Родная мама чужим детям

Утро Прасковьи Гавриловны начинается с молитвы. И это не дань моде, а традиция, заложенная еще отцом. Она просит о здоровье и благополучии семьи, перечисляя имена семерых детей, всех невесток и зятевьёв, 16 внуков и их семей, 11 правнуков. Всего 51 имя. И если собьется, то начинает снова, чтобы кого-нибудь не пропустить, упомянуть нужно всех.
В ее доме всегда чисто и светло. В ожидании кого-то вскипячен чайник и готова еда. Придут соседи, дети или внуки – всем одинаково рада. Может быть, ожидание такого рода присуще всем матерям, а может, только ей -  матери большого семейства.

Две разбитые судьбы
Возможно, и не было бы этой большой дружной семьи, если бы у Ильи Егоровича не случилось трагедия. Умерла его жена, Надежда Кирилловна, оставив детей мал мала меньше. Матери, разменявшей седьмой десяток было трудно управляться с внуками и большим хозяйством. Горе горем, но не те были времена, чтобы впадать в уныние и жаловаться на судьбу. Приходилось работать, дом нуждался в хозяйке, дети - в заботливой матери. Поэтому, забыв о личных переживаниях, Илья Егорович вскоре женился вновь.
Прасковью Гавриловну судьба тоже не баловала. Она закончила седьмой класс, когда началась война. Отец и два брата ушли на фронт. Школу пришлось бросить, о детстве забыть. Началась трудовая жизнь в «Рыбкоопе», в ледяной воде Байкала. После войны личная жизнь не сложилась, подрастала семилетняя дочь Шура. В те годы Прасковья Гавриловна работала в колхозе, жила в селе на общей квартире и даже не подозревала, что скоро ее судьба так круто изменится. День 20 октября 1973 года запомнился ей на всю жизнь.
Брак по расчету
Был поздний вечер, когда к дому подошла машина и в дверь постучали. Узнав голос знакомого, Прасковья Гавриловна открыла. Он сказал, что проездом, и не один. В дом вошли пятеро его друзей, все были веселы и разговорчивы.
- Я очень удивилась и растерялась, - вспоминает Прасковья Гавриловна. – Мы с ним много лет не виделись, и визит показался мне странным. Я не знала, что делать. Думаю, предложу им чай, а у меня всего две кружки. Зашла в спаленку, а знакомый следом за мной, говорит, что свататься приехал.
Уже 37-летний Илья Егорович щеголять перед невестой не стал. Сразу сообщил о том, что недавно овдовел, что трое детей и хозяйство остались без присмотра. Сказал, что нужна женщина, готовая разделить с ним эту ношу. На размышление дал всего неделю.
Тут уж было над чем задуматься. Идти в чужой дом с незнакомым укладом, с осиротевшими детьми, со свекровью, которая отличалась строгим нравом, - для этого нужно немало мужества. К тому же на собственном опыте знала, что такое семейная жизнь и воспитание детей. За советом отправилась к родителям, что жили на одном из островов в устье реки Селенга и держали свое хозяйство. Но они ничего определенного не сказали, сомневались на счет детей. Трое – это ведь не шутка, сами десятерых воспитали, знают какого. Так что решать все равно пришлось самой. С одной стороны – осиротевшие дети, с другой – своя неустроенная судьба.
За ответом жених  приехал в канун ноябрьских праздников.
-Всю ночь мы просидели на лавке, разговаривали. Он мне рассказывал о жене, о ее болезни, о том, как трудно одному. Рассказал о детях, о хозяйстве, о семейном укладе. Я поняла, что он не какой-то легкомысленный гуляка, а надежный человек, с которым можно устраивать жизнь.
Утром Прасковья Гавриловна собрала вещи и поехала в свою новую семью. Через три дня ей исполнилось 29 лет.
Их оказалось четверо…
Дети восприняли появление незнакомой женщины сдержанно. В то время не принято было спрашивать их мнение и подстраиваться под каждого. Им сказали, что это их новая мама, ее нужно слушаться и любить. Прасковья Гавриловна искренне желала стать матерью для 11-летнего Володи, 7-летней Галины и 4-летнего Вити. Тогда она еще не знала, что детей у нового супруга четверо. Что Люду, родившуюся в один день с Витей, уже давно взяли на воспитание родители покойной жены. Об этом ей рассказали позже, почти через месяц. Но этот факт дела не менял, нужно было осваиваться с ролью невестки и мачехи. Сироты, обиженные судьбой, у каждого свой характер, свои переживания. Ко всем Прасковья Гавриловна нашла подход, для каждого хватило ласки и внимания. Конечно, сложнее всего было старшим.
 - Я очень долго не мог примириться, что у нас мачеха. И не потому, что она не понравилась, а просто не хотел иметь другую маму, - рассказывает Владимир Ильич. – Я часто говорил отцу, что мне жаль маму, которую очень хорошо помнил. Он всегда отвечал: «Мне тоже жалко, но что поделаешь». Иногда я бунтовал, мог сутки не есть и лежать на курятнике, пока отец не приходил за мной. Теперь, с высоты своих лет я оценил мать и понимаю, как трудно ей было подстраиваться под всех нас. Сколько раз я незаслуженно обижал ее, даже отказался оформить документы на усыновление. Она вправе была обижаться, но никогда не показывала этого, не вымещала досаду на нас.
-У Володи был сложный характер, - вспоминает Прасковья Гавриловна. – В нем боролись два чувства: любовь и преданность к  родной матери и необходимость жить дальше, мириться с действительностью. Иногда, когда я управлялась у печки, он тихо подходил и робко наклонял ко мне голову, словно стараясь скрыть этот жест. Несмотря на все противоречия, он оставался ребенком и нуждался в ласке. Помню, в какой-то праздник мы были у соседей. Прибежал Володя и на одном дыхании выпалил: «Папа-мама, стайку выбрал, сена всем дал и пошел в кино». Так он первый раз назвал меня мамой.
И все очень скоро стали называть Прасковью Гавриловну  мамой. Да иначе и быть не могло. Всегда добрая, ласковая, заботливая, готовая прийти на помощь и делом, и советом. Такой может быть только настоящая мать. Позже стала называть ее мамой и приехавшая из деревни Люда. Дети сами провели с ней воспитательную беседу, уж слишком резало им слух грубое «Эй». Именно так обращалась к незнакомой женщине сестренка, не успевшая оценить ее материнскую заботу.
Так окруженная детьми, их интересами и проблемами молодая мачеха быстро втянулась в суету повседневной жизни семьи. Шли годы, родились дочери Таня и Оля.
-Мама никогда не делала различий между нами, относилась ко всем ровно, не выделяя «своих» и «чужих», - вспоминает Виктор Ильич. Поэтому и мы не разбирались в родстве. Даже наоборот своей родной дочери мама чаще делала замечания, больше давала поручений. Когда это заметил отец, то стал заступаться за сестренку.
Шура была одного возраста с Галей, поэтому они быстро подружились, менялись игрушками, карандашами и даже платьями. Ребята постепенно стали забывать, что мать им не родная, не было повода об этом думать. Иногда односельчане, не знающие историю семьи, говорили Прасковье Гавриловне, что дети очень похожи на нее. Им и в голову не могло прийти, что она им мачеха.
Лучшее воспитание – личный пример
Казалось бы, в большой семье разногласий не избежать, но благодаря мудрости и спокойному характеру матери, в доме никогда не возникало конфликтов и ссор. Никому не приказывали, никого не называли неласковым словом, и, уж конечно, не били. Никто из детей не может вспомнить, как их наказывали за провинности.
- Не припомню, чтобы отец или мать отчитывали нас. Родители воспитывали своим примером, поэтому мы не могли допустить грубых проступков, - рассказывает Виктор Ильич. – Бывало, конечно, пробегаешь с друзьями, не сделаешь что-то по хозяйству. Достаточно было одного взгляда отца, чтобы впредь этого не было. Младшие учились у старших, и никому в голову не приходило, что можно поступать иначе, нарушать заведенные в семье правила.
Не страх, не желание выделиться, а авторитет родителей держали детей в строгом послушании. Мать искренне старалась угодить каждому и сохранить созданный еще до нее семейный уклад. Завтракали, обедали и ужинали всегда вместе. У каждого за столом был свое место, и опаздывать не полагалось. Даже дни рождения в семье отмечали оригинально: торжественными были не ужины, а завтраки, отчего на весь день сохранялась атмосфера праздника.
-Жили бедно, как и большинство семей в то время, – вспоминает Людмила Ильинична. – разносолов на столе не было. Но мама всегда умела приготовить что-нибудь необычное даже из обыкновенной картошки. Иногда давала интересные названия простой каше, и мы уплетали ее, как деликатес. Бывало, намажет хлеб маслом, положит сверху ягодку, вот вам и «заморский пряник».
Шила новогодние костюмы, помогала ребятам мастерить незатейливые подарки, проверяла уроки, ходила на родительские собрания, всегда зная, что краснеть не придется. На все у Прасковьи Гавриловны хватало времени и сил. А ведь помимо детей была и другая жизнь: шестидневная рабочая неделя и большое хозяйство.  Русскую печь топили ежедневно, приходилось рано вставать и готовить на весь день. Да и небольшим семейным бюджетом нужно было распорядиться умело, чтобы все были одеты, обуты и собраны в школу. Свекровь, Евстолья Петровна, была очень жесткой и набожной женщиной. До последних лет контролировала все хозяйство, и в единственный выходной день – воскресенье – работать по дому запрещала. Так что стирать, шить мыть и выполнять другую «грязную» работу приходилось глубокими ночами, когда все большое семейство укладывалось спать. Сейчас дети удивляются, как на все у матери хватало сил, времени и терпения. Ведь даже в самые трудные минуты она не теряла самообладания и чувства юмора.
В доме всегда были гости – родственники или просто знакомые, приехавшие в райцентр по делам. Для всех находилось место и теплое слово в доме Михалевых. «Занимайте места согласно купленным билетам!» - шутила хозяйка, расстилая многочисленные раскладушки и тюфяки.
Семья из нескольких поколений
Так, незаметно  в трудах  и заботах, миновало почти полвека. В 1983 году умерла свекровь. Через год ушел из жизни муж Илья Егорович. Давно позади проводы в армию и свадьбы. Выросли дети, один за другим выпорхнули из родительского гнезда. Но не распалась семья Михалевых, как это могло случиться после смерти отца. Теперь ее стержнем стала уже родная для всех мать. «Мачеха», «теща», «свекровь» - эти слова неприменимы для Прасковьи Гавриловны. Только «МАМА», именно так зовут ее многочисленные зятевья и невестки. И со всеми она живет мирно, ни о ком слова дурного не скажет, не станет причиной семейных скандалов.
- Мать никогда не указывала нам, как поступать, ни в юности, ни во взрослой жизни. Могла дать совет, но не более. Конечно, жизненный опыт большой, может, с чем и несогласна бывает, что-то не нравится в наших поступках. Но всегда право выбора она представляла нам, – рассказывает Владимир Ильич.
И остается только догадываться, как можно прожить такую нелегкую жизнь не растратив ее на мелочные домашние склоки. Что это: строгость прежних нравов и почитание старших или же особенности отдельного характера? «Если им хорошо, то мне еще лучше», -раскрывает свой секрет Прасковья Гавриловна. Да и не секрет это, а ее принцип: жизнь для близких людей, вначале для детей, теперь для внуков и правнуков.
Внуки, уж их-то поведение и ценности, наверняка, не всегда вызывают одобрение. Но она и с ними нашла общий язык. И доказательством тому, что они не только приезжают к ней всем семейством, но и  с одноклассниками и однокурсниками. Как будто нет разницы в поколениях.
- Мои однокурсники были очень удивлены, что в свои семьдесят семь лет бабушка знает анекдоты и не прочь пошутить наравне с молодежью, - рассказывает внучка Марина.
Кто-то из внуков бывает чаще, кто-то реже, у всех свои заботы, дела. Но и здесь Прасковья Гавриловна не держит обиды. При встрече непременно расспросит о житье-бытье, и всегда это с искренним интересом, а не ради приличия.
И опять же все о них. А о себе, о маленькой пенсии, о накопившихся с возрастом болячках если и упомянет, то вскользь, не заостряя внимания, чтобы не тревожить своими печалями. Так, где, всегда покой. Невольно задумываешься, что такой человек должен непременно жить в ладу с собой. Сердце этой женщины наполнено светом, который через расстояние согревает детей, дает им жизненные силы. Именно на этот свет спешат они в отчий дом в дни рождения мамы и Ильин день. Стараются собраться всем семейством в доме, где по-прежнему уютно и тепло; где для каждого за столом найдется место на старинном жестком деревянном диване, который с годами ничуть не изменился, все так же крепок и аккуратно выкрашен. Сколько поколений он помнит…
С приездом детей Прасковья Гавриловна преображается. Как в старые времена хлопочет у плиты, успевая наварить, настряпать, прибрать и за правнуками присмотреть. И в шумном застолье не останется в стороне: и частушки спеть, и на балалайке сыграть сыграть при случае не откажется. Суетой, смехом и детскими голосами наполняется ее дом, и в такие минуты она ощущает, что по-прежнему нужна всем своим детям. Потому что она МАМА – самый родной и близкий человек!

2002 г.