Демон, несущий свет. Глава4 Последний день жизни

- Я был направлен туда, - наконец, произнес он, - специально, ведь я идеально подходил по своим личным, физическим и моральным качествам для этой работы. За время моей человеческой жизни я не был уж слишком плохим: ни разу не украл, никого не убил, не изнасиловал, и даже не желал никому, по настоящему, плохого.  Я был типичным представителем своего времени. Хотя кое-что, меня, конечно, отличало от моих ровесников, я был невероятно силен духом. Тогда я связывал этот факт с тем, что профессионально занимался восточными единоборствами. Но сейчас я понимаю, что этому была и другая причина.

 Я был молодым бизнесменом, не из тех, кто сделал себя на имени и деньгах отца. А из тех, кто умудрился вовремя купить, впоследствии продать, затем удачно сыграть на бирже, и так собрать начальный капитал. Я был эгоистичен и сам, без чьей либо помощи шел к намеченной цели, конечно, приходилось переступать через моральные принципы, хитрить и уворачиваться, использовать людей в своих целях – все ради цели. Сейчас я понимаю, что все это во мне осталось, я не избавился ни от одной из черт своего характера. Конечно, теперь я отношусь к себе иначе, раньше, я считал все эти качества своими основными достоинствами, теперь же, ненавижу все это в себе, мой эгоизм и самоуверенность чуть не погубили тебя…

А когда я был ребенком, родители любили и баловали меня, они не были богатыми людьми, но не смотря на это, всегда старались сделать для меня все, что было в их силах. Когда пришло время поступать в университет, они, не боясь трудностей, взяли в долг, чтобы оплатить мое образование, честно говоря, это было большим стимулом для меня в учебе. И я решил тогда, во что бы то ни стало, оправдать их доверие. За три года, я прошел полный университетский курс обучения. И сразу же принялся зарабатывать деньги. Уже через два года, я полностью возместил родителям оплату за мое обучение, и они, в свою очередь, с облегчением избавились от долга.

Позже, когда я уже начал привыкать к своему статусу, свободного в финансах молодого бизнесмена, и стал немного меньше работать, в моей жизни большое место стали занимать женщины. Внешняя привлекательность и, мягко говоря, финансовая независимость делали свое дело. Я мог добиться благосклонности любой, безусловно, это говорит о том, кто именно меня окружал, но именно это мне и было нужно, интересовали они меня только физически.

Никого я не любил, думаю, я просто не был на это способен, даже мои бедные родители страдали от недостатка внимания со стороны сына. Пребывая в объятьях очередной… , я не удосуживался даже позвонить матери,  пропуская семейный ужин.

Моя небольшая торговая компания в пригороде Лондона, приносила приличный доход. Я был хорошим руководителем, люди всегда с удовольствием выполняли мои поручения, и воплощали самые смелые мои идеи, я умел попросить, убедить, а если нужно и заставить делать то, что, требовалось. Теперь, конечно я понимаю, что это был мой врожденный дар, которым я с успехом пользовался.

-Ты знаешь..., - вдруг отвлекся он от размышлений, пытаясь объяснить,- ... каждый человек в этом мире рождается одаренным, но далеко не каждому удается развить свою индивидуальную врожденную способность. Окружающие, часто с большим удовольствием, губят в растущей молодой личности то, что отличает ее от остальных. Врожденные способности этой личности губят, а пытаются развить другие, те которые кажутся, более нужными, современными или прибыльными. Никто даже не хочет обращать внимание на то, что именно этот человек к предлагаемому виду деятельности, от природы не предрасположен... Если говорить прямо, окружающие, чаще всего это родители, лепят из ребенка того, кого хотят в нем видеть, а то, что он уже личность, имеющая собственный путь, никого не волнует.

 А вот человеку, которому помешали сделать правильный выбор,  сломанному на корню человеку, практически невозможно стать счастливым и успешным, а уж найти свою вторую половину на  том пути, который тебе «помогли» выбрать, становится непостижимо трудно. Она ждет тебя там, где ты должен быть, ждет и страдает, но в силу ошибочного выбора, сделанного тобой когда-то в юности, останешься ты всего лишь половиной, нецелостной личностью. Конечно, можно представить, что твоя половинка тоже ошиблась, выбирая свой путь, но в жизни столько путей, что вероятность встречи на пересечении дорог сводится к нулю.

Я же был на своем пути, но любви не искал, я и так чувствовал себя прекрасно.

Так вот, возвращаясь к разговору о личных способностях, именно дар определил мою судьбу по ту сторону бытия. Тогда я ничего не понимал, жизнь представлялась мне нереальных размеров эскалатором, вверх по которому я двигался, мягко используя окружающих в своих интересах. И где-то там, на вершине, меня должен был ждать ценный приз, наверное, десяток миллиардов долларов, тогда для меня это была единственная цель, к которой я считал должен стремиться настоящий мужчина. А вот то, каким в действительности окажется мой приз я и представить не мог, думаю, никто из людей не смог бы.

Однажды утром в мае 1961 года, я находился в офисе своей компании в пригороде Лондона,  занимался обычными делами, как вдруг зазвонил телефон:

-Мистер Дэниэл Блэр? – сказал женский голос.

-Да, с кем имею честь говорить?

-Вас беспокоят из мэрии, будьте так любезны, прибыть по указанному в извещении адресу, сегодня в двенадцать  часов дня.

Я ничего не понял и хотел спросить о каком извещении идет речь, и по какому вопросу я должен прийти. Но в трубке уже звучали короткие гудки. Мне совсем не понравилось то, что нужно идти, не зная цели встречи. Оглядев стол, я заметил на самом краю извещение,   и готов был поклясться, что минуту назад его там не было, но факт оставался фактом...  В извещении содержалась та же информация, которую женщина озвучила по телефону, дополнительно только адрес мэрии. Увидев который я даже немного усмехнулся, ведь, ни один Лондонский бизнесмен не мог не знать этого адреса, там мы платили налоги, и оформляли множество документов, связанных с нашей деятельностью.

Когда я закончил часть своих обычных утренних дел, было одиннадцать часов. Я быстро оделся и направился в мэрию, никогда не любил опаздывать. Всю дорогу меня мучили странные, не свойственные мне ощущения тревоги и неуверенности в себе. Что это было? Не знаю, но тогда я списал это на неизвестность. Ведь я всегда любил держать ситуацию под контролем, а тут, что-то неясное. Если бы звонок был не из мэрии, а из любого другого места, я вообще отказался бы прийти, из чувства собственного достоинства.

Приехав за десять минут до указанного времени, я поднялся на пятый этаж, в приемной уже было четверо парней, как выяснилось позже, я пришел последним. В помещении было душно и не уютно. Все выглядели немного раздраженными, и со злостью поглядывали на женщину – секретаря, которая, по всей видимости, отказывалась давать какие-либо объяснения. Она была невысокой и стройной,  и не смотря на это, производила впечатление величия, даже не было понятно, что делало ее такой, будто какое-то сильное электромагнитное поле было вокруг нее.  Ей стоило всего лишь поднять глаза на очередного из раздраженных ее молчанием, как вся злость испарялась, и превращала наше негодование в покорность. Все это было более чем странно.

  Возраст присутствующих был примерно, от двадцати пяти до тридцати лет. Все выглядели ухоженными и уверенными в себе. Было очевидно - наше социально положение находилось примерно на одном уровне. Хотя конечно, все мы достигли этого положения разными способами, двое сыновей богатеньких родителей, двое сделавших себя бизнесменов, и один даже звезда тогдашнего кино. Каждый из нас держался обособленно, и это не удивительно, все мы были гиперэгоцентричными личностями. Но, несмотря на это, мы переглядывались, а иногда даже задавали друг-другу вопросы, как выяснилось, никто не имел понятия, для чего нас собрали.

 Тогда мы не могли даже предположить, что для одного из нас - это последний день жизни.

Ровно в двенадцать, когда часы сделали последний удар, дверь в конференц-зал распахнулась. Мы все увидели высокого мужчину в черных брюках и черной рубашке, казалось, от него тоже исходила аура величественности:

- Все могут войти, -  слова его были достаточно простыми, но по коже от них пробежал неприятный холодок.

 Помещение, в котором мы оказались, было огромных размеров, площадью около тысячи квадратных метров, стены и колоны были оформлены в готическом стиле: темно серый цвет, каменная отделка, барельефы. Одна из стен была расписана фресками по библейским мотивам. Если бы я не знал, что здание в котором мы все сейчас находились было построено пять лет назад, то с  девяносто процентной уверенностью, стал бы доказывать, что это средневековая постройка, только расписана она, возможно, была в период ренессанса.

Обстановка была более чем странная, все здесь напоминало суд.

Вдоль стены с фресками стоял длинный старинный деревянный стол, рядом были такие же стулья с высокими резными спинками, вся мебель была, явно ручной работы. Мы, не договариваясь, выстроились в ряд метрах в пяти от стола.

 За столом сидели трое. Они выглядели так ...., это не возможно передать словами ...Они не просто обладали аурой величественности, они были - Сама величественность.

И не смотря на то, что каждому из них нельзя было дать больше тридцати, от них веяло вечностью. Чисто физически, они ни чем не отличались от людей, но невооруженным взглядом было видно, что это не люди, это - три исполина. На их лицах не было никаких эмоций, только в глазах… В глазах одного была вселенская печаль (он был одет в белое), в глазах другого вселенская мудрость (на нем было черное), а в глазах третьего вселенский сарказм (он был в красном).

Пятеро уверенных в себе мужчин, в обычной жизни гордых и неприступных эгоистов, стояли перед этой величественной троицей и чувствовали себя букашками, попавшими в лужу.

 На нас пристально смотрели в течение пяти минут, нам казалось, что мы абсолютно раздеты, но, несмотря на это, никто не решался шелохнуться, до тех пор пока первый, с лицом вселенской печали, не вымолвил с вселенской болью в голосе:

- Да, братья, вы правы, это сложный выбор, - затем снова, воцарилась устрашающая тишина.

- А подавайте-ка мне их всех!!! - Неожиданно захохотал третий, и его хохот заполнил все пространство в зале, мы даже пригнулись, будто звук его смеха мог нас ударить. А вскоре мы услышали продолжение его фразы, - Особенно этого, который папочкиных жен изводит, душегуб… -  он говорил это, уставившись на парня, стоявшего справа от меня. Парень пригнулся, будто ему на плечи положили бетонную плиту, а все остальные рефлекторно вздрогнули и тоже слегка, пригнулись.

- И этого тоже можно, развратника, - продолжал он, на этот раз, кивнув в сторону того, что стоял первым справа. Невидимая бетонная плита теперь коснулась и его плеч, он глухо, сквозь зубы застонал:
- Пощади…

-Остановись, брат! - снова заговорил первый, - не забывай, с какой целью мы здесь собрались, воздать им  по заслугам ты всегда успеешь. Только кто будет следить за исполнением этих наказаний?

- Ладно, давайте тогда любого! -  сказал любитель сарказма, и тон его больше не был издевательским.

Наконец, заговорил второй, с лицом вселенской мудрости. Его голос был низким спокойным и уверенным, каждое сказанное им слово казалось, выжигает на наших сердцах, свое значение. Его слова были обычными, но почему то приносили невыносимую физическую боль. 

Сейчас-то я понимаю, что постижение истины невозможно без испытаний души и тела, такие испытания причиняют не просто боль, нечто большее... А через что нужно пройти, чтобы ПОСТИЧЬ ВСЕЛЕНСКУЮ МУДРОСТЬ, я и сейчас представляю с  большим трудом. Он произносил слова, вкладывая в них истинное значение, проверенное вечностью – это и было причиной наших невыносимых болезненных ощущений. Хотя тогда, ни один из нас не мог знать этого.

- Братья, неужели вы ни чего не видите? - он жестом указал в мою сторону, и я приготовился испытать на себе тяжесть бетонной плиты, но нет....  Они молчаливо, но очень внимательно разглядывали меня в течение нескольких минут, до тех пор пока Великий с лицом вселенской печали не произнес:

- Что? Как получилось, что он так рано родился? -  в его голосе звучало поражение, и боль, просто настоящая мука, -  А ... его бесплодная мать.... вымолила .... хмм…  интересно.... она пожертвовала своей жизнью... ох уж эти женщины... Отдать своего ангела хранителя, тем самым лишить себя жизни, но все-таки стать матерью... непостижимо...

Все молчали, я же больше ни чего не чувствовал, ни боли, ни страха, только интерес еще теплился в моей душе. Я конечно знал, что женщина, которую я называл матерью мне не родная, отец рассказывал, что его первая жена умерла при родах,  и я помнил как он женился во второй раз, когда мне было три. Но никогда раньше я не интересовался фактом своего появления на свет, ну случилось и случилось. А в тот момент, когда я стоял перед троими Великими и узнал тайну… то, что для моего рождения понадобилось уничтожить чью-то жизнь…, жизнь моей матери… я впервые испытал чувство отвращения к себе, как к безжалостному  убийце. Я стоял пораженный и мне было абсолютно все равно, что со мной сделают.

-Посмотрите! - сказал Вселенская Мудрость еще более напряженным голосом, - она ведь еще не скоро родится, и без него... ничего не выйдет. Она потеряет почти все свои способности.

-Да, и если он не появится, она погибнет. Их миссия… Этого нельзя допустить… нельзя… - сказал Вселенская Печаль.

-Я такое вижу впервые, она же должна стать сильнее чем…, - они переглянулись и пару секунд молчали, разглядывая меня. Молчание нарушил любитель сарказма, - …только если они объединятся...,  просто невероятно!

-Это возможно? – прозвучал голос Вселенской Печали.

-Это должно произойти, я видел это… но… я и не предполагал встретить его сейчас, в это время, –  сказал Мудрец.

-Кто мог допустить его рождение в начале века, как такое произошло? ...  а… ну конечно же…

…что ж, нам остается только одно, сделать все, что в наших силах... - Вселенская Печаль кивнул в мою сторону, и единственное, что я понял тогда, это то, что в будущем мне предстоит кому-то мстить за собственное рождение…

Трое так же продолжали меня разглядывать, будто на мне была написана история и предыстория  моего рождения, и как я уже к тому моменту догадывался - будущее.

-Ладно, я возьму его к себе лет на сорок, - сказал тот, который был лицом Вселенского Сарказма, - …за одно и грехи свои искупит. Тем более, в этой компании у него самый сильный дар. А там посмотрим, что покажут нам линии бытия, – судя по лицам Печали и Мудрости, они не были против, скорее даже одобряли эту идею. И вот, Он взглянул мне прямо в глаза, и сказал: - Пошли!

 и все ... это был мой конец!

Где-то издалека мне послышались слова Вселенской Печали: «Позаботьтесь о памяти этих четверых», затем прозвучал голос парня открывавшего дверь: «Слушаюсь, Сострадающий!»
В этот момент я даже успел подумать, о том что, не смог отличить сострадание от печали.