь оскорбить недоверием... И с внезапной яростью на свою глупость, которая привела её сюда, выпалила:
     - Дурочка Эльвира!
      - Урчик Хэльвери! Вот так прозвище – Сумасшедшая Эльфийка! Везёт мне на встречи! Можно звать тебя просто Хэльви?
     Эля энергично кивнула, подумала, что жест может быть непонятен, и сказала:
     - Да. А тебя как зовут?
     - Андра, - стальные глаза амазонки стали чуть менее узкими.
     - Андра, Андрюша, Дрюша, - осмелев, отплатила Эля той же монетой. – Можно называть тебя просто – Дрюша?
     -«Дрюша» мне нравится, - сообщила амазонка с высоты своего величественного роста. – Ты заблудилась или просто устала? Где ты живёшь? Я могу проводить тебя домой, чтобы по дороге никто не обидел.
     - Я не заблудилась и не устала, я... путешествую. Сопровождение мне нужно, но я не могу за него заплатить. Я не бывала раньше в этих местах и ничего здесь не знаю. Сейчас вот присматриваю место для ночлега.
     - С попутчиков денег не берут, а нам по пути, - спокойно заявила Дрюша. По её лицу нельзя было прочесть ничего. – Я тебе расскажу, что тут есть. Позади у нас остался город-порт Баграх…
     «Большой камень», поняла Эля, то есть, «гора», в смысле «пуп земли». Каждая захолустная нора считает, что она – основная гора. Звезда во лбу от тёти Вики – замечательная штука, можно разговаривать, не зная чужого языка.  И ты поймёшь, и тебя поймут.
     -…Напротив Баграха, на этом берегу реки Багви («Большой воды») – брошенный древний город, который называется Ихэйд. Это у людей он так называется, а по-эльфийски – Иэхиэд («Танцующий звёздный свет»). Там нет ничего интересного, всякие ценности ещё при наших прадедушках разграбили. Кое-что любопытное, как я слыхала, можно найти в древних городах за морем, которое называется Хартага («Драконья чаша»).
     Бурфу зовут Басса («первая, передовая»), это девочка, моя боевая подруга.
     По Старой Эльфийской дороге – Ксарт-Хэльверентара – мало кто ездит, и ночевать возле неё даже врагам не советуют. Сейчас мы поедем в деревню Леро-талави («Цветок-на-воде»), но сначала приведём себя в порядок.
     - А что не так?
     -Для начала лицо оботри, оно у тебя в крови перемазано. Затем сними эльфийскую цацку и прикрой чем-нибудь волосы, чтобы быть похожей на благородную кшарду, а не на ведьму, шлюху или, того хуже, эльфийку.
     Эля принялась размышлять над тем, как наилучшим образом всё это проделать. Поскольку бурфа категорически отказалась приближаться к коту, Дрюша спешилась и подошла вплотную, позволив зверю обнюхать свои руки и лицо. Затем она вынула Элю из седла, поставила перед собой, сорвала несколько листьев с ближайшего куста, поплевала на них и мигом обтёрла девушке щёки, нос и подбородок. Окорочок, зажатый у Эли в кулаке, был оттуда извлечён, завёрнут в такие же листья и убран в седельную сумку. Амазонка на миг опешила, обнаружив, что посверкивающий кристалл не снимается со лба. Но тут же нашлась – сдёрнула с Элиной шеи тонкий розовато-серый шарфик и обмотала им голову девушки наподобие чалмы: целующиеся голубки на изломленной ветке оказались посередине лба.
     - И постарайся не распахивать плащ, а то покрой одежды тебя выдаёт.
     Эля достала из кармана крабик, чтобы собрать волосы в пучок, поймала заинтересованный взгляд амазонки и протянула заколку ей:
     - На. Дарю.
     Дрюша улыбнулась, прицепила экзотическое украшение на буйную блондинистую гриву и заявила:
      -Теперь переоденусь я, а то в деревне такого обмундирования не поймут.
      Амазонка достала из пузатых седельных сумок плотные полотняные штаны и рубаху, надела их под кожаную чешуйчатую куртку и кожаные брюки с металлическими клёпками вроде рокерских, голову покрыла чешуйчатой же шапочкой, в прорезь на верху которой вместо плюмажа пропустила  пучок волос, чулки-ботфорты сменила на сапоги из толстой кожи с каблуками и шпорами – и перед Элей предстала настоящая, а не киношная женщина-воин.
      К удивлению амазонки, которая приготовилась подсадить, Эля вскарабкалась на спину кота сама. Дрюша запрыгнула в седло с земли без разбега, отчего её бурфа аж присела.
      - У меня нет денег, чтобы заплатить за еду и ночлег, - проговорила Эля как бы неохотно. Ей хотелось узнать, что предпримет напарница.
      - У меня – тоже. Ну и что? – весело усмехнулась амазонка. – Не боись, прорвёмся.
      Они тронулись в путь.
      А мне везёт, с тихой радостью подумала Эля, глядя на мощную женскую фигуру в доспехах, восседающую на животном с ветвистыми рогами, горбатой мордой и полосатой шкурой. Может, даже удастся справиться с Задачей...

                9.

      Кот не захотел глотать пыль, плетясь в хвосте маленькой колонны, или путаться ногами в траве на обочине, поэтому по собственной инициативе обогнал бурфу и, как ни в чём не бывало, затрусил впереди.
      - Эй, подруга! Ты лучше меня дорогу знаешь?
      В ответ Эля развела руками и показала на кота.
      -Не поняла. Ты им управляешь или он – тобой? Может, это вовсе не мррмауль, а оборотень?
      - Не знаю. А как это определить? – испугалась Эля.
      - Шучу. Оборотней не бывает. Скажи ещё, что ты не знаешь, мальчик это или девочка.
      Кот тихонько мурлыкнул, словно хихикнул.
      Дрюша задумчиво оттопырила нижнюю губу и почесала подбородок.
      -Его придётся спрятать неподалёку. В деревню въедем на моей бурфе. Иначе всех перепугаем на свою голову. Мы потом за ним вернёмся.
       - А его не уведут?
       - Мррмауля? Не смеши. Если он тебя признал за хозяйку, то никого другого к себе и на пушечный выстрел не подпустит. В деревне веди себя прилично, не гляди всем в глаза прямо, опускай ресницы, а то не по-женски, не по-человечески, а по-эльфийски, слишком нагло получается.
       Эля быстро потупилась, скрывая выражение глаз, и раздражённо вздохнула. Ну, разумеется, амазонка лучше всех знает, как прилично вести себя женщине.
       - Темнеет.
       - У меня есть факел. А ты разве не видишь в темноте, как все эльфы?
       Эля промолчала. Неизвестно, кем тут опасней называться.
       Розово-оранжево-сиреневое небо нежно сияло над раскидистыми кронами деревьев, а плиты дороги у подножия мощных стволов казались ещё чернее в полумраке. Эля так сильно хотела спать, что не удивилась, когда в глазах затуманилось. Она с силой зажмурилась на миг и потёрла веки пальцами, но дымка не исчезла, а наоборот, начала сгущаться.
     - В тумане да в темноте нам придётся ползти на ощупь на четвереньках.
     - В каком тумане?
     Эля не ответила, потому что не услышала вопроса. Уши заложило, словно ватой, а муть в глазах непроницаемо почернела, скрыв и насторожённо застывшую на рогаче Дрюшу, и весь мир вокруг. Посреди черноты неторопливо, как на проявляемой фотографии, возникла тощая фигура в балахоне, похожем на клочья грозовых туч, порванных ветром. Фигура взмахнула широкими рукавами и завыла, отчего у Эли противно завибрировало в солнечном сплетении.
      -Привидений не бывает, а если они бывают, то производят только неопасные шумовые эффекты, а ты вообще – просто пьяный глюк, так что брысь! – у Эли задрожал и сорвался голос.
      Призрак издевательски захохотал, мотнул головой, капюшон упал ему на спину, и открылся голый череп со змеёй в зубах. Змея извивалась и шипела, с клыков у неё капал яд. Из рукавов балахона выпростались скелетные руки, правая сжимала окровавленный кинжал, левая – увядший цветок.  Эля закашлялась от едкого зловония.
     -Зачем ты здесь? Не нужна ты здесь! – злобно зашипел то ли безглазый череп, то ли змея у него в зубах. – Убирайся туда, откуда пришла!!!
      Костлявые ледяные пальцы, из которых разом исчезли и кинжал, и цветок, цепко сомкнулись на шее девушки. Эля начала задыхаться.
      -Я не претендую ни на кусок земли, ни на власть, ни даже на пребывание здесь! Я ищу одного... друга, чтобы отвести к матери! Почему его никто не может найти, кроме меня, дуры, я не знаю, но без него вернуться не могу!
      Ещё одно долгое мгновение ледяные пальцы стискивали её горло. Эля успела очень спокойно подумать, что убедить привидение не удалось, и ей конец. Но тут ледяные пальцы исчезли.
      -Ладно, так и быть, езжай. Но смотри! Найдёшь своего друга, и оба – сразу обратно! А то вам обоим худо будет, нигде не спрячетесь...
     Привидение исчезло, тьма растаяла. Эля, задыхаясь от выворачивающего внутренности кашля, сидела на бурфе в кольце крепких Дрюшиных рук. Большой белый кот, понурив голову, стоял рядом, словно чувствовал себя виноватым.
     Эля кашляла долго, прежде чем смогла заговорить.
     - Что... это... кто это был?
     - Я собиралась спросить у тебя, - сухо ответила Дрюша. Объятия её были бережными, хоть и грубоватыми, а взгляд – непонятным, ни холодным, ни тёплым. – Кому из своих ты насолила настолько, что тебя гонят из Предгорья таким образом? Я никого не видела, ты разговаривала с пустым местом. Я тебя не брошу, не бойся... Впервые вижу эльфа, который добухался до белой горячки. Обычно их перепить сложно, во всяком случае, человеку.
      Эля улыбнулась и сделала попытку гордо расправить плечи. Дрюша тут же пересадила её на кота, и чёрные плиты дороги снова двинулись под ноги мррмауля и бурфы...

                10.

     Как правило, в каждом лесу есть хотя бы одна Лысая гора. Это не обязательно – место для проведения выездных заседаний граждан  специфического рода занятий, с последующим пикником и... гм... танцами. То есть, там далеко не всегда ведьмы и колдуны устраивают шабаши, которые завершаются пиршественной и прочими оргиями. Обычно это просто безлесная возвышенность посреди заросшей деревьями территории.
      Через вершину этой Лысой горы, пологого холма, поросшего густой травой, по Старой Эльфийской дороге, скрипя и переваливаясь на разболтанных колёсах, тащилась крытая повозка. Дощатый ящик с маленькими окошками волок небольшой, едва ли крупнее лошади, дракон. Низко свесив шипастую голову, сгорбившись, он шаркал когтями по чёрным каменным плитам. Ходуном ходили  чешуйчатые лопатки, топорщились культи на месте крыльев, с отвисшей челюсти тянулась нитка слюны.
     В мешках на крыше дребезжало и звенело, внутри повозки кто-то визгливо и замысловато ругался.
      -Раздолбанный гроб на колёсах ползёт как раз туда, куда нам нужно. Если там есть место, ты в этой колымаге поедешь.
      Эля с Дрюшей привязали мррмауля в глубине колючих зарослей, и недовольная бурфа теперь несла на себе их обеих. Менять уже привычное и вроде безопасное общество на неизвестную компанию в деревянной душегубке? Эле идея категорически не понравилась.
      - Что-то мне не очень хочется в эту коробку. Предчувствие, что ли?
      К её удивлению, Дрюша придержала бурфу. К ещё большему её удивлению, «предчувствие» оправдалось, когда этого от него вовсе не ждали.
      Из ближайших зарослей лениво выбрались четверо, так обильно увешанные оружием, что это мешало им двигаться. Они подошли к повозке, ползущей не быстрее пьяной черепахи, и полезли внутрь. Эля подумала, что это новые пассажиры, но повозка остановилась, а четверо начали выкидывать наружу вещи и выталкивать людей. Возница трусцой удрал в лес, за ним никто не погнался. Дракон лёг на дорогу, вытянул лапы, положил на них голову, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
      Дрюша выругалась не менее замысловато, чем визгливый голос в повозке.
      -Сто саблезубых драконов тебе в печёнку, драконье пламя в морду, пепел в глаза, чешую в глотку, коготь в задницу! Гнилорылая, червивокопытная, зловоннохвостая скотина!
      У амазонки изменилось лицо: черты затвердели и стали резче, возле губ и глаз углубились складки.
      -Их всего четверо. Мы справимся. Оставайся верхом и прикрывай мне спину!
      Амазонка пришпорила бурфу, слетела с седла, как колибри, если бывают колибри в центнер весом, выхватила оба меча из ножен и понеслась вперёд. Каблуки её сапог вспахивали землю, шпоры рвали траву…
      Вооружённый до зубов старик с лицом, похожим на сушёный гриб, вцепился в безоружного сверстника, драл на нём волосы и бороду, щипал,  колол ножом и тряс до тех пор, пока не получил немного денег. Но радовался добыче недолго – главарь деньги отобрал и спрятал.
     Безусый юнец с лицом дебильного младенца, звеня оружием и многочисленными яркими цацками, с хохотом гонялся за девчонкой-подростком, а за ним, с лицом, перекошенным от отчаяния, и с клюкой наперевес, бегала старуха, видно, бабка этой девчонки.
     Коренастый мужчина средних лет, мешковато одетый, с цепкими холодными глазами, стоял поодаль, поглядывая по сторонам.
     Главарь, рослый, несколько рыхлый молодой человек, коротко стриженый, с усами и бородкой, закрученными в три жгутика длиной до пояса, деловито копался в самых больших мешках. На ощупь определив что-то хрупкое, он аккуратно спустил мешки с крыши, но в них оказались пустые сосуды из керамики и толстого стекла. Грабитель с ухмылкой их перебил, и осколки весело заблестели на чёрных плитах.
     Отыскав большую шкатулку и свёрток расшитой ткани, главарь сграбастал эти вещи и заинтересовался их хозяйкой, женщиной лет сорока. По-городскому худощавая, она смотрелась ещё неплохо.
     Женщина яростно закричала на него, ударила по протянутой руке и побежала. Одна из двух пожилых пассажирок, что смирно стояли возле повозки, подставила ей ногу и проворчала:
     - Из-за тебя на нас отыграются.
     И тут на грабителей налетела Дрюша. Она стремилась добраться до коренастого, но дорогу ей преградил юнец. Дряхлый разбойник завопил:
      - Давай, Жонглёр! Сделай из неё колбасу! Это обычная баба, даром, что в железе! Не аванга, не хармакима, даже не дингл! Тем более не ведьма и не эльфийка! А если струхнёшь, я помогу, я-то как раз – аванго, хи-хи-хи!
     Одежда скрывала впечатляющие мышцы Дрюши, знаков отличия на ней не было. Жонглёр хмыкнул, окинул взглядом кроны ближайших деревьев, продемонстрировал несколько молниеносных выпадов и начал приближаться к амазонке, крутя «мельницу» двумя мечами с такой скоростью, что в воздухе повисли сверкающие диски.
      Когда он подошёл ближе, стало видно, что лицо у него вовсе не дебильное и не юное; обманчивое впечатление создавали светлые кудрявые волосы и крупные, навыкате, неподвижные глаза.
     Дрюша подпустила его на длину клинков и двумя  ударами отбросила обе «мельницы». Жонглёр отскочил с воем, выронив оружие. Из обоих плеч у него хлестала кровь. Он упал, заполз под повозку и замер.
     Коренастый попятился, старик с дребезжащим воплем ринулся вперёд, нелепо заплясал вокруг амазонки, метнул сеть с крючьями на ячеях, но поймал только спящего упряжного дракона, плюнул из духовой трубки стрелкой, которая полетела в сторону, вихляясь, как травленая ядом бабочка или объевшаяся перебродивших плодов летучая мышь.
      Шипастая булава повела себя ещё более самостоятельно – перевесила лёгкое иссохшее тело, чуть не опрокинув его навзничь, вырвалась из руки и с тяжким стуком брякнулась наземь. Метательные звёздочки, пущенные веером с двух рук, веером же и разлетелись, чуть не угодив в главаря и коренастого.
      Дрюша вздохнула, концом клинка чиркнула старого грабителя по бедру, он с воплем рухнул на обочину и затих грязной кучкой тряпья.
     Вперёд шагнул главарь, в то время, как коренастый перепрыгнул храпящего дракона и с треском вломился в подлесок, крича на бегу:
     - Фарка! Беги, тупица! Это хармакима!
     - Какая ещё хармакима? – проворчал главарь, сосредоточенно поводя мечами. – Это Адька, сбежавшая из дома лет десять назад, и я её не боюсь.
     - Фаринь, ты и в самом деле тупой! – усмехнулась Дрюша, не спеша нанести удар. – Даже дурной стервятник не срёт у себя в гнезде! Косички приклеил, старую мать бросил, на большую дорогу вышел! Да если б на большую! На один из трактов – слабО, там стража через каждый драконий шаг! А здесь велика добыча – вшивая колымага раз в неделю! Ох, ты дура-а-ак!
      Женщина, у которой Фаринь перебил посуду, стояла и смотрела. Глаза у неё были круглыми от любопытства. Остальные уже скрылись в лесу, прихватив с собой что-то из разорённых свёртков, вовсе не своих собственных.
       - Дурак или умный, щас увидим, - проворчал Фаринь, нехорошо скалясь, отчего его усы-жгутики зашевелились, как у сома. – Зато никому не служу навроде паршивой собачки!
       Его правый меч пошёл вперёд и вверх, но внезапно спикировал на уровень пояса, а левый, метнувшийся было вбок, неожиданно нырнул вниз. Но трюк был разгадан, удары парированы, и сам Фаринь чуть не поплатился скальпом, поскольку открыл голову.
       -Шёл бы ты домой всё-таки.
       -Погоди ещё, - у Фариня блеснули по-волчьи глаза. – До сих пор я полагался на фокусы, кои Жонглёру-то не помогли. А для наглых белобрысых дур сгодятся простые манеры.
     Он начал наносить удар за ударом со всей силы, ожидая, что женские кости долго не выдержат. Белобрысая дура не побежала с воплем ужаса сразу, но он был согласен подождать, поскольку мечами мог махать долго.
     И тут завизжала Эля.
      Дрюша мгновенно махнула одним из мечей назад, метнулась вбок, быстро оглянулась. Сзади подкрадывался коренастый. От её меча он увернулся, но и сам не успел нанести удар. Дрюша побежала. Перепрыгнув через спину дрыхнущего в сетке дракона, зацепилась ногой за хребтовый шип и грохнулась на землю. Фаринь с победным воплем кинулся за ней, тоже перепрыгнул через дракона, получил удар мечом снизу и упал на плиты, обливаясь кровью из распоротой бедренной мышцы.
     Дрюша вскочила на ноги, перемахнула через дракона обратно и оказалась лицом к лицу с коренастым. Тот немедленно напал на неё, без лишних слов и устрашающих жестов. Он швырял в глаза землёй, осколками посуды, рассыпанными стариком метательными звёздочками, ножами и тут же рубил мечами по ногам, по шее, делая обманные выпады. Но сумел только срезать прядь волос с плюмажа чешуйчатой шапочки.
     Тогда он отбежал к дракону и воткнул кинжал по самую гарду в вываленный язык шипастого одра, а сам спрятался за повозкой. Дракон взревел и вскочил, озираясь и подслеповато щурясь. Его внимание привлекла не амазонка, а более крупный, следовательно, более виноватый субъект – бурфа. Рогатая лошадь, не получая команд, нервно топталась на месте.   На её спине растерянно сидела Эля.
     Дракон зашипел, брызгая кровавой слюной, выгнул горбом спину с культями крыльев, собрался в неуклюжий ком и прыгнул. Бурфа завизжала и понеслась кругами, почему-то не пытаясь убежать ни в лес, ни дальше по дороге. Дракон бросился за ней, волоча обрывки сети и постромки. Они несколько раз обежали вокруг повозки. Дракон ревел, бурфа визжала, Эля молча пыталась удержаться в седле. Повозка поворачивалась вокруг своей оси, поскольку её тащил дракон. Коренастый поворачивался вместе с повозкой, прикрываясь ею. Одна из женщин  за стволом ближайшего дерева валялась на земле, рыдая от хохота. Амазонка спокойно стояла с мечами наготове.
     Дракон бурфу не догнал, остановился, злобно пыхтя, развернулся и, махнув хвостом, разнёс повозку в щепки, а заодно пришиб коренастого, который не отбежал вовремя. Его тело взвилось в воздух и с шумом рухнуло в заросли.
     Дрюша поймала постромки, захлестнула их вокруг дерева,  подскочила к дракону и вырвала кинжал у него из языка. Дракон взревел и попытался броситься на неё, но постромки не пустили, тогда он уселся, поскуливая, и стал глотать собственную кровь, текущую из раненого языка.
     Амазонка тщательно вытерла мечи о траву и вогнала их в ножны. После чего пошла к Эле, неподвижно сидящей на бурфе.
     Увидев, что Дрюша, живая и невредимая, шагает к ней, Эля вышла из оцепенения, сползла с седла и побрела навстречу, желая обнять, невзирая на залитую кровью одежду амазонки, но наткнулась на ледяной взгляд и остановилась, покачиваясь.
     Не подходя близко, Дрюша тоже остановилась.
      - Я всё понимаю. Можно назюзюкаться вдребадан, закусить сырым мясом, вывозиться в крови по уши и забыть об этом. Можно вырастить у себя на лбу светящийся рог, каких и у единорогов не бывает, и тоже забыть об этом. Но как можно забыть о том, что у тебя есть напарник, которому именно сейчас грозит опасность? И как можно забыть о том, что у тебя есть меч, которым ты владеешь? Эх, ты. Теперь я понимаю, за что люди ненавидят эльфов. Не потому, что боятся их магии или завидуют их талантам, а потому, что эльфы – трусы и подлецы.
     - Я не эльфийка, этот меч не мой и я им не владею, а такое крошево вижу в первый раз, - как во сне проговорила Эля.
     - Если бы ты видела бой в первый раз, тебя вывернуло бы наизнанку, так что не ври. Ты могла хотя бы метнуть свой меч в того, кто напал со спины.
     - Я вообще не умею драться, - ещё более вяло произнесла Эля и, ступая неверно, как внезапно ослепшая, побрела куда-то в сторону.
     - Куда ты?
     - Искать кота. Я так понимаю, что дальше я поеду одна.
     - Кого искать?!.. Остановись.
     Эля медленно шла. Её трясло так, что она то и дело спотыкалась.
     - Стой, кому говорю.
     Элю догнали, схватили за плечи, развернули...
     - Ну и лицо у тебя, сто драконов тебе в печёнку!
     ... и прижали к себе крепко-крепко, как ей того и хотелось.
     - Я видела кровь раньше, и свою, и чужую, и меня даже не тошнило... Пожалуйста, не считай всех эльфов такими, как я..., - успела она прошептать перед тем, как разразилась бурными рыданиями.
      Её прижали к себе ещё крепче, так, чтобы на рыдания не осталось дыхания.
      - Вам ведь нужно умыться, я правильно понимаю? – раздался совсем близко истерично-весёлый голос. – Тут недалеко есть лужа. Она, конечно, воняет, потому что вода стоячая, но кровь смыть можно. Хотите, отведу?
      Пассажирка, у которой перебили посуду, так и не убежала с места драки.
      - Отведи, - неспешно согласилась Дрюша, вглядываясь в лицо женщины.
      -Меня зовут Фаритэн, - представилась та, нервно поправляя растрёпанные волосы, в которых застрял лесной мусор. На ней были слишком тёплый, толстый жакет, юбка-брюки и мягкие вышитые сапожки, такие же, как у Эли.
      Она дождалась кивка Дрюши и пошла вперёд широким, размеренным шагом человека, привыкшего много передвигаться пешком.
       -Ещё одна человеческая дура с эльфийским именем, - проворчала амазонка, поймав уздечку бурфы и таща животное за собой.
       -Ещё одна? – переспросила Эля, неуверенно заглядывая мрачной воительнице в лицо снизу вверх.
       -Мамаша Фариня, того молодого дурня с усами-косичками, додумалась дать сыночку эльфийское имя, везучести и жизненной силы тем самым хотела ему добавить. Ребёночек вырос «оторви да брось», ни к какому делу не прибился, всё чего-то необычного искал, да не по-умному, не выучиться хотел, а на даровщинку получить много и сразу, вот и стал, в конце концов, разбойником. Слишком уж он глуп, жаден и завистлив для того, чтоб необычное ему в руки далось, да ещё и на пользу пошло...

                11.

      Фаритэн свернула с дороги в лес и пошла по тропинке, оглядываясь на странную парочку – эльфийку и амазонку. Наиболее странным было то, что амазонка верховодила.
      Бурфа цеплялась рогами за ветви деревьев и негодующе взвизгивала, Дрюша ворчала, Эля шла молча, хотя у неё на языке кипели вопросы.
       -Твоих наставников, Хэльви, кои выпустили тебя в мир такой беспомощной и необученной, следовало бы вздёрнуть на ближайшем дереве, а того, кто отправил тебя на это задание... Ты тоже хороша, согласилась, одно слово – Урчик... Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается, граждане-овцы уже сами о себе позаботились, о падали позаботятся стервятники, а мы умоемся и поедем туда, куда ехали.
     Тропинка привела их к оврагу. На дне его блестела лужа, зараставшая камышом и крупной осокой, а на обрыве кренился набок бревенчатый дом, похожий на плохо скреплённую вязанку дров.
     - Дом давно брошен, - весело сообщила Фаритэн.
     Басса с радостным визгом продралась сквозь колючий кустарник и устремилась к воде. Добежала, понюхала, фыркнула и затопталась у самой кромки по чавкающей грязи. Дрюша тоже подошла и принюхалась.
      - Пить нельзя, а помыться – сойдёт.
      Эля украдкой взглянула амазонке в глаза, пытаясь прочесть их выражение, и присела возле воды на корточки, подобрав плащ. У неё тряслись руки и ноги, хотелось не шевелиться вообще, а лучше всего – рухнуть прямо здесь и заснуть. Она вяло принялась отмывать кровь с лица и рук, осмотрела свою одежду и ахнула: выпачкано оказалось всё. Она впервые подробно разглядела свои обновы. Сапожки и плащ были сделаны из тонкой и мягкой, крашеной в благородный тёмно-фиолетовый цвет кожи. Сложная вышивка по всей поверхности посверкивала мелкими кристаллами.
      Чтобы отмыть вещи, их надо было снять. Эля огляделась. Бурфа макала рога в воду, пугая головастиков. Фаритэн, сидя на пригорке, наблюдала то за муравьями, то за облаками. Дрюша, раздевшись догола, сосредоточенно чистила свою одежду. Никто на Элю не смотрел.
     Она непослушными руками сняла с себя всё, кроме трусиков, ещё раз огляделась и принялась за работу. Кровь отстирывалась на удивление легко, вскоре девушка с удовольствием полюбовалась на результат своих стараний. И спохватилась. Во что одеться, если всё мокрое?
     И тут позади неё раздался спокойный голос:
      - Сколько же тебе лет?
       Эля вздрогнула и так поспешно развернулась всем телом, что едва не упала. Кровь жарко прилила к её лицу. Голая Дрюша стояла среди мощной крапивы в рост человека и разглядывала Элю задумчиво и беззастенчиво.
       - Тридцать три. 
       - Понятно. Ещё несовершеннолетняя.
        Эля побагровела ещё больше, хотя, казалось бы, больше уже было некуда.
       - Очень даже совершеннолетняя, пятнадцать лет как совершеннолетняя.
       -Так бы и было, если бы ты была человеком. Твои лицо и тело тебя выдают, в тридцать три ты выглядишь, как человеческие женщины – в пятнадцать. Не бойся меня, говорю тебе. Только больше никому не говори, сколько тебе лет.
       Эля вздохнула.
       - А тебе – сколько?
       - Двадцать три.
        Эля вытаращилась на амазонку. Та выглядела лет на сорок, с постоянным насторожённым прищуром, с резкими складками возле губ, глаз и между бровей.
      - Что ты так смотришь?
      - Холодно, а переодеться не во что.
      - Завернись в плащ, он внутри сухой.
      Немедленно последовав совету, Эля с удовольствием ощутила, как нежная замша изнанки плаща ласкает голую кожу, как приятное тепло обволакивает тело. Сразу улучшилось настроение и прибавилось надежды на будущее.
     Бурфа чесалась полосатым плечом о дерево. Фаритэн, зевая, собирала хворост. Дрюша развела костёр и развешивала одежду для просушки на ветвях кустарника, приглядывая за бурфой и держа под рукой оружие.
     - Пойду, посмотрю, - сказала Эля и направилась к дому на краю обрыва. Она надеялась найти что-нибудь, что поможет узнать больше об этом мире, или хотя бы полезное для обихода.

                12.

     Дверь лежала на земле, то ли упавшая сама по себе, то ли кем-то сорванная. Внутри было тихо, душно, сыро и грязно. Тянуло вкрадчивым, вызывающим неприятный озноб сквозняком. Что-то поскрипывало, постукивало, шуршало, сыпалась пыль вроде без всякой причины. Дом под собственным весом постепенно оседал и сползал всё ниже по склону оврага.
     Здесь было пусто, только черепки и мелкие сгнившие обрывки валялись вперемешку с песком и пылью, нанесёнными ветром. А что, если тут какой-нибудь призрак снова начнёт её душить?
     За маленькими окошками вечерний свет всё больше тускнел, Эля с сожалением смотрела на чернеющий провал входа в подпол. Наверняка всё полезное и ценное давно унесли живущие поблизости. И тут она увидела в сенях приставную лестницу, ведущую наверх. Потолок и стены сильно перекосило оттого, что дом сползал в овраг, и лазить на чердак стало удобнее.
      Эля решила проверить прочность лестницы, взялась за неё обеими руками и повисла всем телом, глядя вверх. Лестница немного сдвинулась, в чердачном проёме показалось что-то тёмное, сгорбленное, лохматое и ринулось вниз.
      Девушка заорала не своим голосом, упала на пол и закрыла голову руками. Что-то большое и тяжёлое навалилось сверху так, что стало нечем дышать. Эля визжала, чувствуя, что звук глохнет, пропадает под тушей, которая притиснула девушку к полу.
      Послышался топот, тушу монстра сбросили, Элю подняли и вынесли наружу.
       - Ну, ты даёшь, подруга, - проворчала амазонка. – Обрушить на себя лестницу и гнилую шкуру бурфы... На чердак полезла, дурья твоя голова?
       И ещё Эле послышалось что-то вроде:
       - Ё-моё, эльфьё моё...
        Дрюша поставила её на ноги и грубо подтолкнула к костру.
       - Иди, там уже есть лежбище для тебя. В Леро-талави поедем завтра, а то в лесу ночью бурфа ноги переломает.
       На открытом месте было ещё вполне светло, небо нежно розовело за вершинами деревьев, но у подножия стволов лежала густая тьма.
       Фаритэн сидела у костра на груде веток, рассеянно улыбалась и смотрела в огонь. Эля увидела рядом такую же кучу лапника, взобралась на неё, туго завернулась в свой великолепный фиолетовый плащ и уснула. Ей было тепло, несмотря на весьма свежий ветерок, который гулял по поляне...