Тайная страсть

И вдруг Россия уходит в себя, в своё молчание, к своим юродивым, о чём-то шепчется и плачет с ними, и полукровке туда ходу нет – он может только подсматривать, он может только мелким металлическим вынюхивателем вползать в щель между слежалыми брёвнами и слепыми антеннками подбирать звуки неведомой ему речи... я люблю вас и никогда не проникну уже туда!.. всякая любовь – это ужас непопадания, проникнуть в чужую душу невозможно... это – перманентная смерть, подробные перемещения мёртвых атомов, называемое жизнью.
... и не отвлечься уже, и горечь пропущенного счастья погребена речью иного ручья...
Это – тайная страсть провинциала, эти книги... порок неведомый счастливым. Он слепнет, обращая глаза мимо жизни в те страны, где текст до мельчайшей травинки схож с тем, что произойдёт когда-то... ведь настоящая жизнь ежеминутна и утомительна, и, до обидного, случайна... и не то, чтобы очень уж очень, но – непрерывно, непрерывно!.. тяжела, вот что убийственно важно! Зато жизнь там, в театре, где она может случиться в сотни раз ужасней, прерывается и оставляет после себя печаль и горечь, и дивное сияние – чего быть не может в истинной жизни, лишённой скульптурности и увешанной лишним и нелепым. Зато жизнь там оставляет за собою ощущение цельного мира, сделанного скромным богом, эдем, ступени ландшафта и покойные, почти бесшумные водопады, высокие, как колонны, и мягко сжимающие лапами своими каждый уступ тщательно выгравированных утёсов.
Она всё равно – театр, она всё равно сделана для того, чтобы развлечь.
Развлечь гармонией.