Житие 3 в стреляющей глуши - страшное нечто... 2
-Вас очень удивит – ничего существенного. Почти ничего. Продолжайте делать то, что делали. По возвращению вас неприменно отметят и повысят. Сразу же скажу: это будет во вторую очередь. Сперва последует очень жёсткая процедура проверки. Повторю без шуток – очень жёсткая! Но вы её, я уверен, выдержите…
-Насколько я понял, подписка о сотрудничестве…
-Вы правильно поняли: её не будет. Во-первых, ваш уровень допуска к секретам не позволит вам развернуться. Хватать по мелочам? Вы быстро засыпитесь. Такой вы нам не нужны. Продолжайте служить своему народу и товарищу Сталину как служили. Больше того: смело сообщате своим шефам, что Барятинский вызвал у вас… как есть?... сильные подозрения. Он либо провален, либо на грани провала. Поэтому вы все контакты с ним оборвали. По секрету вам скажу – он нам тоже ни к чему. Так что поступайте с ним…
Ставински это сказал натурально понизив голос. Ваську это навело на определённые размышления.
-Предлагаете ликвидировать? Провести совместную акцию? – в тон ему произнёс Васька. – Что б выглядело как с теми пленными? Чтобы на этот раз ничего не вырезать и не переклеивать?
-Понимаю, вы сообразительны. Почему вы ошибаетесь, додумайте сами. Иначе я в вас разочаруюсь, а это уже не так хорошо, - Ставински так усмехнулся, что в душе заледенело.
– В конце-концов, ваша компетенция – доложить обо всём Центру. Правдиво и обстоятельно. А там – пусть сами решают…
-У нас говорят – как с гуся вода, в таких случаях…
«…А, вот в чём дело – они подбираются к передатчику и радисту. Чуют, что эта явка не основная – есть дополнительный и основной «ящик». Хотят прокачать его на косвенных: знают, что напрямую я его им не дам. Ага, шиш тебе и вам всем…»
-Знаете, по-моему, проще ликвидировать кого-то другого, - в меру сострил Васька. – Посудите сами: некто был захвачен партизанами или подпольщиками… Или, чего проще – входит эмиссар СМЕРШа на секретнейшую явку, а там – Боже мой! – сидят супчики… Ну, вы поняли кто. Он обоих – на мушку. Предателя – чики-пики, а генерала, как можно? Тот и сопротивляться не стал бы – жизнь дороже! За фюрера и рейх её сложить, а надо ли? Да, это в духе этих – русских, что кладут свои головы за власть Советов и идеи вообще. Немцы, вы… народ практичный. Никогда такой глупости себе не позволите.
-Сделайте то, о чём я просил, - в голосе Ставински прозвучали металлические нотки. – Передайте, что наш подопечный под колпаком и скоро его возьмут. А с таким характером и с такими наклонностями – он быстро запоёт… Остальное мы додумаем сами.
-Способ нашей связи? – Васька спросил, запинаясь от подступившего давления.
-Думаю, пока никакой – с вашей стороны… Мы сами найдём вас и всё передадим. В случае непредвиденных обстоятельств на нашей стороне можете назвать либо «Дортмунд», либо коротко – «к фельдмаршалу Боку». Это сработает как аксиома. Особенно второе. Фамилия фон Бок в рейхе звучит также как Адольф Гитлер.
-Хочется верить – пулю от вашего «зольдатика» про меж глаз не получу, - усмехнулся Васька облегчённо. – Или по лбу прикладом… Что прямо к фельдмаршалу приведут, пред ясны очи? Ладно, верю…
***
…Ты врёшь, грязная свинья! – орал на Лоренса молодой губастый парень в кургузом пиджачке и галстуке. Именно он показал яйцевидный жетон «гехаймштадттполицай». – Ты участвуешь в заговоре аристократов и промышленников, которые вознамерились открыть фронт большевикам и англосаксам?! Отвечай, свинья, иначе я вытрясу из тебя поганую душу!
- Нет, умоляю, вы ошибаетесь…
- Мечтаете повторить сценарий 1918-го, когда такие же ублюдки развалили фронт и предали кайзера?! Ах ты, грязный ублюдок, сын последней шлюхи! Я тебе в рот твой член засуну – во всём заставлю признаться…
Субъект с силой, о чём свидетельствовал треск, - воткнул в столешницу штык-нож германского образца. Затем одним прыжком оказался подле съежившегося на стуле группефюрера СД.
-Видешь этот клинок? Я буду резать тебе пальцы, один за одним… Не веришь?! – он выкатил страшные белки глаз, что казались нарисованными и были похожи на красное зеркало. – Показать тебе фото, где я проделываю это с другими свиньями?! Они по недоразумению родились в рейхе – я устранял это недоразумение. И делал это хорошо – никто не жаловался. Показать?!
Он одним рывком вырвал из кармана распечатанный конверт. Из него под углом высыпались глянцевитые, ещё свежие фотокарточки.
Лоренс задавленно вскрикнул, будто придавили кошку.
-Умоляю вас, не надо… Я прошу – пощадите! Я действительно позволял себе некоторые вольности – осуждал по мелочам политику фюрера на востоке, о чём теперь глубоко сожалею. Я готов принести письменное раскаяние, предстать перед партийным судом чести. Всё что угодно. Только не мучайте меня…
- Да что ты о себе возомнил, проститутка в штанах? Что ты себе позволяешь сбрасывать со своего грязного языка?! – субъект залепил Лоренсу меж глаз, а затем в переносицу. – Я спрашиваю, свинья – что-о-о?!
-Я…я.. грешил тем, что упрекнул фюрера в жестоком отношении к русским пленным и населению оккупированных земель. Их не следовало так истреблять… вообще истреблять… Их надо было вразумлять и склонить на сторону Германской империи. Это позволило бы в кратчайший срок сформировать из пленных украинцев и азиатов маршеровые части и отправить их фронт. За ними последовали бы новые – уже добровольцы…
-Откуда, свинья?! – завизжал второй субъект.
У него были сросшиеся на переносице каштановые брови и выпуклые глаза на продолговатом лице, что делало его похожим на Гесса. Да, получить бы по морде от самого – было бы не так обидно…
-Товарищ, я хочу застрелить этого мерзавца! – нагло влез в разговор третий субъект, высокий и белобрысый, с начёсами льняных прядей на выпуклый лоб.
Глаз его как Лоренс не силился, так и не мог рассмотреть. Но сразу отметил нечистый выговор. Главный допросчик был явно из Померании, о чём свидетельствовало его «ште». Впрочем, это ещё ничего не значит. Хотя Лоренс с самого начала этого ужаса принял всех троих – за русскую проверку, теперь он начал сомневаться. Дело даже не в том, что «гестаповцы» допрашивали его исключительно на русском, но с характерным акцентом. Их на какое-то время объединили с Краснопольским. Но потом, когда «Рус Ивановича» увели, всё приняло жёсткий оборот. Белобрысый внезапно придвинул на центр столошницы карбидный фонарь и заслонил его свет листочком серой бумаги. На ней был перечень фамилий – в два столбца, с указанием должностей и званий (у тех, у кого они были), а также ведомст, по которым служили фигуранты. У лоренса с этого момента стали отниматься ноги и бессильно отвисать подбородок: это был полный список членов кружка Крейцау. В их числе почему-то не было его фамилии, но он сразу понял почему. Список уже могли показывать кому-то из указанного числа, а там могли возникнуть законные предположения – даже опасения… И эта деталь, надо полагать, не осталась без внимания – к Лоренсу у этого бедолаги уже отношение как к предателю. И у него может возникнуть законное желание избавиться кое от кого, не поделившись с соратниками. А как же иначе? Даже если будущая жертва носит мундир СД с рунами СС, кто же захочет такого терпеть? И зная это, допросчики явно рассчитывают на двойной кошмар Лоренса – побыстрей насадить его на крючок вербовки.
Предположить, что русские успели внедриться в кружок брата фон дер Шулленбурга и проникнуть в святая-святых его замыслов, у Лоренса не было ни сил, ни времени. Правда, в феврале 1941-го РСХА окончательно выявило и арестовало русскую агентуру в рейхсминистерствах авиации и иностранных дел. (Как оказалось, чиновник последнего Харнак долгое время использовался «в тёмную» русской разведкой, полагая, что завербован англичанами.) Но Шулленбург-старший был непростым дипломатом: в прошлом он был сотрудник Института геополитических исследований Карла фон Хаусхоффера. А последний был не только профессор социологии - генерал-лейтенантом кайзеровской армии. Эта «крыша» вела самостоятельные разработки внутри Германии и за её пределами, никому не подчиняясь в «Оберкоммандо» кроме загадочной ложи «Германенорден», магистром которой являлся сам Хаусхоффер. Допустим, русским и туда удалось внедрить своего «крота». Но как им не удалось предотвратить наш блицкриг в 1941-м? Эта была непосильная задача для герр Лоренса. И он, наконец, сломался…
-Свинячий бог! – заревел тот губастый. Он выдернул из столешницы нож и молниеносно сделал разрез на правом виске группефюрера. – Я сам едва сдерживаюсь, товарищ. Ты ведь знаешь, как я беспощаден к врагам фюрера и рейха! Тебе не престало видеть эти фотографии, которых так страшится эта трусливая свинья! Давай расстреляем его вслед за этим русским шпионом и утопим тела в пруду? Дел на минуту – от силы на пять!
- Нет, товарищ, у меня есть идея по-лучше. Пусть этот ублюдок выроет и себе и русской свинье по могиле… О, нет! Пусть они друг-друга закапывают живьём.
Довольный своей шуткой, он оглушительно захохотал.
-Я могу быть ценным… Могу пригодиться! – завопил, отбросив всякую гордость, Лоренс, извиваясь всем прикрученным телом. – Я знаю многие планы заговорщиков, которые могут быть вам неизвестны, могу их предотвратить. Даже смерть великого фюрера…
Этого было достаточно, чтобы все трое мучителей встрепенулись и обступили его со всех сторон точно каменные изваяния.
-Почём нам знать? – процедил тот, со сросшимися бровями, что походил и впрямь на Гесса. – Ты ведь законченный ублюдок и всех предаёшь?! Ты только что предал всех своих сообщников. Заметь – их имена уже год как нам известны. И ты знаешь это и всё равно предаёшь, грязный негодяй! Разве тебе можно верить, педик?
-Можно, конечно можно…
Лоренс бессвязно лепетал ещё всякую чушь, кривясь от затаённого презрения к себе больше, чем от острой боли в разрезанном виске, откуда на чёрный с серебром воротник густо стекала кровь; от яркого света и синяков, покрывших его лицо. Терпеть страдания было невыносимо и он окончательно сдался.
-Я готов дать письменные признания в измене рейху… что я участвовал в заговоре против фюрера… Помимо записи на плёнку. У вас будет ещё это признание, только сжальтесь!
Лоренс всё ещё надеялся на отправку в Берлин. Пусть в кандалах, но он докажет в родном ведомстве на Александрплатц и Принц-Альбертштрассе, что из него пытками вынули эти признания. А там партийный суд НСДАП, где у него полно друзей, начиная с самого Артура Нёбе, шефа криминальной полиции, который имеет влияние на самого Мюллера, несмотря на старшинство по должности последнего.
-Впрочем, товарищи, отчего бы не дать этой свинье последний шанс? – оживился белобрысый с нехорошей усмешкой.
-Если он так трясётся, то конечно!
Свидетельство о публикации №213042502204