ПРОФЕССОР КРИСТИНА ХЭЙАС: Позвольте мне повторить, что литературные, или, как их иногда называют, классические, пророки ассоциируются с определёнными кризисами в истории израильского народа.
Регламент курса не позволяет нам рассмотреть подробно всех пророков, но мы сфокусируем внимание на наиболее важных, ярких и характерных личностях, так сказать образцовых каждый на свой лад пророках.
Итак, пророки ассирийского вторжения. Время существования двух царств. На севере в Израиле пророчествуют Амос и Осия, а на юге - Исайя и Миха. Если сгруппировать эти четыре книги вместе, будет легче определить их различия.
Пророки Вавилонского вторжения. К тому времени северное царство пало, а мы продвигаемся к концу седьмого века. Ассирийская империя пала в 612г. Пророк Наум рассуждает о гибели Ассирийского царства. В начале шестого века разрушена Иудея. Таким образом, эта группа пророков ассоциируется с тем временем: особенно Иеремия, а также Аввакум.
Далее следует пророк изгнания - Иезекииль.
В период после изгнания или период Реставрации, когда израильтяне имеют право вернуться на свою землю, мы видим пророков: Аггея, Захарию, Малахию, Джоэля.
Мы имеем три длинных повествований пророков: Исайи, Иеремии, Иезекииля. Их объёмные труды соединяют три кризиса.
Таким образом, для вас является дополнительной помощью для запоминания это распределение пророков по соответствующим им основным кризисам.
Остальные труды намного короче, и самый маленький из них, я думаю, это писания Авдия.
Учёные долго спорили по поводу того, в какой степени эти классические или литературные пророки обращались к давним традициям израильтян и в какой степени сами участвовали в создании норм, которые позже стали рассматриваться как древние израильские традиции.
Кауфман описывает этих классических пророков как знаменосцев Завета [Кауфман, 1972, Часть III].
По его мнению, они могут рассматриваться как консерваторы, но к тому же он говорит, что новое пророчество вынашивало идеи, которых ещё не было в сознании более ранних израильтян.
И в этом смысле, Кауфман утверждает, что они также ещё и консервативные радикалы.
В результате радикального характера некоторых из своих сообщений, пророки должны были говорить с большим преувеличением. Это сразу бросается в глаза в процессе чтения. Большое преувеличение, много драматической образности, драматических черт. Они осуждают людей. Они сдерживают людей. Из за этого над ними часто издевались или даже преследовали в ответ.
Но в конечном счете народ увековечит их слова в своём древнем священном наследии, которое является свидетельством того, что их сообщения, должно быть, сыграли решающую роль в некоторое время в меняющейся политической и религиозной реальности.
Мы уже говорили о Второзаконнической историософии и о её интерпретации исторических потрясений 722 и 586 гг, которая позволила израильтянам принять поражение без потери веры в своего Бога.
Поражение Израиля, изгнание израильтян, не следовало воспринимать как опровержение того факта, что Бог является богом истории, и считать его неверным Богом, который отступился от договора и от своего народа.
Поражение и изгнание интерпретировались, как абсолютно противоположное. Бог, обладающий универсальным могуществом, может использовать другие народы как своё орудие.
Он может использовать эти народы для суда над своим народом, и он сделал это как акт верности, в конечном счете, Своему завету, который обещал наказание и преследование людей за грехи идолопоклонства.
Классические литературные пророки Исайя, Иеремия, Иезекииль и 12 малых пророков следуют основному направлению этой интерпретации событий.
Они согласны с тем, что поражение и изгнание являются свидетельством, а не опровержением всемогущества Бога и что Бог наказал их за грехи. Однако, они расходятся со Второзаконнической школой в двух моментах: во-первых, они по разному идентифицируют этот грех - они считают, что Израиль наказан не только за идолопоклонство, хотя и оно тоже весьма значимо ; во-вторых, они будут отличаться акцентированием внимания на будущем восстановлении и триумфе, тема, которая отсутствует у Второзаконнического историка.
Отдельные книги пророков в действительности расположены в соответствии с двумя взаимодействующими параметрами: размером и хронологией.
Первые три книги - это очень объёмные труды трёх пророков Исайи, Иеремии, Иезекииля, расположенные в хронологическом порядке, в соответствии с тремя кризисами, про которые мы говорили.
Произведения малых пророков расположены в приблизительном хронологическом порядке, и размер книг также играет некоторую роль в расположении этих материалов.
В Древнем мире обычно размер произведения определял его место в своде.
Мы не будем следовать установленной им последовательности произведений, потому что она скачет хронологически. За первыми тремя большими книгами следует прыжок назад к некоторым малым книгам более ранних пророков.
Мы будем рассматривать их в строгом хронологическом порядке. Мы рассмотрим их на фоне того исторического кризиса, на вызовы которых они пытались ответить.
Итак, приступим к первому из литературных пророков, хотя он и не стоит первым в Библии.
Амос проповедовал во время сравнительно стабильного периода северного царства в пределах 750 г, когда правил Иеровоам Второй.
В то время ассирийская угроза и имперские амбиции ассирийского царя ещё не проявлялись столь чётко.
Многие абзацы книги дают понять, что Амос был простым пастухом. Он пришёл из маленького городка, расположенного примерно в десяти милях южнее Иерусалима. То есть он пришёл из южного царства в северное, и его пригласили проповедовать в Бефел, который являлся одним из царских святилищ в северном царстве. Но, несмотря на предположение, что он был обычным пастухом, кажется более вероятным, что он был довольно богатым владельцем земли и стада. Похоже, что он был образованный и грамотный. Северяне, как говорят, очень удивились его красноречию и его интеллекту. Но им не нравятся его проповеди, и в конечном счёте он будет вынужден вернуться обратно в южное царство.
Книгу Амоса можно разделить на четыре части. В первых двух главах идёт череда коротких прорицаний гибели. В главах 3-6 следуют прорицания женщинам Самарии, прорицание обогащения Самарии и Иерусалима, и прорицание Израилю в целом.
В гл. 7-9 мы читаем интерпретацию пяти символических видений. Это видение Божьей кары, сначала саранча, затем пожар, потом отвес, который используется при строительстве зданий, корзина с фруктами, и видение Бога, стоящего у жертвенника в Бефеле.
В этом разделе, кроме пяти видений, также рассказывается о конфликте Амоса со священником в Бефеле Амасией который обвиняет Амоса в измене. И, наконец, в заключительном эпилоге в девятой главе, которая включает семь или восемь стихов, растянувшихся до конца книги.
Для нас весьма удобно начать с книги Амоса, потому что она содержит типичные для всех классических пророков черты. Эта книга затрагивает основные темы, которыми станут обязательными для для всех пророков в той или иной вариации.
Отметив эти темы в книге Амоса, мы можем смело двинуться дальше, чтобы рассмотреть вариации этих тем у других пророков.
Литературными особенностями являются редакторские пометки, написанные в третьем лице. Особенно это характерно для начала книги. Они как бы вводят в сложившуюся обстановку.
Так мы читаем: "Слова Амоса, овцевод из Текоа, который пророчествовал об Израиле в царствование царей Озии Иудейского и Иеровоама, сына Иоаса Израильского, за два года перед землетрясением."
Почти все пророческие книги содержат подобное вступление. Некоторые фразы в третьем лице указывают место, время и имя пророка. В некоторых из этих работ также есть повествование и от первого лица, где пророки рассказывают о событиях и о себе.
Это является некоторым отступлением от формата пророчества и представляется рассказом о некотором событии, в котором участвовал пророк или являлся его свидетелем.
Абзацы от третьего лица, возможно, были написаны пророком, но они, вероятно, были скомпилированы учениками или последователями, которые занимались собиранием прорицаний пророка.
В 7 гл. книги Амоса представлен подобный текст, в котором описывается спор Амоса со священником Амасией в храме Бефеля.
Отметим, что эти пророческие книги являются компиляцией различных материалов, которые
пересматривались и дополнялись.
Предсказания пророка, которые делались по разным поводам в различное время, видимо, каким то образом сохранялись, а затем были скомпилированы в единый свод, возможно, самим пророком, а может быть, его последователями.
Мы знаем, что прорицания пророков записывались и распространялись в других обществах Ближнего Востока, например, в Ассирии. Это были литературные композиции и литературный характер этих композиций служил иногда критерием для их упорядочения.
Местами хронологический порядок совсем отсутствует. Эта одна из тех особенностей, которые создают значительные трудности для прочтения писаний пророков.
Это литературные работы, в которых пророк или его последователи объединяют прорицания, в соответствии с литературными принципами, а не хронологией.
Например, если пророчество заканчивается особенным словом в конце последней строчки или стиха, и если первая строчка следующего пророчества перекликается с этим словом, то по литературным соображениям, два пророчества объединяют, независимо от того, к событиям какого времени эти пророчества относятся.
Так, в гл. 3:2 книги Амоса мы читаем: " Вас только отличил Я из всех племен земли." Ключевым словом для следующего прорицания является глагол "to know" ( знать, узнавать, отличать....и т.д.), и оно начинается строкой: " разве будут два человека ходить вместе, если только они не знают друг друга?"
Это служит основанием для соединения этих прорицаний.
На самом деле пророческие книги это антологии прорицаний, которые могут быть объединены по литературным соображениям, а не по содержанию или хронологии. Вы не можете рассчитывать на хронологическую последовательность. Это не похоже на исторические книги, начиная с Джошуа до 2 Книги Царей. Это совсем иное.
Интересным представляется вопрос, с какой степенью точности преданы в книгах действительные прорицания пророков. С большой степенью вероятности можно предположить, что книги пророков подвергались ревизии и дополнениям и что не всё в книге Амоса написано исключительно им самим.
Словам пророков придавалось глобальное значение. Именно поэтому они дополнялись, а не по той причине, что их считали не убедительными.
Некоторые учёные считают, что это объясняет прорицание в книге Амоса о падении Иудеи.
Амос живёт во второй половине восьмого века, однако предсказывает падение Иудеи, случившееся почти два века спустя, и это наводит на мысль, что, возможно, это предсказание было добавлено в книгу Амоса после разгрома Иудеи.
Эти дополнения и ревизии, которые мы встречаем в пророческих книгах и которые бывают местами совершенно очевидными, вовсе не являются тотальными. Во многих случаях высказывания пророков не обновляются и не изменяются, несмотря на тот прискорбный факт, что реальные события не совпадают с тем, что было предсказано.
Такого рода несоответствие между словами( предсказанием) пророка и реально произошедшим после этого событием наводит на мысль, что существует сильная тенденция сохранять слова пророков в подлинности и не тронутыми.
Таким образом, мы видим две тенденции в отношении к этой литературе: тенденцию оставлять цельными высказывания пророков и тенденцию дополнять и модифицировать пророческие писания.
Третьей особенностью пророческих книг является тема "призыва" или "вызова", которая присуща всем пророкам. Это приобретение авторитета в результате того, что Бог вызвал пророка с целью передать ему своё слово.
Мы говорили о том, что апостольское пророчество предполагает некоторую личность, которую вызвал Бог и отправил его с посланием к людям, а не того, кто по просьбе клиента рассказывает о замыслах Бога. Все эти тексты проникнуты ощущением невозможности противиться призыву Бога, например это хорошо показано в гл. 3:7-8 книги Амоса путём цитирования ряда пословиц о неумолимости причины и следствия: " Разве не тогда капкан срабатывает, когда в него кто то угодил?" и прорицатель продолжает: " Если лев зарычал, кто может не испугаться? Если Господин Мой Бог изрёк, кто может не пророчествовать?" Подобного рода метафоры широко используются в пророческих писаниях.
Амос представляет свои пророчества двумя видами метафор: слово и видение. Многие пророческие изречения начинаются с фразы "И было слово Господне к пророку X." Создаётся впечатление, что Бог напрямую обращается к этим пророкам на человеческом языке, и это обращение пророк затем передаёт людям.
Это можно понимать и в буквальном виде и в качестве метафоры. В любом случае за этим стоит представление о том, что пророк служит средством коммуникации Бога с людьми.
Амос, как и многие другие пророки, может не только слышать послания, но также иметь видения.
Иногда слово Господне сопровождается видением.
Поэтому пророка иногда обозначают как провидца.
Амоса посещают различные видения. Особенно значительны пять видений, сгруппированные в гл. 7-9.
Видения могут представлять Бога, который говорит, или Бога исполняющего какое либо действие.
Это могут быть также видения совершенно обычных вещей или событий, которые носят некоторое символическое значение для Израиля.
Среди видений Амоса есть также и видения необычных вещей, такие как нашествие саранчи. Они почти сожрали часть урожая, оставшуюся после выплаты зерна царю в качестве налога. Его также посещает видение огня пожирающего нижние воды, которые опираются на землю, и этот огонь собирается пожрать и саму землю.
Нам также описано видение отвеса - приспособления, используемого строителями. Есть видение Бога, истребляющего людей в храме. В гл. 8 упоминается видение корзины с летними фруктами. На еврейском языке словосочетание "летние фрукты" kayits и слово "конец" kets звучат очень похоже, так что это вполне вероятно является предсказанием конца Израиля. И такая игра слов часто используется в описаниях видений.
Следует отметить ещё один момент в литературных особенностях пророческих писаний: они содержат или используют различные литературные формы.
Прорицание против других народов является обычной формой в пророческих писаниях.
Эту форму мы встречаем в книге Амоса, а также Исайи, Иеремии и Иезекииля.
В 1 и 2 книгах Амоса находятся семь прорицаний, ругающих другие народы.
Однако Амос видоизменяет форму. Шесть или семь прорицаний направлены против окружающих народов, которых он подвергает суровой критике за бесчеловечное отношение как израильтянам, так и к другим народам во время войн и конфликтов.
Божественный огонь собирается уничтожить все их дворцы и крепости.
После этих шести жёстких предсказаний, осуждающих другие народы за зверства, чинимые ими во время войны, Амос обращается к своему собственному народу и говорит, что та же божественная сила уничтожит народ Яхве из-за жестокости и бесчеловечных актов, которые они совершают даже в мирные дни.
Седьмое кульминационное прорицание объявляет, что гнев Бога будет направлен на Израиль, что является очень неожиданным и опасным заявлением.
Вы видите, как искусно он привлекает внимание слушателей своими образами врагов Израиля, которых он разносит в пух и прах, и только затем,захватив внимание аудитории и соблазнив, он обращается к ней самой с ещё более строгой обвинительной речью.
Выражение "Израиль", которое он использует, конечно, несколько двойственное.
Оно затрудняет понимание некоторых пророческих текстов. Нельзя с уверенностью сказать, к чему именно относится прорицание: к северному царству Израиль или к Дому Израиля - обоим царствам одновременно, к племенной конфедерации в целом.
Одни абзацы в книге Амоса наводят на мысль о первом, а другие - втором.
В гл. 2:4-5 книги Амоса мы также находим прорицание против Иудеи, южного царства.
Многие исследователи идентифицируют это как позднее добавление редактора.
Это написано очень стандартным Второзаконническим языком. Это своего рода литературный образец. Шесть прорицаний против соседних народов и плюс одно против Израиля.
На этот стандартный литературный образец ориентируется и поэтический раздел Библии, в котором применяется возвышенный поэтический стиль.
В некоторых случаях применяется образец с тремя прорицаниями плюс одно.
Амос говорит: "...За три преступления преступления Дамаска, за четыре, я не отменю это..." имеется в виду наказание. Подобный стиль изложения использован в 6 стихе для Газа, в стихе 9 для Тира, в стихе 11 для Едома и в стихе 13 для аммонитов, и так далее.
Этот образец встречается довольно часто. Учёные предполагают, что без пророчества относительно падения Иудеи, которое сбылось в более позднее время жизни Амоса, был бы полный набор образцов "шесть плюс один", и это признак того, что оно является поздним обновлением прорицания Амоса редактором, сделанным таким образом, чтобы оно выглядело будто Амос предсказал гибель Иудеи.
В трудах пророков присутствуют и другие литературные образцы и формы. Это псалмы, песни, плачи - в частности, плач по Израилю, разгром которого уже был свершившимся фактом - поговорки.
Очень часто, когда пророки цитируют поговорки, они переворачивают их значение с ног на голову.
Они берут старую поговорку и прилагают её к некоторой новой ситуации и придают ей новое значение, которое вызывает изумление слушателей. В гл. 3-8 книги Амоса содержится особенно много поговорок.
Ещё одной важной литературной формой является так называемая a riv, что в сущности означает заявление иска по нарушению договора.
Во многих книгах пророков есть абзацы, в которых Бог по сути выдвигает иск к народу за нарушение им договора.
В этих абзацах сплошь и рядом используются юридические метафоры: люди, дающие показания или свидетельствующие против Израиля, или, например, " может ли он сказать что либо в свою защиту?" и тому подобное.
Мы также увидим этот стиль снова, когда перейдем к Книге Иова.
Таким образом, пророческий свод опирается на весь спектр литературных форм, которые были доступны в израильской литературной традиции, и придаёт этим книгам очень богатую и разнообразную текстуру.
Писания Амоса представляют собой образец, с точки зрения литературных форм, а также некоторых тем и содержания - потому что Амос затрагивает темы, которые мы встретим во всей пророческой литературе с теми или иными вариациями.
Многие учёные, в том числе Кауфман, отметили, что литература классических пророков очень сильно и чётко характеризуется неистовым обличением морального разложения и социальной несправедливости того времени (Кауфман, 1972, 347).
Амос подвергает критике грехи народа. Его критика направлена на все слои населения, на средний класс, правительство, царя, дворцовую бюрократию, священников - все они подвержены поверхностному виду благочестия.
Для Амоса, как и для всех пророков, которых мы будем рассматривать, идея договора предусматривает особые отношения с Господом, но не только с Яхве: а также особое отношение к ближнему.
Эти два понятия тесно связаны. Забота о бедных и обездоленных израильтянах считается знаком тесной связи с Яхве. Одно тесно переплетено с другим. Амос подвергает осуждению богатство, а также богатых и могущественных и их отношение к бедным.
Так в гл. 4:1-3 книги Амоса мы читаем текст, характерный драматической риторикой: "Слушайте это слово, вы Васанские коровы на холме Самарии" (столица северного царства Израиль):
Те, которые обманывают бедных,
Которые грабят нуждающихся;
Которые говорят своим мужьям,
" Добудь, и давай пировать!"
Мой Господь Бог клянется Своей святостью:
Вот, наступают дни вашей расплаты
Когда вас вынесут в корзинах,
всех до единого, в корзинах для рыбы,
И вывезены [ из города] -
Каждый за свои нарушения -
И брошены будете в помойную кучу.
Здесь используется каламбур: Васанскими коровами называли богатых женщин Самарии. Васанской является область, которая очень богата пастбищами в Трансиордании.
В литературе Ханаана также обычным делом считается обозначать элиту и даже богов такими словами как бык, баран и корова, и эти эпитеты не имели оскорбительной коннотации, какую имеют в наше время. Напротив, они являлись очень лестными обозначениями.
Так, называя женщин Самарии Васанскими коровами, пророк имеет целью сначала польстить им.
Но игра слов совершенно замечательная, потому что он предрекает этим женщинам участь кусков чрезмерно жирной говядины, которых, после того как они стухли, унесут в мясной или рыбной корзине и выкинут на помойку. Так он берет термин «коровы Васанские", и создаёт жуткую метафору.
В гл. 6:1 и 4-7 книги Амоса описан еще один резкий выпад на праздную жизнь беззаботной знати, которая игнорирует бедственное положение бедных: Горе тем, "беспечным на Сионе". Конечно, это означает столица южного царства, Иерусалим, а те, "самоуверенные на холме Самарии" - северное царство.
"Вы знатные великого народа
На кого Дом Израиля возлагает свои надежды;
[...]
Они лежат на кроватях из слоновой кости,
Развалившись на своих кушетках,
На пирах поедая овец из своего стада
и телят из своих хлевов.
Они напевают обрывки песен, играя на лютне,
и считают себя музыкантами, подобными Давиду.
Они пьют [прямо] из чаши вина
И мажут себя отборными маслами -
Но они не беспокоятся о гибели Иосифа.
Несомненно, очень скоро
Они будут впереди колонны ссыльных;
Они более не будут наслаждаться праздничными блюдами."
Это очень сильное противопоставление знати, лежащей на постелях и затем шествующей во главе народа в изгнание.
Археологи в самом деле при раскопках Самарии обнаружили мебель и покрытия для мебели из слоновой кости.
Так что образ знати Самарии , покоящейся на кушетках из слоновой кости, имеет материальное основание. Таким образом, моральное разложение, жадность, распущенность высших классов, по мнению пророка, вызвали социальную несправедливость, прогневавшую Бога. (Амос, гл.8:4-6).
" Послушайте, вы, которые пожирают нуждающихся, лишая бедных земли, говоря: «Если бы только новолуние закончилось, так что мы могли бы продавать зерно; и суббота, так что мы могли бы продавать пшеницу, используя [ меру], которая слишком мала и шекель [вес], который слишком велик, применяя нечестную шкалу и продавая отходы от зерна словно отборное зерно! Мы будем покупать неимущих за серебро, бедных за пару сандалий. Господь клянется славою Иакова: Я никогда не забуду ни одного [их] дела."
Обратите внимание на их склонность к чрезвычайно резким выражениям и высокопарной риторике, и если обнажить то, что скрывается под ней, то вы увидите, что столь яростно осуждаемые преступления не являются убийством, изнасилованием и другим отвратительным физическим насилием. Здесь осуждается очевидное и прискорбное нарушение законов социальной нравственности.
Кауфман и многие учёные отметили, что в преступлениях, столь резко осуждаемых в писании пророка, нет ничего экстраординарного и что социальная несправедливость свойственна всем обществам в любое время. Преступления, осуждаемые как абсолютно неприемлемые Богом и приводящие Бога в такую ярость, что он готов уничтожить весь народ, являются деяниями, которые мы видим сплошь и рядом каждый день: взятки, обвешивание, безразличное отношение к беднякам и жестокое - к должникам.
Вторым моментом, который отметили учёные, является то, что Кауфман называет "идеей приоритета морали". Эта идея заключается в том, что моральность это не просто обязанность, равная по значению культовым или религиозным обязанностям, но, возможно, возвышается над культом.
Главное требование Бога, предъявляемое к Израилю, это моральность, а не отправление культа.
Мы увидим различное отношения пророков к культу. Мы рассмотрим эти нюансы по мере продвижения по произведениям пророков. Некоторые пророки отрицали израильский культ, некоторые - нет. В этом смысле были некоторые вариации, но все сходились в том, что моральность первостепенна.
По временам тон пророков мог быть очень грубым и вызывающим.
Так в книге Амоса гл. 5:21-24 Бог говорит:
"Я ненавижу, я отвергаю ваши празднества,
Мне совсем не нравятся ваши торжественные собрания.
Если вы предлагаете Мне жертвоприношения или еду
Я не приму их;
Я не обращу никакого внимания
На ваших откормленных телят.
Избавьте меня от звука ваших гимнов,
Я также не желаю слышать музыку ваших лютней.
Я желаю чтобы справедливость била ключом как родник,
А праведность - как неисчерпаемый поток. "
Это обвинение внешнего благочестия, чисто формального исполнения ритуалов, в то время как рядом соседствует социальная несправедливость - это не может происходить в одно и то же время.
Эта тема звучит постоянно во всех пророческих книгах.
Для пророков несправедливость равносильна кощунству, и идеалы договора являются для них наиболее важными. Поэтому их называют типичными хранителями договора, ни на секунду не забывающими про его условия.
Без соблюдения этих условий и без идеалов договора простое выполнение культовых и ритуальных обязанностей в сущности является фарсом. Нельзя сказать, что они являются излишними и должны быть отвергнуты, если бы Израиль выполнял договор.
Это осуждение культа обусловлено исключительно тем карикатурным видом, какой они приобрели на фоне вопиющего социального неравенства. Пророки изображают его как бессмыслицу.
Они показывают их как безразличные к этике, благочестию и к идеалам справедливости.
Но внутренние культурные конфликты часто связаны с карикатурным изображением или высмеиванием верований или ритуалов оппонентов.
Однако у некоторых пророков отрицание культа приобретало радикальный характер.
Это ещё не заметно в книге Амоса. Но некоторые пророки отрицали вообще культ израильского народа, а не только безнравственность.
Были и такие, что считали, что даже исполняемый достойно и праведными людьми культ всё равно не имеет внутренней ценности и абсолютной ценности для Бога.
В некотором смысле, эту точку зрения мы уже встречали в источниках, посвящённых культу, даже в таком источнике, как P, в Священническом материале, который уже движется к идее или формирует идею о том, что культ является выражением скорее божественной милости, чем божественной необходимости.
Это вовсе не является действительной ценностью и необходимостью для Бога и не является его жизненным интересом.
Культ предоставлен людям как ритуальный канал, как способ привлекать и удерживать присутствие Бога в пределах общины или обеспечивать искупление за деяния или осквернения, которые могли временно отделить какую либо личность от Бога.
Так что уже в Священническом источнике имеется очень сложное понятие функции [культа] для общества и человечества. Пророческое учение о примате морали, кажется, является реакцией на другие точки зрения на культовую практику. Возможно, были популярны воззрения об объективной эффективности культа и его обрядов.
Многие учёные согласились с Кауфманом в том, что пророки вознесли моральность до уровня абсолютной религиозной ценности, считая сущность моральности божественной.
Сущность Бога заключается в его моральной природе. Моральные атрибуты есть сущность самого Бога. Кауфман замечает, что он, который требует справедливости, праведности и сострадания от людей, сам является справедливым, праведным и сострадательным.
Такова точка зрения пророков. Про нравственного человека можно метафорически сказать, что причастен к божественности.
Это своего рода апофеоз, который вы встретите в пророческих писаниях; это не идея превращения в божественное существо при жизни или даже после смерти, но идея стремления к богоподобности, посредством подражания его нравственным поступкам, так называемая Imitatio Dei.
Третьей характерной чертой пророческих писаний, опять же отмеченной Кауфманом и другими учёными, является особенный взгляд пророков на историю, их интерпретация трагических событий 722 и 586 г.
Это толкование, которое сосредоточено на возвышении морали, потому что пророки настаивали, что мораль была значительным, если не решающим фактором в истории страны.
Принятие Израилем условий договора Бога накладывает определённые моральные требования на израильский народ.
С точки зрения Второзакония, о которой мы уже говорили, один грех является определяющим и решающим для истории страны. Остальные грехи наказываются в установленном порядке, но один грех выделяется и определяется как сыгравший роковую роль в жизни народа, это грех идолопоклонства, особенно идолопоклонство царского дома.
Второзаконнический историк представляет драматическую судьбу двух царств, как естественное следствие отклонения от истинной веры в виде идолопоклонничества, за которым последовало наказание. И всё это в конце концов привело к полному уничтожению.
Повторюсь, что, по мнению Второзакония, конечно, другие религиозные и моральные грехи подлежали наказанию; но такое жестокое наказание, как изгнание из своей страны, могло быть наложено только за самый страшный грех - поклонение другим богам.
Эта точка зрения выражена в гл. 17 2 книги Царей, которую я вам читала. Она не ставит мораль во главу угла и не считает её нарушение столь тяжким грехом, что наказанием за него может быть только разрушение государства. Лишь идолопоклонство могло настолько рассердить Бога, что он, посредством другого народа, отправил израильтян в изгнание.
Классические пророки причину бедствий Израиля видят в моральном разложении, а не в религиозных нарушениях, хотя, конечно, они понимают, что и то и другое очень сильно переплетено.
Но акцентирование внимания на морали в писаниях пророков бросается в глаза.
Хотя это не такая уж из ряда вон выдающаяся новость, услышать, что Бог обрекает поколение или народ на гибель за тяжкие моральные грехи, как убийство и насилие. Это уже встречалось во времена потопа, а также за нарушение нравственных законов уничтожены Содом и Гоморра.
Пророки, однако, утверждают, что нация обречена из-за тривиального жульничества, из-за взяточничества, из-за подкрученных весов на рынке, при помощи которых обвешивают покупателей.
Именно за эти преступления народ подвергся изгнанию:
" Так говорит Господь:
За три преступления Израиля,
За четыре, я не буду его отменять [указ о разрушении]:
Потому что они продали за серебро
Интересы тех, чье дело было правое [получение взятки в зале суда],
И бедных за пару сандалий.
Вы, кто попирает головы бедных,
Обращая их в прах земной,
и заставляя бедного пред вами пресмыкаться!" ( Amos 2:6-8)
Это первое существенное различие между Второзаконнической интерпретацией истории страны - уничтожение Израиля - и пророческим толкованием.
Для пророков национальные катастрофы являются справедливым наказанием за грех, но не только грех идолопоклонства, а за все грехи, какими бы мелкими, какими бы простительными они не были, потому что все грехи нарушают условия завета, который дан специально для Израиля. И условия завета - быть вассалами суверенного Господа - означают относиться к другим вассалам Господа определенным образом, то есть соблюдая принципы нравственности, и не исполнение этого является нарушением договора.
В какой степени пророки возвращались к старой традиции, к древним традициям Израиля и его договорным отношениям, к традициям, согласно которым освобождение и избрание Израиля повлекли за собой моральные обязательства; насколько они на самом деле генерировали и утверждали эту идею - снова активно обсуждается учеными.
Нам не нужно ломать голову над этим вопросом. Однако, замечу, что приоритет моральности в израильской религии уходит корнями, по меньшей мере, во времена ранних пророков, например, Амоса в восьмом веке, и, очень вероятно, эти пророки имели предшественников.
Эта идея вряд ли возникла в изгнании, как нас пытаются убедить некоторые учёные.
Это наверняка не было изобретением Второзаконнического историка. Эта идея расцветает пышным цветом уже у этих ранних пророков.
Второе различие между Второзаконнической и пророческой интерпретацией истории Израиля является то, что у пророков прорицания трагедии и гибели переплетены с мыслью о надежде и утешении, а в писаниях Второзаконнического историка такие вещи не рассматриваются.
Постараемся разобраться, что собственно такое весть о гибели и сообщение о надежде и утешении.
Классические пророки дают новое освещение древним израильским идеям о конце света или эсхатологии.
Пророки предупреждали, что если люди не изменятся, они будут страдать от справедливого наказания.
Однако люди были очень наивны, ожидая с нетерпением известный в народе день Яхве, или День Господень.
Пророки упоминают о дне Господнем, как о популярном представлении в общей культуре Израиля.
В те времена израильтяне верили, что Бог когда-нибудь решительно вмешается в ход мировых событий, при чём отстаивая интересы Израиля.
Он приведёт Израиль к победе над его врагами, и прежняя слава и процветание Израиля будут полностью восстановлены.
И поэтому День Яхве или День Господень в общественном представлении являлся чудесным днём, днём победы, триумфа Израиля и днём возмездия для его врагов.
В книге Амоса гл.5:18 и 29 пророк говорит о людях, жаждущих наступления Дня Яхве, который, в соответствии с их убеждением, будет днём света, благословения и днём победы.
Однако Амос и другие пророки имеют несколько иное мнение, согласно которому, если люди не изменятся, День Господень сам по себе не принесёт тех великолепных перемен, которых от него так страстно ожидают. Это не будет триумфом Израиля и днём возмездия его врагам. Это будет мрачный день разрушения и гибели, когда Бог наконец призовёт к ответу свой собственный народ.
Итак, это ещё один пример, каким образом пророки обыгрывают и переворачивают значение древней концепции и ошеломляют свою аудиторию
В гл. 5:18-20 книги Амоса мы видим, как популярный образ Дня Яхве из дня народного триумфа трансформируется в день народного суда:
" О, вы, которые жаждут
Дня Господня!
Зачем вам нужен
День Господень?
Вас ожидает тьма, а не свет!
И если человек убежит ото льва
то подвергнется нападению медведя;
Даже если он укроется в доме,
и обопрётся рукой о стену
То будет укушен змеей!
Можете не сомневаться, в день Господа будет
Не свет, а мрак,
Темнейшая из ночей без малейшего проблеска."
Далее в гл. 8:9 -12 :
" И в тот день - заявляет Господь Бог мой -
Я сделаю закат в полдень,
Я накрою землю тьмой в солнечный день.
Я обращу праздники ваши в день скорби
А все ваши песни в панихиды;
Я наложу власяницу ваши чресла
И тонзуру на каждую голову. [траурный обряд]
Я заставлю вас горевать как о гибели единственного ребёнка,
Это будет для вас очень горький день."
И опять же, в сердцевине идеи трансформации Дня Яхве в судный день, заложена старая идея о Боге как о Боге истории. Бог может определять судьбы народов. Это идея не нова, сама по себе, однако, новой была мысль пророков о том, что Бог не всегда в столкновении Израиля с другими царствами выступает на стороне первого.
Пророки оспаривали и боролись против идеи о том, что Бог держит контроль над другими народами, исключительно к ним применяя суд и наказание и подчиняя их Израилю.
Пророки делали экстраординарные и шокирующие утверждения.
Бог, будучи Богом истории, обеспокоен судьбами всех народов, а не только Израиля.
Но его деятельность по отношению к ним не ограничивается только их подчинением.
Когда нужно, когда Израиль заслужил наказание, Бог поднимает другой народ на войну с ним.
Заключительные главы книги Амоса начинаются провозглашением идеи о тотальном уничтожении.
"Я убью их всех, - говорит Бог, - никто из них не выживет. " Где бы они не спрятались: под землёй, в небесах или на дне моря, Бог найдёт их и убьёт.
Неужели договор не гарантирует привилегий и безопасности?
Но для Амоса его основная функция заключается в том чтобы упорядочить поведение израильтян, и нарушители этого порядка должны быть сурово наказаны.
Так в гл. 9:7-8 Амос делает пугающее заявление,что в глазах Бога Израиль на самом деле ничем не отличается от остальных народов. Он его возвысил, он его также может низвергнуть.
"Для Меня, о израильтяне, вы
Так же, как эфиопы
Правда, Я вывел Израиль
Из земли Египетской,
Но избавил также филистимлян от Кафтора
И арамейцев от Кира.
Смотрите, Господь Бог следит
За грешным царством:
Я сотру его
Лица земли!"
Такое заявление не очень согласуется с понятием избранности израильтян Богом. К тому же не надо забывать, что Амос жил во время относительного спокойствия и процветания, около 750 г.
Народ Израиля был убежден, что Бог пребывал с ним. Они не находились в какой либо реальной, неизбежной или явной опасности. Однако Амос был убежден, что, несмотря на этот внешний здоровый вид, Израиль был болен. Израильтяне были виновны в социальной несправедливости и нарушении своих договорных обязательств с Богом. И вот он говорит, что они сползают вниз по этому пути разрушения. Возможно, в пику оптимизму того времени, Амос был вынужден подчеркнуть мотив обреченности в своих писаниях, и ему это удалось, потому что его книга является довольно угнетающей.
Поздние пророки, которые будут прорицать в других, более мрачных, исторических условиях, тем не менее будут вселять своими писаниями гораздо более успокоения и надежд.
Но Амос настроен иначе. Он даёт понять, что его целью является преобразование или переориентация Израиля. Он хочет пробудить Израиль от спячки и внушить ему мысль о необходимости перемен:
"Ищите добра, а не зла, / дабы вы были живы, / и что Господь, Бог Саваоф, / Может действительно быть с вами, / как вы думаете." Прямо сейчас вы думаете, что он с вами. Это не так. Изменитесь, так чтобы он действительно был с вами. "Не любите зло а возлюбите добро, / и создать у ворот правосудие;/ Возможно, Господь Бог Саваоф, / помилует остаток колено Иосифа." (Amos 5:14 and 15)
Это "возможно" характеризует Амоса как фаталиста, и вся его книга пропитана фатализмом.
Основной темой в писаниях Амоса звучит мотив неизбежности наказания.
Эта одна из причин, склонившая большинство учёных к предположению, что окончательные стихи книги являются поздними добавлениями редактора.
Этот эпилог вполне вероятно добавлен для того, чтобы придать немного света мраку, смягчить пессимизм и фатализм писаний Пророка, потому что в этих стихах, Амос делает поворот на сто восемьдесят градусов в гл. 9:8а после полного и разрушительного осуждения: « Смотрите, Господь Бог не спускает глаз / с грешного царства :/ Я сотру его / с лица земли." Но далее, во второй половине стиха, и в начале этого эпилога, который (предположительно) был добавлен, редактор тут же смягчает это: "Но, я не буду полностью уничтожать / дом Иакова - говорит Господь." Кажется, что редактор смягчил это последнее прорицание гибели. И редактор продолжает:
"Ибо Я установлю порядок
И встряхну дома Израиля -
Сквозь все народы -
Как трясут [песок] в решете,
И ни один камешек не падает на землю.
Все грешники из народа Моего
Погибнут от меча,
Кто хвалится,
"Никогда зло не одолеет нас
И не подойдёт близко к нам. "
В тот день,
Я установлю снова упавшую палату Давида;
Я заделаю его бреши и восстановлю его из руин.
Я отстрою его непоколебимым, как в дни древние,
[...]
Наступает время, - говорит Господь, -
[...]
Когда горы будут истекать вином
И все холмы будут колоситься [зерном].
Я восстановлю народ Мой, Израиль.
Они восстановят разрушенные города и поселятся в них;
[...]
Он будет возделывать сады и есть их плоды.
И посажу их на своей земле,
Никогда более не будут выкорчеваны
Из почвы, что Я дал им, - сказал Господь, Бог ваш."
Другими словами, согласно этому эпилогу, наказание Богом Израиля не является концом истории.
Это лишь один шаг в истории, и осуждение и наказание имеют свою цель.
Оно лишь для того, чтобы очистить шлак и смирить Израиль. Израильтян пропустят через сито. Только грешники действительно погибнут. Остатку, по-видимому праведному остатку, будет разрешено выжить и в свое время этот остаток будет восстановлен.
Подводя итог книге Амоса, которая послужит нам опорой в дальнейшем изучении пророческих писаний, мы должны усвоить, что прорицания, которые содержатся в ней, обусловлены конкретной исторической ситуацией в северном царстве.
Она подверглась некоторым дополнениям, отражающим точку зрения позднего редактора.
Амос утверждал, что грех должен быть наказан Богом в масштабах страны, которая должна пасть.
Когда северное царство пало, это было понято как осуществление пророчества Амоса.
Ассирийцы служили инструментом в руках Бога.
Слова пророка были сохранены в Иудее. После падения Иудеи, по-видимому, более поздний редактор добавил несколько ключевых отрывков, чтобы отразить эту позднюю реальность. Наиболее значительно прорицание против Иудеи в главе 2, стихи 4-5 и эпилог в главе 9, стих 8б - 15, который, кажется, явно относится к падению южного царства.
Это относится к будущему , когда упавшая палата Давида будет восстановлена. Это отражает осведомлённость о падении Иудеи и о конце царствования Давида.
И фраза "В тот день", которая используется в тексте, часто сигнализирует о вероятности редакционной вставки в пророческой книге. Она направлена вперёд в какое-то смутное будущее время восстановления.
[end of transcript]
Лекция 16 о Ветхом Завете в Йельском Университете
© Copyright: Юрий Шибаловский, 2013
Свидетельство о публикации №213042500459
Свидетельство о публикации №213042500459
Рецензии